О конце времен и апокалиптических страхах
Отец Константин: В связи с некоторыми событиями, в мире происшедшими, сделаю маленькое отступление от Иоанна Лествичника, потому что со всех сторон у православных людей или, правильнее сказать, у некоторых православных людей паника насчет Иерусалима, что Америка признала Иерусалим столицей Израиля.
Странно, что православные, которые не живут ни в Америке, ни в Израиле, так сильно по этому поводу испугались и расстроились, что стали со всех сторон просто звонить, сигнализировать: «Что происходит? Уже началось, или еще нет?» Я, конечно, не специалист в политике, в смысле, не такой, не могу считаться экспертом в политике, но, на мой вкус, это решение грозит проблемами только самой Америке, может быть, даже, как мне предчувствуется, очень большими проблемами.
Я не знаю, какими, в чем они будут проявляться, но тот факт, что на протяжении десятков лет ни один американский, а среди них были вполне умные ребята, хоть как-то заботящиеся об интересах своей страны, никто не решался подписать этот документ. Он же был ратифицирован очень давно, и никто из умных дядек, возглавляющих Америку, не решался его подписать.
И то, что, наконец, человек, который пока себя никак с умной стороны не зарекомендовал, его подписал, ни о чем хорошем говорить не может, для Америки, по крайней мере. То есть это, на самом деле, тревожный для них симптом, что человек решился сделать такой шаг. А зачем? Что это дает?
И была же какая-то причина… пусть я ничего не понимаю в политике, но была же какая-то причина, что никто из американских президентов не решился этого сделать, а этот человек, который привык эпатировать своими решениями, это сделал. Может, потому, что это единственное, что позволили ему еще сделать, больше другого ничего. Как-то же надо в истории остаться, и решил таким образом.
То, что, скажем, Иерусалим может быть когда-нибудь столицей Израиля, знаете, это… На бумаге можно написать все, что угодно. И Гоголь, и Достоевский в свое время в «Записках из подполья» писали: «Да провозгласить можно все, что угодно». Написать на бумаге, декларировать можно все, что угодно.
Например, немцы могут принять документ о том, что город Калининград они переименовывают в Кенигсберг и на своих картах пишут его Кенигсбергом, но это их проблемы, из этого ничего не следует, в принципе. По карте, скажем, по юридическим документам Курильские острова принадлежат Японии.
По всем юридическим документам международного права Курильские острова принадлежат Японии, четыре Курильских острова. На самом деле, они принадлежат России, и пока никто этого не может всерьез никаким образом оспорить. Ну, пошуметь, покричать, демарши провести можно, но оттого, что, скажем, японцы считают Курильские острова своими, ничего не изменилось.
Так же и с Иерусалимом. Можно, конечно, провозгласить столицей Израиля, и даже Израиль может это провозгласить, и все европейские страны могут провозгласить, ну, и что? Это не значит, что Иерусалим станет столицей с завтрашнего дня, потому что арабы этого не позволят, просто не позволят. То есть их надо просто тотально всех уничтожить — арабов.
Нет, это, конечно, можно сделать, технически Израиль способен это сделать — просто устроить геноцид арабов и вырезать всех арабов до одного, но что потом будет, никто же предсказать не может. Потому что, скажем, в принципе, какой-нибудь Саудовской Аравии, может быть, глубоко плевать на арабов, находящихся в Иерусалиме, но совсем никому не плевать, скажем, на мечеть Аль-Акса или на мечеть Омара, которые находятся в Иерусалиме и которые будут уничтожены, как только все арабы будут там перерезаны.
Все не так просто. А если там все арабы будут перерезаны, то, как говорят люди, там живущие, в Иерусалиме, в тот же день будет решена судьба и всех православных, находящихся там. Поэтому, на самом деле, это все не так просто. Скажем, сказать — это одно, а сделать реально какие-то шаги — это очень непросто. И никто, на самом деле, не пытается чего-либо сделать.
Хотя бы даже такой момент, что тогда просто Организация Объединенных Наций перестанет существовать. Она перестанет исполнять свои функции, и поэтому, что будет дальше, понять нельзя. А до того, чтобы Иерусалим стал реальной столицей Израиля, практически столицей Израиля, пока не видно никаких реальных возможностей.
А паниковать люди уже начали. Какой-то сумасшедший сделал заявление, а люди уже в панике начинают примерять это к апокалиптическим событиям, что вот, мол, уже началось. И поэтому несколько слов об этом я сейчас скажу.
В прошлом году я говорил об этом или в позапрошлом году, уже не помню, когда я говорил, когда очередной раз ажиотаж был с этими печатями. Тут тоже скажу несколько слов, чтобы как бы напомнить. Мы не знаем, как все будет, когда будет конец. Нам это неведомо.
