Патрик Майкл
Переводчик: Zhongler
Бета: CrazyJill
Оформление: sonata
Аннотация:
Если бы я знал, до какой степени это перевернет с ног на голову мой мир, то никогда бы не поцеловал Энди в том дурацком банкетном зале. Я бы, черт возьми, поцеловал его намного раньше.
Мы с Энди со школы были друзьями. Беря в расчет то, что у нас совершенно противоположные характеры, никогда бы не подумал, что наши пути могут пересечься, и уж тем более так сильно переплестись. Он был общительным, красивым, популярным. Я же был ботаником.
- Ты слишком много читаешь, Натан, - любила жаловаться моя бабушка.
В тот год я заканчивал школу и, пытаясь заработать дополнительные баллы, давал уроки английского. В один из унылых серых февральских дней во время такого занятия открылась дверь, и вошел Адонис… Это должен был быть Адонис, потому что парень был слишком великолепен, чтобы быть кем-то, как не богом. Медово-золотые локоны обрамляли его квадратную челюсть и мальчишеское лицо.
Я объяснял разницу между обстоятельством и наречием, как мне казалось, уже в сотый раз десятикласснице Келли, которая большую часть своего времени, если я не стоял у нее над душой, вздыхая, выписывала на полях своей тетради имя «Джозеф». Мне даже как-то жалко стало этого парня, кем бы он там ни был.
- Привет! Ты английскому учишь, да?
- Да, я помогаю студентам с курса мистера Бэркли.
Я старался казаться безразличным, действительно старался. По крайней мере, сказал я это небрежно, но мое обалделое выражение лица, должно быть, сводило на нет тот беспристрастный профессионализм, каким я надеялся прикрыться.
- Здорово. Кажется, ты должен помочь мне закончить школу.
Он протянул мне листок бумаги. Я пробежался по нему взглядом, отметив вверху имя консультанта, внизу – имя Бэркли и общие заметки посередине.
- Эм… конечно. Никаких проблем. Садись, я скоро тобой займусь.
- Окей, - широко улыбнулся он, и на его щеках появились ямочки, глубокие словно колодцы. Мне показалось, что мое сердце в эту секунду остановилось.
Он плюхнулся на стул, стоящий напротив десятиклассницы, и вытянул в проход ноги.
Я повернулся к Келли и сразу понял, что Джозеф остался в прошлом. По тому, как парень смотрел на нее в ответ, я так же понял, что теперь вздыхать буду я, а не она.
Ну, вот почему все самые клевые парни - натуралы?
С помощью его тренера, нескольких учителей, консультанта – у которого явно развился лицевой тик – и меня, Энди закончил школу с достаточно высоким средним балом, чтобы учиться в университете штата, пока у его родителей не кончатся деньги. Я поехал вместе с ним. Мое обучение частично оплачивалось из гранта. К тому времени мы уже были лучшими друзьями.
То, что меня больше всего в нем привлекало, помимо убийственно шикарной внешности, - это его безоговорочное принятие моей сексуальной ориентации. Для него это было не так и легко, и уж, конечно, было непросто для меня самого. Но я со старших классов школы не скрывал своего гомосексуальности, и ни в коем случае не собирался этого делать, пусть это и привело к тому, что в последующие несколько лет у меня бывали в высшей степени неприятные времена. Я знаю, что его дразнили, но он осаживал самых нетерпимых кулаками и все время оставался мне верным другом. Я не нуждался в том, чтобы он защищал меня, все свои битвы я выиграл или проиграл задолго до того, как мы встретились, но я всегда был благодарен за его незамысловатую и неизменную поддержку.
Однажды, когда мы находились на репетиции к выпускному вечеру, я спросил его, почему он последний год мирился со всем этим дерьмом. Энди ничего не ответил. Вместо этого он наклонился, чтобы поправить молнию на моей мантии. Когда я посмотрел вниз, он ущипнул меня за нос и улыбнулся своей фирменной сверкающей ямочками улыбкой. Это было немного забавно, но не давало ответа на мой вопрос. Когда я попытался надавить на него, он пожал своими широкими плечами и сказал, что я «просто офигенно классный». Больше я никогда не спрашивал об этом.
Мы с Энди прошли вместе университетские годы, слишком много развлекались, помогали друг другу с лекциями и на четвертом курсе даже были соседями по комнате. Как-то само собой мы стали вешать на ручку двери что-нибудь из одежды, когда кто-либо из нас приходил со свидания не один.
- Фу! Это повязка для мошонки? - Она была больше серой, чем белой, и совершенно очевидно, видала лучшие времена.
- Ага. Это значит, что Энди привел с собой девушку, - сказал я, сосредоточенно впиваясь в шею Алекса ртом с намерением поставить ему засос, пока мы стояли за дверью моей комнаты в общежитии. Мы оба были пьяны. - Говорил тебе, надо было раньше уходить.
