К 1939, когда началась Вторая Мировая Война, производство мотоциклов снова выросло, как и в Первую Мировую Войну. Маленькие машины выполняли большую часть обязанностей, которые в Первую Войну исполняли мотоциклы, но мотоциклы всё ещё широко использовались для разведки и связи. На самом деле, это привело к суеверию среди современных байкеров, что зелёный Harley-Davidson – плохая примета. Самым обычным военным мотоциклом, везущим важные документы на фронте Второй Мировой Войны был Harley-Davidson, окрашенный в военный зелёный цвет. Райдеры были прямо мишенью, так что и сейчас есть примета о той же судьбе владельцев зелёных Harley. Но война дала байкерам не только покорившие их мотоциклы, она так же дала одно из наиболее известных имён в байкерском мире — «Hell’s Angels». Термин ‘Hell’s Angels’ имелся в военных кругах ещё со времён Первой Мировой Войны, по словам очевидцев, был эскадрон истребителей с таким названием. В 1920х вроде как был клуб с названием Hell’s Angels, в ассоциации с АМА, но он не имеет ничего общего с современным клубом. В 1930 миллионер Говард Хьюз снял картину под названием Hell’s Angels, в то же время во время Второй Мировой Войны были несколько военных групп с таким названием, включая 358 Бомбардировочную эскадрилью торпедоносцев ВМС США. Сейчас печально известная «Мёртвая голова» Hells Angels в кожаном шлеме, которую запатентовал мотоклуб Hell’s Angels, изначально появился на фюзеляжах 358ого Бомбового Эскадрона. Во время Корейской войны в 1950е парашютисты 188ой дивизии тоже звали себя Hell’s Angels и использовали ту же эмблему. Когда некоторые из 358ой Бомбовой эскадрильи вышли в отставку, они открыли мотоклуб, переместив эмблему на спины своих курток. Вторая Мировая Война также создала предубеждение против Японских мотоциклов среди хардкорных байкерских групп. Даже сегодня, аутло клубы частенько зовут Yamaha, Honda, Kawasaki и Suzuki ‘Японский мусор’. Harley-Davidson, кажется, продолжает играть в военную тему, поскольку зашли столь далеко, что назвали одну из своих моделей Fat Boy, отсылка к Fat Man и Little Boy, по именам двух атомных бомб, сброшенных Союзниками на Японию в 1945. После войны популярность мотоциклов взлетела вверх, благодаря мотоциклам, проданным гражданским людям армией. К сожалению, Австралия упустила множество военных байков, благодаря чудесному бюрократическому решению. Когда Американцы убыли из Австралии после Второй Мировой Войны, они просто собрали все Харлеи в ВС со всей Австралии, вырыли огромные траншеи и закопали их. Сотни старых наклхэдов нашли свой конец в непомеченных ямах по всей стране. Такие же байки сегодня, будь они в идеальном состоянии, стоили бы как минимум по $30 000 за штуку. И не говорите мне, что есть байкер в этом мире, у которого от этой истории не протечёт ни слезы. Из-за жажды выхода Harley-Davidson на международный рынок после войны, очень мало Харлеев попадало в Австралию вплоть до семидесятых. В Соединённых Штатах ветераны возвращались домой с войны, ища способы потратить свои отставные деньги и выпустить пар после годов армейской дисциплины. Многие вступили в мотоклубы Американской Мотоциклетной Ассоциации. Но многих это быстро утомило. Ветераны, хоронившие своих товарищей в Европе и на Тихоокеанских островах увидели, что пробеги и гонки, предлагаемые клубами этого не замещают. Джеймс Джонс подводит этому итог в своей книге WWII:
Последним ушло чувство общего духа. Это отпустить было труднее всего, потому что в гражданской жизни не было ничего, что могло бы это заменить… любовь и понимание мужчинами мужчин в опасные времена, места и ситуации. Так же в гражданской жизни не было ничего, что могло бы заменить ежедневное тяжёлое ощущение опасности. Семьи и другие гражданские никогда не поймут этого духа и тем более не поймут восхищение опасностью.
Многие поняли, что они просто не вписываются в общество, и они, естественно, воссоединились с такими же беспокойными ребятами.
После увольнения [из армии] я на увольнительные купил себе мотоцикл. Вероятно, потому что некоторые мои армейские кореша поступили так же и вдохновили меня на покатушки с ними; а байк не был дорогим, да и девочкам нравился. Забавно, но, похоже, байки поддерживали дружбу, которая сложилась в армии. У меня всё ещё стоит старый BSA в сарае.
