Накануне распада СССР, в 1989 г., средние стандартные отклонения выявленных сравнительных преимуществ по агрегированным отраслям промышленности тогдашних союзных республик выражались в таких цифрах, которые показывали наличие внутри Советского Союза по крайней мере трех субрегионов, характеризующихся различными типами между-народного разделения труда; только славянские республики образовали ядро продвинутого типа международного разделения труда со сравнительно крупными долями внутриотраслевой торговли. Это означало, что только данные республики были объективно подготовлены к тому, чтобы двигаться вперед к более сложным формам экономической интеграции, включая валютную. С изменением структуры внутререгиональной торговли материальная база экономической интеграции в СНГ постепенно исчезает. В 1994 г. доля торговли в рамках СНГ по отношению общему внешнеторговому обороту стран СНГ не превышала 40%, т.е. достигла таких же по-казателей, которые характеризовали долю внутренней торговли в рамках ЕС по отношению к внешнеторговому обороту стран Бенилюкса в 1958 г.; по сравнению с показателями 1993 г., торговля в отдельных отраслях упала на 20-70%. В результате этого структура взаимной торговли стала более “тяжелой” даже по сравнению с советским периодом: топливно-сырьевые товары составляют 90% товарооборота.
В тоже время, однако, предпринимаются усилия для развития более сложной формы экономического сотрудничества - таможенного союза, пока только с участием Беларуси и Казахстана.
С этой целью 21 января 1995 г. Россия, Беларусь и Казахстан подписали соглашение, которое развивает содержание Договора об экономическом союзе от 24сентября 1993 г. Соглашение предусматривает образование полноценных валютных рынков, введение рыночных обменных курсов национальных валют и создание платежной системы через уполномоченные коммерческие банки. Однако следует подчеркнуть, что Казахстан имеет тот же тип структуры вкладов (endowments) производственных факторов, что и четыре среднеазиатские республики; в 1970-1990 гг. эти пять республик Центральной Азии составляли группу искусственно сверхиндусстриализованных традиционных обществ с ежегодными темпами роста выработки на одного занятого менее 2% и роста капиталловоруженности на одного занятого более 3,5%. Поэтому похоже, что Казахстану (не говоря уже о Кыргыстане) придется пройти определенный (не обязательно длительный) период деиндусрализации. Следовательно, в стратигическом смысле его не стоит рассматривать как надежного партера - крайне мере в том, что касается более высоких ступеней финансового сотрудничества.
Если оставить в стороне политическое соображения, то наиболее рациональным составом группы, которая образовала бы ядро финансовой интеграции СНГ, были бы Россия, Беларусь и Украина (в 19944 г. на эти две славянские республики приходилось 70,5% российского экспорта в СНГ и 60,8% импорта из него). Если международная валютная система СНГ имеет шансы на существование, то она может сложиться только в виде механизма “с двумя скоростями”. Следует подчеркнуть, что это предумотренно - правда, в очень общей форме - в Президентском послании Государственной Думе на 1995 г. и согласованно участниками саммита СНГ в Алма-Ате в феврале 1995 г.
Некоторые экономисты утверждают, что было бы желательно, если бы роль общеевропейской валюты играла одна из существующих валют - например, британский фунт стерлингов (благодаря тому, что в этой валюте выражен большой государственный долг, что делает возможным существование значительного вторичного рынка). Предполагается, что можно “интернационализировать” валютный контроль над британским фунтом стерлингов, - при этом Английский банк стал бы общеевропейским банком, и под его наблюдением другие страны-члены такой валютной системы эмитировали бы государственные долговые обязательства, деноминированные в британской валюте. Пассивы национальных банков оставались бы национальными, ни одно правительство не получало бы особого доступа к ссудам общеевропейского банка. Эта система в целом будет напоминать ту, которая намечена на третью стадию Европейского валютного объединения.
