КОНЕЦ РАССКАЗОВ ВЕЛЬЗЕВУЛА

РЕЗУЛЬТАТ БЕСПРИСТРАСТНОГО МЫШЛЕНИЯ

ностью, которая породила все существующие там взаимоотношения, послужившие главной причиной всех тамошних неподобающих трехмозгным суще­ствам ненормалъностей, злостных как для них са­мих, так и для всей Вселенной.

КОНЕЦ РАССКАЗОВ ВЕЛЬЗЕВУЛА

Глава 48

От автора

После шестилетней работы с беспощадным к самому себе отношением и почти всегда с напряженным мыш­лением, вчера наконец я кончил изложение на бумаге, на этот раз, по-моему, уже в общедоступной форме, первую серию книг из числа трех серий мною задуманных и тогда же начатых — тех именно трех серий, совокупностью раз­виваемых идей в которых мною было предрешено осуще­ствить сначала теоретически три поставленные себе задачи, а именно: через посредство первой серии добиться уничто­жения в людях всего того, что по их ложным представлени­ям якобы существует в действительности, иначе говоря, «беспощадно-вытравить-весь-веками-накопившийся-в-человеческом-мышлении-хлам», через вторую серию под­готовить, так сказать, «новый-строительный-материал», и через третью — «воздвигнуть-новый-Мир», а потом осу­ществить — тоже мною уже предполагаемым способом — практически.

Закончив эту первую серию книг, я теперь, следуя еще издавна на Земле установившемуся обыкновению — не­пременно заканчивать такой большой, как говорят, «труд» тем самым, что одними называется «Эпилог», другими — «Послесловие», третьими — «От автора» и т.д., хочу для нее написать тоже что-либо в этом роде.

В целях этого сегодня утром я очень внимательно про­чел написанную мною шесть лет тому назад первую главу «Предупреждение», под наименованием «Бужение мыс­ли», для того чтобы из нее взять соответствующие идеи для соответствующего, так сказать, «логического-слития» такого начала с этим мною задуманным теперь написать концом.

Во время чтения этой шесть лет тому назад написанной мною главы, кстати сказать, кажущейся мне по моему тепе­решнему ощущению написанной очень и очень давно, како­вое ощущение в моем общем наличии в настоящее время имеется, очевидно, вследствие того, что за это время мне пришлось проосмыслить и даже, как можно было бы ска­зать, «пережить» весь требуемый соответствующий матери­ал для восьми толстых томов, — ведь не напрасно в отрасли настоящей науки под наименованием «законы-ассоциации-человеческого-мышления», дошедшей от очень древних времен и делающейся известной только некоторым из со­временных людей, говорится: «ощущение-течения-време-ни-прямо-пропорционально-количеству-и-качеству-протекаемых-мыслей», — и вот, во время чтения той именно са­мой главы, которая была мною, как я сказал, всесторонне проосмыслена и пережита под воздействием почти исклю­чительно собственно-волевого-самоиздевательства, напи­санной тогда, когда вся функционизация всего моего цело­го, порождающая то самое в человеке, что именуется «мочь-проявляться-по-собственной-инициативе», была совершен­но дисгармонирована, т.е. когда я был совсем еще больным, благодаря незадолго перед этим происшедшему со мною не­счастью, заключавшемуся в «налете-с-треском» вместе с ав­томобилем на полном ходу на дерево, стоявшее в безмолвии на исторической дороге между столицей мира — Парижем и Фонтенбло, как бы в качестве наблюдателя и табельщика прохождения веков в несуразном темпе, именно в «налете», долженствовавшем явиться по всякому здравому человече­скому пониманию концом моей предшествовавшей жизни, — тогда во мне возникло вполне определенное решение.

