УДК 89
ББК 84(2Рос)6
С17
Самойлова И. М.
С17 На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре (Дом там, где ты - 2): роман в 2 т. Т. 2 / Инга Самойлова. – Улан-Удэ, 2019. – 445 с.: ил. - ISBN
Глебов Алексей - бывший аферист, которому пришлось принять участие в событиях, происходящих в России и в мире в начале ХХ века. Кровавое воскресение, ознаменовавшее начало Первой русской революции, заключение мирного договора с Японией в Портсмуте, террористические акты в России, тайная деятельность масонов... Главный герой повстречает на своем пути самые яркие и одиозные личности того времени: Азефа, Витте, Лопухина, Гапона, Распутина, Савинкова, Ульянова, Рузвельта и других. Не обошлось и без прекрасных женщин - Айседоры Дункан, леди Маклеод (Мата Хари). Вымысел сюжета органично вписывается в исторические события того времени, а исторические личности помогают раскрыть особенности эпохи.
В романе присутствуют и любовь, и авантюры: чтобы защитить и вернуть свою любимую красавицу-жену, главному герою приходится вернуться к своему прежнему ремеслу - аферам...
Исторический приключенческий роман «На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре» является продолжением авантюрных приключений главного героя романа «Дом там, где ты…».
УДК 89
ББК 84(2Рос)6
Отпечатано Бизнес Центр «ВЕСТЬ»
ISBN 978-5-9903047-1-0 © Самойлова И.М., 2019
ISBN Оформление.
Самойлова И.М., 2019
* * *
Июль (август) [1] 1905 г. США, Ойстер-Бей
«Американская принцесса» - так Элис Рузвельт называли за глаза. В отличие от всех других детей президента она была своевольна и практически не управляема. Окружающие ей не противоречили: президент настолько любил дочь, что позволял ей очень многое, а мачеха Элис - Эдит была тактична и терпелива ради спокойствия и благополучия своего супруга.
Глебов несколько дней наблюдал за девушкой. Он изучил ее манеры, характерный распорядок дня, предпочтительные маршруты, круг общения. Элис частенько совершала прогулки по поместью и навещала в Ойстер-Бее подругу, ни на миг не расставаясь со своей собачкой.
Настало время знакомиться с дочерью президента.
День выдался жарким, благо с моря дул освежающий ветерок. Неторопливо перекусив бутербродами и выпив кофе, Алексей направился на обычную для него ежедневную прогулку.
- Здравствуйте, миссис Макдауэлл! – поприветствовал он на террасе пожилую даму, сидящую в кресле-качалке. Затем наклонился и почесал за ушком ее подвижного спаниеля Султана. Тот приветливо завилял хвостом и стал напрашиваться на прогулку. Алексей рассмеялся – собака за последние дни к нему действительно привыкла.
- Султан, постыдись! – строго заявила собаке хозяйка, однако Глебов ее успокоил:
- Ничего, миссис Макдауэлл, я с ним прогуляюсь. Если не возражаете.
- Мистер Астер, вы так часто прогуливаетесь с моим безобразником, что мне, честное слово, неудобно перед вами, - ответила она. – Все этот ужасный радикулит, я не могу разогнуть спину, а моей собаке требуется хорошая прогулка!
Глебов с улыбкой посмотрел на пожилую даму:
- Нет проблем, миссис Макдауэлл. Мне не в тягость.
Он размотал поводок, привязанный к ручке кресла.
- Что ж, благородный Султан, не соблаговолите ли прогуляться со мной? - обратился он к собаке. Пес радостно завилял хвостом и закружил на месте. Алексей улыбнулся пожилой даме, вежливо коснулся рукой поля своей шляпы и повел собаку на прогулку.
В сопровождении Султана Глебов неторопливо направился по главной улице вдоль особняков к городскому скверу. Его интересовал особняк юной миссис Гудвин. Свернув в сквер, Алексей некоторое время прогуливался с собакой, наблюдая за ее домом… Как и в предыдущие дни он вежливо поприветствовал жильца гостиницы Огюста Ламерье, охотившегося в кустах за бабочками для своей коллекции, чуть позднее появился Генри Макфлай, который, держа лошадь под узды, увлек беседой миловидную девушку Кортни Смит из Нью-Айленда... Вскоре к ограде особняка подкатил экипаж, ворота открылись, и экипаж въехал внутрь. Итак, к миссис Гудвин прибыла ее подруга Элис.
Глебов взглянул на Султана - пес был смышленый и легко поддавался дрессировке. Отведя его в сторону, так, чтобы никто их не видел, Алексей присел на корточки перед собакой.
- Вся надежда на тебя, - потрепав пса по загривку, произнес он.
Собака завиляла хвостом.
Алексей отстегнул поводок:
- Пошел, вперед! – дал он команду, Султан перепрыгнул через низкую ограду, бросился через дорогу и проскочил во двор особняка, прежде чем охранник успел закрыть ворота.