Не останавливаясь на оценке возможных преимуществ и недостатков такой системы для Западной Европы, важно отметить, что она напоминает спонтанно развившийся международный (региональный) финансовый механизм, который существовал в СНГ в 1992 - первой половине 1993 гг., так что приведенный пример ясно обнажает глубокую разницу в международных финансах между Европейским Сообществом (Европейским Союзом) и постсоветским экономическим пространством. В самом деле, механизм, предлагаемый для европейской валютной системы, объединяет некоторые функции Центрального банка России в валютной сфере СНГ (большой просроченный государственный долг в рублевом выражении, неограниченный “вторичный рынок” для рублевых активов, равны доступ для других центральных банков - через неограниченную одностороннюю кредитную экспансию - к выпуску “общих” денег наряду с “национальным” характером обязательств центральных банков) с некоторыми заявленными чертами (строгий контроль над денежной экспансией, отсутствие заемщиков-“фаворитов”) Межгосудпрственного банка (которые тогда остались на бумаге). Контроль над этим банком был предметом разногласий между Россией и ее партнерами по СНГ, которые добивались равных голосующих прав, тогда как Россия настаивала на пропорциональности голосов размерам нацио-нальной экономики. Однако, взяв за исходную точку “третью стадию”, международная валютная система СНГ стала развиваться в противоположном направлении.
Недавняя история валютных соглашений в рамках СНГ после распада советской рублевой систему - это история неупорядоченных усилий ввести в действие за очень короткое время такие механизмы, которые принадлежат другим логическим (и экономическим) стадиям международной и, в частности, европейской, валютной интеграции.
Ссылаясь на опыт Европы, каждый новый шаг валютному союзу и либерализованным в рамках всей Европы валютным рынкам предусматривал укрепление официальных наднациональных механизмов; напротив, в СНГ отсутствие механизма валютной интеграции, работающего на международном уровне, сопровождается недостаточной степенью либерализации (неразвитостью) рынков капитала и иностранных валют в странах Содружества. В постсоветском экономическом пространстве через границы стран СНГ перемещается прежде всего капитал, управляемый государственными органами. Поскольку в течении всего периода после распада СССР структурным кредитором была Россия, то иногда утверждается, что нужна система открытых межправительственных трансфертов, которая позволила бы устранить искажения цен на рынке СНГ и в тоже время обеспечить энергоимпортирующие страны СНГ необходимыми для них капитальными ресурсами. В 1993-1994 гг. была сформирована система платных межправительственных кредитов. Она заменила существовавшую до этого систему бесплатных (беспроцентных) “технических” кредитов, которым был придан межгосударственный характер. Большинство стран СНГ являются должниками России, однако их задолженность российским частным поставщикам иногда выше. В 1994-1996 гг. только Украина должна выплатить России 1,605 млрд. долл. США в качестве официального обслуживания долга.
Как это ни парадоксально, весьма вероятно, что Россия является нетто-импортером капитала. Однако ввиду того, что счета, отражающие движение капитала, находятся под строгим контролем, приток капитала влияет на рубль косвенно, т.е. через спрос на рубли, а через увеличение денежных агрегатов (эффективный спрос) в национальной экономике (чистый приток капитала составляет около 11% ВВП, а скорость обращения денег (М2) в среднем 8,4 раза в 1994 г. и более 10 раз в I квартале 1995 г., дополнительное приращение денежной массы в российской экономике может быть оценено как довольно значительное).
В то же время спрос на деньги в остальных странах СНГ претерпевает относительное сокращение; однако экспорт монетарной экспансии из СНГ после 1992 г., как бы он ни снижался, принимает разнообразные формы и никогда не прекращается. Это дает дополнительный толчок инфляции и, тем самым, обесцениванию рубля по отношению к твердым валютам. В результате этого рубль в конце концов падает, а валюты других стран СНГ остаются на уровне более высоком, чем уровень паритета покупательной способности. Таким образом, традиционные теоретические построения, возражающие против либерализации счетов движения капитала на ранних стадиях перехода к свободному рынку из опасения, что она может вызвать приток капитала, который повлечет за собой повышение курса национальной валюты и будет сдерживать товарный экспорт, в данном случае неприменимы, поскольку движение капитала приобретает нетипичные формы с неожиданными последствиями.
Хотя в “сердцевине” СНГ в последнее время предпринимаются усилия к ускорению процесса создания исходных условий для того, чтобы частные капиталы могли пересекать границы этих стран, это только самый первый шаг, не имеющий почти никаких практически последствий; в лучшем случае договаривающиеся стороны будут покровительствовать взаимными поставкам в рамках “финансово-промышленных групп”. До тех пор, пока нет фундаментальных предпосылок (структуры факторных “наделенностей”, производственной структуры, общего рынка товаров и таможенного союза) и эффективной международной денежной системы, включая ее правительственный уровень и уровень коммерческих банков, усилия по поощрению мобильности частного капитала будут вязнуть в неблагоприятном международном финансовом климате.
