С 1787 по 1791 годы союзные силы команчей, вичитов и испанцев повсеместно атаковали ранчерии липан и мескалеро-апачей, превратив долину Рио-Гранде в непрерывную зону военных действий, переплетенную с работорговлей. В конце апреля 1787 года, после того, как завершилась бесполезная шестимесячная кампания подполковника Хуана де Угальде по выслеживанию групп восточных апачей, команчи уничтожили большую группу мескалеро у водоема, где рос табак. Случилось это недалеко от Эль-Пасо-дель-Норте. В конце июля 1787 года отряд из девяноста пяти команчей вор главе с Исампампи провел успешную кампанию против апачей-фараон (племя равнинных апачей, родственных мескалеро) на южной оконечности хребта Сьерра-Бланка. Они убили пятерых фараонов, захватили тридцать пять пленников и шестнадцать лошадей, потеряв при этом пятерых воинов. К середи не января 1788 года генерал-команданте Угарте считал, что команчи изгнали апачей из Сьерра-Бланки, и отметил, что они повсеместно преследуют их в долине Рио-Гранде. В декабре 1787 года многочисленная делегация команчей во главе с Обансемекиком, которого испанцы называли Эль Гордо Кохо, или Хромой Толстяк, прибыла в Сан-Антонио, чтобы рассказать о своих недавних успехах в сражениях против липан-апачей в долине Сан-Саба. Отражая размах растущей военной координации между различными группами команчей, губернатор сообщил, что из двадцати двух прибывших вождей семнадцать никогда прежде не посещали колониальную столицу, включая одного лидера ямпарика из самой отдаленной группы западных команчей.
Делегация Эль-Гордо Кохо доставила не только пленных апачей для обмена, но и испанских пленников, захваченных во время предыдущих атак команчей на испанские поселения в Техасе и Новой Мексике. В следующем году, Сохайс, влиятельный вождь восточных команчей, привез в Сан-Антонио еще двух апачских девочек после того, как атаковал лагерь апачей, попавшийся ему на пути, когда он направлялся на соединение с испанскими силами.
24-го июня 1788 года вице-король Мануэль Флорес сообщил, что мескалеро повсеместно атакуют в Коауиле и что все племена апачей совместно с тараумара, тепехуанами и метисами-отступниками атакуют в Нуэво Бискайе. По словам испанских командиров в Паррасе и Салтильо, в основном набеги на востоке Нуэво Бискаий совершали совместно хиленьо-апачи и тараумара, а не мескалеро, основательно потрясенные команчскими военными кампаниями против них и отступившие на юг. Мескалеро и липаны совершали набеги в меньшем масштабе на скотоводческие поселения в Коауиле. Эти атакит продолжались до осени 1788 года. Но кроме домашнего скота, на равнинах паслось огромное количество одичавшего скота. Война между апачами и испанцами в 1760—годах оставила разоренными так много испанских ранчо и городов, что Николас де Лафора, путешествовавший по Соноре весной 1767 года, писал, что «в окрестностях Серро-де-Кис-Суани, Санта-Росалии и других заброшенных пуэбло, а также близ бывшей миссии Лас-Урес и многочисленных шахтерских поселения пасется бесконечное множество одичавшего скота» Он отметил, что близ опустошенного шахтерского городка Вагоуэса «пасутся огромные лошадиные табуны, несмотря на то, что враги забрали великое их множество». В 1780-х годах одичавшего скота было еще больше, тем не менее, апачи, блокированные в горах своими индейскими врагами и испанцами, часто испытывали нехватку лошадей.