Нам очень трудно прочитать, скажем, Апокалипсис, потому что книга содержит видения. Эти видения размещены в Апокалипсисе в неком смысловом поле, а не в хронологическом, и поэтому сопоставить там, написать хронологию конца мира по Апокалипсису не удавалось еще никому и вряд ли когда-нибудь удастся.
Потому что там даны символы, там именно выхвачена суть разных явлений, которые, в конце концов, некоторые из них произошли давно, как, например, падение сатаны с неба. Некоторые произошли не очень давно, как, например, торжество Иисуса Христа, некоторые произошли недавно, некоторые происходят сейчас. Но соотнести, например, сказать, что Чернобыль — это и есть та самая звезда Полынь, это неправильно.
Чернобыль — это же что у нас такое? Тоже, по сути дела, «полынь» в переводе, значит, это о ней Апокалипсис и говорит. Но так не толкуются божественные книги. В книге Апокалипсис сказано ясно: «Упала звезда». Упала. Мало того, что она упасть должна, эта звезда, она должна отравить треть всех вод на Земном шаре. Но она не отравила.
Ну, да, какая-то часть отравилась, некоторая часть, может, десятая часть Украины, может, двадцатая, я по площади не мерил. Но это не треть вод Земного шара, на самом деле. То есть это то, что описано в Апокалипсисе, и, мало того, там сказано, что это не просто отравление вод. Вследствие этого начинается вымирание вообще биологической жизни как таковой на планете, в связи с этим, вот то, что там написано буквально.
Но мы так и толкуем Библию. Нам кажется, что мы ее поняли только потому, что она была… к Чернобылю соотносится. Хорошо, а если завтра упадет какой-нибудь другой объект, например Челябинский метеорит, тоже набедокурил изрядно. Не внезапно ведь упал, никто даже не знает, откуда прилетел внезапно. Все проглядели, как самолет этого летчика проглядели все, и никто не увидел, и знает, как это. Вроде бы все должно сработать, но ничего не сработало.
Так и с этим метеоритом. В любой момент, как Тунгусский метеорит, возьмет и упадет, и никто знать не будет, откуда он прилетел. Только в кино все знают, а в реальной жизни углядеть, когда падает большой объект на землю, очень трудно, но это будет именно глобальная катастрофа, глобальная, где воды будут отравлены, и пить, употреблять их будет нельзя. И смысл катастрофы именно в этом, что отравление вод будет произведено, и много чего другого.
Помните, давно, когда мы Апостол еще читали с теми, кто давно ходит, я сказал, что книгу Апокалипсис я истолковывать вам не буду. Я объяснял, почему не буду. Потому что мы, на самом деле, все эти события пририсовываем к тем явлениям, которые для нас значимы. Для нас самым таким страшным явлением является Чернобыль, которого угораздило назваться вот именно Чернобылем, по сути дела, полынью. Угораздило бы как-нибудь по-другому назваться, может быть, никто бы так и не ратовал. А его так назвали.
Люди, может быть, будут через сто лет жить, и тогда будет катастрофа, перед которой Чернобыль будет просто детской сказкой, скажем так, или еще чем-нибудь. Например, авария на «Маяке», которая была в конце 50-х годов, была не менее страшной по выбросу радиоактивности, и жители того города, Озерска, знают это. Или, например, взрыв на Тоцком полигоне, который привел к смерти всех участников этого. Да мало ли было, просто про это знать не знали.
Например, люди, которые живут здесь, знают, что был выброс в Белоярке, откуда взялась сибирская язва в свое время, что там произошло. Кто на Сортировке жил, когда там грохнуло, помните, в конце 80-х годов. А люди, которые не живут, они и знать ничего не знают.
Для нас Фукусима, например, ничего страшного, а для японцев — катастрофа. Я понимаю все эти механизмы, я и говорю, что, на самом деле, мы просто не истолковываем, мы не знаем, что хотел сказать Иоанн Богослов, или что хотел сказать Бог. Мы просто притягиваем за наше понимание, вот как мы понимаем историю, так мы и притягиваем толкование Апокалипсиса.
Люди, которые будут жить через сто лет, если будут жить, может быть, все это по-другому поймут. А может, для этого и ста лет не надо ждать. Например, скажем, Йеллоустоун чем вам не звезда Полынь? Переводится точно так же. А если она грохнет? Знаете, Чернобыль — это просто так, писк маленького ребенка. А у нас большинство русских людей даже знать не знают, что такое Йеллоустоун, да и американцы-то не знают, не только русские люди. А суть именно такая же.