Вспоминая тогдашнее во время писания этой первой гла­вы мое состояние, я вследствие присущей мне одной еще и такой маленькой слабости, которая заключается в том, что я внутренне всегда испытываю наслаждение, когда я вижу по­явление на лицах почтенных современных так называемых «представителей-точной-науки» очень специфической только им свойственной улыбки, не могу здесь не добавить еще и то, что хотя тогда после происшедшего со мною не­счастья мое тело было настолько, как говорится, «помято-и-все-в-нем-перетасовано», что оно в течение долгих месяцев представляло из себя часть той общей картины, которую можно было бы охарактеризовать словами — «кусок-живого-мяса-в-чистой-постели», но мой до этого правильно дис­циплинированный, то самое, что принято называть «дух», и при таком физическом состоянии моего тела не был ни чуть депрессирован, как это должно было бы быть по их поняти­ям, даже наоборот, еще больше увеличилась его мощь от возросшего в нем возбуждения, возникшего за последнее время перед этим несчастьем, благодаря моим участившим­ся разочарованиям в людях, особенно в людях, посвятив­ших себя, как они говорят, «науке», и так же из-за разочаро­вания в имевшихся во мне до этого тех идеалах, которые по­степенно оформились в моем общем наличии, главным об­разом, благодаря внедренной в меня еще в детстве заповеди, утверждающей, что «самой-высшей-целью-и-смыслом-человеческой-жизни-является-стремление-достигнуть-благополучие-ближнего» и что это возможно исключительно только сознательным отказом от своего собственного.

Итак, после того, как я внимательно прочитал эту, в ска­занных условиях написанную мною, начальную главу пер­вой серии, благодаря чему по ассоциации в моей памяти оживились тексты множества последующих глав, должен­ствующие, по моему, убеждению произвести в сознании читателей необычайные впечатления, так называемые «всегда-порождающие-субстанциональные-результаты» — «Я», т.е. на этот раз то главенствующее в моем общем нали­чии «нечто», которое в этот именно момент и представля­ет из себя итог результатов, получившихся от скристалли­зовавшихся в период моей протекшей жизни данных, по­рождающих в человеке, вообще поставившему себе целью стать в процессе своего ответственного существования, так сказать, «активно-беспристрастно-мыслящим», между прочим, способность проникать и понимать психику раз­нотипных людей и под влиянием одновременно возникше­го во мне импульса, именующегося «Себеподоболюбие», решил в ее заключение ничего нового отвечающего цели этой первой серии не писать, а ограничиться приложением первой лекции из числа в большом количестве имеющихся у меня публично читанных в период существования осно­ванного мною учреждения под наименованием «Институт Гармонического Развития Человека».

Это учреждение, кстати сказать, ныне уже более не суще­ствует, и я нахожу нужным и уместным, главным образом в целях успокоения некоторых «типов» из разных государств, сделать уже категорическое заявление, что это учреждение мною ликвидировано окончательно и навсегда.

На такую ликвидацию этого учреждения и всего нала­женного и тщательно подготовленного для открытия в на­ступающем году восемнадцати отделений в разных госу­дарствах, словом, всего созданного до этого мною почти с нечеловеческим трудом, я вынужден был решиться с невы­разимым импульсом скорби и уныния главным образом потому, что вскоре после описанного происшедшего со мною несчастья, именно спустя три месяца, когда во мне более или менее восстановилась функционизация обычно­го моего мышления, оставаясь в то же время телом еще со­всем немощным, я сообразил, что продолжение существо­вания этого учреждения из-за отсутствия возле меня насто­ящих людей и невозможности без меня добывать требо­вавшиеся для этого большие материальные средства, неми­нуемо приведет к такой катастрофе, результатом которой явится, между прочим, как для меня на старости лет, так и для множества других, всецело зависящих от меня, так ска­зать, «полуголодное-прозябание».

Лекция, которую я хочу приложить в заключение данной первой серии, в период существования упомянутого учреж­дения неоднократно читалась публично моими так назы­вавшимися тогда «учениками-первого-ранга», некоторые из которых, кстати сказать, впоследствии, к моему личному ис­креннему сожалению, оказались имеющими в своей сущно­сти предрасположение для быстрого перетрансформирова­ния их психики в психику так называемого «Хаснамуса», проявившуюся и ставшую вполне видимой и ясно ощути­мой для всех более или менее нормальных окружающих тем, что в момент неизбежного кризиса всего до этого мною осуществленного, вызванного упомянутым несчастьем, они, как говорится, «дрожа-за-свою-шкуру», т.е. опасаясь потерять свое личное благополучие, кстати сказать, мною же для них созданное, отреклись от общего дела и с поджа­тым хвостом забравшись в свои конуры и пользуясь упав­шими крохами с моего, так сказать, «идейного-стола», от­крыли свои, как бы я сказал, «шахер-махерские-лавочки-ма­стерские» и с чувством тайной, а может быть радостной, на­дежды на скорое полное избавление от моего бдительного контроля, стали из разных несчастных наивных людей фа­бриковать «клиентов-в-дома-для-умалишенных».