Хуан де Угальде, новый генерал-командант восточных Внутренних провинций, часто организовывал и возглавлял военные испанские кампании против апачей. Ветеран этих войн, особенно сильные удары он наносил по мескалеро в период своего губернаторства в Коауиле с 1777 по 1783 годы. Наступательные действия Угальде отличались жестокостью, и их целью было уничтожение мескалеро и порабощение уцелевших. Весной 1788 года он высказал идею общей войны против мескалеро. Его план состоял в том, чтобы испанские силы трех провинций – Техас, Нуэво Сантандер и Коауила – совместно попытались вытеснить мескалеро на север от Рио-Гранде, где их можно было загнать в угол и навязать решающее сражение. Угальде отдал приказ губернатору Пачеко, что тот должен окружать отступающих мескалеро и «уничтожать всех, кроме детей семи лет и младше; войска не должны брать в плен никого». Этот план удалось реализовать в январе 1790 года в совместной кампании с команчами и вичитами. Зимой 1789-90 года двести команчских воинов, по крайней мере, из трех основных групп, во главе с вождем Сокуиной присоединились к воинам вичита и войскам Угальде в холмистой местности в долине Сан-Саба в преследовании отступающих апачей вниз по долине реки Колорадо. В начале января союзники окружили большую группу мескалеро и липан возле Соледад-Крик к западу от Сан-Антонио, и многих убили. Пачеко утверждал, что он еще никогда за тридцать пять лет своей службы на границе не видел столько убитых апачей. Он писал: «Было захвачено всё их имущество и более двухсот человек обоего пола и всех возрастов, включая многих женщин и детей, которым не удалось бежать» Это была единственная совместная атака команчей и испанских сил против апачей. Но на условиях мира с испанскими поселениями, на которые они раньше совершали набеги, военные отряды команчей в последующие годы повсеместно атаковали в долине Рио-Гранде лагеря восточных апачей. Команчи часто захватывали апачских женщин и детей, которых затем либо продавали на колониальных постах, либо привозили в свои селения, где использовали в качестве жен, семейных слуг и пастухов.
Многие верхние липаны, стоявшие тогда лагерем возле мескалеро, пережили нападение и сообщили другим группам липан о «великой бойне». В ответ нижние липаны немедленно оставили свои лагеря в центральном Техасе, забрали лошадей из загона в Сан-Антонио и перегруппировались в холмистой местности на западе.
Когда война охватила пограничье, старшие испанские командиры издали директивы, косвенно связывающие истребление апачей с порабощением. Поскольку апачским воинам хронически не хватало лошадей, в августе 1791 года Рамон де Кастро, преемник Угальде на посту генерал-команданта восточных внутренних провинций, поручил Пачеко подготовиться к предстоящим набегам на испанские загоны. Кастро приказал не только препятствовать воровству и возвращать сворованных лошадей, но уничтожать самих налетчиков, отрезая уши и головы убитых апачей. Позже Кастро издал приказ губернаторам провинций, в котором обязал их преследовать мужчин-апачей вплоть до их основных лагерей и атаковать их семьи. Также Кастро выступал за испанскую тактику обмана апачей, пришедших в испанские поселения для переговоров. В таких случаях их следовало разоружать, окружать и захватывать вместе с женами и маленькими детьми. Угальде впервые применил такие меры в 1789 году, когда он захватил пять вождей и их семьи, - в общей сложности 66 человек, - которые пришли в Санта-Розу, чтобы договориться о перемирии. В подобном случае в Ла-Бабиа, в 1791 году, Кастро отказался от обмена пленными, и в последовавшей рукопашной схватке он и его люди убили 14 апачских мужчин и женщин, которые привели в пресидио пленного испанца. В другом мрачном эпизоде Пачеко заподозрил шестерых липан, которые пришли в его дом, в планировании его убийства, и поэтому заранее арестовал их. Солдаты убили пятерых липан, которые оказали сопротивление, а затем Пачеко приказал казнить одного выжившего во время ареста.
Испанские войска сочетали эти обманные действия с сезонными нападениями на лагеря апачей, часто совершая их совместно со своими союзниками команчами и вичитами. Мескалеро и липанам тоже пришлось в ответ координировать свои действия перед лицом общих военных действий.