Но если туда упадет, скажем, метеорит размером с Челябинский, грохнется туда, в середину этого заповедника, то действительно будет страшно, и отравлено будет вообще, возможно, все на планете. Хотя мы находимся за тысячи верст, десятки тысяч верст от этого Йеллоустоуна и можем сказать: «Да нам-то какая разница?» — а то, что, на самом деле, количество выброшенного в атмосферу пепла отравит вообще все, что можно отравить, и что будет, даже никто предсказать этого окончательно не может.
А почему бы нет? А грохнуть может в любой момент. Какой-нибудь дурень, террорист, самолет, даже не очень… спортивный, там же полеты не запрещены, направит со взрывчаткой в центр этого Йеллоустоуна, и все, и упадет туда, и взорвется там все.
Мир очень хрупкий, и таких вещей, которые могут его уничтожить, в нем достаточно. Но мы обо всем судим со своей колокольни, а не знаем, как это все будет. Я прошлый раз говорил, может, сегодня еще напомню, вкратце хотя бы, про это.
Мне хотелось бы, чтобы вы на Апокалипсис не обращали внимания, потому что его трудно истолковать, просто трудно. Он не излагает события в хронологической последовательности, там их невозможно сопоставить. Он видит картинки, относящиеся к разным событиям. Они, по сути своей, подготовляют приход антихриста, но совершаются эти вещи в разное время в разных местах земли. Все это в совокупности является тем пазлом, который сложат, в конце концов, те последние события, по которым мир кончится. Но вот составить его и растолковать, истолковать, понять — это достаточно сложно.
Мы обратим внимание к двум вещам. Во-первых, это Послание к Фессалоникийцам, одно из самых первых, может, самое первое, разные точки зрения, Послание апостола Павла. Их два — Послания к Фессалоникийцам. Это жители Фессалоник, крестьяне, которые в Фессалониках живут, или солуняне, как читается по-церковнославянски.
Первое Послание достаточно простое, там ничего сложного нет. Оттуда читается отрывок о том, что «мертвые воскреснут первые, потом же и мы, живые, оставшиеся, вместе с ними взяты будем на облака, чтоб встретить Господа на воздухе, и там, как всегда, с Господом будем». Это 4-я глава, а в 5-й главе он просто кратко говорит, что «а вообще когда это будет? Когда мертвые воскреснут, это не ваше дело — знать».
И обратите на эти слова внимание: «О временах и сроках нет нужды писать вам, братия, ибо сами вы достоверно знаете, что день Господень придет, как тать, — то есть вор, — как вор, ночью». То есть, «нет нужды писать, вы сами достоверно знаете, что день Господень, конец, придет внезапно, так, что никто не будет ждать». Внезапно, неожиданно.
И, коротко написав это Послание, он успокоился, типа, что вот воскреснут, оживут, все такое, а более подробно об этом рассуждать не имеет смысла. Но фессалоникийцы, люди, оказались похожими на русских православных христиан или на американских фундаменталистов, они не успокоились на этом. И они говорят: «Нет, вот нам интересно, как это все будет. Просто расскажи, как».
И тогда апостол Павел пишет Второе Послание, и там уже более подробно рассказывает основные вехи событий, как все это будет. И вот, проанализировав эти вещи, мы видим следующее.
В конце Первого послания апостол Павел пишет: «Вы достоверно знаете, что день Господень придет, как тать, ночью. Ибо, когда будут говорить: «мир и безопасность», тогда внезапно постигнет их пагуба, подобно как мука родами постигает имеющую во чреве, и не избегнут. Но вы, братия, не во тьме, чтобы день застал вас, как вор, ибо все вы — сыны света и сыны дня: мы — не сыны ночи, и не сыны тьмы. Так что не будем спать, как прочие, но будем бодрствовать и трезвиться». Все.
По сути дела, это конец Первого послания. Не очень много информации, почему мы бы тоже написали апостолу Павлу: «Нельзя ли поподробнее?» Но из этого отрывка мы видим три важные вещи. Первое — день Господень придет внезапно. Его никто не будет ждать, никто. Это все-таки важно.
И для меня, например, эти разговоры о том, что скоро конец света — они как раз являются неким признаком, что еще не завтра. Раз все ждут конца, значит, еще не завтра. Когда люди кричат, что 12 декабря 2012 года будет конец света, и они начинают скупать все, что можно скупить и долго хранить, это говорит о том, что конца света точно не будет.
Потому что, только сказали, что конец, и люди сказали: «Да, понятно, что нет. Но кто его знает, честное слово, тем более, русскому человеку». Запастись мылом, солью, спичками, консервами не мешало бы — не пропадет, в нашей стране не пропадет, поэтому пусть будет, ничего страшного. Но это говорит о том, что конца не будет тогда, когда его ждут.