- Черт.
- Да, я знаю. Да ладно. Мы можем вернуться в твою машину, где ты сможешь въ*бать меня в коврик. - Я решил в качестве ободрения поставить ему еще один засос с другой стороны шеи. Пока я издавал влажные, чмокающие звуки, Алекс с каменным лицом и сонными глазами пялился на замусоленную подвязку. Когда я, наконец, засунул язык ему в ухо, он вздрогнул всем телом и потащил меня по коридору. И только когда мы были мокрыми и удовлетворенными и раскуривали на заднем сидении его кадиллака косяк, Алекс прикусил мой нос и сказал:
- Подвязка для мошонки?
- Ага. Это же Энди.
Нельзя не признать того, что он неповторим.
К тому времени, как мы окончили университет, я состоял в штате маленькой газеты и писал различные статьи. Под маленькой я подразумеваю то, что у нас была сильная нехватка персонала, и это означало, что традиционное деление между внештатными сотрудниками, конторскими служащими и репортерами обычных для них обязанностей было довольно расплывчато. Так как я был самым новеньким, что, как я узнал позже, означало, что я буду жаловаться меньше всех, то мне досталось писать некрологи и вести местную светскую хронику. Это было безумно нудно, но что еще мне оставалось делать со всем своим знанием английского. Даже тогда я не настолько отчаялся, чтобы быть писателем.
Поскольку ни я, ни Энди не переехали в другой город, у нас не раз была возможность пересечься, и каждый из нас всегда знал, что происходит в жизни другого. Он позвонил мне в пятницу вечером, суда по звукам – из бара, и сквозь шум закричал:
- Нейт, приятель! Хватай своего красавчика и тащи свою задницу на площадь. Я хочу отпраздновать!
- А что будем праздновать? - спросил я, пожевывая нижнюю губу и пытаясь подобрать синоним слову «презрительный», чтобы оно не звучало так… презрительно. Я писал об уличной преступности, и если бы мой редактор одобрил написанное, то я может наконец-то смог бы выбраться из этого нескончаемого потока свадеб, выставок собак и мертвецов.
- Я подписал договор с «Директом»! Разве это не здорово?
Как и все остальные в это же время, Энди ломал голову, как использовать в своих интересах развитие Интернета. Он решил, что вместо того, чтобы создавать еще одну кучу информационного мусора, лучше примкнуть к тем, кто занимается в Интернете поисковыми системами. Донимая меня вопросами о лексиконе, синтаксисе и структурах, он с одним из своих приятелей, помешанном на математике, разработал уникальный метод внесения информации в каталог постепенно увеличивающегося, мульти-щупальцего монстра, известного под именем «Веб-контент». Сайт стал достаточно популярным для того, чтобы его заметили другие люди с такими же целями, и «Директ» обратился к Энди с предложением о выкупе прав на него. Энди же хотел создать акционерное общество и начал вести серьезные переговоры, чтобы за свою концепцию получить часть акций.
- Энди, это здорово! Ты месяцами работал, чтобы заключить эту сделку!
- Абсолютная правда, черт возьми! А теперь тащи свою очаровательную задницу сюда и помоги нам отпраздновать это, хорошо?
- А Моника с тобой?
- Конечно. Где же еще быть самой прекрасной девушке города, как не со мной?
Я услышал шарканье, визг и затем женский смех. Я закатил глаза.
- Эм… я не знаю, дружище. Я тут на середине истории и не хочу потерять настроя.
Я уже встречался однажды с Моникой, и мы не особенно поладили. Как говорится: «Не сошлись характерами».
- Ох, эй, ты должен прийти, Нейт. Без тебя будет совсем не то, приятель. Пожалуйста!
Последнее слово было сказано так жалобно и пронзительно-вкрадчиво, что противиться ему было невозможно. Особенно если Энди при этом смотрел щенячьим взглядом огромных, печальных глаз. Адонис, умоляющий о печеньке. Даже разговаривая с ним по телефону, я мог представить себе его лицо, и, не удержавшись, улыбнулся.
Это умоляющее «пожалуйста» втягивало нас в нехилые неприятности…
- Ладно, парень. Буду там через полчаса.
- Ты все еще встречаешься с Тони?
- О, да. - Тони. От одной мысли о нем меня бросило в жар.
- Классно. Приводи его с собой! Будем кутить всю ночь до утра!
Я рассмеялся и сказал, что позвоню ему. Тони согласился пойти со мной. Долго уговаривать его не пришлось, вместе мы были совсем недавно и по-любому не могли друг от друга отлепиться. К тому же я пообещал ему шоколад, много смазки и некий двусторонний, светящийся в темноте фаллоимитатор на батарейках, после того, как мы придем домой.
