Константин Маковский. Портрет художника Прянишникова
Илларион Михайлович Прянишников родился в селе Тимашово Боровского уезда Калужской губернии в семье небогатого купца 20 марта 1840 года. С детских лет полюбив рисование, он уже в 1852 году поступил в московское Училище живописи и ваяния, но тяжёлое материальное положение заставило его менее чем через год оставить учёбу и работать «мальчиком» в купеческой лавке. Только в 1856 году он смог вернуться в училище и благодаря бескорыстной помощи преподавателя Е. Васильева, предоставившего ему «и стол и кров» и добившегося для Прянишникова права на бесплатное обучение, закончить художественное образование.
В 1865 году за картину «Шутники. Гостиный двор в Москве» он получил большую серебряную медаль и прочно занял одно из первых мест среди художников-реалистов того времени.
Шутники. Гостинный двор в Москве. 1865
В этом небольшом полотне нашла удачное воплощение характерная для бытового жанра пореформенного десятилетия тема унижения человеческого достоинства, бездушия и жестокости в мире «торжествующей свиньи» (М. Салтыков-Щедрин). Изобразив подгулявших купцов-толстосумов, которые с издевкой заставляют плясать под гармонику бедного пожилого чиновника, художник развернул действие на «сценической площадке» картины таким образом, чтобы продемонстрировать зрителю целую «галерею» образчиков морального уродства и самодовольного хамства представителей «темного царства».
Сюжет картины был навеян одноимённой пьесой А. Островского, в 1864 году опубликованной в журнале «Современник» и поставленной на сцене Малого театра. Живое сопряжение впечатлений от реальности с идеями и образами современной литературы и театра было свойственно многим живописцам того времени. Не случайно, характеризуя Москву как «клад для жанристов», Прянишников говорил однажды: «Тут и Гоголь, и Островский, и Тургенев, и Толстой – все собрано воедино; смотри и наблюдай за нашей чисто русской жизнью». В то же время (и это тоже типично для «шестидесятников») художник любил и внимательно изучал искусство старых мастеров, прежде всего голландских и испанских живописцев 17 века.
Погорельцы. 1871
Порожняки. 1872
С начала 1870-х годов Прянишников в соответствии с общими тенденциями русской живописи переходит ко все более «многомерному» изображению действительности; его внимание привлекают «положительные», лучшие явления в истории и современной жизни народа. Среди картин, пользовавшихся наибольшим успехом на 1-й выставке передвижников в 1871 году, были и две картины Прянишникова – «Погорельцы» и «Порожняки». Особенно удачна последняя, изображающая возвращающийся зимним вечером из города в деревню обоз. Переданная художником грустная поэзия унылых бескрайних просторов, образ зябнущего в санях юноши, везущего драгоценную связку купленных книг, заставляли зрителей размышлять о жившей в народе жажде «разумного, доброго, вечного», пробуждали ассоциации с поэзией Некрасова.
Возвращение с ярмарки. 1883
Калики перехожие. 1870
В казино был. 1885
Дегустаторы, 1860-е
В провинции. Эскиз. 1893
Мальчик-коробейник
Любитель
Пряха
Швея. 1870
Широкую известность приобрела картина И. Прянишникова «В 1812 году» (исполнено несколько вариантов; лучший, 1874 года, находится в Третьяковской галерее). Бедно одетые партизаны-крестьяне, ведущие по снежной равнине пленных французов, предстали в этой скромной, но очень выразительной картине как истинные герои Отечественной войны.
1812-й год. 1868
В 1812 году. (1874)
В 1812 году. 2-й вариант
Казаки. 1888
Среди сюжетов, к которым обращался Прянишников в 1870-х – начале 1890-х годов, заметное место занимают эпизоды из жизни охотников и рыболовов. Эта тема возникла в творчестве художника не без влияния Перова (первая в этом ряду – картина «Художник Перов на охоте» – написана в 1871 году, когда появились знаменитые «Охотники на привале»). В лучших из «охотничьих» картин ему удалось достичь естественности и поэтичности сочетания человека и пейзажа («Конец охоты», «На тяге»), органично соединить мягкий юмор бытовых зарисовок и чувство красоты летнего дня («Охота пуще неволи»).