Испанские военные действия и депортации были также нацелены на многочисленные оседлые группы туземцев (тепехуаны, коаиултеки, тараумара и другие) принявших апачский грабительский образ жизни, чтобы выжить перед лицом колониальных замыслов их рассеивания и окончательного уничтожения как традиционной группы или порабощения. Лидерами таких групп часто были ладино – ассимилированные и испаноязычные индейцы. Такие группы часто возникали стихийно из числа тех, кто бежал из миссий и «обрахес» (текстильные мастерские), и чиновники боялись, что эти люди «образуют конфедерацию с апачскими налетчиками, действующими ниже Рио-Гранде» (12). Эти партизанские отряды убили много испанцев. После захвата на востоке Нуэво Бискайи одного из лидеров налетчиков, Хосефа Армента, он признался, что его «бандитос» убили 197 человек, и он лично убил семнадцать. По итогам продолжительной кампании в горах Нуэво Сантандера, губернатор организовал отправку на юг Мексики 113 аракатов – индейцев коаиултеков с восточного хребта Сьерра-Мадре на северо-востоке Новой Испании. Из города Мехико чиновники отправили их в Веракрус, где их распределили на работах по ремонту городских укреплений. Депортированные аракаты часто бежали и возвращались в горы, затем становясь самыми грозными противниками. Более поздняя экспедиция захватила двоих аракатов, ранее бежавших из тюрьмы в Веракрусе. В действительности, попытки испанских властей подавить сопротивление индейцев их депортацией, только увеличили радиус ответных военных действий. Осенью 1783 года монахи Сан-Антонио переместили большую группу боррадо (коаиултеки) из миссии в Камарго. Оторванные от родины и разочарованные в испаском образе жизни, следующей весной 92 из 112 перемещенных боррадо, содержавшихся в миссии Сан-Хосе и Сан-Мигель-де-Агуайо, ночью бежали. Губернатор Кабельо немедленно послал в погоню отряд солдат и индейских помощников. Отряд вернулся через три дня, захватив тридцать два боррадо, и сообщил Кабельо, что «остальные скрылись в зарослях Монте-де-ла-Лагуна».
Жестокость испанцев только стимулировала сопротивление, распространившимся на обширные области. В 1788 году Угальде сообщил вице-королю, что боррадо «стали такими же воинственными, как апачи, и совершают набеги на миссии и колониальные поселения вдоль всего побережья до отдаленного юга вплоть до Уастеки». Ходили даже слухи, что мескалеро заключили союз с боррадо, чтобы совершить набег на прибрежные испанские ранчо на юго-востоке Техаса. Во время своей инспекционной поездки по провинции Угальде отметил «плачевное состояние семи миссий Техаса, поскольку группы отступников аранамаса, боррадо и каранкава нарушают колониальный трудовой режим». В начале 1790-х годов губернатор соседнего Нуэво Сантандера начал проводить военные кампании в горах, терроризируя местное население (коауилтеки), которое уже было запугано предыдущими вторжениями. В этих кампаниях испанские войска разрушали деревни, убивая десятки воинов и отправляя в рабство много женщин и детей, обычно перемещая их на юг на огромные расстояния.
Между тем, сохранялась конкуренция между имперскими и локальным властями по поводу распределения пленных, особенно детей, у которых было мало шансов выжить в условиях депортации и поэтому чаще их оставляли на местах для выполнения различных услуг в семьях пограничных поселений. После кампании против ранчерии «саракауайцев» и других групп, живущих в горах, губернатор сообщил, что было захвачено 22 пленных и из них 19 детей были помещены в королевскую тюрьму, но вскоре «отданы на попечение жителей деревни». То есть, их отдали в рабство местным колонистам. И то хорошо, а так бы, скорей всего, погибли бы, - если не в пути, то в застенках Мехико или Веракруса.
Как бы то ни было, но политика депортация повсеместно приветствовалась должностными лицами Новой Испании в части их арсенала по влиянию на коренное население.
По мере того как команчи, вичиты и испанцы вливали свежую кровь в работорговлю по всему пограничью, группы восточных апачей усиливали свое сопротивление, пытаясь выстоять в этой бомбардировке со всех сторон. Мескалеро и верхние липаны провели совместную серию набегов на скотоводческие поселения и города долины Рио-Гранде. В то же время группы нижних липан, отступившие в техасские холмы для проведение зимней охоты на бизонов, вернулись и атаковали загоны вокруг Сан-Антонио и Ла-Байи. В сентябре 1789 года липаны захватили табун испанских лошадей, убив по ходу дела одного солдата и пятерых шахтеров в их лагере на реке Педерналес. Несмотря на то, что мескалеро и липаны были основательно потрясены во время резни на Соледад-Крик в январе 1790 года, кровопролитие продолжилось и в следующем году, когда липаны неоднократно атаковали загоны Сан-Антонио в поисках лошадей и часто сталкивались при этом с обороняющимися войсками и колонистами. Продвигаясь на юг в поисках скота и оружия, верхние и нижние липаны объединили свои силы для совершения массированного набега вдоль Рио-Гранде. В одной ошеломляющей атаке двести липанских воинов, дождавшись, пока войска покинут город,7-го апреля 1790 года полностью захватили Ларедо, опустошили пороховой арсенал и забрали двести голов крупного рогатого скота.