Я прилагаю именно эту лекцию потому, что, во-первых, с самого начала распространения проводимых мною в жизнь идей она здесь, на Европе, была намеренно скомби­нирована так, чтобы служить введением или как бы пред­дверием для следовавшей за нею целой серии лекций, всей совокупностью которых только и возможно было в обще­доступной форме осветить необходимость, и даже неиз­бежность, практического осуществления мною выяснен­ных и установленных, в течение полувековой денно и нощ­но активной работы, незыблемых истин и доказать дей­ствительную возможность использовать их на благо людей; а во-вторых еще и потому, что во время последнего пу­бличного чтения этой лекции я, случайно присутствуя на этом многолюдном собрании, сделал такое именно добав­ление, которое, вполне соответствуя скрытой мысли, вло­женной самим господином Вельзевулом в своем, так ска­зать, «заключительном-аккорде», в то же время еще раз освещая такую превеличайшую объективную истину, по-моему, даст возможность читателю надлежаще воспринять и усвоить эту истину, как подобает существу, претендую­щему быть «богоподобным».

ЛЕКЦИЯ ПЕРВАЯ

Закономерная разность проявляемости
человеческой индивидуальности
(Прочитанная в последний раз в Нью-Йорке в Neighborhood Playhouse, январь, 1924 г.)

Согласно исследованиям многих истинных ученых про­шедших эпох, а также согласно данным, полученным в на­стоящее время, благодаря совершенно исключительно по­ставленным Институтом Гармонического Развития Чело­века изысканиям, цельная индивидуальность каждого че­ловека, на основании высших законов и на основании с са­мого начала на Земле установившихся и постепенно зафик­сировавшихся условий процесса жизни людей, результа­том какой бы наследственности человек не являлся и в ка­ких бы окружающих и случайно сложившихся для него условиях он ни возникал и ни развивался, для того чтобы он уже в начале своей ответственной жизни в действитель­ности отвечал смыслу и назначению своего существования как человек, а не просто как животное, эта его индивиду­альность должна непременно состоять из четырех опреде­ленных, отдельных личностей.

Первая из этих четырех самостоятельных «личностей» есть не что иное, как совокупность автоматической функционизации, свойственной как человеку, так и всем животным, данные для каковой слагаются в них от всего итога результа­тов до этого воспринятых впечатлений как от всей окружа­ющей действительности, так и от всего намеренно со сторо­ны искусственно привитого, а также от результата процесса, присущего тоже всякому животному, именующегося «мечтание», именно той совокупностью автоматической функционизации, которую большинство людей по неведению име­нуют «сознание» или, в лучшем случае, «мышление».

Вторая его личность, имеющая в большинстве случаев функционизацию совершенно независимую от первой, есть итог результатов отложившихся и зафиксировавшихся дан­ных, которые воспринимовываются общим наличием вооб­ще каждого животного, благодаря шести имеющимся у них органам, так называемым «приемники-разнокачественных-вибраций» и функционирующим соответственно новым воспринимаемым впечатлениям, чуткость каковых органов зависит от перешедшей наследственности и условий, в кото­рых протекало подготовительное оформливание для ответ­ственного существования данного индивидуума.

Третья самостоятельная часть цельного существа пред­ставляет собою как основную функционизацию его организ­ма, так и всю происходящую в этой основной функционизации так называемую «рефлексо-моторную-взаимо-проявляемость», качественность которой тоже зависит от тех же упомянутых как результатов наследственности, так и обста­новки во время его подготовительного оформливания.

А четвертая, долженствующая тоже представлять от­дельную часть цельного индивидуума, есть не что иное, как проявляемость совокупности всех результатов уже автома­тизированной функционизации всех перечисленных трех отдельно оформившихся в нем и самостоятельно воспи­тавшихся личностей, т.е. это и есть то, что именуется «Я» в существе.

В общем наличии человека для каждой из перечислен­ных трех отдельно оформливающихся частей всего его це­лого имеется для их одухотворяемое™ и проявляемости своя самостоятельная так называемая «центротяжестная-локализация», причем каждая такая «центротяжестная-локализация» со всей системностью для ее общей осущест­вляемо имеет свои собственные, только ей одной прису­щие, особенности и предрасположения, вследствие чего, для возможности всестороннего усовершенствования че­ловека, неизбежно требуется применять в отношении каж­дой из этих трех частей специальное, ей соответствующее, правильное воспитание, а не такое, какое применяется в современности и именуется тоже «воспитание».