Художник Перов на охоте. 1871
Конец охоты. 1884
Охотник с собакой. 1871
Охотничий скрадок. 1880
Собака. Этюд. Первая половина 1880-х
На тяге. 1881
Ночные рыболовы
Лесная опушка
В других «живописных новеллах» Прянишникова проявились его сатирические наклонности. И здесь мы видим его близость уже к литературным произведениям Антона Павловича Чехова.
В ожидании шафера, 1891
Вообще судьбы Прянишникова и Чехова были во многом близки. Илларион Прянишников вырос в семье небогатого провинциального торговца, Антон Чехов – внук крепостного, сын мелкого таганрогского купца. В детстве оба, и Прянишников, и Чехов, вопреки собственному желанию должны были постигать все премудрости многочисленных обязанностей мальчика из лавки. Антон – в лавке отца, Илларион – у чаеторговца Волкова, к которому его определили «в науку». Но обоим судьбой суждено было пойти не по коммерческой части, а проложить яркие, самобытные пути в большом искусстве.
Чтение письма в мелочной лавке. 1864
«Чтение письма в мелочной лавке ». Молодая женщина, видимо, нашедшая место прислуги в городе, получила весточку от родных из деревни и, не зная грамоты, пришла в лавку просить хозяина прочитать ей письмо. Картина строится на контрастах между важным апломбом лавочника, снисходительно вникающего в деревенские вести, праздным любопытством ухмыляющегося приказчика и трепетным волнением героини, для которой за нескладными строками письма встает целая жизнь, до боли близкая и понятная. Чеховский рассказ «На святках» – словно попытка воссоздать предысторию ситуации, изображенной Прянишниковым. Героиня рассказа Василиса пришла к Егору, брату трактирщика, с просьбой написать письмо дочери, уехавшей из деревни в город с мужем, получившим место швейцара. Василисе столько хотелось бы поведать дочери – и о том, как она стосковалась в разлуке, и о своих деревенских бедах. Но Егору некогда ждать, пока Василиса соберется с мыслями, и он лихо строчит что попало, полагая, что лучше знает, как и что писать. В рассказе Чехова – тот же психологический контраст. Егор – это «сама пошлость, грубая, надменная, непобедимая, гордая тем, что она родилась и выросла в трактире». Не находящая от волнения слов Василиса «стояла перед ним, задумавшись, с выражением заботы и скорби на лице». Точно так же стоит героиня картины Прянишникова перед важным, самодовольным лавочником; и мы сочувствуем обеим женщинам.
На тяге. 1881
Картина И. Прянишникова «На тяге» изображает нетерпеливое, страстное ожидание охотника, который застыл среди голого весеннего леса с не сошедшим ещё снегом и, подняв голову, чутко прислушивается, не раздастся ли долгожданный шум крыльев. Этой картине созвучен чеховский рассказ «Рано!». Герои рассказа идут в лес даже без ружья, заложенного в трактире, лишь бы только постоять на тяге: «Слюнка и Рябов, осторожно шлепая по талому снегу и увязая в грязи, проходят по краю леса шагов двести и останавливаются. Лица их выражают испуг и ожидание чего-то страшного, необыкновенного. Они стоят как вкопанные, молчат, не шевелятся, и руки их постепенно принимают такое положение, как будто они держат ружья со взведенными курками».
Прянишников и Чехов, хорошо знакомые с миром «маленьких людей», в своих произведениях сосредотачивали внимание не на житейских невзгодах героев, как это было распространено в искусстве начала и середины XIX века, а на разнообразии человеческих индивидуальностей, неповторимости характеров и темпераментов. Оказалось, что у этих «маленьких людей», на которых солидная публика привыкла смотреть свысока, если не с презрением, то со снисходительной жалостью, тоже есть сильные чувства, есть свои увлечения, доходящие до страстного азарта, до полного самозабвения.