Глебов оказался тут как тут.
- Простите, но моя собака забежала, - сказал он и заглянул через его плечо. Дочь президента стояла рядом со вторым охранником, как обычно, держа на руках свою любимую собачку Лео. Песик недовольно тявкнул, глядя раздраженно глазками-пуговками на охранника - тот чуть посторонился, по-видимому, не понаслышке знакомый с дурным нравом псины.
- Тише, Лео, тише, - пожурила ее Элис и нетерпеливо посмотрела в их сторону.
Тем временем руки охранников оказались на расстегнутых кобурах… На пороге дома появилась миссис Гудвин:
- Здравствуй, Элис, - подруги поцеловали друг другу в щечки.
- Здравствуйте, мистер Астер! – поприветствовала Алексея хозяйка дома.
- Здравствуйте, миссис Гудвин. – Он улыбнулся.
- Что случилось?
- Султан опять забежал к вам в сад, - ответил он.
- О! Проказник! Пропустите мистера Астера, прошу вас!
Охранник нехотя посторонился после того, как Элис жестом указала ему пропустить знакомого подруги, однако по долгу службы продолжил за ним наблюдать.
Алексей вошел, поблагодарил миссис Гудвин и посмотрел на Элис. По этикету хозяйка дома должна была их представить друг другу. Миссис Гудвин открыла рот, чтобы это сделать, как вдруг из-за угла выскочил Султан, собачка Элис взбеленилась, с лаем вырвалась из ее рук и метнулась к нему. Султан бросился наутек, собаки сделали круг по лужайке, под окрики хозяев проскользнули мимо охранника у ворот и выскочили на дорогу.
Элис вскрикнула, все бросились догонять собак. Выскочив на улицу, Алексей кинулся наперерез, перескочил через оградку сквера, окликнул Султана. Тот развернулся, бросился к нему, однако проскочил мимо и помчался в сторону гостиницы. Собака Элис, меньшая размером, но столь же прыткая, с диким лаем продолжила преследование спаниеля. Глебов приготовился перехватить ее, но псина резко развернулась, проскользнула в щель ограды и с прытью понеслась по улице. Чертыхнувшись, Алексей выглянул за ограду: Лео несся навстречу выехавшему из-за поворота мчащемуся автомобилю… Если собака погибнет…
Время пошло на секунды. Глебов бросился в сторону Макфлая, вскочил на его лошадь. Перехватив узду, пришпорил, промчался мимо запыхавшихся охранников и Элис к Огюсту Ламерье, выхватил из его рук длинный сачок и поскакал следом за собакой.
Лео, сменив цель своего преследования, с лаем бросился к автомобилю, Алексей пришпорил лошадь, перевернул сачок сеткой вниз, склонился, как игрок в поло, приготовился…
Словно издалека Глебов услышал испуганный крик девушки, взмахнул сачком и, накрыв собачку… выдернул из-под носа автомобиля.
Водитель затормозил машину, испугано взирая на всадника и его добычу. Алексей остановил лошадь, успокоил, держа собаку в вытянутом в сторону сачке. Лео тявкал, крутился, пытаясь вырваться наружу. Глебов спешился, схватил собачку, чтобы она не сбежала, но неблагодарная псина тяпнула его за палец. Он выругался, но крепко зажал Лео в руках, развернул мордой к себе, пристально посмотрел в его круглые пуговки-глаза:
- Тихо! Фу!
Собака выпучила на него глазенки. К ним подбежала Элис Рузвельт, следом шел охранник. По одному взгляду на него можно было понять, что он бы предпочел, чтобы автомобиль переехал эту несносную псину.
- Лео! О, Лео! – Элис Рузвельт выхватила собачку из рук незнакомца и прижала к груди. – Плохая собачка! Как ты мог? Ты же мог погибнуть! - Она поднесла песика к лицу, он лизнул ее в нос, затем девушка вновь прижала его к груди и гневно посмотрела на Алексея:
- Вы… Вы…!
- Не стоит благодарностей за то, что я спас вашу собаку, мисс, - ответил он с раздражением и разочарованием.
Вынув платок, Алексей обмотал укушенный и кровоточащий палец. Ни слова не говоря, он развернул лошадь и повел к спешащему навстречу Макфлаю. Знакомство с Элис Рузвельт не удалось.
* * *
Макфлай был поражен ловкостью и находчивостью соседа по гостинице, и предложил ему совместно вечерком наведаться в бар. Профессор Ламерье был расстроен, но не слишком долго - Алексей не только пообещал возместить ущерб, но и поведал ему - пока местный плотник ремонтировал сачок - о замечательных большекрылых чудесницах, обитавших на северных лугах близ леса, куда тот собственно и отправился спустя полчаса.