Бар назывался «Не в своей тарелке», и это было самое ужасное название, которое только можно себе вообразить, пока вам не становилось понятно, что здесь обслуживают людей с разной сексуальной ориентацией и разными пристрастиями. Так же тут было много темных уголков и неофициальная политика «Не говори мне, что делать...и я не скажу куда тебе идти!» Я ни капли не сомневался в том, что Энди выбрал этот бар ради меня.
Мы с Тони приехали на двадцать минут позже, немного запыхавшиеся и сильно растрепанные.
- Чего вы так долго? - спросил Энди, поднимая Монику с колен, чтобы встать и обнять нас. Она засмеялась, но мне показалось, что ее глаза вспыхнули.
- Прости, дружище. У нас была небольшая… эм… проблема с электричеством, - ответил я, обнимая Монику, на что она почти никак не отреагировала. Затем я представил ее Тони.
- Проверенное правило! Всегда держи в доме новые батарейки, - заявил Тони, кротко и грустно глядя на Монику. Она выглядела несколько ошарашенной. Тони одинаково флиртовал и с мужчинами, и с женщинами, так я с ним и познакомился. Это ни капли не беспокоило меня, во всяком случае, пока он, хлопая своими длинными ресницами, заигрывал с девушками.
- Батарейки? - она выглядела более, чем озадаченно.
- Поверь мне, ты не хочешь этого знать, - сказал Энди, свирепо вытаращившись на Тони и притягивая к себе Монику. Мы с Тони посмотрели друг на друга и заржали, как ненормальные. Моника прикусила губу, очевидно пытаясь понять, является ли она причиной нашего веселья.
Энди ее поцеловал, и она перестала хмуриться и успокоилась.
- Не волнуйся об этом, детка. Мой друг полный извращенец.
- Ну, я уже знаю это! - ответила Моника, смиряясь с ситуацией.
Мы засмеялись и заняли кабинку на четверых, освободив маленький столик, за которым нас ждали Моника и Энди.
Тони сразу же принес нам по парочке алкогольных напитков, сказав, что хочет быть уверен в том, что я по-быстрому окосею. Я закатил глаза и сжал под столом его пах. Он подскочил, ударив коленями по столу, от чего подпрыгнули стаканы.
- Полагаю, они оба извращенцы, - мило сказал Энди. Моника смотрела на него округлившимися глазами, но когда Тони соизволил покраснеть, ее лицо смягчилось.
Казалось, мы часами танцевали, то крепко прижимаясь, то вертя бедрами, в зависимости от музыки, грохочущей из колонок. В один из медленных танцев Тони отправился в подробное и тщательное путешествие, вырисовывая карту внутренних глубин моего рта и горла.
Черт, этот парень умел целоваться.
- Из них получилась хорошая пара, да?
Я кивнул, вжимаясь в Тони напряженной плотью, отчего его глаза расширились и засверкали.
- Да. Она ему очень сильно нравится, - сказал я, смотря, как мой лучший друг со своей девушкой неторопливо обжимаются на танцполе. Энди обнимал ее за талию и поглаживал ее задницу. Он уткнулся лицом в ее шею, и, казалось, с удовольствием бы оставался в таком положении и тысячу лет. Она обхватила его шею руками, почти соединив их в локтях. Девушки так странно обнимают, когда хотят казаться хрупкими и застенчивыми. Эти двойные стандарты меня выводят из себя.
- Но даже не в половину так сильно, как мне нравишься ты.
Тони с энтузиазмом потерся членом о мои штаны, и я забыл обо всем, кроме того, как затащить этого парня в уголок потемнее и по полной объяснить ему значение слова «отсос». Как будто он и так уже этого не знал.
Энди был прав. Мы – парочка извращенцев.
- Ты можешь в это поверить? «Директ»! Мы всех порвем! - Энди сиял, хоть и выглядел при этом немного окосевшим. Мы только что вынырнули из своих концов кабинки после очередного раунда внушительного лице-обсасывания. Не говоря уже о других действиях, приносящих больше всего удовольствия, когда их совершаешь в темных уголках в окружении кучи незнакомых людей. Совесть нас не мучала.
- Это классно, дружище! Еще раз поздравляю. - Я был искренне счастлив за него. Мир не всегда был так же благосклонен к Энди, как тот к нему, и на жизненном пути друга было предостаточно ухабов.
- А что насчет другого сайта? - спросила Моника. Ее губная помада размазалась по всему лицу. - Того, где куча «о»?
- Гугл? Неа. Слишком выпендривается. В конце года с треском провалиться. Держу пари.
Проблема была в том, что он все на это поставил. Только я об этом тогда не знал.
Его плечи двигались - прямое свидетельство того, что он опять распускал руки. Еще большим подтверждением этого служило раскрасневшееся лицо Моники. И если она и собиралась что-то сказать, то уже забыла об этом. Ее взгляд расфокусировался, и она начала увлеченно целовать Энди.