Ной, бедолага, сто лет ходил и говорил: «Будет конец. Конец будет. Айда строить ковчег». И никто не пришел строить ковчег, и никто не поверил, что действительно ковчег понадобится. Пусть не ковчег, но хотя бы, знаете, зонтиком запастись. Нет, никто не запасся.
А сейчас не так. Если люди по сигналу того, что завтра война или завтра конец, начинают скупать консервы, это говорит о том, что они верят, что конец света может наступить. А раз они верят, значит, еще не конец. В тот день, когда конец будет не за горами, придут два великих светильника — Илия и Енох, будут с утра до ночи говорить, что придет конец, не сегодня-завтра, и им никто не поверит.
Реплика из зала: Но ковчег должен быть построен до этих двух пророков, ковчег последнего времени.
Отец Константин: Я не знаю, Вы, конечно, можете в этом принимать участие, если в это верите. Но Церковь верит, что ковчег — это и есть Церковь. Церковь — тот ковчег, в который вступающие люди не погибнут. Потому что ковчег, в котором могло бы спастись человечество от конца мира, его не будет. Мир сгорит. Он не потонет в воде, он сгорит, и этот пожар будет уничтожать все, за исключением некоторых оставшихся живых людей в тот момент, когда придет Спаситель.
Ну, ладно, мы не об этом. Так вот, внезапно — первое. Второе, что мы видим, — неизбежно. Как роды, не можешь этот процесс остановить. Если пришло время родить, ты родишь. И вот апостол Павел говорит именно в этом ключе, в этом контексте, что пришло время. И никто не может дерзкой своей рукой остановить то, что задумал Бог.
Сейчас мы можем рассуждать об этом, говорить, какие-то вещи принимать. Когда придет время — оно придет, и остановить это невозможно никакими силами. И когда мне говорят: «Давайте это остановим, давайте сделаем то и то», — видите, процесс идет, значит, это еще не конец. Потому что, на самом деле, в те самые дни, когда, действительно, человечество будет беременно собственным концом, Господь просто спрячет тех, кого хочет спрятать. Все, и больше ничего.
Он не позволит им останавливать что-то, сражаться с кем-то. Он их просто спрячет, как об этом сказано в Апокалипсисе. Спрячет, скроет, чтобы литургия совершалась, чтобы Церковь молилась, чтобы было то, что было, и никакой антихрист, и никакие слуги антихриста никогда не смогут их найти, потому что Бог их спрятал, так же, как он спрятал Ковчег завета. И никто не может найти, потому что Он покрыл и спрятал.
Вот так будут спрятаны избранные, а все остальные, кто не избран, спрятаны не будут. Если пришло время конца, то оно пришло. Надо с этим смириться и это принять. А дерзкой рукой остановить Суд Божий будет невозможно. И третье — мы, опять-таки, видим как бы перекличку с первым, что когда будут говорить «мир и безопасность», тогда внезапно постигнет их пагуба (1 Сол. 5:3). То есть тогда, когда будут говорить «мир и безопасность».
И в Апокалипсисе сказано, что когда убьют Илию и Еноха, все будут радоваться и веселиться и посылать друг другу подарки, потому что наконец-то наступил мир и безопасность. Потому что единственные люди, которые пытались призвать народ к покаянию и вследствие этого мучили народ, они будут уничтожены. Наконец-то можно теперь спокойно жить и наслаждаться жизнью, мир и безопасность.
То есть все люди будут радоваться тому, что наступило Царство Божие на земле, примерно так. Но перед этим, как мы знаем по Евангелию, уж я его не буду разбирать, будет множество разных войн на местах, так что люди от этих всех вещей измучаются и, наконец, будут добиваться того, чтобы были мир и безопасность. Когда добьются, тогда будет конец. Пока мира нет, и, по крайней мере, войны тоже нет. И слава Богу. Это Первое послание.
Дальше, поскольку, как я уже сказал, фессалоникийцы просят написать поподробнее, он пишет подробнее: «Молю вас, братия, о пришествии Господа нашего Иисуса Христа и нашем собрании к Нему не спешить колебаться умом или смущаться ни от духа, ни от слова, ни от послания, как бы нами посланного, будто уже наступает день Христов.
Да не обольстит вас никто никак: ибо день тот не придет, доколе не придет прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели,противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога.
Не помните ли, что я, еще находясь у вас, говорил вам это? И ныне вы знаете, что́ не допускает открыться ему в свое время. Ибо тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь.
