— Еще раз вернемся к выдвижению в «Архангельское». Расскажите, как оно происходило?
— Выехали мы на двух «пазиках» и двух легковых машинах. Куда едем, знали только трое: Карпухин, Зайцев и я. Я сел в головную машину, оборудованную спецсвязью. При мне, хочу это подчеркнуть, Виктор Фёдорович докладывал лично Крючкову: «Выдвигаемся на объект».
Дорога была свободной, поэтому ехали, не включая спецсигналы, и на месте появились минут через 35-40. Карпухин доложил, что Группа прибыла, и нам последовало указание провести рекогносцировку и определиться, как будем проводить операцию: или по месту, где находится объект, или проработать вариант, когда Ельцин будет выдвигаться с дачи. Владимир Зайцев и Анатолий Савельев взяли разведчиков и выдвинулись в район поселка. Доложили по рации, что они определили, где именно находится дача, внешняя охрана — два или три человека, вооруженные автоматами, ходят по периметру объекта. Маршрут, по которому можно выдвинуться, — свободен.
Карпухин сообщил в штаб о том, что мы на месте и готовы выполнить приказ. Последовала команда, и я это отчетливо услышал: «Ждите указаний!» Начало светать. Я говорю Карпухину: «Фёдорыч! Ты доложи в штаб — рассвет скоро». Опять команда: «Ждите! Свяжитесь позже». Наш командир взял на себя ответственность: «А что ждать-то!» И мы передислоцировались в деревню, находившуюся рядом с Архангельским.
Грибники пошли… Люди, увидев бойцов в необычной форме — в «сферах» и с оружием в руках, были напуганы и стали от нас шарахаться, возвращаться домой.
— Хорошая ситуация, ничего не скажешь!
— Как я понял, информация дошла до Коржакова. Говорю: «Фёдорыч, звони опять! Все понимают, что нас уже расшифровали!» Карпухин выходит на руководство. Ему формулируют новый приказ: «Выдвигайтесь на позиции варианта № 2» — это по захвату в момент выдвижения. Снимаем ребят, садимся опять в машины и выдвигаемся километра на два, начинаем маскироваться. Но как это сделать такому количеству вооруженных людей? Деревенские на нас смотрели с явной опаской, не выходили даже за водой…
Ладно. Проработали операцию, как блокировать выдвижение, и Карпухин доложил о готовности. Было 6 часов — светло, все видно, в Москву поток машин идет. Из штаба опять: «Ждите указаний, будет приказ!»
К 7 часам к Архангельскому начали стягиваться служебные машины с охраной. Видим, какие-то большие чины. Ладно, послали нашу разведку. Оказывается, это прибыли Хасбулатов, Полторанин и кто-то еще. Докладываем. Нам опять: «Ждите указаний!» Все! Мы не понимаем, что от нас хотят и как проводить операцию!
Где-то около 8 утра разведчики сообщают: «Колонна — два бронированных ЗИЛа, две «Волги» с охраной Ельцина и прибывших туда лиц выдвигается на трассу. Готовьтесь к операции!» Карпухин звонит в очередной раз в штаб и слышит: «Ждите команды!» — «Что ждать, колонна через пять минут проедет!» — «Ждите команды!» Когда мы уже их увидели, Фёдорыч опять сдергивает трубку. Ему опять: «Ждите команды!»
— Команды так и не поступило. Почему, по Вашему мнению?
— Деятели ГКЧП, включая Крючкова, внятного ответа на этот вопрос так и не дали. Очевидно, что никто из его организаторов не рискнул взять ответственность на себя. Не нашлось человека калибра Валентина Ивановича Варенникова, но тот находился в Киеве и не мог повлиять на развитие событий. Или, быть может, шла какая-то сложная двойная или тройная игра. Не знаю, мне сложно судить… Последний глава Верховного Совета СССР Анатолий Лукьянов в интервью российской прессе сообщал, что ГКЧП был создан на совещании у Горбачёва 28 марта 1991 года. А Геннадий Янаев говорил, что документы ГКЧП были разработаны по поручению все того же Горбачёва.