Бывший военнослужащий
Термин ‘мотоклуб вне закона’ существует более ста лет. В 1908 такими клубами называли те, что не входили в число сформированных Американской Ассоциацией Мотоциклистов. Её переименовали в 1924 году в Американскую Мотоциклетную Ассоциацию. Некоторые ‘аутло’ клубы гордились тем, что не были частью нации, с радостью выставляли себя ‘плохими парнями’. Клубы, которые могут проследить свои корни к тем временам включают в себя Outlaws и Boozefighters. Boozefighters создали прецедент для аутло мотоклубов, нося нашивку АМА вверх тормашками. Но образ байкера вошёл в разум людей лишь через 50 лет. 4 июля 1947 в городке Холлистер в Калифорнии, примерно в ста километрах к юго-востоку от Сан Франциско и недалеко от Монтерея, который выступал устроителем мероприятия АМА под названием Кочевой Пробег. По подсчётам там было 2500 райдеров, входивших в AMA, плюс ещё 500 райдеров из клубов с нашивками. (Их так называли из-за нашивок, которые носили райдеры, проявляя таким образом свою принадлежность к их маленькому клубу) Есть заявления, что после того, как полиция арестовала мембера клуба-с-нашивками за мелкое хулиганство, до 2000 мотоциклистов отправились к полицейскому участку, требуя его освободить. Вроде бы, был арестован мембер то ли Pissed Off Bastards из Берду или Boozefighters. Согласно словам СМИ всё вылилось в полноценные беспорядки. Другие говорили что ‘ребята просто чуточку перепили прошедшей ночью’. Понятное дело, это был достаточно дикий случай. На мотоциклах въезжали в бары и рестораны, швыряли бутылки в магазины, байкеры ездили на красный свет, мочились на публике и устраивали беспорядок. Хотя, согласно одному интервью в журнале Easyrider, единственным серьёзным правонарушением была попытка совершения побега Вайно Вилли Фолкнера, арестованного байкера. СМИ сделали это примечательным событием для аутло мотоклубов. San Francisco Chronicle от 7 июля 1947 описали событие как ‘Сорок часов, потрясших Холлистер’. (Ввиду того, что город расположен на печально известном своими землетрясениями Разломе Сан Андреас, каламбур вышел хреновый) Журнал Life тоже подхватил историю. AMA предприняли попытку дистанцироваться от произошедшего, обвинив другие клубы, не из их ассоциации. Предположительно, желая защитить доброе имя мотоциклистов, президент АМА выпустил драматичное заявление в прессу, описывающее мотоциклетное сообщество как законопослушные 99 процентов граждан и один процент вне закона. Клубы-с-нашивками ответили тем, что нашили символ 1%. Эти ‘аутло’ клубы вскоре стали известны как «однопроцентные» клубы, или, как сейчас, по нашивкам - однопроцентниками. Один клуб-с-нашивками столь разозлился, что принял решение сменить название: 17 марта 1948 Pissed Off Bastards из Берду стали Hell’s Angels Motorcycle Club. Хотя было ещё много клубов отступников по США в то время, этот первый чаптер «Ангелов Ада» в Сан Бернардино, Калифорния, считается первым мотоклубом аутло, с формальной организованной структурой и уставом. Бунт в Холлистере означал, что теперь «Ангелы Ада» считаются отступившим от общества мотоклубом аутло. Такая известность послужило привлечению новых членов клуба; тех, кому был более интересен не законный аспект клуба. Бывший военный, который основал Pissed Off Bastards из Берду для восстановления товарищества по службе неожиданно заметил, что новые члены клуба всё меняют. Через несколько лет после Холлистера в имидж современных аутло клубов был заложен ещё один фундаментальный камень. Фильм The Wild One был Голливудской версией Холлистера и был нацелен на защиту имиджа аутло мотоклубов. Марлон Брандо сыграл лидера Black Rebels Motorcycle Club а Ли Марвин сыграл лидера Beetles Motorcycle Club. Кроме задавания моды для мотоциклистов на долгие годы, фильм вдохновил многих молодых бунтарей на приход в мотоклубы.
The Wild One имел огромные социальные последствия. Мотоциклисты Западного мира увидели Голливудскую версию бунтующего аутло мотоклуба — позиция, одежда, неуважение общества, обращение с женщинами, сила. Почти сразу же мотоклубы в Англии, Австралии, Южной Африке, Новой Зеландии, Германии, Дании и Италии начали копировать одежду и кураж от персонажей фильма. Клубы в тех странах не были аутло клубами, потому что они не носили значков 1%er badges и офицеров клуба, они просто копировали персонажей фильма. Интересно, но эффект фильма был столь велик, что поп рок группа Beatles взяла себе имя от Beetles Motorcycle Club. (Джон Леннон, услышав данную версию, сказал: ‘Да, но мы пишем это как Beatles, так как мы – бит группа’) Британская сцена тоже разрослась с их Модами и Рокерами со своими скурсетами очень походили на альтернативу образу жизни аутло. Их мода и позиция «плохих парней» изначально пошла из Австралийской байкерской тусовки.