Что касается международной валютной системы стран СНГ, то необходимо отметить, что если в ЕВС можно увидеть в некотором роде соперничество за финансовую стабильность, то в СНГ, напротив, призывы к объединению пострублевых валютных систем с российской денежной системой были просто формой состязания за право эмитировать деньги. Другими словами, руководящие валютные органы республик стремились найти (временное) решение совершенно иных проблем, чем те, с которыми сталкивается ЕВС. Для продвижения вперед эффективного внутререгионального валютного сотрудничества, т.е. для того, чтобы отгородиться от остального мира, национальные экономики, входящие в СНГ, должны, как это ни парадоксально, находиться примерно на то же уровне развития валютной системы, что и ведущие страны мира; чтобы стать вровень с долларом США, нужны такие валюты, как немецкая марка, французский франк, английский фунт стерлингов, а не карбованец (увы, и не российский рубль). Иначе, как показывает практика СНГ, члены Содружества почти неизбежно будут смотреть на международные (региональные) финансовые механизмы как на временное средство для поддержания валют в течении определенного срока, и внешний мир будет во всяком случае выглядеть более привлекательным, чем внутрирегиональная валютная интеграция.
Постсоветские страны распределяются только между двумя из четырех обобщенных групп валютного режима, представленных в таблице. В России, Беларуси, на Украине, в Казахстане, Кыргыстане, Молдове, Армении и Грузии действует или режим независимо плавающей валюты, или (Беларусь) другие режимы управляемого плавания - оба режима принадлежат к обобщенной группе более подвижного режима. Ни одна страна СНГ не имеет режима “составной валюты” или режима “ограниченной подвижности по отношению к одной валюте или группе валют”. Это значит, что даже те члены СНГ, которые с наибольшей вероятностью могут ядро Содружества, не имеют ни возможности, ни желания - по крайне мере сейчас - присоединиться к ЕВС или заключить аналогичные соглашения в постсоветском экономическом пространстве. Что касается трех прибалтийских государств, то там ситуация, конечно, несколько иная, потому сто соглашения об ассоциации с ЕС, которые они подписали в июне 1995 г., и вытекающий из них статус свободной торговли, по всей вероятности, заставит эти республики очень тщательно изучить “за” и “против” присоединения к ЕВС, несмотря на связь литовской валюты с долларом США, а латвийский - с СДР (этот вывод неоднозначен, учитывая тесную связь эстонской валюты с немецкой маркой, в чем проявляется тенденция, которая вероятнее всего скажется и на ЕВС в целом). В отличие от формирования ЕВС, образование постсоветской междуна-родной валютной системы не имело четкого теоретического обоснования. Однако это не означает, что за этим процессом не стояло вообще никакой философии: она действительно существовала, но это была “философия принудительной интеграции”, т.е. защиты национальных интересов в неблагоприятном окружении (“дать меньше, взять больше”) - с одной стороны, и уменьшения потерь - с другой. Страны СНГ, склонные к “розовому оттенку” в экономической политике, колеблются между системами, если пользоваться терминами европейской валютной интеграции, “образца 1997 г.”, между проектами единой валютной системы, похожими на “третью стадию”, и идеями многостороннего клиринга, потому что они занимаются в основном срочном насущими проблемами без ясного понимания системного характера логически непротиворечивых подходов. Те, кто с энтузиазмом прилагают опыт валютной интеграции в Западной Европе к условиям СНГ, игнорируют политическое отношение постсоветских эконоXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXтемы. Учитывая нынешние центробежные тенденции в том, что касается относительной значимости отношений внутри СНГ, структуру взаимной торговли и расхождение национальных экономических механизмов, трудно представить, что, при улучшении финансовой ситуации, постсоветские экономики рискнут создать общую валютную систему.
Заключение.
Механизм экономической интеграции, и в частности интеграции в финансовой сфере, в Европейском Сообществе/Европейском Союзе всегда был образцом для интеграции в других частях мира, включая постсоветское экономическое пространство. Опыт интеграции в Западной Европе является своеобразным примером для понимания проблем и нахождения путей для их решения. Однако ни принципы и правила, ни понимание определенных стадий процесса интеграции, развития институтов и разработки соглашений не остаются неизменными, когда они переносятся на другие регионы, даже в пределах Европы.