— Что было дальше?
— После того, как картеж Ельцина на большой скорости проследовал мимо нас, Карпухин снимает трубку: «Что теперь делать?» — «Подождите, мы перезвоним!» Буквально через пять минут: «Возьмите частью ваших офицеров под охрану «Архангельское». — «Зачем?!» — «Выполняйте, что вам сказали! Остальные — в подразделение!»
Время, когда ГКЧП мог победить, было бездарно упущено. Ельцину было дано драгоценное время, чтобы мобилизовать своих сторонников и приступить к активным действиям. Часов в 10 или в 11 мы возвратились в Н-ский переулок, к месту постоянной дислокации. А по ЦТ уже вместо заявленных в сетке вещания программ показывали «Лебединое озеро». Трагедия государства обернулась фарсом, дешевой опереттой.
— Могу засвидетельствовать, что задержание Ельцина в тактическом плане оказало бы сильный эффект. Так получилось, что 19 августа я одним из первых приехал к Белому дому. Это было в девять часов утра. У здания никого не было! Одновременно со мной подошли глава стачкомов Кузбасса Анатолий Малыхин и два журналиста, советский и чешский. Всё! Большая колонна демонстрантов подошла от «Манежа» только после одиннадцати часов.
— Повторюсь: Председатель КГБ СССР Крючков не отдал нам приказ на задержание Ельцина. Не берусь судить — нужно было его захватывать или нет… Но есть четкий принцип: сказав «а», нужно говорить «б». Иначе «Альфу» вообще не нужно было посылать в «Архангельское»! А решать ситуацию двоевластия как-то иначе.
СТРАННЫЙ «ПУТЧ»
— Москва находилась на осадном положении. У Белого дома группа москвичей заслонила телами мост через Москву-реку, остановив продвижение части танковой колонны по Калининскому проспекту.
Командирский танк взял влево и рванул прямо на людей и те едва успели отскочить в стороны — после чего на большой скорости устремился к Кремлю, догонять те машины, что успели проехать. И тогда же проезд по мосту был перегорожен троллейбусом.
На моих глазах несколько танков были блокированы толпой у здания парламента со стороны Краснопресненской набережной. С одного из них, кстати, потом выступил Ельцин. Вокруг стали возводить баррикады.
— Насчет танков. Считаю это решение величайшей глупостью. Как можно было вводить в Москву бронетехнику? Это только озлобило людей. Появление военной техники на улицах и проспектах столицы авторитета ГКЧП явно не прибавило, зато число сторонников Ельцина увеличилось. Рассчитывали запугать, надавить на психику, а получилось наоборот. Особенно это относится к молодежи, готовой идти на баррикады и сражаться за «правое дело».
— Чем занималась «Альфа»?
— Подразделение вернулось на базу. В 11 часов состоялось совещание у генерала Расщепова. Уже было ясно, что ни о какой охране «встречи в верхах» не идет и речи. С учетом складывающейся обстановки было решено всем подразделениям продолжать работу в усиленном режиме. Для Группы «А» это означало, что с этого момента она в кратчайшие сроки могла выступить для выполнения боевой задачи. Однако весь понедельник 19 августа и ночь прошли относительно спокойно.
— Сергей Алексеевич, когда перед подразделением была поставлена конкретная задача?