Да, я был рокером, хиппи, затем байкером.
Президент Angels MC.
Самые ранние Австралийские байкеры следовали рокерской традиции ношения медных пластин, показывавших клубную принадлежность на своих куртках, до того как появилось ношение нашивок и «цветов», как в Америке. Мода так же была очень близка к рокерской. Например, джинсы заправляли в ботинки, как и на улицах Лондона. Ранние байкеры быстро приняли себе татуировки рокерского стиля для демонстрации своего отрицания цивильного мира. Даже в ранних 1960х были длинноволосые байкеры, носившие татуировки со свастиками в таких клубах, как Angels (не Hell’s Angels). Первым аутло клубом, базировавшимся в США и открывшим чаптер в другой стране были Hell’s Angels, которые открыли отделение в Оукленде, Новая Зеландия, 1 июля 1961. Первым Австралийским клубом в американском стиле были Gladiators, которые объявили себя клубом 1%er в 1963. Однако, до поздних шестидесятых и ранних семидесятых, байкерские аутло клубы не имели заметной численности. Первый Австралийский чаптер Hell’s Angels был сформирован в Сиднее в 1968 году. Но когда президент, Фредерик Стивен ‘Ян’ Целович, был убит, чаптер клуба был аннулирован международными Hell’s Angels. Вплоть до августа 1973 года, когда не были официально признаны два новых чаптера Hell’s Angels в Мельбурне и Сиднее. После войны во Вьетнаме последовал новый всплеск притока людей в аутло клубы по всему миру. Война вновь стала катализатором. В отличие от героев, которыми считали ветеранов Второй Мировой, вернувшиеся из Вьетнама военные были ошеломлены из-за оппозиции к войне. Вернувшиеся солдаты чувствовали себя обманутыми системой и кинутыми политиканами и лидерами, которые послали их на войну, оказавшуюся впоследствии, бессмысленной для ветеранов. Многие так же ощутили, что они пропустили многое из контркультур шестидесятых – свободную любовь и наркотики — пока они сражались на войне. Присоединение к мотоклубу дало многим из них возможность нагнать эту часть упущенных моментов в их жизнях.
Глава третья Заманчивость байка
Зачем ездить на мотоцикле? Многие матери и жёны задавались таким вопросом, глядя как их муж или сын запрыгивает на ‘машину смерти’. ‘Почему нет?’ мог бы прокричать он, оглянувшись через плечо, если бы услыхал её мысли, прежде чем открыть газ, выпуская свободу своего выходного дня. Ездящие на мотоциклах знают риски — ставки против мотоцикла, который мало может увезти, может замёрзнуть и намокнуть, или тело может заболеть от часов сидения в одной позе — но им нравится. Разумеется, они экономичны, могут гнать как ракеты на невероятной скорости и имеют фантастическую маневренность. Но более того — тот неописуемый элемент, который приводит мотоциклиста назад снова и снова, смесь адреналина и опасности. Должен признаться, меня не зацепило. Разумеется, я катался на байках и у меня долгие годы были права, но мой первый же опыт дал мне понять, что мотоциклы на самом деле не моё. У меня был скутер Vespa два с потовиной года чуть раньше моего двадцатилетия, когда мой друг приобрёл старый BSA 500. Так как я умел переключать передачи и знал, где тормоза, он дал мне прокатиться. Он быстро пояснил мне, что и где, и я поехал. Я ускорился на прямом участке дороги и почувствовал прилив адреналина. Я газанул ещё, потом ещё. Блин, моя жизнь на волоске висела. Я взглянул на спидометр и увидел 95 м\ч! Я почти психанул и начал отпускать трос газа, но захотелось чуточку дожать до конца. Бинго—100 м\ч. Я глянул вниз. Дорога шуршала в шести дюймах от моих ног и слёзы градом катились из глаз. Но мне всё ещё хотелось быстрее. Затем я подумал, бляха, это слишком, я притормозил и медленно вернулся к своему другу. Меня трясло, я был на взводе много дней после того. Я знал, что убьюсь, если куплю себе дорожный мотоцикл. Сейчас я катаюсь на квадроцикле на нескольких акрах, которыми владею, винтажном 1969 Triumph — таком же, какой был у Марлона Брандо в TheWild On e — и Honda 750 Shadow Ace. Я также много катаюсь пассажиром, или как говорят, нажопником. Первая поездка всегда определяет, будет ли человек ездить на байках или нет. Крайне редко это приобретаемое предпочтение — либо оно тебе понравится, либо ты это возненавидишь, в зависимости от первого опыта. Так же важно, как ты приходишь к этой первой поездке. Мои наблюдения и интервью показывают ошеломляющий результат в 80 процентов тех, кто проехался в первый раз просто потому, что они просто знали кого-то, кто катался.