Недавняя история Европейского валютного союза дает практически урок для СНГ. Из опыта наших соседей мы узнали, что валютная интеграция может привести к сложным проблемам и как раз тогда, когда она приближается к своей высшей стадии; что, будучи сам по себе логически последовательным, принятый график может подвергнуться пересмотру ичто может потребоваться выполнение некоторых предварительных соглашений для того, чтобы дальнейшее движение вперед стало возможным; и еще важнее то, что иногда лучше следовать естественному ходу развития международной (региональной) валютной системы, а не изобретать что-то лучшее. Как следует из настоящей работы, коллективная валюта, какой бы убедительной она ни была в теории, не может противостоять конкуренции с национальными валютами и превратиться в настоящие деньги, если не реализованы механизмы, намеченные на третью стадию Европейского валютного союза, хотя они и могут показаться преждевременными. Переходные экономики должны быть особенно осторожными в своих инициативах в области международных валютных отношений.
Вероятно, в рамках СНГ следует создать “ядро” валютной системы, которое будет ведущей ролью рубля. Такая система может иметь форму механизма периодически пересматриваемой привязки, в которой другие валюты стран-участниц этого механизма будут привязаны к рублю. В новейшей экономической литературе по проблемам рыночной трансформации широко признается, что, учитывая приоритетность задачи привнесения конкуренции извне и превращения мировых рыночных цен в ориентиры для национальными производителями, обменные курсы не должны быть абсолютно подвижными. Конечно, в существующих условиях валютная привязка в рамках СНГ вряд ли достижима - не потому, что правительства не могут принять решение о том, какой следует установить обменный курс, а просто потому, что такая привязка не имеет смысла, пока не улучшится финансовый положение в странах, которые могут образовать “ядро” валютной системы СНГ. Как только финансовая ситуация в переходных экономиках более или менее стабилизируется, будет стоять вопрос не о том, следует ли осуществлять валютную привязку, а о том, как это лучше сделать.
Однако механизм периодически пересматриваемой привязки нельзя считать абсолютно желательным даже применительно к зоне свободной торговли или таможенному союзу, потому что его эффективность зависит от степени открытости национальной экономики, от доли стран-партнеров во внешнеторговом обороте каждой страны (эта доля должна по крайней мере превышать долю любой третьей страны), и - что еще важнее - от последовательности финансовой политики страны и стабильности ее приоритетов. На деле в переходной экономике финансовые приоритеты в течении финансового года претерпевают почти регулярные изменения. Так, инфляционная ситуация потребность в финансировании бюджетных расходов необходимость компенсировать потери, причиненные импортерами протекционистскими мерами - все эти факторы определяют различные типы валютно-денежной политики. Общность финансовых приоритетов может быть достигнута только при сравнительной однородности национальных экономических механизмов, относительной гармонизации процессов социально-экономической трансфор-мации и успешном осуществлении экономических реформ.
Трудно представить, что в СНГ валютная привязка может производиться по отношению к общей валюте, такой, как ЭКЮ, потому что “коллективная” валюта требует,
во-первых, высокой степени международной финансовой конвергенции,
во-вторых (что для рассматриваемого вопроса имеет особое значение), взаимной уверенности в твердой решимости стран-партнеров стабилизировать финансы (помимо двусмысленной проблемы оптимальной валютной зоны).
Кроме того, не следует преувеличивать роль ЭКЮ, поскольку она не является обычным посредником в международных расчетах. При то, что платежи внутри СНГ в большинстве случаев осуществляется в российских рублях или долларах США, возникает проблема обеспечения рублевой массы для этой цели. Снабжение рублями может быть обеспечено на базе рублевой стабильности, которая дестимулирует экспорт и поощряет импорт. Последнего, нелегко добиться, потому что финансовые ресурсы на российском денежном рынке истощены, что тормозит инвестиции, а приток капитала из-за границы незначителен. Однако, если следующее российское правительство предпримет попытку ускорить финансовую реинтеграцию СНГ, российские производители будут обвинять его в подрыве сотрудничества в рамках СНГ и одновременно в поощрении импорта в ущерб отечественным производителям.
Трудно также представить, что валюты СНГ будут привязаны к доллару США или любой другой твердой валюте ввиду недостатка ликвидности (резервов твердой валюты), который мешает проведению валютных интер-венций. Скорее это будет все-таки российский рубль. Однако такая система имеет смысл только при условии что,
во-первых, рубль сам будет привязан (вероятнее всего, к доллару США),
во-вторых, что страны-партнеры сохранят сравнительно высокую степень взаимной торговли.