— Рано утром 20 августа Карпухина вызвали в город, где он находился длительное время, восемь или девять часов. Возвращается — на нем лица нет. Говорит мне и Михаилу Головатову: «Мужики, нам, наверное, в три часа ночи предстоит штурмовать Белый дом. Готовьте операцию! «Альфа» — основная, нам будут приданы спецназ Минобороны, люди из ВДВ, МВД, бронетехника и будет оказана вертолетная поддержка». — «Виктор Фёдорыч, а план-то какой?» — «Повторяю: будем, по всей видимости, штурмовать Белый дом!» Я говорю: «Штурмовать, а дальше что?» — «Я знаю так же, как и вы! Поступил приказ — я его выполняю. Готовьте план операции! Меня опять вызывают! Не забудьте сообщить ребятам из «Вымпела» — они тоже находятся в нашем подчинении».
О том, что в это время происходило в районе Белого дома, мы в подразделении узнавали преимущественно по радио, а также по своим неформальным каналам. Приглашаем начальника отдела Александра Ивановича Мирошниченко (будущего командира «Альфы», генерал-полковника): «Бери людей, переодевайтесь в «гражданку», бери неприметную машину — и к Белому дому, посмотрите, что можно сделать». Где-то через час он докладывает, что там находится многотысячная толпа, возведены баррикады… Более пятидесяти процентов — молодежь, многие в нетрезвом состоянии. Спрашиваем: «Можно ли подойти к Белому дому?» — «Да, это возможно, но народ все прибывает».
— Без рисовки, но среди защитников Белого дома находилось немало людей, готовых стоять до конца. Хотя многие и ушли, опасаясь за свою жизнь. Не всякий добровольно готов попасть под удар спецназа КГБ!
— До нас доходила такая информация, но противостоять профессионалам, прошедшим Афганистан и горячие точки, вы не смогли бы. Если говорить прямо, то в течение получаса поставленная задача была бы выполнена. Правда, с очень многочисленными жертвами. Мы знали, где находится Ельцин, другие руководители, имели поэтажный план. Каждый сотрудник Группы «Альфа» был обеспечен индивидуальной связью и мог действовать автономно.
— В то время каждый большой руководитель выгадывал, какую сторону занимать: за Ельцина или против? Просчитывал ситуацию — что будет, если он не на того поставит?
— Никто ни за что не хотел отвечать. Мы это поняли после того, как получили доклады людей, которые должны были нас поддерживать. Подсчитав силы, которые были приданы Группе «А» для проведения силовой операции, мы с Головатовым стали созваниваться с руководителями этих подразделений. Летчики сразу заявили: мы, конечно, взлетим и можем долбануть по верхним этажам Белого дома неуправляемыми ракетами, но думаем, что ракеты попадут в американское посольство. А что потом будет с вами? Мы поняли, что они над нами просто издеваются: дескать, вы там решайте, но без нас…
У других, как оказалось, не заводились танки, кто-то не мог выйти из части по какой-то иной «очень серьезной» причине. Иначе говоря, каждый старался отодвинуть от себя данную ситуацию. Кстати, генерал Лебедь вел себя схожим образом: я, мол, сделаю, но…
— Характерный момент: во всем здании не была отключена телефонная связь, так что мы имели возможность звонить в любую точку страны и вбрасывать дезинформацию по разным каналам. Например, на сторону Белого дома перешла рота танков майора Сергея Евдокимова — тут же сообщали, что перешел батальон или полк. Ну, и так далее. Помню, мы удивлялись: странный какой-то путч… Разве так поступают?
— О том и речь! Полагаю, что российское руководство имело возможность совершенно спокойно уйти — оно не стало бы ждать прихода в Белый дом нашего подразделения. В этом я не сомневаюсь. А все остальные, кто находился в здании — «афганцы», казаки, сотрудники частного охранного предприятия «Алекс» и другие защитники Белого дома — они, конечно, оказали бы посильное сопротивление. Символическое. Информация в какой-то мере просачивалась, и люди, сидевшие у костров, говорили: если «Альфа» пойдет, то всех замесят. Куда бежать? То есть вместе с реальной готовностью умереть за демократию присутствовал страх, было чувство обреченности… Но главное, народу там было слишком много!