Эти усилия апачей перед лицом превосходящих в численности и в вооружении команчей и испанцев были связаны с огромных риском для них. В одном случае, в 1792 году, оказавшись загнанными в ловушку в их голодающих лагеряз на реке Нуэсес, вождь липан Сапато Сас и пятнадцать его человек спустилмись к городу Рейноса, где захватили испанского мальчика и пятнадцать лошадей. Войска из Ларедо выследили и уничтожили полностью этот небольшой военный отряд. Испанские власти зафиксировали гибель и захват десятков колонистов и кражу тысяч животных в провинциях Коауила, Нуэво Леон и Нуэво Сантандер в период с 1790 по 1791 годы.
С 17 марта по 22 июля 1790 года в атаках липан и мескалеро в городах Ларедо, Ревилья и Миер погибли 52 колониста и 7 были захвачены в плен; было захвачено 257 мулов, 564 лошади, 1286 голов крупного рогатого скота и 3756 коз.
6-го сентября 1791 года Кастро сообщил, что в городах Коауи лы апачи убили 19 испанцев, 18 взяли в плен; похитили 1084 лошади, убили две с половиной тысячи голов крупного рогатого скота. Два пленника были отбиты испанским и войсками.
После гибели Сапато Саса группа Каносо одновременно занималась набегами на испанские поселения на прибрежных равнинах и возобновлением торговых отношений с другими восточными народами. Порсле набега в Нуэво Сантандере группа Каносо и его люди «погнали лошадей, мулов и большие табуны кобыл» на восток от Ла-Байи, где они собрали дополнительно несколько тысяч коров, блуждающих вокруг близлежащих миссий. С таким избытком скота, мяса и пленников группа отправилась в Луизиану, чтобы обменять свою добычу на огнестрельное оружие у бидаев, акокисов, аттакалов и французов на рынке в Опелусасе, Луизиана.
Проводя в жизнь такой сбалансированный политический курс, липаны сохраняли доступ к оружию даже в то время, когда они усердно трудились на благо мира и спасения своих людей, которые были захвачены на Соледад-Крик. В течение нескольких месяцев после резни двое липан с распятием в руках ходили по испанским ранчо в надежде вернуть свою женке и сестру, соответственно. Этот шаг положил начало продолжительной серии переговоров. Липаны часто отправляли своих дипломатов, в основном стариков и женщин, в попытках добиться возвращения пленников в об мен на испанцев, удерживаемых апачами. Эти усилия были сопряжены с большим риском, учитывая прошлые испанские вероломства во время переговоров. Однако апачи шли на это из соображения, что, чем дольше их родственники остаются в плену, тем больше становилась опасность того, что их рассредоточат по многочисленным ранчо и асьендам Новой Испании далеко на юге.
Являясь частью испанского общества, липанская община в миссии Сан-Валеро в Сан-Антонио оставалась уязвимой от военных действий между испанцами и их сородичами. Поскольку кампании Угальде против мескалеро и верхних липан усилились в период с 1789 по 1791 годы, все липаны миссии, за исключением двух семей во главе с Мариано и Хосе Мирией, бежали из страха, что их убьют или обратят в рабство. Так как липаны миссий и их независимые сородичи продолжали обмениваться информацией и вести торговлю между собой, в м арте 1791 года генерал-командант Педро де Нава приказал временно изгнать из миссий еще остающихся там липанов, чтобы скрыть подготовку к крупной наступательной операции на нижних липан, которые продолжали повсеместный захват животных с техасских ранчо и сбор одичавшего или наполовину одичавшего крупного рогатого скота. Несмотря на скрытые мотивы, которые характеризовали отношения между испанцами и липанами из миссий, последние являлись ценным источником информации и вспомогательной силой даже несмотря на то, что они по-прежнему время сохраняли свою культурную самобытность и связи с другими апачами. Лидер липан из миссии Баутиста и его люди сами вызвались отловить других беглецов липан из миссий, став, таким образом, охотниками за рабами подобно кэддо с французских плантаций в Луизиане. В 1792 году они, захватили и выдали трех беглых соплеменников, которых преследовали верхом на лошадях. Год спустя Мариано отправился в ранчерию нижних липан. Чтобы доставить испанские мирные предложения. Он вернулся с тремя метисами-вакеро. Которых нижние липаны захватили в плен во время их попытки помочь налетчикам тонкава украсть липанских лошадей. В надежде скрепить мир между нижними липанами и Сан-Антонио, испанские чиновники распорядились воздвигнуть на площади два столба, чтобы всыпать виновным вакеро «сотню ударов плетью в присутствии как можно большего числа липан». Несмотря на то, что липаны миссии Сан-Валеро в Сан-Антонио поддерживали усилия своих испанских хозяев по стабилизации отношений с другими апачами, они сохраняли враждебность по отношению к команчам, и Баутиста лично становился во главе вооруженных соплеменников, нацеленных на делегации команчей, приближающихся к Сан-Антонио.