Тогда только долженствующее иметься в человеке «Я» может быть его собственным «Я».

Для всестороннего и наглядного уяснения себе разноисточности возникновения и разнокачественности проявля­емых личностей в общей организации человека, а также разницы между долженствующим иметься в общем нали­чии человека «без-кавычек», т.е. настоящего человека так называемого «Я» и тем, как можно было бы выразиться, «фальшивым Я», которое люди сегодняшнего дня прини­мают за таковое, может очень хорошо служить для прове­дения параллели тот пример, который хотя, как говорится, и «затаскан-до-приторности» современными так называе­мыми спиритами, оккультистами, теософами и другими специалистами по «ловле-рыбы-в-мутной-воде», в их бол­товне о так называемых «ментальных», «астральных» и ка­ких-то еще других, якобы имеющихся в человеке, «телах», но тем не менее для освещения разбираемого нами вопро­са очень и очень подходящий.

Человек в целом со всеми своими, отдельно концентри­рующимися и функционирующими, локализациями, т.е. оформливающимися и самостоятельно воспитывающими­ся «личностями», представляет из себя почти точное подо­бие той организации, которая составляется для перевозки седока из экипажа, лошади и кучера.

Прежде всего надо отметить, что разница между насто­ящим человеком, т.е. таким, который имеет свое соб­ственное «Я», и человеком, не имеющим такового, опреде­ляется во взятом нами для сравнения примере именно разностью значения сидящего в экипаже седока, так как в первом случае таким седоком в экипаже является сам хо­зяин его, а во втором случае им является постоянно меняющийся, вроде пассажира на «извозчике-такси», первый, попавшийся прохожий.

На основании уже указанных, серьезно поставленных многолетних и экспериментальных исследований, да и про­сто по здравому и беспристрастному соображению всякого, даже современного, человека, общее наличие каждого че­ловека, в особенности человека, в котором почему-либо возникает, так сказать, претензия быть не обычным рядо­вым человеком, а так называемым интеллигентом в насто­ящем смысле этого слова, должно неизбежно состоять не только из всех сказанных четырех вполне определившихся отдельных личностей, но и каждая из них непременно должна быть точно соответствующе развита, чтобы в об­щей его проявляемости в период ответственного существо­вания все отдельные части гармонировали друг с другом.

Само тело человека со всеми его рефлексо-моторными-проявляемостями соответствует одному только экипажу, вся функционизация и проявляемость чувствования в че­ловеке соответствует лошади, впряженной в экипаж и дви­гающей его, кучер, сидящий на козлах и правящий лоша­дью, отвечает в человеке как раз тому, что называется людьми сознанием или мышлением, и наконец седок, сидя­щий в экипаже и командующий кучером, и есть то самое, что именуется «Я».

Основное зло у современных людей в этом именно отно­шении заключается, главным образом, в том, что благода­ря укоренившимся и повсеместно распространенным не­нормальным приемам воспитания подрастающего поколе­ния, у всех людей к периоду их ответственного возраста со­вершенно отсутствует четвертая, долженствующая быть в них, личность, и они почти все остаются состоящими из трех только перечисленных, в добавок самим по себе про­извольно кое-как оформившихся, частей, т.е. почти каж­дый из современных людей ответственного уже возраста представляет из себя не больше и не меньше, как только «извозчик-такси», к тому же состоящего из очень потрепанного «видавшего-виды» экипажа с клячею-лошадью и ободранным полусонным-полупьяным кучером на козлах, у которого время, предназначенное Матерью-природой для его самоусовершенствования, проходит в ожидании на углу какого-либо случайного пассажира, в фантастических мечтах. И первый попавшийся проходимец-пассажир, на­нявший его, распоряжается как ему угодно, и не только им, но и всеми ему подвластными частями.

Теперь, продолжая дальше проводить параллель между современным типичным человеком с его мыслями, чув­ствованиями и телом и «извозчиком-такси» с его экипа­жем, лошадью и кучером, мы ясно поймем, что в обеих ор­ганизациях, у каждой части, ее составляющей, должны были образоваться и иметься в отдельности свои, свой­ственные только ей одной, потребности, привычки, вкусы и т.д., потому что, согласно разноприродности их возник­новения и разных условий их оформливания и вложенным в них возможностям, у каждого неизбежно должны были образоваться, например, — своя психика, свои понятия, свои субъективные устои, свои взгляды на вещи и т.д.