У отца был Харлей. Мы жили на ферме и единственным транспортом, кроме Харлея, был пикап. Мы всё время уговаривали отца покатать нас. Думаю, как-то так всё и началось. Всё решилось в первую же поездку. Я помню, как залезал на байк, ставил на нейтральную передачу и выкатывался не заводя его. Это было забавно и отцу тоже нравилось.
Бывший клубный райдер
Байки всегда были рядом. Мама и папа ездили на гонки и брали меня с сестрой в боковой коляске с собой. Некоторые самые ранние мои воспоминания связаны с лагерем на гонках с моей семьёй. Езда для меня была просто естественной,… то есть именно так мы и путешествовали.
Independent rider
Мой кузен купил старый Trumpy [Triumph] и взял меня прокатиться. Это было фантастикой. Я тут же понял, что мне нужен байк.
Клубный райдер
Для многих это было подобно наркотику, одной поездкой их цепляло навечно. Первая поездка просто ошеломляет. Контролировать эту невероятно отзывчивую машину просто ошеломляет. [Он был]… громкий, мощный, давал тебе ветер в лицо, всю связь с миром, какой не даст машина. Это был опыт, который привёл меня к езде на байке.
Клубный райдер
Это было ощущение силы и свободы. В байке было столько силы, сколько я не видел ни в одной машине. Дорога была полна ощущений. Ты слышал, видел и чувствовал дорогу и скорость. Ощущения тела совершенно иные, чем в коробках [машинах].
Одиночка
Многие райдеры делают аналогию между ездой на байке и наркотиками, когда говорят о своих поездках.
Я помню времена, когда были долгие поездки по нескольку часов и после них мы с корешами по полчаса не могли пошевелиться от шока, по такой тонкой грани мы ходили. Мы дрожали и не могли шевелиться, а брат байкер давал тебе кофе и просто давал отсидеться, пока не успокоишься.
Hell’s Angel
Кто-то однажды сказал, что ощущение от езды на байке намного лучше секса или наркотиков. Возможно это из-за возраста, но я соглашусь. Нет ничего сравнимого с кайфом от поездки на байке. Я слишком стар, чтобы быстро ездить, но определённое удовольствие ещё получаю. Как если ты не полностью сосредоточился на повороте и твоё переднее колесо проходит по обочине. Опыт такой близости к серьёзной травме или даже смерти даёт тебе почувствовать себя живым.
Клубный райдер
Одно слово проходило линией по моим разговорам с райдерами - свобода. Для многих она и была причиной принятия байкерского образа жизни. Чувство свободы от езды, будто завтрашний день не наступит, на открытой дороге, с ветром в лицо, управляя мощной и отзывчивой машиной — такого в коробке не получить. На самом деле, многие говорят, что их истинная личность проявляется только когда они едут на байке. Частично это происходит из-за требований к райдеру. Нужно быть чертовски сосредоточенным, чтобы быстро ездить на байке. Для многих именно в этом и есть свобода. На дороге они могут забыть об офисной политике, херовой работе и плохих отношениях. Если поездка хорошая, то нет ничего аналогичного… вы с машиной сливаетесь в одно.
Машина требует твоей полной концентрации, даже если ты ездишь аккуратно. Если же ты более агрессивный райдер, как молодые, то необходимость в концентрации становится невероятной. Даже небольшая угроза на дороге становится большой угрозой для жизни. Весь момент в точке, когда ты хочешь ускорится ещё и боишься умереть. Контроль этого момента и есть настоящая свобода.
Мембер Lone Wolf MC
Свобода для наиболее вовлечённых райдеров в том, что они в любой момент могут запрыгнуть на байк в любое время и просто поехать. Могут ехать дни, недели даже, вероятно, закончив на другом конце страны. Если работа или отношения уйдут от этого в сторону, пусть так. Для них это и есть свобода байка.
Это как совершенно другой мир. Однажды, когда я жил в Брисбене, я сказал жене, что скатаюсь за сигаретами. И я остановился только когда оказался в Сиднее. Мне было охуенно, но я знал, что разругаюсь со своей старушкой. Ну, в этом вся соль. Ты едешь, и нет ничего, кроме тебя и машины. Всё остальное идёт нахуй.
Бывший клубный райдер
Это видно. Когда я останавливаюсь после длительной поездки дома у приятеля, он завидует. Это свобода просто сесть на байк и поехать так далеко и так быстро, как мне того захочется. Разумеется, его женщина будет криво на меня смотреть, потому что она знает, что мой рассказ о путешествии делает с ним.