И тогда откроется беззаконник, которого Господь Иисус убьет духом уст Своих и истребит явлением пришествия Своего того, которого пришествие, по действию сатаны, будет со всякою силою и знамениями и чудесами ложными, и со всяким неправедным обольщением погибающих за то, что они не приняли любви истины для своего спасения. И за сие пошлет им Бог действие заблуждения, так что они будут верить лжи, да будут осуждены все, не веровавшие истине, но возлюбившие неправду (2 Сол. 2: 1-12).
Почти вся 2-я глава об этом и написана. Он говорит подробно, поскольку его просят об этом сказать, и он говорит, что, во-первых, что наступит всеобщее отступление человечества от Бога. Ну, да, так как мы это видим, это очень на то похоже. Или нам очень кажется, что это очень на то похоже. Ну, да, но Европа — это не весь мир. Это, конечно, классно, круто. Для русского человека лучше Европы ничего нет, но это далеко не весь мир.
Вчера в семинарию приезжал Патриарх Феодор и беседовал. Удивительнейший человек, удивительнейший. Он говорит с переводчиком, хотя может достаточно хорошо говорить без переводчика. Он говорит с переводчиком, и это не напрягает. Он так хорошо, эмоционально произносит, и переводчик тоже выразительный, и так это все делается очень хорошо, что даже сын у меня слушал и не терял связь мысли Патриарха, понимал, о чем говорит Патриарх. Очень удобно было слушать.
И вот он говорил совсем другое. Он говорил: «Африка жаждет Христа, жаждет. Там не хватает священников. Люди тысячами обращаются ко Христу. Да, много проблем, много, поэтому у нас открываются семинарии в разных частях Африки, — он же Патриарх всей Африки, — открываются приходы. Мы открываем семинарии, и у нас обязательные предметы агротехника и медицина».
Ну, так же, как у нас в Казанской семинарии обязательные предметы сельское хозяйство и медицина были в XIX веке. Он говорит: «Потому что очень большая проблема с медикаментами, с медициной. Когда к нам, например, приходят люди и говорят, спонсоры какие-то: «Чем вам помочь?» — я говорю: «Лекарствами».
Они говорят: «Ну, как, а храмы строить?» — «Нет, нам храмы не надо. Лекарства». У них своя проблема. Он говорит: «Люди жаждут Христа, просто мы не успеваем все это дело обрабатывать. Просто не хватает людей». Вы представляете, огромный континент. Или Россия, или целая Африка. Он сказал: «Кто хочет, приезжайте. Буду всем рад, потому что нам не хватает людей».
Так вот, он говорит: «Нет, совсем другое, люди жаждут. Для них это все в новизне». — «Откуда Вы знаете?» Но я не верю, конечно, сам в это, но в это верит Патриарх, он там живет. Для него совсем по-другому. Он не думает о категориях конца, потому что какой там конец? Люди разочаровались во всем, даже в арабском. В мусульманстве они разочаровались, потому что ничего, кроме насилия…
Это же вам не Саудовская Аравия с ее Меккой, и не какая-нибудь процветающая Туркмения. Там нет хорошего ислама, там именно ислам такой воинственный, жестокий, злобный, и люди не хотят. Те языческие народы, которые там до сих пор присутствуют, не хотят уходить в ислам, они не хотят в западную цивилизацию. Для них важно знать, чье православие, и таких людей очень много. Не людей, а в смысле общин, народов.
Говорит: «На моих глазах люди отказываются от идолов и обращаются ко Христу». И он совершенно далек от того, что не согодня-завтра конец. Если завтра конец, зачем трудиться? Надо как-то по-другому. А он именно полон желания, потому что его паства расширяется, она растет огромными темпами. То есть, опять-таки, смотря, с какой стороны смотреть.
Мы живем, в России мы видим так, потому что для нас всю жизнь это наше проклятие. Европа — она единственная… Вообще мы смотрим только на Европу. Вы на карту мира посмотрите и найдите там Европу. А для нас Европа — это просто некий огромный океан, мир просто людей, куда все мы хотим попасть.
Даже Америка не столько однозначна, как выборы Трампа показали, например, те же самые. В Америке очень много людей, которые по-прежнему сохраняют консервативный взгляд на жизнь, примерно половина Америки. Да, другая половина пускается во все тяжкие. Я уже высказывал эту мысль, что мне хочется поглядеть на простого американца, не на Америку, в Америке для меня нет ничего интересного, на простых живых американцев, такие они, как про них говорят или в кино снимают, или они другие.
Скажем, американцы понятия не имеют о русском человеке. Они там живут какими-то штампами, а когда приезжают сюда, очень изумляются, что русские совсем не такие, как им там в каких-то видиках показали. Так вот, я про американцев так же хочу знать.