Тони подмигнул мне, я усмехнулся, и мы продолжили ласкаться и лапать друг друга. Он сидел, упираясь спиной мне в грудь, повернув ко мне лицо, чтобы мы могли целоваться. Его задница терлась о мою плоть, и у меня был такой стояк, что мне казалось, мой член сломается. Каждый раз, когда Тони вихлял задницей, я чувствовал, как часть моих мозговых клеток выходит из строя. Одна моя рука была под его рубашкой, а другую я засунул ему в штаны, делая все от меня зависящее, чтобы он продолжал извиваться на мне. Я дрочил ему, сжимая его член каждый раз, когда его взгляд затуманивался, и уже готов был потащить его в туалет, когда Моника воскликнула:
- Почему бы вам, двум гомикам, не найти себе другое место, где этим заняться?
Довольно глупо было такое заявлять, учитывая то, что в этом баре было одинаковое количество геев и натуралов.
Слава богу, громко играла музыка.
Я был так поражен ее гневным возгласом, что в самое неподходящее для этого время, вместо того, чтобы сжать член Тони, я его дернул, и по моей ладони потекла горячая липкая сперма. Тони смутился и постарался не содрогаться, в то время как его нервную систему сотрясал оргазм. Я отчаянно покраснел. Даже при тусклом освещении было совершенно очевидно, что только что произошло, если мое пылающее лицо о чем-то говорило.
- Честно, Энди. Как ты можешь находиться рядом с таким парнем?
Боже. Никогда не думал, что девчонки становятся такими стервами, когда кончают. Как же я рад, что я гей.
Бедный Энди. Он сидел, как истукан, вытянувшись в струну, будто его кнутом хлестнули. Его лицо застыло и даже, несмотря на то, что его руки были под столом, я знал, что он сжал их в кулаки до побелевших костяшек. Он всегда так делал, когда был чем-то ошарашен.
Я надеялся на то, что у этой глупой коровы хватит ума подождать, пока он вытащит свои руки из-под ее платья. Ну, или по крайней мере я надеялся на то, что она сделала депиляцию в зоне бикини. Тогда бы обошлось без травм. Может быть.
- Что ты сказала? - голос Энди был убийственно холоден и тих, словно глаз бури.
- Я серьезно, Энди. Как ты можешь терпеть такое поведение. Ты знаешь, чем они там занимались?
- Почти тем же самым, чем мы с тобой занимались тут, - сказал он, все так же тихо. Его плечи дернулись, и Моника вскрикнула. Я был почти уверен, что только вообразил себе этот влажный чпокающий звук. Почти.
- То же самое, чем половина из находящихся тут людей все еще занимается, - добавил он. Я подумал, что это было лишним.
- Но разве он не твой друг?
Энди снял ее со своих коленей. Не грубо, но и не слишком осторожно. И как это понимать?
- Эй, Энди. Все в порядке, правда. Мы все немного перебрали. Не волнуйся.
Друг долго смотрел на меня. Я встретился с его взглядом, пытаясь глазами сказать, чтобы он не раздражался. Это же просто пьяный бред.
- Нет. Ничего не в порядке, Натан.
Дерьмо. Он зовет меня Натаном только, когда сильно злится.
- Я знаю, что ты только говоришь так, но на самом деле ничего не в порядке. Ничего.
- Эм… Нейт?
Господи. Я совсем забыл о Тони.
- Да, детка. Я знаю. Пойдем, пройдемся? - Я вытащил руку из его штанов, оставив, как ни стыдно в этом признаться, большую часть спермы в трусах. Даже с его расстегнутой ширинкой, я не мог свободно двигать рукой.
Тони встал, одернул рубашку и взял мою покрытую спермой ладонь, чтобы помочь мне подняться.
- Моника, мне было действительно приятно с тобой познакомиться. Я бы пожал тебе руку и все такое, но ты же знаешь, в каком она сейчас состоянии. - Он приподнял наши соединенные вместе ладони. Я поймал салфеткой соскользнувшие капли. - Кроме того, у меня есть вещи намного важнее этого, - добавил он перед тем, как меня поцеловать.
Мы с Тони расстались годы назад. Мы до сих пор время от времени пишем друг другу по электронной почте, но даже, несмотря на то, что мы теперь почти не видимся, я буду любить его всегда, за этот один единственный жест.
Энди расстался с Моникой через неделю, но я понятия не имел, насколько он всем этим был расстроен, пока, где-то через год после того происшествия, я не нашел его у своей двери, сильно напившегося и что-то фальшиво распевающего. Энди много что умеет делать, но уж точно не петь.
- Тащи давай свою задницу сюда. Если ты не заткнешься, то соседи вызовут копов.
- К щорту соседей, и тебя к щорту, ешли уж на то пошло. Засранец.
- Господи, Энди. Ты сколько выпил? - Щелк. - И почему это я засранец?
- Патамушта у тебя ешть, а меня никого нету.