Coffin Cheater
Нет такой вещи, как «обычный байкер». Все отличаются, у всех свои причины на приобретение байка, но в основном байкеров можно разделить на следующие категории.
Кроссовики
Я никогда не перестану удивляться необходимости Австралийцев всему давать сленговые названия. Они назовут кетчуп ‘dead horse’ или рыжеволосого парня ‘blue’. Упомяните ‘Reg Grundies’ и все поймут, что вы говорите о нижнем белье. Так же и в мотоциклетном сообществе. Кроссовики – внедорожные байки. Название идёт от эволюции от использования таких байков фермерами, а сейчас так называют все внедорожные байки, как и скрэмблеры. Изначально всё, что имело шины с глубоким грунтозацепом называлось кроссачом. Австралийское байкерское сообщество имеет сельские корни, многие молодые ребята учились ездить на кроссачах. В Соединённых Штатах и Европе, большая часть первого опыта езды происходит в городах на маломощных скутерах с маленькими колёсами. Технически, езда на кроссаче не делает никого байкером. Однако, многие байкеры не только учатся кататься на этих машинах, но и держат их в сарае на заднем дворе, чтобы время от времени прохватить на них.
Пассажиры
Пассажиры ездят на мотоциклах почти, что только на работу и с работы. Для них байк – просто транспорт, они не вовлекаются ни в байкерские события ни в политику. До недавнего времени, пешеходы катались на японских мотоциклах —‘рисомолках’ или ‘японском мусоре’— так как они дёшевы и надёжны. Появление ‘яппи пешеходов’, с большими деньгами в карманах, изменило это. Сейчас пешеходы часто ездят на Хареях, Дукати и BMW. Всё чаще они ездят на новом поколении многокубатурных скутеров, производимых такими компаниями, как Motoguzzi. Это гибрид мотоцикла и старомодельного скутера. Но даже так, к новым скутерам не относятся, как к мотоциклам, так как у них всё ещё низкое соотношение мощности к весу и ступенчатое сидение.
Туристы
Туристы ездят из-за социальной стороны мотоциклизма. Они ездят на дальние дистанции ради веселья, обычно, будучи частью клуба, такого как Triumph Club of Victoria. В таком случае, член клуба будет владельцем мотоцикла Triumph и ездить на распланированные поездки или пробеги, по выходным. Туристы преимущественно имеют высокие доходы и престижные работы, нежели в остальных мото группах. Многие туристы высокостатусные профессионалы, такие как политики и бизнесмены. Туристы пользуются мотоциклами для веселья, привлекаемые товариществом мотоциклетных мероприятий, таких, как гонки. Туристы, которые формально не являются частью клуба, обычно имеют друзей, с которыми и катаются. Туристы на самом краю Австралийской байкерской субкультуры. Они не являются байкерами, несмотря на то, что их вовлечённость в езду и мотосообщества являются важной частью их жизни.
Байкеры
Вышеперечисленные группы довольно одноразовые. Ведь они используют свои байки только для одной деятельности, будь то краткие поездки, туризм или взрыхление грязи. Байкеры использую свои байки для этого и даже более. Их основной интерес в жизни это мотоциклы и мотоциклизм. Они читают байкерские журналы, посещают гонки, ездят на выезды и присутствуют на мероприятиях, таких как реформа закона о шлемах для мотоциклистов. Это градационный процесс, где люди всё больше и больше вовлекаются в байкерский образ жизни, пока это не станет тем, какими их будут определять. Байкер носит одежду байкерского мира — эмблемы и атрибутику на своей экипировке для езды, которая определяет их отличие от мейнстримного общества. В основном у нах кастомизированные байки; что так же отделяет их от байкеров выходного дня. В основном байкеры не доверяют полиции, которая, по их убеждению, получает особенное удовольствие от штрафования мотоциклиста за то, за что обычного водителя штрафовать не станут. Именно понятие свободы полностью отделяет байкера и его культуру от остального общества. Нет ничего необычного в том, чтобы байкер встретил в пабе или на слёте дружественного парня и отправился с ним в поездку на пару недель. В основном байкеры верят, что обычное общество завидует их свободе сбежать от проблем. Эта зависть, верят они, вызывает дискриминацию и враждебность со стороны доминирующей автомобильной культуры.