Охота пуще неволи. 1881-1882
«Охота пуще неволи» – так назвал Прянишников одну из своих картин. На городской окраине по колено в мутной, мелкой речушке стоит человек в потрепанной одежонке, сосредоточенно насаживая наживку на рыболовный крючок. День выдался пасмурный и ненастный. Рыболов зябко съежился в холодной воде. Но этому человеку важен даже не улов, а сам процесс ужения, всецело его захвативший, ставший для него каким-то священным ритуалом, наполняющим его душу торжественной значительностью. Со стороны такая сцена может показаться нелепой и комичной, но мягкая, всепонимающая ирония художника заставляет зрителя проникнуться сочувствием к этой неуемной, безоглядной рыболовной страсти.
Такова же манера повествования в чеховском рассказе «Он понял!». Читатель, как и барин Волчков, начинает понимать неудержимый охотничий азарт «маленького сутуловатого мужичонки» в «донельзя изношенных, заплатанных штанах», со смешным самодельным ружьишком. Мужичонка с дрожью в голосе поясняет, что нарушил закон об охоте не ради добычи, а «от тоски»: «Тянет да и тянет на охоту, хоть ты тресни тут... А по моему глупому предположению, как я это дело понимаю, это не баловство, а болесть... Всё одно, как запой... Ты не хочешь, а тебя за душу тянет».
В мастерской художника. 1890
Перекликаются между собой чеховский рассказ «Анюта» и картина Прянишникова «В мастерской художника». Героиня Чехова Анюта, молодая женщина с кроткими глазами, безропотно выполняет роль «наглядного пособия» для Клочкова, студента-медика, готовящегося к экзамену. Она с такой любовью и самоотвержением заботится о Клочкове, настолько преисполнена сознанием важности его дела, что готова бесконечно стоять перед ним с прорисованными угольком на теле ребрами, не жалуясь на стужу дешевого меблированного номера, в котором они живут.
Полотно Прянишникова – словно продолжение рассказа об Анюте, которая так же терпеливо позирует художнику в такой же холодной комнате и только на минуту осмеливается приблизиться к маленькой железной печурке, в которую художник торопливо, не выпуская палитры из рук, подкладывает дрова. Даже чеховская деталь – шерстяной платок, который набрасывает на обнаженные плечи Анюта, – сохранена у Прянишникова.
В провинции. Эскиз. 1893
Эскиз «В провинции» очень напоминает ранний чеховский рассказ «Тоска». Возможно, искания Чехова, младшего современника Прянишникова, не прошли не замеченными для художника и оказали какое-то воздействие на его творчество.
Жестокие романсы. 1881
В последней чеховской пьесе «Вишневый сад» (1903) появятся герои, уже знакомые по полотну Прянишникова «Жестокие романсы» (1881). Эта картина впервые выставлялась на 9-й Передвижной выставке 1881 года. Выставка не прошла мимо внимания Чехова. В чеховских «Осколках московской жизни» за 1884 год есть отзыв о картинах В. М. Васнецова, которые экспонировались на этой выставке в Москве. При взгляде на эту картину вспоминается чеховский конторщик Епиходов, который, стремясь завоевать симпатии горничной Дуняши, распевает под гитару жестокий романс, и вторящий ему лакей Яша, рисующийся перед Дуняшей своим «европейским» лоском. А поза и выражение лица героя Прянишникова, чем-то отдаленно напоминающего завывающую собаку, вызывают в зрителе чувство, сходное с высказываниями чеховской Шарлотты: «Ужасно поют эти люди... фуй. Как шакалы». Замешательство смущенной героини с картины Прянишникова сродни поведению Дуняши, которая, копируя «благородных господ» в одежде и в манерах, от малейшего волнения готова упасть в обморок.
В 1880-90-е годы Прянишников работал и над масштабными полотнами, изображавшими многоликую народную массу и позволявшими объединить в общем действии различные типы и характеры русской деревни: «Спасов день на Севере», «Общий жертвенный котёл в престольный праздник», «Крестный ход» и др.
Крестный ход. 1893
Спасов день на севере. 1887
Общий жертвенный котел на престольный праздник. 1888
Сельский праздник. 1870
Приготовление нивы для посева льна в Вологодской губернии. 1890