По возвращению в гостиницу Глебов застал Султана на террасе в компании своей хозяйки.
- Прошу простить меня, миссис Макдаэлл, - подходя и снимая шляпу, произнес Алексей.
- Я все видела, мистер Астер! – заявила дама и под пледом, лежащим на ее ногах, он увидел бинокль. На сердце похолодело. И много ли видела дама?! Каким же беспечным он оказался!
- Да, мэм?
- Вы отпетый мошенник, мистер Астер! – сказала она, прищурившись. – Вы используете Султана, чтобы знакомиться и наведываться к молодым дамам?
«В таком случае мне следует слегка смутиться и покраснеть». По тому, как изменился взгляд пожилой дамы, ему все же удалось провести ее ложным смущением. Она погрозила ему пальцем, покореженным артритом. Затем рассмеялась, почти по девичьи.
- Но все же, не смотря на то, что вы рисковали безопасностью Султана, вы устроили такое зрелище, которого я давным-давно не видела! Браво! Я думала, что такие храбрецы давно уже канули, после той ужасной войны конфедератов и юнионов[2]! Жаль, что вы не американец!
- Спасибо, мэм, - только и смог ответить Глебов столь эксцентричной даме. Взглянул на Султана, который, встав на задние лапы, поставил передние на его бедро и, преданно смотря ему в глаза, вилял хвостом.
- Эх, ты! – сказал Алексей с легкой досадой, затем дружески потрепал собаку по голове.
* * *
Весь оставшийся день все только и говорили о его героическом поведении и о спасении собаки Элис Рузвельт. Ненужная «слава», привлекающая не нужное внимание. Впредь надо быть предельно осторожным, так как в округе не только миссис Макдауэлл могла развлекаться, наблюдая за всеми через бинокль. Не один он тут такой – соглядатай!
Вечером этого же дня Алексей наведался с мистером Макфлаем в бар, где они пропустили рюмочку другую. Туда же явился и профессор Ламерье – сияющий, как начищенная монета, и хвастался своей добычей – бабочкой, название которой трудно было не то, что запомнить, но и произнести!
Впрочем, день закончился не так плачевно, как могло оказаться, если бы собака Элис погибла по его вине. Глебов не намерен был сдаваться. Новый день – новые возможности. С этой мыслью он и засыпал, оказавшись поздно вечером в своей гостиничной кровати. А когда он уснул, ему приснилась Элис… Нет, Лиза... Она опять от него отдалялась. Опять отдалялась!..
* * *
Доска под парусом, управляемая Алексеем, неслась по волнам, подпрыгивала, затем делала разворот и вновь неслась вдоль берега, вызывая восхищение наблюдающих - на пляже было довольно многолюдно.
- Что это? – удивленно спросила Элис у подруги, в то время как ее братья и сестра тыкали пальцем в сторону доски под парусом и восторженно «городили», по ее мнению, всякую чушь.
- Впервые вижу такое развлеченье, - ответила миссис Гудвин, приставив ладонь козырьком к глазам и вглядываясь. – Но это захватывающе интересно! И как ловко держится пловец! Нужно обладать не дюжей силой, чтобы удержать конструкцию на воде!
- Да, несомненно, - согласилась Элис, наблюдая за пловцом на парусной доске.
- О! – воскликнула ее подруга. – Это же мистер Астер! Тот, что спас твою собаку!
Элис присмотрелась. Да, похож. Та же статная подтянутая фигура. Столь же отчаянный и бесстрашный вид.
- Нет, Джози, ты ошиблась! – отворачиваясь, ответила она.
- Ничего подобного, Элис! Я уверена. У него такая фигура!
- Не то, что у твоего Гарри?
- Ну уж, знаешь! – обиделась миссис Гудвин, и, взмахнув юбками, пошла прочь.
Элис догнала ее:
- Прости, Джози, я не хотела.
Та сердито покосилась на подругу.
- Мой муж, конечно не Аполлон, но он прекрасный человек, - заявила она.
- Да. Конечно, - пошла на мировую Элис.
- Ты молодая неотесанная злючка! И тебе явно пора замуж!
Элис рассмеялась:
- О, нет! За что ты меня так ненавидишь?!
Затем снова рассмеялась. Миссис Гудвин, которой самой минуло лишь недавно девятнадцать лет, топнула в сердцах ножкой, и тоже засмеялась.
* * *
Когда Алексей причалил к берегу, свора мальчишек помогла вытащить доску на берег, где его тут же окружила толпа любопытных молодых господ постарше. В том числе подошли и братья Элис - Тэд и Арчи.
Несколько раз Элис Рузвельт и миссис Гудвин прошлись рядом. Спустя какое-то время, взглянув на Элис, Глебов увидел, что она разглядывает его. Щечки девушки порозовели от замешательства, затем она задрала подбородок и отвернулась к океану.