Клубные райдеры
В то время как туристы часто являются членами клубов, они не байкеры. Их основная идентичность не байкерская. Клубные байкеры, с другой стороны, придерживаются байкерских ценностей. Райдеры такой категории не классифицируются как мемберы клубов аутло. Клубы обычно представляют собой коллективы байкеров, которые вместе ездят на мотоциклетные мероприятия. The Valley and Districts Motorcycle Club
в Лэтроуб Вэлли в области Виктории были хорошим примером. Пока они не закрылись в 1997, там было порядка 30 мемберов, они входили в Австралийскую Мотоциклетную Ассоциацию, имели политической повесткой продвижение мотоциклизма и наслаждались хорошими вечеринками. Не было ни половых, ни возрастных, ни ограничений по типу мотоцикла в их организации. Члены клуба не носили нашивок. Членство в АМА означало, что они не были аутло мотоклубом. Большинство мотоклубов и клубных райдеров попадают в эту категорию. Мотоциклы, на которых обычно ездят клубные райдеры, являются стоковыми байками, иногда переделанными в полносильные чопперы, как у аутло клубов. Христианские мотоклубы и мотоклубы отставных солдат тоже входят в эту категорию, хотя и те, и другие находятся на границе аутло клубов.
Одиночки
Здесь мы входим в мир аутло байкеров. Одиночки – байкеры, которые принимают ценности байкерской культуры, но решают ездить без клуба. Их ещё называют, одинокими волками или free riders. Зачастую ездят с несколькими выбранными ‘попутчиками’ которые могут быть друзьями или знакомыми с дороги. Образ одиночки идёт от Американского ковбоя — независимый, крутой и свободный. Будучи сами по себе они, обычно, неплохо знают устройство мотоцикла. Байк всегда будет Harley-Davidson, и скорее всего, сильно переделанный. Перестроение байка отражает индивидуальность байкера. Одиночка выглядит как мембер аутло мотоклуба, что привлекает внимание полиции, которое получают члены аутло мотоклубов. Поскольку одиночки принимают ценности аутло мотоклубов, они часто общаются с мемберами аутло мотоклубов. Но они не вовлечены во внутреннюю работу аутло клубов и не имеют привилегий членства в клубе.
Мотоклубы аутло
И, наконец, мотоклубы аутло. Так их знают в Австралии, Новой Зеландии, Великобритании, Южной Африке и частично в Европе как bikies. В Северной Америке и Европе их зовут байкерами. Проще говоря, байкер аутло = bikie. Эти клубы характеризуются наличием устава, строгой организованной структуры, и высоким уровнем обязательств для обеспечения своей выживаемости. Они существуют в своём собственном мире, оторванные от основного общества с помощью сложного свода правил и неотъемлемой системой ценностей. По этим причинам, я всегда считал их контркультурой, и мои исследования это отражают. Наиболее очевидный признак аутло мотоклуба – нашивки на спинах их жилетов. Мемберы с гордостью носят свои нашивки, как знак обществу — Я байкер. Не связывайтесь со мной. Для клубов нет ничего более святого, чем клубные нашивки и «цвета», так как это символы клуба. Уважение к «цветам» как внутри клуба, так и со стороны других клубов имеет первостепенное значение. Нашивки включают в себя название клуба, логотип, местоположение чаптера, а также любые остальные знаки клуба. Важность, для некоторых клубов, составляет нашивка 1%. Нет определённых требований к ношению нашивки 1% лишь однопроцентными клубами, есть много споров по поводу того, кто достоин это носить. Hell’s Angels заявляют, что только их клуб может носить нашивку 1%, так как они начали делать это первыми. Однако, большая часть однопроцентных клубов носит её, в том числе Gypsy Jokers, Bandidos, Rebels, Odin’s Warriors, Descendants и Coffin Cheaters. Ещё одной особенностью аутло клуба является его территория, или болото. Территория просто географическая или социальная зона, в которой свои нашивки носит только определённый клуб. Очень важно для клуба знать, что у него есть место, где они могут делать всё, что захочется, не опасаясь наезда со стороны других клубов, что объясняет интенсивность войн за защиту своей территории от других нашивок. Байкер, собирающийся вступить в аутло мотоклуб – уникальный мужчина (членство в таких клубах почти полностью мужское). Он должен ценить товарищество сплочённой группы людей, быть способным направлять клубную политику, желать справляться с усиленным давлением полиции и иметь семью, структура которой позволит ему отсутствовать множество ночей еженедельно. Он также должен быть как минимум терпимым к преступлениям и нелегальной деятельности. Как мы позже узнаем, байкером быть не легко.
