1 Ранние годы
Арудра Даршан – день «Видения Шивы» – соблюдается шиваитами с огромной преданностью, так как напоминает им о том, как Шива появился перед своими преданными в виде Натараджи, то есть в космическом танце творения и разрушения вселенной. В этот день в 1879 году ещё не рассвело, когда почитатели Шивы из маленького городка Тиручули, что находится на земле тамилов в южной Индии, покинули свои дома и отправились босиком по пыльным дорогам к храмовому водоёму, ибо традиция требует, что они должны искупаться на заре. Красные отблески рассвета падали на коричневые торсы мужчин, одетых только в дхоти, белую хлопковую ткань, обёрнутую вокруг тела от талии вниз, и вспыхивали в тёмно-красных и золотистых тканях женских сари, пока они спускались по каменным ступеням большого квадратного водоёма и погружались в воду. Было весьма прохладно, так как празднество выпало на декабрь, но это был отважный народ. Только некоторые из них переоделись под деревьями или в домах рядом с водоёмом, большинство же ожидали восхода солнца, чтобы обсохнуть, и направились как есть, во всём мокром, в древний храм городка, воспетый давным-давно Сундарамурти Свами, одним из шестидесяти трёх шиваитских поэтов-святых тамильской земли.
Изображение Шивы в храме украсили гирляндами цветов и весь день и вечер носили в процессии, с барабанами, гудением раковин и распеванием священных песен. Был уже час ночи, когда процессии завершились, но Арудра Даршан ещё продолжался, потому что индуистский день длится от рассвета до рассвета, а не от полуночи до полуночи. Образ Шивы внесли обратно в храм ровно в тот момент, когда в доме Сундарама Айяра и его жены Алагаммы вошёл в мир младенец Венкатараман, в ком Шива проявился как Шри Рамана. Индуистские празднества зависят от фазы луны, подобно христианской Пасхе, и в том году Арудра Даршан выпал на 29 декабря, поэтому ребёнок родился чуть позже по времени суток и дате, чем божественное дитя Вифлеема почти две тысячи лет до этого. Тем же совпадением отмечен и конец его земной жизни, так как Шри Рамана покинул своё тело вечером 14 апреля, немного позднее по времени и дате, чем полдень Страстной пятницы. Оба времени глубоко символичны. Полночь и зимнее солнцестояние – это время, когда солнце начинает возвращать свет миру, а на весеннее равноденствие день равен ночи и начинает превышать её.
Начав помощником бухгалтера на жалование, смехотворно малое даже в те дни – две рупии в месяц, Сундарам Айяр зарекомендовал себя как хороший составитель прошений и через несколько лет получил разрешение практиковать адвокатом без диплома, что-то вроде сельского юриста. Его дела шли хорошо, и он построил тот дом[1], в котором и родился Венкатараман, – он сделал его достаточно просторным и оставил одну половину для гостей. Он сделал так не только потому, что был общительным и гостеприимным, но и поскольку возложил на себя обязанность принимать официальных лиц и приезжих в город – что сделало его значимым лицом в обществе и, без сомнения, благоприятно отразилось на профессиональной деятельности.
Как бы ни был он успешен, странный рок преследовал его семью. Говорят, что однажды у порога дома одного из его предков остановился попросить подаяние странствующий аскет, и когда ему отказали, он провозгласил, что отныне один из каждого поколения его потомков будет бродяжничать и выпрашивать еду. Проклятие или благословение, но предсказание исполнилось. Один дядя Сундарама Айяра по отцовской линии облачился в одежду цвета охры и покинул дом с посохом и кружкой для воды; его старший брат сделал вид, что пошёл в местечко по соседству и оттуда ускользнул как саньясин, отрёкшись от мира.
С собственной семьёй Сундарама Айяра, казалось, не происходило ничего необычного. Венкатараман рос нормальным, здоровым мальчиком. Некоторое время он посещал местную школу, а в одиннадцать перешёл в школу в городе Диндигул. У него был брат, Нагасвами, на два года его старше. Через шесть лет после него родился третий сын, Нагасундарам, а ещё через два года – дочь Аламелу. Счастливая, благополучная семья среднего класса.
Когда Венкатараману было двенадцать, Сундарам Айяр умер, и семья распалась. Дети отправились жить к их дяде по отцу, Суббиеру, у которого был дом[2] в пригороде Мадурая. Сначала Венкатарамана послали в среднюю школу Скотта, а потом – в старшую школу при американской миссии. Не было никаких признаков, что он когда-нибудь станет высокообразованным человеком. Это был физически развитый, уличный мальчишка, которого привлекали футбол, борьба и плавание. Одно преимущество было у него в школе – поразительно цепкая память, которая покрывала его лень, ведь он мог повторить урок, всего лишь раз его прослушав.