Алексей продолжил разговор с господами, объясняя, откуда он позаимствовал «это новшество»[3], и лишь спустя полчаса его оставили в покое. Принявшись за разборку конструкции, Глебов вновь поймал взгляд Элис, сидящей в шезлонге. Он ненавязчиво улыбнулся и продолжил откручивать парус. Девушка поднялась, некоторое время постояла на месте, затем решительно двинулась в его сторону. Когда Элис подошла поближе, Глебов поднялся.
- Здравствуйте, - произнесла она.
- Здравствуйте, - ответил он.
- В прошлый раз… - начала Элис, - вы так быстро ушли…
Алексей молчал.
- …что я не успела поблагодарить вас, - произнесла она.
Глебов готов был рассмеяться. Поблагодарить? Да она отблагодарила его так же, как и ее собака! Он кашлянул в кулак, пряча усмешку, и участливо спросил:
- Как ваш песик?
- Что? – Элис не ожидала подобного вопроса. - О, с ним все хорошо!
- Простите, меня зовут Густав Астер, - представился Алексей.
- Элис Рузвельт, - она протянула ему руку, и он ее пожал, впрочем, чрезмерно долго задерживать в своей руке не стал.
- Рузвельт? – переспросил он.
Девушка замялась и посмотрела на своих братьев и сестер.
- Да, Рузвельт, - нехотя повторила она.
- Дочь президента?
Она кивнула. Глебов тоже неопределенно кивнул и продолжил заматывать канат, как ни в чем не бывало.
- Вас это смущает?
- Нисколько. – Алексей посмотрел ей в глаза.
Элис облегченно вздохнула:
- Мало найдется молодых людей, которых не пугает мой отец!
- Можно дать совет? – Глебов, склонившись к ее ушку, перешел на шепот. – Вы общаетесь не с теми мужчинами, Элис Рузвельт. – Он выпрямился и произнес: - В первую очередь они должны думать о вас, а не о вашем отце.
Она смутилась. Алексей отложил канат в сторону и принялся за другой.
Элис его разглядывала. Этот иностранец ее интриговал…
- Элис! – окликнули ее. Она обернулась, затем вновь посмотрела на Алексея.
- Вы спасли Лео. Не хочу быть неблагодарной. Скажите, чем я могу вас отблагодарить?
Глебов все также улыбался уголками губ:
- Хотелось бы сказать, что вашей прекрасной улыбки будет достаточно, но тогда я солгу.
Элис зарделась, а он продолжил:
- Я хочу пригласить вас на свидание. Вы придете?
Она посмотрела на Алексея уже совсем по-иному - в глазах заплясали чертики.
- Приду, если вы дадите покататься на этой штуковине, - она кивнула на парусную доску.
Рискованно. Ее снова окликнули, но Элис даже не оглянулась.
- Что ж, встретимся завтра на пустынном пляже. Чтобы нам не помешали.
Элис на мгновение стушевалась, но тут же приняла вызов.
- Хорошо, я приду.
Алексей назвал ей час и место, она лишь таинственно улыбнулась и побежала к своей семье.
* * *
Было около пяти вечера, когда Глебов на небольшой прогулочной коляске приблизился к земельным владениям Сагамор-Хилл и повернул в сторону океана. Оказавшись в нескольких шагах от деревянной лестницы, ведущей вниз по склону, он выбрался из повозки и подошел к перилам смотровой площадки, откуда можно было наблюдать за океаном. Осталось лишь ждать, придет ли Элис.
Алексей устремил взгляд на океан. Альбатросы кружили над водой, то взмывая в хмурящееся небо, то окунаясь в отливающее свинцом воду в попытках отловить рыбу. Ветер с океана дул довольно сильный, обещая шторм.
Глебов в задумчивости облокотился о перила. Его не оставляла гнетущая мысль, что за ним следят. Утром, когда он был на пляже, кто-то побывал в его номере – об этом говорили определенные «ловушки», оставленные Алексеем. Хотя обыскивали с мастерством – казалось, что вещи все на своих местах. Но кто же следит? Он подозревал, что это может быть и Макфлай, и Ламерье, и даже миссис Макдауэлл. Уж больно эти люди часто попадались ему на глаза.
Он закрыл глаза и вздохнул. Нужно сосредоточиться, заставить мысли течь спокойно… Неожиданно до него донесся, едва уловимый, полный страдания голос Лизы. «Алексей! Алеша!» Глебов вздрогнул и открыл глаза. В небе кружили альбатросы, временами издавая крики, шумело разбушевавшееся море, ветер колыхал ветви деревьев. Конечно же, ему показалось, но почему же так бешено бьется и болит сердце, словно израненная птица, попавшая в силки? Необъяснимая тревога охватила Алексея. Он сжал кулаки. И тут увидел вдали на пляже приближающуюся всадницу, которую ждал. Глебов вздохнул, неспешно оттолкнулся от перил и стал спускаться по лестнице. К последней ступеньки вниз все его мысли сосредоточились на Элис Рузвельт.