Тони поднялся, когда я притащил Энди в крохотную гостиную и усадил его на диване. Друг развалился, широко расставив ноги, и я в удивлении уставился на него, внезапно вспомнив, как встретился с ним в первый раз.
- Эм… Тони?
- Конечно. Я потом приду, - сказал он, застегивая рубашку. Он наклонился и поцеловал Энди в макушку. - Хочешь, я сделаю кофе перед уходом?
- Луше пива?
Я закатил глаза.
- Да, пожалуйста. Кофе. Будет здорово, если сделаешь.
- Зас.Ра.Нец.
Я не понял, кого Энди обозвал, меня или Тони. Он закрыл глаза, заваливаясь еще больше на диван.
- Кто бы говорил, - сказал я, усадил его более-менее прямо и направился в кухню. - Сейчас вернусь.
Тони как раз щелкнул выключателем кофеварки. Он повернулся, чтобы взглянуть на меня и затем кивнул в сторону гостиной.
- С ним все будет в порядке?
- Да. Он несколько раз так напивался. Некоторое время побормочет, потом заснет, и с утра будет мучиться дикой головной болью. - Я повернулся, чтобы посмотреть на Энди, усердно делающего вид, что пытается прочесть телепрограмму вверх ногами. - Хотя, - признал я, - я никогда не видел его в таком ужасном состоянии.
Тони обнял меня за талию и крепко прижал к себе.
- А ты будешь в порядке?
- Конечно. А что? - я искренне удивился.
Он не ответил, если только нельзя принять за ответ то, что он сжал мою задницу и потерся своим членом о мой пах. Мой поникший к этому времени член с энтузиазмом поднялся. Мы с Тони целовались, и не очень-то нежно.
- Эй! Где мое пиво?
Мы оторвались друг от друга, тяжело дыша и дико сверкая глазами.
- Черт. Прости, Тони.
Он снова меня поцеловал, на этот раз в лоб.
- Все в порядке. Мне все равно пора идти.
- Да, я знаю. - Вздохнув, я схватил чашку, и вылил в нее содержимое кувшина, кофеварка тем временем продолжала работать, выплевывая последние капли, которые запузырились на горячей подставке. - Мне, правда, жаль.
- Все нормально. Я ничего другого и не ожидал.
Я вышел за Тони из кухни и поставил чашку на буфет.
- Береги себя, Энди. Или лучше сказать, позволь Нейту о тебе позаботиться. Хорошо? - сказал Тони. - Увидимся позже, мистер, - добавил он, обращаясь ко мне и сильно понизив голос, что абсолютно не помогло уменьшить тот сильный стояк, который я заимел благодаря ему.
Я поцеловал его и пожелал спокойной ночи, и снова посадил Энди прямо на диване. Тони тихо засмеялся и взял свой пиджак. Дойдя до двери, он обернулся.
- Я люблю тебя, Натан.
То, как он произнес мое имя, заставило меня внимательно взглянуть на него. В его глазах было что-то такое, что мне не понравилось, и его губы были крепко сжаты.
- Я люблю тебя, Тони.
Я собрался спросить его, что случилось, когда Энди начало тошнить. Громко. Я повернулся к нему, чтобы убедиться в том, что он не украсит мой диван тем, чем сегодня поужинал. Когда я снова повернулся к Тони, он уже улыбался. Открыв дверь, он помедлил.
- Спокойной ночи, парни, - сказал он, закрывая за собой дверь.
Думаю, он уже тогда знал.
- И что все это значит, а? - Я сел рядом с Энди на диван, полуразвернувшись, чтобы смотреть ему прямо в лицо.
- Что, все это? - его голос уже не казался таким пьяным, но веки были воспаленными, покрасневшими, и глаза почти закрывались.
Боже, спасибо за кофе.
- Ладно тебе, - сказал я. - Ты редко так напиваешься. Так почему сегодня, сейчас?
Он долго смотрел на меня. Достаточно долго, чтобы мне пришла в голову мысль, уж не раздваиваюсь ли я в его глазах, в результате чего он не может решить, кто из нас двоих реален.
- Знаешь, я ведь думал, что люблю ее, - его голос прозвучал как-то тоскливо. Такие интонации редко проскальзывали у него, обычно он веселился и любил пошутить.
- Кого, Энди? О ком ты говоришь?
- О Монике.
- Оу.
С того времени у Энди была парочка других девушек. Красивых, веселых и интересных, с одной он встречался шесть месяцев, с другой – четыре. Они расстались по-хорошему, но я видел в глазах одной из них – Кэти – недоумение и боль, когда в последний раз с ней встречался.
- Знаешь, я ведь правда думал, что она – моя единственная. - Энди и голосом и выражением своего лица умолял о понимании.
- Я знаю, что ты любил ее, - ответил я настолько нейтрально, насколько мог. Мы с Тони все еще посмеивались из-за того случая, но иногда этот смех был натянутым.