Поэтому всякий раз, когда появляются люди, живущие в Америке и жившие, то есть не просто на экскурсии по нью-йоркским магазинам побывали, а всерьез пожили где-то с американцами, и я спрашиваю: «Как?» — и мне говорят: «Да все не так. Да, есть молодежь, которая тусуется и пускается во все тяжкие, и эти фотографии всем видны».
Да, она есть, но она и у нас есть — молодежь. А есть другая Америка, которая хранит, например, верность своим женам, которые обязательно венчаются при пастыре, то есть протестанты со своим пастором, католики в храме со своим пастором. То есть люди регулярно в воскресенье в церкви, не в больших городах.
Но ведь и Россия не из Москвы состоит. Не в больших городах, а в обычных городах церкви полны народа. Так они и у нас полны. Да, эти церкви, с нашей точки зрения, неправильные, но люди-то верят во Христа, они как-то пытаются Его заповеди исполнять, что-то пытаются делать. И поэтому по-разному можно относиться к тому, что человечество отступило.
Да, отступает, и отступает очень быстро, особенно в Европе, раз запускает те технологии, которые разрушат. Но, может, они разрушат только Европу, и на Европе будет что-то другое? Откуда мы знаем? Кто из нас заглянул в будущее? Да, возможно, те процессы, которые, я так думаю, что процессы, которые сейчас происходят в Европе, это процессы действительно отступления человечества от Бога.
Но я всегда себя одергиваю, сам себя одергиваю, что Европа — это еще не человечество. И есть еще и Чили, и Аргентина, и Бразилия, и Мексика, и США, и Канада, и все прочее, где запущены технологии разрушения человечества, так скажем, но это начало конца, но еще не конец.
Это еще будет как-то длиться, но к чему все придет — неизвестно. Ну, в смысле, известно, но когда все придет, нельзя пока сказать определенно. Да, вроде как бы все очень плохо, но я как человек, изучающий историю, знаю, что такие периоды на земле были, и, как ни странно, мы их пережили, и после этого стало что-то новое.
Реплика из зала: Такого никогда не было, как сейчас. Сбылись все признаки, указанные в Апокалипсисе, вот в чем разница.
Отец Константин: Не было такого никогда, да, но и то, что было в 1917 году, в мире не было такого никогда. Однако после 1917 года наступил 1988-й.
Реплика из зала: Нет, разговор про интернет, про…
Отец Константин: Я знаю, знаю. Вы уверены во всем и верите своим мнениям, а я своему мнению не верю. Я тоже думаю, что, скорее всего, это конец, но я не утверждаю этого.
Реплика из зала: И я не утверждаю.
Отец Константин: Второй момент, который мы видим из этого Послания апостола Павла, что обязательно «должен был взят удерживающий теперь». То есть кто-то удерживает мир, человечество от совершенного разрушения, от совершенного разложения.
По достаточно общему мнению святых отцов, это есть, и мы про это говорили в свое время, благодать Святаго Духа. То есть, когда Дух Святой оставит… Это есть такой образ из Книги пророка Иезекииля: царь Навуходоносор штурмует Иерусалим.
Штурмует, штурмует, и жители Иерусалима, и те, которые уже угнаны в плен, и те которые в Иерусалиме, уверены, что город не взять, потому что Бог в храме живет, и Он не позволит надругаться каким-то язычникам над своим храмом. Поэтому они и не очень-то защищаются, и уверены, что Бог город защитит.
И вот тогда пророк Иезекииль видит видение. Он видит, как слава Господня из храма поднимается, от ковчега, и оставляет город. И он говорит: «Город Иерусалим будет взят». И вот на этот образ указывает Христос. Помните, Он говорит: Се оставляется дом ваш пуст (Лк. 13:34). «То есть, отныне с вами нет Бога, вы Его убиваете. Поэтому с вами в этом городе больше ничего нет. Вот сейчас вы Меня распнете, и дом останется пустой».
И в знак этого, помните, завеса разодралась надвое, то есть все, больше ничего нет, ушло, благодать опустела. Ну, и как разрушение Иерусалима после этого — оно окончательное есть как бы осуществление этих слов пророчества. Дом пустой. Вы можете в этот храм еще ходить, но в нем уже никто не живет. И вот смысл именно вот этих образов в том, чтобы показать, что Бог оставляет некую святыню, оставляет город, оставляет храм, оставляет народ, и тогда с народом можно делать все, что хочешь. Бог его покинул, этот народ.
И, наоборот, когда, например, мы возносим молебное пение, скажем, в годы Великой Отечественной войны мы молились о том, чтобы победа была, и когда мы видели исполнение нашей молитвы, митрополит Сергий, будущий Патриарх, постоянно говорил: «Бог нас не оставил, видите? Видите, Бог нас не оставил? Мы можем победить».