Всадница остановила лошадь вблизи Алексея, но спешиваться не торопилась.
- Элис, - приветствуя, Глебов с усмешкой приподнял шляпу.
- Здравствуйте, мистер Астер.
- Для вас – Густав.
Девушка промолчала. Некоторое время Алексей изучающе смотрел на нее, затем со скучающим видом посмотрел на хмурящееся небо.
- Что ж, Элис, вам не следовало приходить, - сказал он, засунув руки в карманы.
- Это почему же? – с вызовом спросила девушка.
Он посмотрел на нее:
- Если вы боитесь меня или опасаетесь гнева своего отца, вам не стоило приходить.
Элис поджала губы.
- Помогите мне спешиться, - слегка холодно и сердито сказала она. Алексей протянул к ней руки, и девушка соскользнула с седла прямо в его объятия. Он неторопливо поставил ее на землю, и некоторое время продолжал держать за тонкую талию. Затем отступил в сторону, взял лошадь под узды и привязал к лестничным перилам.
- И где же вами обещанная парусная доска? – спросила она вызывающе.
Алексей обернулся и с улыбкой ответил:
- Я не забыл. Но погода не располагает для водных катаний. В следующий раз, Элис. Я обещаю.
- В следующий раз? – Элис заносчиво усмехнулась. – Вы уверены, что следующий раз будет?
Глебов приблизился к ней, не сводя самоуверенного взгляда с ее глаз:
- Уверен.
* * *
Россия, Москва
- Как она, доктор? – Николай Шмит устремился к врачу, как только тот вышел из комнаты Лизы. Уже три дня как Лизу пичкали успокаивающими средствами и пытались заставить поесть и попить.
- Нужно уповать на Бога и молиться, чтобы произошло что-то, что заставило бы ее захотеть жить.
- В последнее время с ней столько произошло неприятного, плохого. - Катя, подошедшая следом за братом, тревожно смотрела на доктора. – Неужели ничего нельзя сделать?
Доктор пожал плечами:
- Елизавета Николаевна всегда казалась мне такой сильной, крепкой. Однако сейчас она сама не хочет жить. Она так сильно любит своего мужа?
Шмиты промолчали. Николаю было неприятно, Катя кинула на него взгляд и поспешила в комнату к подруге.
- Катя, - окликнул ее брат.
- Я заставлю ее есть! – кинула через плечо девушка и, взметнув юбками, вошла в комнату.
Лиза лежала ничком, уткнувшись лицом в подушку.
- Лиза, - позвала ее подруга, но она даже не шевельнулась. – Лиза! Ты должна поесть!
Никакой реакции.
- Он никогда бы не захотел, чтобы ты вот так – умерла!
Лиза зарыдала. Катя села рядом, погладила ее по спине.
- Я прошу тебя, я тебя умоляю – поешь. – Она решительно потянулась за шнурком, вызывая прислугу. Та явилась уже с подносом и поставила его на прикроватную тумбочку.
- Если ты не будешь есть сама, мы накормим тебя силой! И будем делать это всякий раз. - Катя решительно открыла крышку супницы и по комнате понесся аромат горячих жирных щей.
Лиза вдруг замолкла, замерла, и в следующее мгновение ее подкинуло, она кубарем скатилась с кровати и бросилась к умывальнику. Рвотные позывы пустого желудка болезненными спазмами отдавались внутри. Во рту осталась горечь. На глаза вновь накатились слезы. Руки и коленки предательски дрожали.
Катя уже стояла рядом, протягивая стакан с водой и полотенце. Это было впервые, когда Лизу стало тошнить.
- Убери еду, я не могу, - дрожащим голосом сообщила она и вновь склонилась к умывальнику.
В комнату вернулся доктор, которого позвала встревоженная служанка.
Он помог Лизе умыться и вернуться в кровать. Слабая, она дрожала как осенний лист.
Доктор посмотрел ее глаза, оттягивая нижнее веко пальцем, прощупал пульс, прощупал живот. Попросил Катю выйти и закрыть дверь. Прошло минут пятнадцать, когда дверь открылась, и на пороге появился доктор.
- Думаю, теперь будет все в порядке, - сообщил он, улыбнувшись, и попрощался.
Катя первая влетела в комнату к Лизе, затем вошел Николай и остался на пороге. Лиза, опираясь спиной на подушки и изголовье кровати, сидела, крепко обхватив себя за плечи.
- Что, Лиза? – спросила Катя, присаживаясь рядом. Та рассеянно посмотрела на подругу:
- Я не знаю…
- Не знаешь?
- Не знаю, верить ли…
Катя с надеждой схватила ее за руку:
- Ты беременна, да?
Лиза отрицательно закачала головой, но без особой уверенности.