- Почему я не понимал этого, Нейт? Почему я не понимал ее чувств?
- Может потому, что ты был занят тем, что думал о ее сиськах? - пошутил я, надеясь его отвлечь. Мне действительно не нравилась эта женщина.
Его лицо исказилось, глаза наполнились слезами, и он вдруг начал плакать. Я видел его рыдающим только один раз, когда умер его отец. После похорон мы с Энди сидели в его паршивой маленькой квартирке на его паршивом маленьком диване, пили пиво и пялились в никуда, а по его щекам текли слезы. Я был не очень хорошо знаком с его отцом, но я знал, что они с Энди были близки.
Сейчас меня так же сильно напугали его слезы, как и тогда. И я схватил его, притянул к своей груди и, утешая, покачивал, так же, как и в тот раз, когда слезы стали течь рекой, и он начал рыдать.
- Я ненавидел тебя тогда, Нейт, - его слова прозвучали слабо и приглушенно. - Я так сильно тебя ненавидел. Как будто это была твоя вина.
Что я мог сказать? В какой-то мере, пусть странной, извращенной и отвратительной, это была моя вина. Если бы я был натуралом, просто одним из парней, они с Моникой вероятно к этому времени уже заделали бы ребенка и ходили по четвергам играть в боулинг.
- Но себя я ненавидел еще больше.
От признаний Энди у меня все внутри перевернулось, и сожаление острой болью пронзило сердце. Эхом пронеслись воспоминания о школе, когда ему приходилось терпеть все издевательства и жестокость по отношению к нам.
- Энди, нет, не надо. Она просто узко мыслит, вот и все. Это не твоя и не моя вина.
- Ты не понимаешь, Натан. Той ночью я пожалел о том, что мы с тобой встретились.
Мне захотелось накричать на него или ударить, или сделать что-нибудь еще. Мне захотелось, чтобы он сам почувствовал ту внезапную боль от предательства, которые я испытал в этот момент. Я знал, что не сделаю этого, потому что в этом не было необходимости. Единственное, что мне оставалось - обнимать его, и мне от этого ни капли не было легче, потому что я слишком сильно его любил.
- Ты все еще чувствуешь то же самое, Энди? - спросил я, хотя был уверен, что знаю ответ. По крайней мере, я думал, что знаю его.
- Ты что! Меня ужасает то, что я мог так думать. Как я мог пожалеть о том, что знаком с тобой? Наверное, я был тогда не в себе, - его голос срывался. - Ты ненавидишь меня за то, что я тебе это рассказал?
Я хмыкнул.
- Конечно, нет. - Мне было больно, но я ничего не сказал.
- Я люблю тебя, дружище. Ты самый лучший друг, который только может быть у такого никчемного неудачника.
Я обнял его покрепче.
- Я тоже люблю тебя, Энди. Всегда любил, и буду любить.
Он вздохнул на это. Признание и мое принятие его немного утешили Энди, так что глубокие душераздирающие всхлипывания стихли, хотя он все еще периодически вздрагивал. Мы долго сидели так, поддерживая друг друга своим молчанием.
- Подожди. Что ты имел в виду, назвав себя «неудачником»? О чем ты говоришь?
- А я тебе не сказал? «Директ» разорился. Мы обанкротились.
Я даже не успел на это отреагировать, когда Энди застонал, согнулся пополам и все-таки украсил мне диван.
Энди снова «встал на ноги», перейдя от поиска информации в Сети к ее генерации. Это заняло у него несколько лет, в процессе он пару раз чуть не обанкротился, но все-таки построил Маверик Медиа, компанию, проектирующую большие и маленькие Web-порталы для разных клиентов.
К тому времени я уже сменил сферу своей деятельности, занявшись тележурналистикой, и поздно вечером в выходные вел передачу на региональном телевидении. Это означало, что я так же делал репортажи на разные местные актуальные темы, в том числе и об успехе перспективной компании, в быту известной ее инвесторам и недоброжелателям, как Маверик.
Продюсер поручил мне взять у Энди интервью, сказав:
- Вы с ним друзья, так что ты сможешь копнуть поглубже.
- Поглубже? - спросил я, просматривая его записи.
- Да. Раскопай информацию, парень. Найди историю за историей.
Мой продюсер был толстым, потным мужчиной, который не раз пригодился мне в качестве наглядного пособия для снятия внезапного стояка во время интервью. Он дал мне возможность по-настоящему проявить себя в эфире, и он мне нравился, но иногда я задавался вопросом, что же происходит у него в душе за этой некрасивой оболочкой.
- Энди – трудяга, вот и все.
- Да просто обязан им быть, разве нет? Но ты копай. Найди мне что-нибудь интересное.
Я сказал, что постараюсь, и пошел договариваться насчет камеры.