Глава четыре От байкера до Bikie
Роббо был обыкновенным ребёнком, настоящим маленьким мужчиной с того момента, как научился ходить: сильный, проводил время с отцом и играл с машинками и грузовичками. Папа и мама были добрыми католическими родителями, даже если и папа «плавал» в церковных вопросах. Папа также любил выпить. Когда он написался, то становился жестоким, частенько задавая трёпку Роббо и его двум братьям. Будет справедливо сказать, что эти трёпки во многом определили приоритеты Роббо по мере его взросления. Он был общительным и коллективным к моменту похода в школу. Пока не понял, что школа не для него. Дело было не в том, что он глуп, он лишь считал, что улица – лучший учитель. В школе, как и на улицах, Роббо не избегал стычек, даже если и ставки были против него. Эта точка зрения, что он может побороть любого, сделала его сложным ребёнком ещё до его подросткового возраста. Он был бескомпромиссным, видел жизнь, как соревнования с победителями и проигравшими. Остальные считали его хулиганом. Хотя сам он драки не выбирал. ‘Проблемы будто сами искали меня’ Роббо нравилось рисковать, и его приятель считали его сорвиголовой. Ему нравилось жить на грани травм и опасностей, вечно прыгая и скользя на своём велосипеде. Он не чувствовал себя более живым, чем когда был на своём велосипеде, исполняя трюки, которые его приятели не смели повторить. В 12 лет Роббо со своим пятнадцатилетним братом смогли одолеть отца в очередном пьяном приступе агрессии. Старик мальчиков больше не беспокоил. К своему четырнадцатилетию, Роббо оставил школу и работал на временной работе, всё время мечтая о водительских правах и машине. Это было всё, о чём он думал — если не думал о девочках. В 15 лет, когда он яростно копил на машину, он узнал, что может получить права на скутер за полгода. Это был ответ на его молитвы. Хоть скутер и не имел того класса, как Форд или Хольден, на какое-то время это делало его покруче и давало ему независимость, о которой он так отчаянно мечтал. На честном слове и некоторой наличности, он купил себе б\у скутер. Это была любовь с первой поездки. Он не мог делать те же трюки, как на велосипеде, но скутер дал ему куда больше – вывел его на открытую дорогу, где он ощутил ветер в лицо, ветерок при максимальной скорости скутера. Роббо не мог понять, почему так мало его приятелей купили себе скутер, всё ещё ожидая своих водительских прав. К шестнадцати годам его приняли подмастерьем в покрасочный цех, что дало большой толчок его планам по накоплению на машину. Вскоре он купил старый Форд, который он с любовью восстановил и «расточил». Работа над машинами была для Роббо и приятелей общественной деятельностью. Всегда была музыка и грог в руках, пока они возились. В то время, как его приятели и браться сильно увлеклись машинами, Роббо сильно увлёкся мотоциклами. Его друзьям нравилось кататься, но не так, как ему. Это желание было столь сильно, что к 19 годам он купил двухсот пятидесяти кубовый Kawasaki, так что он смог получить свои права. Даже эти 250 дали ему куда больше, чем его машина. Разумеется, большой восьмицилиндровый двигатель звучал лучше, но Kawasaki «уделывал» машину уже на старте. Ещё имелась ловкость, благодаря которой пробки переставали быть проблемой, потому что ты мог просто рвануть вперёд со светофора. Роббо так же нашёл людей, которые катались на мотоциклах с большим интересом, чем его приятели. Пока его друзья увлекались своими машинами, это не стало их жизненной страстью, как езда на мотоцикле для приятелей Робби с мотоциклами. В 1976, когда Роббо был 21, он с другом поехал из Мельбурна в Бэтхёрст на мотоциклетные гонки. Поездка была фантастической. К тому моменту, Роббо пересел на 750 кубовый байк, который в щепки «разрывал» любую машину. Роббо лишь надо было газануть посильнее на открытой дороге, и он с лёгкостью достигал 200 км\ч. На этой скорости уровень адреналина был невероятен. Его окружал мир, где был только райдер и машина, где мельчайшая ошибка вела к боли. Гонки сами по себе мало интересовали Роббо. По правде говоря, к концу выходных он не мог сказать, кто выиграл главную гонку. Всё дело было в тусовке. Для него основным моментом были ежегодные драки с полицией. Его строгий отец и постоянные проблемы, что у него случались в школе, привили Роббо стойкую неприязнь к авторитетам, так зрелище байкеров, дравшихся с копами было для него весельем. В тот уик-энд он встретил много людей, которые стали частью его байкерской жизни. Те, кого он встретил – те самые, от кого держаться подальше ему советовали его друзья – были парни из маленьких групп, которые назывались ‘клубы аутло’. Они держались особняком и были довольно незаметны, но оказалось, что среди остальных байкеров они обладают определённым статусом среди