Вся совокупность проявляемости человеческого мышле­ния со всеми свойственными этой функционизации присущностями и специфическими особенностями во всех от­ношениях почти точно соответствует сущности и проявля­емости типичного наемного кучера.

Кучер, как вообще все наемные кучера — это тип так на­зываемый «Ванька», который немного грамотен, так как, согласно существующего на его родине постановления от­носительно «введения-всеобщей-принудительной-грамотности», обязан был в детстве иногда посещать так называ­емую «церковно-приходскую-школу».

Он, хотя сам из деревни и остался таким же темным, как и его земляки, но, соприкасаясь благодаря своей профессии с людьми разного положения и образования, нахватавшись у них с пятого на десятое всяких выражений, под которы­ми подразумеваются разные понятия, стал теперь относиться ко всему деревенскому свысока и пренебрежитель­но, с возмущением все это называя «темнота».

Короче говоря, это тип, к которому вполне подходит определение: «от-ворон-отстал-а-к-павлинам-не-пристал».

Он даже считает себя компетентным в вопросах и рели­гии, и политики, и социологии; с равными себе он любит спорить, тех, кого он считает ниже себя стоящими — учить, а выше себя стоящим он льстит, он с ними подобо­страстен, он перед ними, как говорится, «ломает-шапку».

Одна из главных слабостей его — это волочиться за со­седскими кухарками и горничными, но больше всего он любит плотно покушать, выпив рюмочку и другую и, впол­не насытившись, подремливая помечтать.

Для удовлетворения этих своих слабостей он всегда из денег, выданных ему хозяином на покупку фуража для ло­шади, часть ворует.

Как всякий наемный Ванька, он работает всегда, как го­ворится, «из-под-палки», а если иногда и работает без по­нукания, то только в надежде получить чаевые.

Желание получить чаевые постепенно научило его под­мечать некоторые слабости сталкивающихся с ним людей и извлекать из них для себя пользу, и он автоматически при­учился хитрить, льстить, так сказать, «подмазываться» и вообще врать.

При каждом удобном случае и каждой свободной мину­те он заворачивает в кабак или пивную, и там за стаканом вина долго мечтает или ведет беседу с таким же типом, как и он, или читает газету.

Он старается выглядеть солидным, носить бороду; если он худой, то в соответствующие места под своей одеждой подкладывает что-либо, чтобы казаться более важным.

Совокупность проявляемости чувствительной локали­зации и вся система ее функционизации в человеке как нельзя лучше соответствует во взятом нами примере ло­шади «извозчика-такси».

Сопоставление лошади с организацией человеческого чувствования может, между прочим, особенно наглядно показать насколько неправильно и однобоко поставлено современное воспитание подрастающего поколения.

Лошадь в ее целом, благодаря пренебрежительному с са­мой ее молодости отношению к ней окружающих и посто­янному одиночеству, как бы замкнулась в самой себе, т.е. ее, так сказать, «внутренняя-жизнь» загнана во внутрь и для внешней проявляемости у нее остается только одна инерция.

Благодаря ненормальным окружающим ее условиям, она никогда специального воспитания не получала, а оформливалась исключительно под воздействием посто­янных побоев и злых окриков.

Ее всегда держали на привязи, кормили как попало, да­вая вместо овса и сена только солому, которая для ее дей­ствительной потребности совершенно не годна.

Она, никогда не видевшая ни от кого проявления хотя бы малейшей любви и хорошего отношения, теперь готова отдаться всем существом своим каждому, кто проявит к ней хоть малейшую ласку.

В результате всего этого у лошади, лишенной всяких ин­тересов и стремлений, все влечения неизбежно должны были сконцентрироваться на еде, питье и автоматическому стремлению к другому полу, и потому ее всегда тянет туда, где она может получить это, например, увидя место, где она хоть раз или два была удовлетворена в одной из пере­численных потребностей, она так и норовит свернуть туда.