В последнем случае, с одной стороны, они будут испытывать одни и те же шоки, а с другой стороны, снизятся негативные эффекты внешнеторговой уязвимости. В результате этого появится международная (региональная) валютная система, скорее напоминающая не выраженную явно зону немецкой марки, чем реально существующую ЕВС. Несомненно, сохранится механизм структурного кредитования со стороны России, а существующие наднациональные валютные органы (в первую очередь Валютный комитет) будет играть роль контрольного органа.
Такое решение будет приемлемым в случае более тесной координации национальных денежно-кредитных политик. Однако нет необходимости в де-нежной и финансовой конвергенции во “европейском” смысле этого слова: вся эта надстройка будет иметь черты временного, переходного сооружения. Возможно, в более отдаленном будущем, как только закончится дезинтеграция постсоветской международной валютной сферы, страны, которые образуют “ядро” валютной системы СНГ, приступят к более сложным этапам финансовой итеграции.
Особые роль и ответственность в становлении экономического союза стран СНГ принадлежит, несомнено, России. Ее общий экономический потенциал превышает потенциал любой из остальныхреспублик бывшего СССР. Так, на долю России приходилось в 1990 г. свыше 62% основных фондов и 66% промышленного производства Союза. При этом здесь сосредоточены подавляющая часть научно-технического потенциала, а также свыше 70% реализуемой на мировых рынках продукции. Пооценкам, российский вклад в создание конечного продукта в остальных республиках СССР достигал в среднем 54%. Да и теперь Россия занимает ведущее место в товарообороте практически всех независимых государств, входивших прежде в СССР. К тому же в большинстве из них влиятельные позиции в производстве и бизнесе занимают представители русской диаспоры.
Как показывает практика, проводимые в России преобразования политической и хозяйственной конъюктуры непосредственно отражаются на экономической ситуации в масштабах Содружества. Можно без преувеличения утверждать, что в условиях сохраняющейся всесторонней взаимозависимости, тем более при открытых, или по меньшей мере проницаемых границах, любые решения российских властей оказывают во многом определяющее воздействие на ход событий в соседних странах. В свою очередь экономическое положение в России в немалой степени определяется уровнем и характером ее сотрудничества со странами ближнего зарубежья.
Поэтому вопрос о том, быть или не быть экономическому союзу в СНГ, и если быть, то каким, зависит в решающей степени от позиции России, от того курса, который она изберет в своих отношениях с участниками Содружества. Конечно, если судить по официальным документам и заявлениям российских руководителей, то принципиально вопрос кажется решенным в пользу СНГ: развитие интеграции между его членами, сохранение и обновление общего экономического пространства.
Однако вполне очевидно, что на деле такой курс проводится крайне непоследовательно, со многими сбоями и отступлениями. Это прежде всего подтверждает практика проведенная рыночной реформы, ни темпы, ни основные мероприятия которой, начиная с либерализации цен, не являются предметом серьезного согласования в Содружестве. Аналогичным образом вряд ли соответствует курсу на интеграцию меры по ужесточению режима взаимных обменов, включая распространение на них системы лицензирования и квотирования, экспортных пошлин и т.п.
В последнее время, уже после договоренности (май 1992 г.) о разработке документов, касающихся образования экономического союза государств СНГ. имели место новые акции, которые, если и не взрывают, то во всяком случае серьезно осложняют совместную работу. В первой половине июля появилось межправительственное заявление о неотложных мерах по углублению экономической интеграции России, беларуси и Украины, которое было подписано без ведома других стран СНГ, а потому вызвало у них естественные подозрения в сепаратизме. Вопреки имеющимся соглашениям, этот шаг открыто направлен на отгораживание от партнеров и был предпринят не только без какого-либо согласования с ними, но и без предупреждения.
Чтобы уверено двигаться по пути к экономическому союзу, на наш взгляд, нужна прежде всего ясная и последовательная российская политика, единая для всех органов власти, занимающихся вопросами отношений с ближним зарубежьем. Неотложной задачей становится выработка четкой, рассчитанной на перспективу российской концепции сотрудничества с государствами ближнего зарубежья, которая предусматривала бы в качестве важнейшего приоритета ориентацию на открытость российской экономики по отношению к участникам экономического союза. Концепция должна содержать систему конкретных мер, обеспечивающих неукоснительное соблюдение различными звеньями российской власти достигнутых договоренностей, слаженную работу ведомств и организаций по выполнению принятых обязательств.