Энди согласился встретиться со мной и моим телеоператором – Дейвом – не в своем кабинете, как я того ожидал, а в общем офисе, где размещались все его рабочие станции и маленькая группа неунывающих неудачников.
- Вот тут-то и происходит все волшебство, - сказал он, обводя рукой лабиринт из серых матерчатых стен, высотой до середины помещения. Из-за перегородок виднелись всякого рода странности: статуэтки героев из Звездных войн, фотография Альберта Энштейна, растения, пиньята[1] в форме фиолетового слоника, лучевые пушки и даже надувная кукла в натуральную величину – все эти предметы украшали помещение, соответствуя индивидуальным вкусам и пристрастиям программистов. Это было похоже на магазин игрушек для чокнутых в аду.
- Снимай только средний план, - тихо сказал я Дэйву. - Избавься от заднего плана… насколько это только возможно.
Дэйв усмехнулся и кивнул.
Я задавал вопросы, и Энди спокойно отвечал на них, хотя я видел, как за этим спокойствием бурлит его обычный энтузиазм. Некоторые из наводящих вопросов были ему не особенно приятны. Я же «копал поглубже». Точнее, я хотел доказать, что у него все чисто.
Я прервал интервью, сказав Энди, что мы сделаем дополнительную съемку с другого ракурса, и он остался посмотреть, как Дэйв снимает меня. Я решил пройтись по тем же вопросам, снова задавая их в объектив, словно все еще разговариваю с Энди, и изо всех сил не обращая внимания на то, как он кривляется, пытаясь меня рассмешить. Я вообще-то неплохо справлялся, пока над перегородкой, у которой происходила съемка, не появилась эта чертова надувная кукла. Из ее широко раскрытого красного пластикового рта торчал банан.
- Энди! - захохотал я, махая Дэйву, чтобы он отрубил камеру. - Сдаюсь. У нас достаточно материала.
- Люблю тебя, Нейт! - ухмыльнулся друг. Позже я узнал, что он заранее все это спланировал.
Мы с Дэйвом обработали отснятый материал, сделав из него хороший, информативный репортаж, и его показали в пятницу в вечерних новостях.
- Знаешь, а ты неплохо выглядишь по телеку.
Мы с Энди валялись на его диване в окружении обычного «сегодня воскресенье, и мы только что смотрели игру» мусора из пивных банок, рассыпавшихся чипсов и устойчивого, едкого запаха очень хорошей травки.
- Нууу. Спасибо. Наверное. Ты и сам не так уж и плох.
Энди прямо сиял, когда прожектор был направлен только на него.
- Нет, я серьезно. Ты не похож на гея.
- Тебе нравится, как мы обработали материал? - я проигнорировал его колкость. Из уст Энди это было похоже на детскую ревность.
- Нормально. Ты здорово поработал, Нейт. - Пауза. - Спасибо, что снял меня таким классным.
Я хмыкнул.
- Как будто я имею к этому какое-то отношение. Ты всегда отлично выглядишь. - Я ответил на полном автомате, непроизвольно. Я думал о последней банке пива в холодильнике.
- И вполовину не так классно, как ты.
Что привлекло мое внимание, так это то, как нежно он это сказал. Я посмотрел на него, увидел его замутненный взгляд и подумал о том, понял ли он вообще, что сказал это вслух. Энди повернул голову, и у меня внутри все перевернулось. Это было что-то сродни дезориентации во время небольшого землетрясения, от которого с полок слетают тарелки и земля уходит из-под ног. Глаза Энди стали большими и проникновенными, когда он снова включил свое обаяние, состроив мордашку «Адонис просит печеньку». Я смотрел на него с таким ощущением, будто вдруг начал разваливаться естественный порядок вселенной.
- Энди? Что…
Он рыгнул, дыхнув в мое лицо пивным угаром и арахисом. В его глазах танцевали чертики.
- Ну и как тебе Медведи[2]?
Четыре года спустя я был полноценным ведущим, а Энди был гендиректором Маверик Медиа, зарегистрированной на фондовой бирже как МАВК. На некоторое время наши с ним дорожки разошлись, но мы словно планеты, встречающиеся в разных точках своих орбит, со временем всегда снова сближались. Мы вместе проводили большинство важных праздников, а если не могли этого сделать, то слали друг другу е-мейлы.
Он следил за мной, смотря новости, а я за ним – делая репортажи. По большей части мы встречались летом, так как именно в это время я брал двухнедельный отпуск. А когда Энди ушел с поста гендиректора, оставив за собой должность консультанта, его график стал гораздо более гибким.
- Слишком хлопотно, Нейт. Все мои ребята ушли, и их заменила куча чванливых ничтожеств. Клянусь, ни один из них даже смеяться не умеет.