То есть вот эта мысль, что если мы еще сопротивляемся, значит, Бог нас не оставил, сама способность сопротивляться злу говорит о том, что человек не оставлен. Это настолько важно и даже интересно, что, например, преподобный Исаак Сирин на этом рассуждении пишет даже целое свое Слово. Он говорит, что пока Бог не оставит человека...
У него очень хорошее слово. Он говорит о видах оставленности и говорит, что есть разные виды оставленности. Он говорит, что когда Бог по-настоящему оставляет человека, то человек пускается в грех безудержный, он не может остановиться. Это значит, что человек оставлен Богом. А если человек не оставлен Богом, но промыслительно оставлен Богом, для того чтобы человек смирился, или покаялся, или еще что-то, то человеку попускается падать в грех, страдать от этого и сопротивляться греху.
То есть человек, скажем, начинает каяться, плакать, молиться, просить, чтобы Бог исцелил от страсти, снова падает, в бутылку, скажем. Упал, напился, покаялся: «Не хочу, Господи, помоги. Что делать? Не могу, снова случай, снова пал, снова выпил», — снова кается. Вот сама эта способность сопротивляться, даже не умея противостоять, но страдать оттого, что ты так себя ведешь, она говорит о том, что тебе попущено падать в грех, но Бог тебя не оставил.
Если бы Он оставил, ты просто пил бы, пил бы, пил бы безудержно и ни в какой бы храм и не думал идти и говорил бы: «Ну, наконец-то, слава Богу, хоть выпить могу. Не надо каяться и страдать оттого, что у меня что-то не так происходит». А вот когда человек плачет, когда он кается, когда он борется из последних сил, хотя бы даже и неудачно, тогда Бог до конца человека не оставил.
То есть, на самом деле, сопротивляемость злу и греху — это есть фактор присутствия в человеке Бога, ну, и в данном случае, в человечестве. То есть, если человечество борется, в целом человечество как совокупность, сопротивляется, как-то пытается отразить вот эти нападки зла, пытается что-то им противопоставить, то, значит, еще не конец. Эта борьба идет. Да, зло победит, в конце концов, но это еще не сам конец, Бог еще не оставил свой народ.
Я не знаю, как там, скажем, люди в Норвегии или в Швеции, мы же все по средствам массовой информации знаем, поэтому я не знаю, что там, есть сопротивляемость или нет. СМИ нам говорят, что они полностью, все, сдались, лапки свесили и пустились во все тяжкие. Я склонен этому верить, но когда встречаю людей, чьи родственники живут за границей, в Норвегии или Швеции, они говорят совсем другое, поэтому я тоже ничего не утверждаю, но склоняюсь к тому, что нам говорят средства массовой информации.
Но ведь есть еще не только, опять-таки, повторю, Европа. В России очевидно Бог действует в церковном народе? Действует или нет? Действует. Они сопротивляются злу? Сопротивляются. Где-нибудь в какой-нибудь Африке действует Бог? Ну, очевидно, опять-таки, действует. В Грузии действует Бог? Действует.
Реплика из зала: А вот это уже неизвестно.
Отец Константин: Известно. Когда собирали Собор на Кипре, Грузинский католикос категорически отказался в нем участвовать, значит, действует.
Реплика из зала: Они в НАТО хотят.
Отец Константин: Так это Грузия хочет, а не Церковь Грузинская. Она же не хочет в НАТО. А Грузия да. У нас тоже либералы в Москве чего-то хотят, много чего. Мы же не про них говорим. А у них нет, у них не действует. Он в нас действует, оттого, что мы сопротивляемся. Вот вы здесь собрались, значит, действует Бог.
Реплика из зала: А в городе полтора миллиона.
Отец Константин: Ну, и что? Мы — закваска, малое стадо. Ведь речь идет не о том, что в мире есть грешники. Такого состояния, когда бы грешников, безбожников, сатанистов, развращенцев не было, такого времени нет. Вот даже тут пишет апостол Павел: «Тайна беззакония уже в действии». Она и в его время была в действии.
О том, что готовят приход антихриста, и апостол Павел знал, и пророк Исаия знал, и Моисей знал, что готовят дела антихриста. Это же не сегодня началось — готовиться, это, как минимум, с изгнания Израиля. Сатана хочет прийти в мир и подчинить мир себе со времени сотворения человека. Ну, и хочет, и хочет, и что же?
Реплика из зала: Николай II был «удерживающий теперь».