Другое важное условие состоит, как представляется, в том, чтобы использовать в отношениях с партнерами по СНГ гибкую тактику, учитывающую возможности и интересы каждого из них, включающую силовые методы и допускающую промежуточные компромиссные решения.
С этих позиций вызывает сомнение оправданность настойчивого подчеркивания с российской стороны необходимости отказа во имя экономического союза от государственного суверенитета. Это дает повод для обвинения России в попытках установить свою гегемонию. Между тем в современном взаимозависимом мире никто не абсолютизирует суверенитета, во всяком случае, не считает, что его умаляет в какой-то степени участие в различных международных организациях и союзах. Реальное наполнение, которое скоординированные действия, соответствующие международно-правовым нормам, а не навязывание воли одних стран другим.
Под тем же углом зрения вряд ли можно считать обоснованным притязание некоторых российских участников переговоров на обеспечение преобладающих позиций РФ в совместных органах в ущерб принципам равноправия. Впрочем, и упор, который делается ими на необходимость “наднациональных” решений и органов, выглядит мало соответствующим нынешним реалиям. На предоставление России особого статуса в экономическом союзе партнеры явно не пойдут, а возможность принятия “наднациональных” решений большинством голосов может представлять опасность для интересов самой России. Оптимальный вариант, на наш взгляд, состоит в том, чтобы сотрудничества, принимались бы с общего согласия тех, кто намерен в нем участвовать.
С этих позиций для России представляется принципиально важным не отталкивать от экономического союза всех тех, кто хотел и мог бы реально в нем участвовать.
Вместе с тем при заявленном единстве намерений обращают на себя внимание серьезные различия в понимании сути экономического союза. В дискуссии по этому вопросу явно просматривается ограничение интересов ряда государств СНГ получением свободного доступа к закупкам на российском рынке энергоносителей, прежде всего нефти, а также важнейших сырьевых товаров. При этом имеется в виду, что цены на энергоносители в России пока остаются ниже мировых. Явно односторонний подход проявляется и в расчетах на возможный якобы в условиях общего рынка отказ от сбалансированности на межгосударственном уровне взаимных поставок и платежей, что само по себе “похоронит” проблему возврата России долгов со стороны большинства государств Содружества.
Такой, во многом упрощенный подход к экономическому союзу формирует у ряда российских федеральных ведомств отрицательные в принципе отношение не только к экономическому, но и таможенному союзу. Защита экономических интересов России видится им в установлении полновесных таможенных границ и введения общепринятых таможенных пошлин. Это позволит, по их мнению, не допустить продажи энергоносителей и сырья странам Содружества по ценам, более низким, чем мировые, и уравнять эффективность торговли России с ближним и дальним зарубежьем.
Строить на неэквивалентном торговом обмене отношения с государствами ближнего зарубежья и субсидировать их через цены, бесперспективно. Но отказываться от интеграции, по меньшей мере, недальновидно. Искать решение нужно в создании согласованного механизма взаимоотношений.
Исходя из интересов России, можно привести следующие аргументы в пользу ее движения к экономическому союзу с государствами Содружества.
Объективной силой, активно воздействующей на интеграционный процесс в ближнем зарубежье, остается сложившаяся за многие годы существования в едином хозяйственном комплексе СССР система экономической взаимозависимости. Речь идет о сложившемся в рамках единого государства территориальном разделении труда с высокоспециализированными и кооперативными производствами, единой сетью коммуникаций, общьностью технологий, технических условий и стандартов. Например, известно, что машиностроение отличается особо высокой степенью кооперации производства. Государственное размежевание привело к тому, что около половины его производственных мощностей оказалось в ближнем зарубежье, связи скоторым у российских предприятий заметно нарушились. Гораздо острее встают такие проблемы в экономике других государств ближнего зарубежья, для большинства из которых потребности в энергоресурсах и многих важных изделиях обеспечиваются в основном за счет российских поставок. По подсчетам, полный разрыв межреспыбликанских хозяйственных связей привело к сокрашению конечного потребления в России балее чем на треть, в остальных же республиках - в седнем почти в шесть раз. В этих условиях, без восстановления жизненно необходимых хозяйственных связей между Россией и другими бывшими республиками СССР вряд ли возможна стадилизация экономики.