Голос Энди по громкой связи на моем мобильном звучал ровно и жестко. Я просматривал свои записи за час до выхода в эфир, когда он позвонил потрепаться. Я сидел за столом, делая пометки в своих сценариях, и с легкостью мог представить его сидящим на террасе с банкой пива в руке, взирающим на весь мир, словно бездельничающий на пляже тунеядец. Я слегка позавидовал его свободе, потому что сам торчал здесь, черкая на розовых, голубых и желтых страницах.
Я засмеялся.
- Мы тоже когда-то были такими молодыми, Энди.
- Черт, да я все еще такой же молодой. Насчет тебя - не уверен.
- Что? Ты позвонил только для того, чтобы оскорбить меня?
- Дурак.
Я снова засмеялся.
- Просто хотел уточнить, за кого ты меня держишь, вот и все.
- За лучшего друга. Что напоминает мне о том, что в конце июня выходит замуж моя двоюродная сестра. Она спросила, хочешь ли ты приехать?
- Линдси выходит замуж? Твою ж мать. Сколько ей сейчас?
- Двадцать два.
- Боже, уже? Ты, должно быть, чувствуешь себя стариком. Она все еще?..
- Вспыльчивая? Конечно. У мужа с ней будет хлопот полный рот.
- Ее жених – Эрик, да?
- Да. Спокойный парень. Даже мягкотелый.
- Надеюсь, он выживет.
Энди рассмеялся.
- Я тоже. Ты хочешь приехать на свадьбу? Они будут гулять три дня, так что я на неделю избавлюсь от своих двадцатилетних выскочек.
Неделя. Я могу провести с Энди целую неделю.
- Конечно. Скажи, чтобы она прислала мне приглашение. С удовольствием приеду.
- Я надеялся на этот ответ. Так что уже обещал ей, что ты проведешь с нами все торжество.
- Ублюдок. Надеюсь, черт возьми, что ты не давал обещаний, которые я не смогу выполнить.
- Ну, почти нет.
- Что еще? - я начал злиться.
- Ничего плохого, - заверил меня Энди, вероятно услышав по моему голосу, что я напрягся. - Просто сказал, что ты будешь присутствовать на репетиции к свадьбе. Скорее всего, мы проведем ее в непринужденной обстановке, весь шик будет позже.
- Эм. Ладно. Переживу я эту репетицию. Но ты прекращай раздавать обещания за меня, хорошо?
- Обещаю, дружище. Ты приедешь с кем-то?
- Нет. После Тони я ни с кем серьезно не встречался, а со случайными знакомствами я завязал.
- Почему? Все обожающие тебя зрители и так знают, что ты гей. Так в чем же дело?
- Да, именно потому, что все знают, что я гей, всю мою личную жизнь чуть не под лупой разглядывают.
С тех пор, как меня стали видеть каждый вечер по телевидению миллионы людей, я растерял всю анонимность. Стало просто невозможно познакомиться со случайным парнем, даже если бы я этого захотел.
- Вот задница.
Вообще-то нет, но почему-то я думал, что он меня не поймет.
- Да ладно, ерунда. Мне пора бежать. Мой продюсер уже смотрит на меня зверем.
- Хорошо. На следующей неделе пришлю тебе билеты на самолет. Все остальное будет забронировано на твое имя.
- Энди… - начал я, но он меня прервал.
- Это меньшее, что я могу сделать для тебя, Нейт, сам ведь дал за тебя ответ.
Я рассмеялся.
- Вот тут ты чертовски прав.
- Чао, детка!
Неделя с Энди. Не могу дождаться.
Я прилетел за три дня до свадьбы и взял в аренду автомобиль, чтобы добраться до отеля. Зарегистрировавшись, я позвонил Энди и спросил его, не хочет ли он поужинать со мной. Он сказал, что сначала ему надо закончить кое-какие дела, и что мы, наверное, сможем встретиться попозже. Я ответил ему «хорошо», постаравшись, чтобы в моем голосе не прозвучало разочарования.
Я переоделся и спустился в вестибюль, спросить у консьержа, где можно поесть. Он был моложе меня, довольно красив, но на его лице было то же тщательно нацепленное выражение беспристрастности, которое я видел у всех встреченных мной консьержей. Может их где-то учат делать такое особенное лицо? Однако его отстраненность сменилась искренней улыбкой, когда я спросил, где находится ресторан.
- Вы имеете в виду, есть ли тут какой-то другой ресторан, помимо нашего пятизвездочного? - В его глазах плясали смешинки, и уголки губ изогнулись в улыбке. Я подумал, что вот это выражение лица было весьма симпатичным.
- Да. Хочу немного ноги размять, понимаете?
- Да, конечно, сэр. Какие-нибудь предпочтения?
- Хотелось бы мяса, - широко улыбнулся я, чувствуя себя глупо. Я старше этого парня на десять лет, по меньшей мере.
- Отличный выбор, сэр. До этих ресторанов можно пешком дойти, если погода хорошая. - Он обвел на моей карте пару мест и протянул ее мне. -