Надо еще добавить, что у кучера, хотя и слабое понимание своих обязанностей, но все же он может хоть немного логи­чески мыслить, и, помня о завтрашнем дне, он или из-за бо­язни, что его могут прогнать, или из-за желания получить поощрения, иногда бывает заинтересован делать что-нибудь для хозяина и без его понуканий, а лошадь, вследствие того, что в ней в свое время из-за отсутствия, как уже сказано, спе­циального и соответствующего воспитания не были образо­ваны никакие данные в целях проявления требующихся стремлений для ответственного существования, конечно, не понимает, и от нее даже нельзя требовать, чтобы она пони­мала, зачем вообще ей надо что-либо делать, и потому она относится к своим обязанностям совершенно индифферент­но и работает только из страха лишних побоев.

Что касается экипажа или телеги, уподобленной в нашей аналогии телу без других имеющихся в общем наличии че­ловека самостоятельно оформившихся частей, то с ней дело обстоит еще хуже.

Эта телега, как вообще все телеги, сделана из разных мате­риалов и притом сделана по очень сложной конструкции.

Она, как это очевидно для всякого здравомыслящего че­ловека, была предназначена для перевозки всякого груза, а не для той цели, для которой стали применять ее современ­ные люди, а именно только для передвижения пассажиров.

Основная причина разных недоразумений с ней вытека­ет из того, что система этой телеги была рассчитана масте­ром для езды по проселочным дорогам, и, вследствие это­го, некоторые внутренние детали ее общей конструкции предусмотрительно были сделаны соответствующе.

Например, принцип смазки — одна из главных потреб­ностей такого изделия из разных материалов — был прове­ден в ее конструкции с таким расчетом, чтобы смазка рас­пространялась по всем металлическим частям от сотрясе­ния, получаемого благодаря неизбежным по таким доро­гам толчкам, а она, предназначенная для передвижения по проселочным дорогам, поставлена теперь на извозчичьей бирже в городе, и эта телега катится по асфальтированной, гладкой, без ухабов, мостовой.

В ней, из-за отсутствия при езде по таким мостовым ка­ких-либо толчков, не происходит равномерной смазки всех ее частей, вследствие чего некоторые из них, конечно, должны неизбежно ржаветь и переставать выполнять рас­считанное на них действие.

Всякая телега вообще идет легко, если ее движущиеся ча­сти в меру смазаны. Если смазки мало, эти ее части нагреваются, а затем и раскаляются и тем самым вызывают порчу других частей; если же смазки в какой-либо части чересчур много, общее движение телеги затрудняется и для лошади в том и другом случае становится тяжелее везти эту телегу.

Современный кучер, наш «Ванька», подчас не знает и даже не подозревает о необходимости смазки телеги, а если и смазывает ее, то без должного знания и делает это только понаслышке, следуя без критики указке первого встречного.

Вот почему с этой телегой, кое-как приспособившейся к езде по равным дорогам, когда ей почему-либо приходит­ся ехать по проселочной дороге, всегда что-нибудь случа­ется: то гайка ослабнет, то болт растянется, то что-нибудь соскочит с места, и после таких попыток езды по таким дорогам, дело редко обходится без более или менее значи­тельного ремонта.

Во всяком случае, пользоваться этой телегой для целей, для которых она сделана, без риска уже невозможно; если же начать производить ремонт, то для этого понадобится всю ее разобрать, пересмотреть все ее части, как в таких случаях делается, «накеросинить», вычистить их и опять собрать, а зачастую выясняется необходимость непремен­но сейчас же заменить какую-либо из частей новой, — хо­рошо, если это дешево стоящая часть, а может оказаться, что она обойдется дороже, чем если купить новую телегу.

Итак, все сказанное относительно отдельных частей ор­ганизации, из которой в общей сложности состоит «извоз­чик-такси», может быть вполне применено и к общей орга­низации наличия человека.

Благодаря отсутствию у современных людей знания и умения соответствующе специально подготовлять подрас­тающее поколение для ответственного существования вос­питанием всех отдельных частей, составляющих их общее наличие, каждый из людей настоящего времени представ­ляет из себя нечто несуразное и в высокой степени комич­ное, а именно, если опять воспользоваться тем же взятым нами примером, то вроде следующей картины:

«Только что выпущенная с фабрики, сделанная по по­следней моде карета и отполированная настоящими масте­рами немцами из города «Бармен», запряжена такой лоша­дью, которая на местности, именующейся «Закавказье», на­зывается «дглози-дзи» («Дзи» — это лошадь, а «дглоз» — имя одного армянина-специалиста по покупке уже совершенно негодных лошадей и сдиранию с них кожи.).