Еще важнее экономический союз России с государствами СНГ в перспективном плане. Перед странами все настойчивее встают задачи структурных преобразований в производстве и внешней торговле, перехода к прогрессивным технологиям и новейшей технике. Для этих целей потребуется огромные инвестиции. Необходимо тщательно взвесить, в каких случаях нужно создавать новые производства или реконструировать действующие мощности.
Экономический союз позволил бы ввести в эту работу по согласованным программам при соблюдении взаимных интересов, с использованием возможностей кооперации партнеров. В результате можно было бы увеличить на качественно новой основе емкость рынка взаимной торговли.
Интересы России в контексте создания экономического союза должны, конечно, иметь более широкую трактовку, чем выгоды от взаимной торговли. Можно дороже продавать странам Содружества российские энергоносители и сырье, но терять во сто крат больше от снижения производства или даже остановки многих предприятий в России из-за прекращения поставок сырья, оборудования, комплектующих изделий из стран ближнего зарубежья. Расчеты на быстрое налаживание собственного производства всего того, что поступает из ближнего зарубежья, или на закупки такой продукции на мировых рынках вряд ли являются состоятельными.
В рамках экономического союза можно успешнее решать вопросы экономической безопасности России. Огромную экономию дало бы избавление от необходимости обустройства таможенных границ. Получила бы расширения и проблема обеспечения бесперебойной работы транспортных артерий, соединяющих Россию с внешними рынками (железодорожный и автомобильный
транспорт, газо- и нефтепроводы, магистральные ЛЭП и т.д.). С распадом СССР она лишилась, как известно, большинства важнейших экспортных портов. Представляется, что угроза нарушения транзитных коммуникаций в случае резкого отношения России с соседями может перевесить все ее иные выгоды. Еще более сложным и дорогим делом явилось бы создание в России собственных выходных портов и коммунXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXXX территории государств ближнего зарубежья живут 28 млн. русских, судьба которых, естественно, не может учитываться при формировании российской политики. Имея ввиду утвердившуюся за долгие годы практику тесного межнационального общения, очевидно, потребуется и впредь в максимальной возможной мере сохранить свободу передвижения и контактов населения России и государств ближнего зарубежья, независимо от введения на границах пограничного или таможенного контроля.
Наконец, экономический союз способен облегчить решение вопросов военно-политического взаимодействия государств Содружества. Вряд ли содействовать российским интересам окружение России (или даже отделение ее от Западной Европы) недружелюбно настроенными государствами. Да и в общем геополитическом плане место России в мире во многом определяется тем, насколько способна она служить в качестве моста, связующего Европу и Азию.
Представляется, что перечисленные аргументы свидетельствуют о достаточной основе для постепенного формирования тесного экономического союза (сообщества) государств ближнего зарубежья. Более того, полагаем, что если исходить не из конъюнктурных соображений, а факторов длительного действия, разумной альтернативы такому курсу нет. Первые негативные последствия свертывания взаимных хозяйственных обменов, которые ощутили практически все бывшие республики СССР, доказывают это вполне убедительно. Конечно, при этом нельзя недооценивать трудности и препятствия, возникающие на пути к экономическому союзу. Речь идет в первую очередь о существенных различиях в экономическом развитии государств ближнего зарубежья. По основным показателям национального богатства, например, республики Центральной Пзии и Закавказья заметно уступают России, Белоруссии, Украине, а тем более, государствам Балтии.
Известные различия существуют между республиками и в степени зависимости от внешних поставок. Относительно более высоким потенциалом для обеспечения своих нужд за счет внутренних ресурсов обладают помимо России Украина и Казахстан. Указанные государства, а также Азербайджан и Туркменистан располагают и сравнительно лучшими, чем другие республики, природными и экономическими возможностями для создания национальных хозяйственнных комплексов, достижения сбалансированности внешнеторгового обмена.
Такого рода особенности приобретают большое значение в настоящее время, когда коренным образом изменились условия взаимодействия бывших союзных республик как на макро - так и микроуровне. С распадом Союза и образованием не его территории новых независимых государств прекратила существование общесоюзная система регулирования межреспубликанских экономических связей. В то же время осуществляемые в этих государствах рыночные преобразования находятся, по сути дела, на начальной стадии: они привели в лучшем случае к ликвидации прежнего планово-командного отношения, но не создали пока полноценных рыночных отношений. Провозглашенный курс на созда<