других байкеров, будто они элита в толпе. Для Роббо те гонки стали воплощением мечтаний. Вокруг него оказались те, кто, как и он, были сорвиголовами. Что может быть круче, чем прикрутить за байком капот от машины и видеть, как там держатся люди, которых ты везёшь? Или проверить, как много народу может усесться на один байк, передавая друг другу косяк с марихуаной? Три дня тусовки открыли ему глаза на новый мир — байкерский мир. По дороге домой он понял, что произошло с ним в тот уик-энд: в Бэтхёрст он приехал просто тем, кто любит мотоциклы, а уехал байкером. Это не было чем-то, что он рассказал по прибытии домой. Всё было куда более тонким. К тому же, он знал, что его приятели решат, что он возомнил о себе, если начал звать себя байкером. Роббо начал использовать свой байк всё чаще и чаще, ездил на гонки и заводил всё больше друзей в байкерском мире. Его внешность начала меняться. Он отрастил волосы подлиннее, носил свою ездовую одежду там, куда обычно ходил в стандартной одежде, приобрёл несколько колец и татуировок. Его поведение изменилось. Он всегда был тем ещё парнем, но одеваясь так, как он одевался в те дни, давало ему ощущение права быть ещё более отчуждённым, шокирующим для его друзей из «цивильного» мира. Однако, он всё ещё не был полностью погружён в байкерский мир. У него всё ещё были приятели, не ездившие на байках. Он был квалифицированным маляром со стабильной работой. Он был также вовлечён в относительно стабильные отношения с девушкой из достаточно консервативной семьи. Он был байкером, но всё ещё был частью обычного общества. Когда ему было 25 лет, Роббо ехал на своём мотоцикле по шоссе в ранние утренние часы когда, без какой-то очевидной причины, машина приблизилась к нему сзади, в нескольких сантиметрах от его заднего регистрационного номера. Роббо надавил на газ и отдалился почти на километр от машины за несколько секунд. Но машина медленно приближалась, сигналя ему. Когда машина поравнялась с задним колесом Роббо, она резко перестроилась в его полосу. Роббо резко вильнул мотоциклом, чтобы избежать аварии и потерял управление. Байк упал. Он прокатился по дороге, оставив ему несколько шишек и синяков. Байк был не на ходу. Даже если он захотел бы преследовать машину, он не мог. Переднее крыло было смято, заднее колесо загнуто внутрь. Когда он обратился в полицию им было безразлично. Это стало его переломным моментом: все истории, что он слышал о автомобильных водителях и «цивильном» обществе, дискриминирующем байкеров, оказались правдой. Роббо решил, что лучшей защитой станет езда в компании. Он не мог доверять водителям машин и копам. Он так же решил стать самым устрашающим мотоциклистом, каким только можно, чтобы водители и не думали попробовать спихнуть его с дороги. Равно как и полиции нужно было иметь очень серьёзные намерения, чтобы остановить его. Он начал одеваться и выглядеть ещё более нетрадиционно, нежели до аварии. Он избавился от своего японского байка и заменил его на Харлей, громкую, устрашающую машину, которая отражала его взгляд на мир. Он также заметил, что всё чаще он тусуется с местным аутло клубом, Satan’s Cavalry, в который входили самые страшно выглядевшие байкеры Мельбурна. Он решил не становиться мембером, когда клуб поглотили Coffin Cheaters. Его ценности начали меняться с байкерства, как выбора стиля жизни внутри «цивильного» общества на жизнь байкера с полным отрицанием и безразличие к остальному миру. В тот момент Роббо вступил в мир 1% - ников. Из байкера он стал bikie. Если вы посмотрите на образ жизни Роббо, то вам покажется, что он обречён был стать bikie. Бывший президент Hell’s Angels США Сонни Баргер однажды определил Ангела Ада как:
… родившийся, но не устроенный… Это парень в классе, который не вписывается. Он ищет встряски, который пробует трюки и прыжки на своём велосипеде. Он частенько дерётся, хотя и не ищет драки.
После многих лет исследований я должен с ним согласиться. Вот несколько ответов из моих разговоров с bikies.
Не могу сказать, когда я осознал своё отличие. Мама говорит, что я всегда был другим. Чуть жёстче… любил опасные вещи… ну знаете, плыл против течения. У меня были друзья, но должен сказать, что я знал, что я другой, не вписываюсь, как-то так. Мои габариты тоже не помогали… в армии было хорошо, но я ненавидел приказы. Я работал автомехаником годами, но мне не нравился босс. Встреча с клубом – лучшее, что со мной случалось.
Hell’s Angel
С самого начала, чувак. Я не помню, чтобы я хоть раз чувствовал себя своим в среде «цивилов». Я пытался. Просто казалось, что у меня в затылке сидит голос и говорит мне ‘это всё херня’ обо всей школьной теме. Но даже до того я мог найти пару хороших корешей, которые имели схожие взгляды, и мы влезали во всевозможную фигню.
Bandido