- Это ведь не может быть правдой?
- Не может? Может! Да так и есть!
- Но ведь тогда доктор сказал мне …
- Да забудь этого доктора – верь нашему. Ведь он же сказал, что ты беременна?
Лиза не ответила. Она уставилась на свой еще плоский живот. Память о муже… На ее глаза навернулись слезы. Она не может без него! Несправедливо, нечестно, что он умер!
Лиза заплакала, уткнувшись в ладони, а Катя крепко обняла ее и тоже зарыдала.
Николай незаметно покинул комнату, оставив подруг наедине.
Катя утерла слезы, затем промокнула платком лицо подруги. Поток слез как быстро начался, так быстро и иссяк.
- Катя, посиди со мной, - попросила Лиза, устало уткнувшись в ее плечо.
- Конечно. – Катя вновь обняла подругу и погладила по волосам. Спустя десять минут, Катя по ровному дыханию подруги поняла, что она уснула. Посидев еще несколько минут, молодая женщина осторожно уложила ее и накрыла одеялом. Лиза, коснувшись головой подушки, забылась глубоким сном.
* * *
В комнату нерешительно постучали, но лежащая в постели Лиза, молчала, надеясь, что непрошеные посетители уйдут. Дверь все равно открылась - Лиза молча наблюдала, как прислуга, так и не дождавшись ответа, вошла и внесла черное платье. Увидев, что хозяйка не спит, она смущенно произнесла «доброе утро» и пояснила, что госпожа Андриканис распорядилась разбудить ее и передать просьбу спуститься к обеду. Девушка быстро избавилась от мрачного платья, положив его на спинку стула, и вышла.
Лиза неторопливо села в кровати, затем отвернулась от траурного одеяния, на которое смотрела несколько минут, спустила ноги с кровати, обулась в домашние туфли и прошла к окну. Черное платье удручало.
«Вдова», произнесла она мысленно и невольно прикоснулась ладонями к своему животу.
«Нет» - это отрицание факта сразу же родилось в ее голове. Лиза затаила дыхание. Она погладила живот. За ночь с ней произошла странная метаморфоза: осознав в полной мере, что беременна, Лиза одновременно стала ощущать, что ее муж жив. Ничем не обоснованная мысль сидела в ее голове и все прежние страдания куда-то исчезли. Лиза была спокойна, как никогда. Она вновь взглянула на платье, в которое должна была облачиться. «Он жив», - в очередной раз пронеслось в ее голове. Лиза погладила живот, затем подошла к платью. «Он жив». Она отвернулась от траурного одеяния и прошла к платяному шкафу.
Через полчаса Лиза спустилась вниз, и Катя с удивлением посмотрела на ее голубое легкое платье.
Лиза высоко задрала подбородок:
- Если ты хочешь спросить меня, почему я не в черном, хочу сразу сказать – я не верю в то, что мой муж мертв.
Глаза Кати стали большими, но она промолчала, хотя рот невольно открылся и губы растянулись в непроизвольную «о».
Лиза села на стул напротив и взялась за вилку и нож. Ужасно захотелось есть! И пусть Катя думает, что она окончательно спятила, но уже никто не убедит ее в том, что Алексей мертв. И он обязательно вернется, а пока нужно позаботиться о малыше, который растет у нее внутри и требует, чтобы его мать хорошенько подкрепилась.
Поглощая без лишней скромности еду, Лиза уже не обращала внимания ни на подругу, ни на недоумевающую прислугу, с которой переглядывалась Катя. Пусть думают, что она сошла с ума. Пусть думают, что хотят.
* * *
США, Ойстер-Бей
Итак, дружба с Элис Рузвельт завязалась. Через день они встретились в открытую в одном из ресторанчиков Ойстер-Бея. Охранник, сопровождавший дочь президента, стоял в отдаленности с непроницаемым лицом, но разговор, который вели Алексей и Элис, он слышать не мог, так как для этого находился слишком далеко.
Дружеская обстановка, вкусная пища, приятная музыка и все прочие моменты, продуманные Глебовым заранее, привели Элис в благодушное настроение. Алексей умело делал ей комплименты, чем окончательно расположил ее к себе.
Позже Глебов познакомился и с братьями Элис, которых учил кататься на доске, пока в один прекрасный день они ее не сломали.
Если контакт с Элис и семейством Рузвельт устанавливался, и Элис в ближайший уикенд[4] пригласила его в Сагамор-Хилл, то определить, кто обыскивал его комнату, Алексей не смог. По всей видимости, бдительный присмотр со стороны службы безопасности президента, под который он попал, заставил «тех, иных» временно уйти «на дно». Но Глебов не сомневался, что скоро они заявят о себе, и что не следует расслабляться.
Наступила долгожданная суббота, и Алексей прибыл в Сагамор-Хилл.