Отец Константин: Нет, это Вы так думаете, что царь Николай был «удерживающий теперь». Если бы это было так, то конец света наступил бы в 1917-1918 году. Церковь и святые отцы всегда думали, что это есть именно благодать Святаго Духа. Слава Богу, Церковь не управляется императором и никогда не управлялась, кроме времен того беззакония, которое творилось, в том числе, и в правление Николая II, когда император считался де-факто, де-юре главой Церкви, что является величайшим беззаконием, потому что нарушает все постановления и каноны Церкви.
Удерживает Церковь Христос, Он хозяин Церкви, Он владыка Церкви. Он владыка тех людей, которые веруют в Него. И вот когда Он их оставит, вот тогда и будет плохо. А пока Он их не оставляет, тогда и хорошо. И мы можем сопротивляться. Как бы плохо ни было, у нас есть вера в то…
Ведь каждый из вас верит, что своих неверующих пока родственников он может обратить ко Христу. Верует? Верует. А вы видели когда-нибудь, чтобы прежде неверующие родственники становились христианами? Видели. Значит, благодать Святаго Духа действует, вот об этом мы и говорим.
Да, все очень страшно, но Тот, Кто сохраняет Церковь, Тот, Кто ее питает, Тот, Кто ее поддерживает, еще с нами, и именно это дает нам силы переносить. Я просто не знаю, а какой смысл тогда, извините, скажем, нашего собрания здесь. Какой смысл? Вы все равно не станете богословами, да и зачем, собственно, если не сегодня-завтра конец. Но мы же верим в то, что знаем, тем более «Лествицу» читаем.
Я понимаю, Апокалипсис, другое дело, но в контексте тех событий. Но мы же «Лествицу» читаем, значит, вы надеетесь измениться, вы надеетесь изменить ваших близких. А сама эта надежда — она подогревается не чем иным, как благодатью Святаго Духа, а мы собираемся уже почти 10 лет.
А семинария когда-то начиналась, мало кто сейчас помнит, в 1995 году, и тогда, понятно, первая чеченская война идет, Ельцин у власти. Все очень плохо, по-настоящему плохо. Ну, и сейчас не очень хорошо, а тогда было просто плохо.
И люди начинают среди этого «плохо» делать какую-то семинарию. Им говорят: «Зачем? Вы чего? О чем вы думаете? Какие священники? Кого готовить? Не сегодня-завтра конец». Семинария уже 20 лет существует, целое поколение священников, которых вы все знаете, выросли, вышли из стен этой семинарии и созидают Тело Христово.
Я не говорю, что это, скажем, отодвигает конец мира на бесконечно долгое расстояние. Я говорю, что благодать Духа еще с нами, и именно это поддерживает нас, дает нам силы начинать каждый день, делать то дело, которое потеряло бы смысл, если бы действительно завтра-послезавтра был бы конец.
Но если бы вы могли представить себе состояние, вот так, как оно описано в некоторых книгах, у Иезекииля, скажем, особенно у Иеремии, могли бы интерполировать это состояние в какую-то известную вам реальность, вы бы поняли, что, на самом деле, в то время, когда по-настоящему конец наступает, у человека нет сил сопротивляться.
Он потому и наступает, что человек больше не может, не хочет ему сопротивляться. Он машет рукой и говорит: «Да уже без разницы. Да какая разница?» Ему говорят: «Так ты же в аду». — «Да надоело уже все. В аду, не в аду, уже какая разница? Лучше кончилось бы все уже».
Когда-то мы читали, скажем, вторую и третью главу Книги пророка Исайи, так в ней тоже есть вещи, которые сегодня, например, очень хорошо отмечают тенденцию и говорят о том, что вами начнут управлять дети, а старый человек потеряет всякое уважение в обществе. И мужчин станет настолько мало, что все женщины будут кидаться и бегать за любым мужчиной, который появится в их деятельности. Они скажут: «Мы будем тебя кормить, поить, одевать, обувать, только будь с нами».
И, да, эта тенденция сохраняется, вот это внимание к детям, которое в последний год продемонстрировано. Мне совершенно непонятно, и здравым смыслом объяснить невозможно, почему любое слово ребенка, сказанное публично, вызывает такой ажиотаж. Да мало ли чего скажет ребенок? По мягкому месту шлепнул и посадил за парту, пусть учится.
Ну, когда, в какие эпохи детей слушали? Кому когда в голову пришло ребенка пригласить в какой-нибудь Бундестаг или в Конгресс? Да люди бы сквозь землю провалились сто лет назад, хоть в Англии, хоть в Америке — ребенок будет их учить жить! А сейчас ребенок промурлыкал что-то — все, что у нас, что у них. Какая разница?
Вот это, конечно, тр