А на козлах этой шикарной кареты сидит небритый, не­чесанный, заспанный кучер-Ванька, одетый в засаленный капот, который он вытащил из мусорного ящика, куда его выкинула за совершенной уже негодностью судомойка Ма­трена, а на голове его совсем новый цилиндр — точная ко­пия цилиндра Рокфеллера и на груди красуется громадная свежая хризантема.

Такая юмористическая для глаз картина современного человека неизбежно должна была получиться, главным об­разом, вследствие того, что с первого же дня возникнове­ния и оформливания современного человека все эти три в нем образующиеся части, хотя разнопричинные и с разно­качественными свойствами, но долженствующие к перио­ду его ответственного существования для служения единой цели все совместно представлять собою одно его целое, на­чинают, так сказать, «жить» и зафиксировываться в своих специфических проявлениях разрозненно, не приучаясь к требуемому автоматическому взаимоподдержанию и взаи­моспособствованию, а также к взаимному, хотя бы при­близительному, пониманию друг друга, от чего впослед­ствии, когда потребуется взаимная проявляемость, ее и не оказывается.

Благодаря в настоящее время уже окончательно зафик­сировавшейся в жизни людей «системы-воспитания-подрастающего-поколения», которая единственно только в том и заключается, чтобы приучать воспитанников путем постоянного повторения вплоть до «одурения» разных, почти всегда пустых, слов и выражений, ощущать и рас­познавать только по разности внешнего их созвучания то, якобы, реальное, что этими словами и выражениями обо­значается, то потому кучер еще с грехом пополам в состоя­нии объяснить, и то только другим вне его общего наличия находящимся подобным ему «типностям», возникающие в нем разные желания, а иногда даже в состоянии и прибли­зительно понимать этих других.

Этот наш кучер Ванька, болтая во время ожидания пасса­жира с другими кучерами, а иногда, как говорится, «суша-сухари» у ворот с соседской женской прислугой, даже науча­ется разным формам так называемых «любезностей».

Он также, согласно внешним условиям жизни кучеров вообще, между прочим постепенно наавтоматизировывается различать одну улицу от другой и соображать, как во время, например, ремонта какой-нибудь улицы попасть в нужную ему улицу с другой стороны.

А лошадь, хотя на ее оформливание злостная выдумка современных людей, именующаяся воспитанием, не рас­пространяется, вследствие чего перешедшие к ней наслед­ственные возможности и не атрофировываются, но, благо­даря тому, что это оформливание протекает в условиях не­нормально установившегося процесса обычного существо­вания людей, и она растет всеми забытая, как бы сиротой, и к тому же еще загнанной, ничего соответвующего устано­вившейся психике кучера не приобретает и ничему тому, что знает кучер, не научается, и поэтому ей совершенно не­известны всякие, ставшие обычными для кучера, формы взаимных сношений и между ними не устанавливается для понимания друг друга никакого контакта.

А возможно, что лошадь в своей замкнутой жизни и на­учается какой-то форме для сношения с кучером и даже может быть ей не чужд какой-то «разговорный-язык», но вот беда-то и в том, что кучер этого не знает и даже не по­дозревает о возможности этого.

Кроме того, что между кучером и лошадью из-за сказан­ных ненормальных условий не образовывается данных даже для автоматического приблизительного понимания друг друга, имеется еще множество других внешних, совер­шенно не от них зависящих, причин, не дающих им воз­можности осуществлять совместно ту единую цель, для ко­торой они вместе предназначены.

Дело в том, что как отдельные самостоятельные части «извозчика-такси» связаны между собой — именно телега связана с лошадью оглоблями, лошадь с кучером вожжа­ми, так и в общей организации человека эти отдельные ча­сти связаны между собой, а именно — тело связано с чув­ствительной организацией кровью, а чувствительная орга­низация связана с организацией сознательного мышления посредством так называемого «Ганбледзоина», т.е. тем ве­ществом, которое в общем наличии человека возникает от всех существенских намеренно производимых усилий.

Существующая в современности неправильная система воспитания привела к тому, что кучер перестал иметь ка­кое-либо воздействие на свою лошадь, если не считать того, что он только в состоянии в сознании лошади посред­ством вожжей зародить только три идеи — направо, нале­во и остановиться.