Внутреннее убранство помещений дома изобиловало шкурами и головами убитых животных, которые взирали стеклянными глазами на обитателей дома и их гостей. Впрочем, дом был светлый и уютный, чем напоминал свою хозяйку Эдит Рузвельт – жену президента, которая с приветливой улыбкой и добрыми глазами встретила нового знакомого падчерицы.
Спустя какое-то время в холл спустился Теодор Рузвельт и встретил гостя дочери с неким недоумением и неодобрением. Заложив руку за спину, высоко подняв голову и выставив подбородок, он всем своим видом показывал уверенность и превосходство. Все же под пристальным настойчивым взглядом дочери и жены Рузвельт сдался и протянул руку при знакомстве. Алексей спокойно и твердо пожал ее. Рузвельт отнял руку и пригласил гостя в гостиную.
Как оказалось, президент не собирался оставлять нового знакомого дочери в покое - и во время учтивой беседы перед обедом, и во время обеда Рузвельт задавал каверзные вопросы гостю, но Алексей давал достойные, но неизменно доброжелательные ответы.
Обед проходил в кругу семейства Рузвельта: президент, его жена, дети. Хозяин дома сидел во главе стола, Глебов чуть поодаль рядом с Элис.
Блюда подавались к непокрытому скатертью столу, были более чем просты, для Алексея, как европейца, очень трудноваримы и непривычны, хотя он и не подал виду. Ко всему прочему запить такое угощение было особо нечем - вместо вина была ледяная вода… Когда очередное блюдо оказалось перед Алексеем, он едва сдержался от вздоха. От невеселых мыслей о еде, его отвлек очередной язвительный вопрос президента.
- И чем же вы занимаетесь, мистер Астер? – Рузвельт смотрел на него пристально, не переставая пережевывать мясо.
- Папа! – возмутилась Элис учиненному допросу.
- Я писатель, мистер Рузвельт, - ответил Глебов, кинув успокаивающий взгляд на девушку и повернувшись к ее отцу.
- И что же вы пишите?
- Книгу об Америке.
- О Соединенных штатах? – вновь язвительная недоверчивая ухмылка.
- Да.
Глебов заметил, как Элис взглядом попросила мачеху остановить допрос отца. Супруга Рузвельта положила ладонь на его руку и что-то ему шепнула. Президент нахмурился, но все же оставил Алексея в покое.
После обеда мужчины перебрались в библиотеку и, когда мальчишка-негритенок разлил им в бокалы виски, Рузвельт, закурив, продолжил свой допрос:
- Итак, что же вы хотите написать, мистер Астер? – Рузвельт выпустил дым из сигареты вниз - явный признак негативного настроя, вызванного подозрительностью по отношению к собеседнику.
- Меня интересуют американцы, их образ жизни. – Алексей старался держаться спокойно, сдержано, понимая, что Рузвельт пытается спровоцировать его.
- И что же вы узнали о нас, американцах?
- Американцы молодая нация, но довольно богатая, с большим будущим.
Рузвельт усмехнулся, выпустив дым из сигареты вверх, проявив признак одобрения.
- Да, мы – американцы - великая нация. И великой нас делает не наше богатство, а то, как мы его используем.
Глебов кивнул, доброжелательно улыбнувшись:
- Резонно.
- А кто вы по происхождению, мистер Астер? – Президент не сводил с Алексея взгляд слегка прищуренных глаз.
- Я – француз, однако наш род имеет британские корни.
- Неужели? - Опять недоверчивый сарказм.
Глебов повертел бокал в руках, задумчиво глядя на коричневую жидкость, искрящуюся на свету.
- Не важно, кто человек по национальности, - заговорил он осторожно, взвешивая слова, - важнее всего, сумма достоинств, делающих мужчину хорошим мужчиной, а женщину хорошей женщиной.
Рузвельт крякнул:
- По мне, так нужно придерживаться правила: «Не повышай голоса, но держи наготове большую дубинку, и тогда далеко пойдешь». Вы понимаете, о чем я?
- Вам свойственно жестокосердие? – с легкой усмешкой задал встречный вопрос Алексей на выпад президента.
Рузвельт фыркнул:
- Думаю, что хуже, чем жесткость сердца, может быть лишь одно качество - мягкость мозгов. Я этим, поверьте, не страдаю. - Опять намек, опять проявление недоверия. - Мистер Астер, вы считаете, что женщина может сделать своего мужа миллионером?
Опять камень в его огород! Неужели Рузвельт считает его брачным аферистом? Глебов кашлянул, стряхнул пепел в пепельницу:
- Несомненно, мистер Рузвельт, – заметив, что вверг собеседника в ступор, Алексей закончил фразу: - Если он мультимиллионер, конечно.
Рузвельт побагровел, но затем сухо рассмеялся:
- Шутить изволите?