Единственной необычной вещью в его юные годы был ненормально глубокий сон. Девараджа Мудалиар отмечает в своём дневнике[3], как Махарши описал свой необычный сон много лет спустя в Ашраме, когда он увидел родственника, вошедшего в холл[4]:
«Увидев вас, я вспомнил кое-что, случившееся в Диндигуле, когда я был ещё мальчишкой. Тогда там жил ваш дядя, Периаппа Сешайяр. В доме проходил какой-то приём, и все собрались на него, а потом вечером ушли в храм. Я остался дома один. Сначала я сидел в гостиной, читая книгу, но через некоторое время запер дверь, закрыл окна и отправился спать. Когда они вернулись из храма, то как ни кричали, как ни стучали в дверь и окна, ничто не могло меня разбудить. В конце концов им удалось открыть дверь ключом от дома напротив, и они попытались разбудить меня, нанося побои. Все мальчишки от души били меня, и ваш дядя меня бил, но всё безрезультатно. Я ничего об этом не знал, пока мне не рассказали утром.
То же самое случалось со мной и в Мадурае. Мальчишки опасались трогать меня, когда я бодрствовал, но если у них была какая-то обида на меня, они приходили, когда я спал, и делали со мной всё, что вздумается, и били, сколько хотели, а потом клали обратно в постель, и я ничего не знал, пока они не рассказывали мне об этом наутро».
Из всего этого Шри Бхагаван придавал значение лишь крепкому здоровью. Кроме того, иногда ночью он лежал в некоем полусне. Возможно, оба этих состояния были предшественниками духовного пробуждения: глубокий сон как способность, пусть пока и смутная и непроявленная, оставить разум и погрузиться глубоко за пределы мышления, и полусон как возможность наблюдать себя со стороны, как свидетель.
У нас нет фотографии Шри Бхагавана в его юношеские годы. Он рассказывал нам в своём колоритном стиле, полном юмора, как в школе делали групповую фотографию и ему дали держать тяжёлую книгу, чтобы он выглядел прилежным учеником, но на него села муха, и в тот момент, когда делали снимок, он поднял руку, чтобы отогнать её. Однако копии этого снимка найти не удалось, и, видимо, ни одного уже не осталось.
Первым предвестником рассвета было зарево Аруначалы. Школьник Венкатараман не изучал никакой религиозной науки. Он знал только, что Аруначала – это какое-то очень священное место, и, видимо, его потрясло предчувствие своей судьбы, когда он однажды встретил пожилого родственника, которого знал ещё в Тиручули, и спросил его, откуда тот приехал. Старик ответил: «Из Аруначалы». И внезапное понимание, что святая гора была реальным, осязаемым местом на земле, которое люди могут посещать, затопило Венкатарамана таким благоговением, что он смог только выдавить: «Что! Из Аруначалы? Где это?»
Родственник, удивлённый в свою очередь невежеством неопытного юноши, объяснил, что Аруначала – это Тируваннамалай.
Шри Бхагаван упомянул об этом в первом из своих «Восьми строф Аруначале»:
«Внемли! Она стоит как простая, бездушная гора. Её действие таинственно, превыше человеческого понимания. С возраста невинности в моём разуме сияло, что Аруначала – это нечто исключительно великое, но даже когда я узнал от другого человека, что она – то же самое, что и Тируваннамалай, я не осознал её значения. Когда она привлекла меня к себе, успокаивая ум, и я приблизился к ней, я увидел, что она стоит неподвижно».
Это встреча случилась в ноябре 1895-го, незадолго до его шестнадцатилетия по европейскому исчислению или семнадцатилетия по индийскому. Второе предвестие произошло вскоре после неё. На этот раз его вызвала книга. И снова была волна ошеломляющей радости, что Божественное может быть воплощено на земле. Его дядя достал экземпляр «Перия Пураны» – книги о жизни шестидесяти трёх тамильских святых. Когда Венкатараман стал её читать, его охватило экстатическое изумление, что возможны такая вера, такая любовь, такая божественная страсть, что в человеческой жизни может быть такая красота. Истории об отречении, ведущем к Божественному союзу, вселили в него благоговейный трепет и желание подражать. Нечто большее, чем любые мечты, большее, чем любые амбиции, здесь было провозглашено реальным и возможным, и это открытие наполнило его блаженной благодарностью.
С этого момента в нём начала просыпаться струя осознания, которую Шри Бхагаван и его преданные определяют как «медитация». Не осознавание чего-либо кем-либо, так как этот процесс лежит вне двойственности субъекта и объекта, но состояние блаженного сознания, превосходящего как физический, так и ментальный планы, и всё же полностью сочетаемого с физической и ментальной активностью.
Шри Бхагаван рассказал с характерной простотой, как это сознавание стало пробуждаться в нём, когда он ходил в храм Минакши в Мадурае. Он сказал: «Сначала я подумал, что у меня какой-то жар, но потом я решил, что так как это приятный жар, пусть он остаётся».
[1] Этот дом сейчас приобретён Ашрамом. Там ежедневно проводится пуджа (ритуальное поклонение), и он открыт как место паломничества для преданных.
[2] Это тот дом, в котором Шри Бхагаван достиг Осознания. Он приобретён Ашрамом, и там установлен портрет Шри Бхагавана. Его хранят как место паломничества преданных.
[3] Данный дневник издан как книга «Day by Day with Bhagavan». На русском языке – «День за днём с Бхагаваном Шри Раманой Махарши», 2013.
[4] Старый холл (Old Hall) – небольшое помещение в Раманашраме, где Бхагаван прожил много лет.