Приучения липан миссии в Сан-Валеро к труду оставалось основной заботой испанских чиновников. Они недоумевали по поводу того, почему липаны Сан-Валеро не участвуют в сельскохозяйственных работах после стольких лет пребывания в миссии, как это делают многие апачи, живущие при пресидио-миссиях в Нуэво Бискайе. Однако липаны миссии не проявляли никакого интереса к земледелию, продолжая охотиться на бизонов на окрестных равнинах и собирать опунцию. Эти липаны не только избегали любой католической идеологической обработки и принудительного труда, но после своего пятилетнего пребывания в Сан-Валеро настаивали на своем отделении от других индейцев миссии и подали петицию к вице-королю, не соглашаясь с планом объедения индейцев пяти миссий.
К 1791 году мирные усилия начали приносить плоды. В этом году мескалеро заключили мирный договор в Нуэво Бискайе, а вслед за этим то же самое сделали верхние липаны в Коауиле. Несмотря на то, что между теми, кто искал мира, и более воинственными апачами сохранялись некоторые разногласия, в начале 1793 года группы нижних липан во главе с Каносо, Морено и Хосе Чикито согласились на договор. Согласно условиям договора, эти группы должны были ограничить свою торговлю в Коауиле городами Сан-Хуан-Батиста и Сан-Фернандо-де-Аустрия. Вместе с тем, липанам разрешалось посещать испанские поселения в Техасе. Однако вопрос об обмене пленными остался нерешенным. Испанцы всё чаще депортировали своих индейских пленников в отдаленные места, в то время как апачи заявляли, что у них мало испанских пленных, или, по крайней мере, мало тех, кто хочет вернуться к прежней жизни колонистов.
Всего с 1778 по 1795 годо стороны понесли следующие потери в пяти провинциях (Техас, Коауила, Нуэво Мехико, Нуэво Бискайя и Сонора): апачи убили 1089 испанцев, захватили в плен 178; захватили 23276 голов домашнего скота; испанцы убили 929 апачей, захватили в плен 1254, освободили из плена 78 испанцев, захватили у апачей 8963 голов скота.
С учетом потерь от рук оседлых мятежных индейцев (тараумара, тепехуаны, коауилтеки) потери испанцев за эти годы составили 2069 человек к июну 1796 года. Общие потери индейцев убитыми составили к той же дате 2004 человек. В плен было захвачено 279 испанцев, в то время как войска захватили 1808 индейцев, в основном женщин и детей. Было захвачено испанского скота всего 41519 голов (в основном лошади и мулы), однако войска отбили более 18550 голов.
Без помощи союзных индейцев – опата, навахо, пуэбло, пима, папаго и, главным образом команчей, которые действовали самостоятельно – неизвестно какой бы был результат. Здесь не учтены потери мескалеро и фараон апачей 1776 года, когда команчи уничтожили группу апачей из трехсот человек, пришедших охотиться на бизонов на реку Колорадо в Техасе.
Из 1254 пленных апачей, испанцы депортировали на юг Мексики и на Кубу к 1805 году 979 человек обоих полов и всех возрастов. Больше всего пленных – 300 человек – было выслано в 1788 году. Из 247 высланных апачей, чья судьба известна, более 150 человек бежали и вернулись на родину, еще около ста человек остались на юге Мексики и в на Кубе, и около тридцати человек умерли либо в пути, либо вскоре после прибытия к месту назначения.