- Что остается делать? Вы же считаете меня кем-то вроде брачного афериста, ухлестывающего за вашей дочерью из-за связей и денег. Я вполне обеспеченный человек и не гоняюсь за состоянием. А ваша дочь не заслуживает недоверия – она, конечно, бунтарка, но девушка умная и порядочная. Воспитана безукоризненно.
- Но она юна. Я могу управлять Соединенными Штатами и могу управлять своей дочерью Элис, мистер Астер, сложно делать то и другое одновременно. В политике приходится делать много такого, чего не следует делать. Со своей дочерью я так поступать не могу. Но, несомненно, если я сочту, что что-либо или кто-либо представляет угрозу для нее, а также для моей семьи и их чести, я приму крайне жесткие меры.
- Понятно, - Алексей сделал глоток виски из бокала. – Будь у меня дочь, я поступил бы точно также.
- Но у вас нет дочери.
- Нет. И сыновей тоже. В этом плане вам повезло, мистер Рузвельт. У вас прекрасная семья.
- Почему же вы, мистер Астер, до сих пор не обзавелись семьей?
Глебов молчал, уставившись в сторону.
- Моя супруга покинула меня, мистер Рузвельт, - ответил он наконец. На лице Алексея и в голосе отразилась скорбь по понесенной утрате.
Президент замолчал, на его лице мелькнула печаль, по всей видимости, вызванная воспоминанием по собственной утрате – первой любимой всем сердцем супруге – матери Элис, затем произнес:
- Мои соболезнования, мистер Астер.
Глебов попытался взять себя в руки, отмахиваясь от печальных воспоминаний, затем сказал, посмотрев на президента:
- Простите, мне до сих пор тяжело об этом вспоминать, мистер Рузвельт. После своей потери я не смог сидеть на месте и стал путешествовать по миру, узнаю новое, познаю мир. Так легче, понимаете.
- Да, я понимаю. Движение – жизнь, не так ли?
* * *
Элис нетерпеливо расхаживала в гостиной из угла в угол. Братья, влетевшие в комнату, устроили возню, но поймав сердитый взгляд сестры, выскочили в коридор. Она прошла следом за ними и остановилась, уставившись на лестницу. О чем же так долго беседуют отец и Астер? Отец, как правило, ставил «выскочек», как он порой называл ухажеров дочери, сразу же на место, и те быстро ретировались. Элис порой это забавляло, а порой выводило из себя. Но долго на отца она сердиться не могла, так как очень его любила, и по-прежнему считалась с его авторитетом.
Но новый знакомый вызывал у нее большой интерес, и на этот раз Элис решилась высвободить своего гостя из цепких рук отца. Она быстрым, но по возможности бесшумным, шагом прошла к библиотеке и приотворила дверь.
- Достоин счастья лишь тот человек, кто готов в любое время рискнуть своим телом, своим благополучием, своей жизнью за великое дело, - заявил ее отец.
- Но согласитесь, воспитать человека интеллектуально, не воспитав его нравственно, значит вырастить угрозу для общества, - возразил Алексей.
Рузвельт с прищуром посмотрел на него, краешки его губ изогнулись вверх – по всей видимости, фраза, произнесенная Глебовым, ему понравилась. Затем он рассмеялся и пошутил:
- Да, совершенно необразованный человек может обчистить товарный вагон, а выпускник университета может украсть аж целую железную дорогу!
Алексей рассмеялся.
- Благими намерениями выложена дорога в ад.
Рот Элис от удивления приоткрылся. Астер и ее отец увлеченно вели беседу, шутили и смеялись! Непостижимо. Она была в замешательстве. Решив разрушить их идиллию, Элис постучала по дверному косяку. Мужчины обернулись. Алексей ей улыбнулся, а отец пригласил войти.
- О, я ненадолго, папа. Всего лишь хочу забрать своего гостя, - сказала она капризно.
- И в самом деле, мистер Рузвельт, мне пора. - Глебов поднялся. Президент нехотя тоже встал с кресла. - Было очень приятно с вами побеседовать.
Рузвельт протянул ему руку:
- И мне, как ни странно. Приходите еще, мы побеседуем с вами об Америке.
- Непременно. Сочту за честь, - ответил Алексей, пожимая протянутую руку.
Они распрощались, и Элис повела Глебова к выходу. Судя по ее прямой напряженной спине и надменно поднятой голове, Элис не понравилось благосклонное отношение ее отца к ухажеру.
- Когда вы сердитесь, вы еще прекрасней, - с ироничной усмешкой сказал Алексей. Элис не ответила, сама передала Глебову шляпу и трость, открыла перед ним входную дверь. Но Алексей не торопился переступать порог.
- Вы ведь спешили, мистер Астер, - напомнила надменная Элис.
- Предпочитаю еще немного задержаться, - все также усмехаясь, ответил Алексей, делая шаг к девушке.
- Не стоит.
- Что вас так расстроило, Элис? То, что я так мало <