Собственно говоря, и эта возможность у него не всегда имеется, так как вожжи вообще делаются из такого мате­риала, который реагирует на некоторые атмосферные яв­ления, как например, во время проливного дождя, набухая, сокращаются, а во время жары наоборот, и этим самым из­меняется воздействие на автоматизированную чуткость восприятия лошади.

То же самое происходит в общей организации рядового человека, когда от какого-нибудь впечатления в нем изме­няется, так сказать, «плотность-и-темпность-Ганбледзоина», и тогда мысль его окончательно теряет всякую возмож­ность воздействовать на чувствительную организацию.

И вот, резюмируя все сказанное, волей-неволей прихо­дится признать, что всякий человек должен стремиться иметь свое собственное «Я», в противном случае он будет всегда представлять из себя «извозчика-такси», в которое может сесть любой пассажир и распоряжаться как ему угодно.

Здесь, кстати, не лишним будет указать, что Институт Гармонического Развития Человека, организованный по системе Гюрджиева, в числе своих основных задач имеет также задачу в учениках своих, с одной стороны, соответ­ствующе воспитывать каждую из перечисленных самосто­ятельных личностей, как отдельно, так и в общем их взаи­моотношении, согласно требованиям их предстоящей субъективной жизни, а с другой стороны, зачать и взра­стить долженствующее иметься в каждом носящем имя че­ловек без кавычек его собственное «Я».

Для более точного, так сказать, научного определения разницы между настоящим человеком, т.е. каким он дол­жен был бы быть, и человеком, которого мы назвали «человеком-в-кавычках», т.е. таким, какими стали представлять собою почти все современные люди, очень уместно повто­рить сказанное по этому поводу Гюрджиевым во время одной его лекции-беседы.

Он тогда это сказал в следующей фразе:

— Для определения человека с рассматриваемой нами точки зрения нам не могут помочь современныме знания ни анатомических, ни физиологических, ни психических его признаков, так как эти признаки в той или иной мере присущи каждому человеку, следовательно относятся ко всем людям одинаково, и поэтому не дают возможности по ним установить различия, которые мы хотим установить в людях.

Такое различающее мерило возможно формулировать только так:

«ЧЕЛОВЕК — ЭТО СУЩЕСТВО, КОТОРОЕ МОЖЕТ ДЕЛАТЬ», А «ДЕЛАТЬ» — ЗНАЧИТ ДЕЙСТВОВАТЬ СОЗНАТЕЛЬНО И ПО СВОЕЙ СОБСТВЕННОЙ ИНИ­ЦИАТИВЕ.

И действительно, всякий человек, более или менее здравомыслящий и могущий быть хоть немного беспристрастным, должен признать, что никакого определения более полного и исчерпывающего до сих пор не было и быть не может.

Если хотя бы временно согласиться с таким определением, то неизбежно должен возникнуть вопрос, может ли человек, являющийся продуктом современного воспитания и циви­лизации, делать что-либо сам сознательно и по своей воле.

Нет! Отвечаем мы с самого начала на этот вопрос.

Почему нет?!

А потому одному уже только, что Институт Гармониче­ского Развития Человека экспериментально доказывает и на основании этих экспериментов категорически утверж­дает, что все без исключения от начала до конца у совре­менных людей «делается», и нет ничего такого, чтобы со­временный человек сам «делал».

В личной, семейной, общественной жизни, в политике, в науке, в искусстве, в философии, в религии — словом, во всем том, из чего слагается процесс обычной жизни совре­менного человека, все от начала до конца делается и ни один человек из среды людей, этих «жертв-современного-воспитания», ничего «делать» не может.

Это экспериментально доказанное категорическое утверждение Института Гармонического Развития Челове­ка, а именно — что обыкновенный человек ничего не может «делать» и с ним все делается, совпадает с тем, что говорит о человеке и современная «точная-позитивная-наука».

Современная «точная-позитивная-наука» говорит, что человек — это очень сложный организм, развившийся эво­люционным путем из простейших организмов и сделав­шийся теперь способным очень сложным образом реаги­ровать на внешние впечатления.

Эта способность реагировать у человека настолько слож­на и ответные движения могут быть настолько отдалены от причин их вызвавших и обусловивших, что действия чело­века, по крайней мере, часть их, для наивного наблюдателя кажутся совершенно произвольными.

И вот, согласно идеям Гюрджиева, рядовой человек дей­ствительно не способен ни на одно даже с