— Мы ждали штурма именно со стороны «Альфы». Плотным кольцом, взявшись за руки, обступили здание Белого дома. Я позвонил своим родным и на всякий случай попрощался. Было это в ночь на 21 августа. Помню, самое трудное время — предрассветный час, нервы были напряжены до предела. Казалось, штурм начнется в любую минуту, и вы нас сомнете, раскидаете в стороны. Особенно было жутко, когда началась стрельба в районе тоннеля под Садовым кольцом. Думали — все, штурм! Но никто не расходился. Были готовы к самому худшему.
— Вот почему я и говорю, что нельзя было вводить в огромный город танки и боевые машины. Это злит, заводит! К тому же от людей, находящихся в возбужденном состоянии, можно ожидать чего угодно. Если война — так война, а иначе нечего огород городить. Если, конечно, вся эта сценическая постановка не преследовала цели прикрыть некие глубинные процессы, в которой и участников ГКЧП, и защитников Белого дома использовали втемную в многоходовой игре. Как это было в феврале семнадцатого.
…Мы созвонились с московским руководством, с больницами, и поняли, что в случае штурма при большом количестве убитых и раненых никто не готов ни вывозить, ни лечить людей. Отвечали нам однозначно: мы не в курсе, не готовы… Мы осознали, что все «стрелки» этой операции нацелены на нас — все были уверены: «Альфа» пройдет свой этап, а потом ситуация сама решится как-нибудь.
ТРУДНОЕ РЕШЕНИЕ
— В прессе в те дни и месяцы много писалось о том, как принималось решение не штурмовать Белый дом. Давайте уточним, как было на самом деле.
— Мы с Головатовым пригласили руководителей отделов. Сказали, что в три часа ночи должен состояться штурм. Идите в отделы, готовьте людей. Минут через 30-35 начальники доложили, что в той ситуации, которую мы сейчас имеем, личный состав в основе своей выполнить данный приказ не готов. Все отлично помнили, что было в Вильнюсе в январе 1991-го, когда мы оказались «крайними», и полагали, что и сейчас будет нечто подобное.
Где-то после часа ночи приезжает Карпухин, весь на нервах. Было ясно, что он, командир, который за все отвечает, должен сам определиться — ведь голову снимут с него. В конечном итоге так и получилось. Минут через двадцать он вызывает нас: «Я еду в штаб докладывать наше решение! Вы оставайтесь, ни одному человеку подразделение не покидать! Готовьтесь к операции!» — «Есть готовиться к операции!»
— Что делали в этот период сотрудники подразделения?
— Мы находились в автобусах — в полной боевой выкладке…
— А что могло быть дальше?
— Я не готов сказать. Неразбериха полнейшая, а главное — отсутствие руководителей, которые могли отдать четкую, ясную команду… Запрашиваем наших разведчиков: «Что-нибудь меняется на площади?» — «Танцы, пляски, люди ожидают, что будет какое-то шоу…» В 3 часа команды не поступило. Время «Ч» прошло. Мы поняли, что, по всей видимости, эта команда так и не поступит. Где-то после 4 часов утра приезжает Карпухин, уже более-менее спокойный: «Все, ребята, отбой. Людей не отпускать, сдайте только оружие. Будем ждать дальнейших указаний».
Оказалось, нас поддержали коллеги из «Вымпела», отмечавшие, кстати, 19 августа свой первый юбилей — десять лет создания спецподразделения. Среда 21 августа закончилась для личного состава Группы «А» ожиданием дальнейших указаний. Впрочем, ответ был уже ясен на следующий день — ГКЧП приказал долго жить.
— Вы ведь не могли не задумываться о возможных последствиях, так?
— Безусловно. А как же иначе?! Мы знали (после нашего решения), что если ГКЧП одержит победу, то наше подразделение будет расформировано, а сотрудники окажутся без пенсии на улице. Рассматривался нами и самый худший вариант. Понятно какой, да? Единственный положительный момент — это реакция сотрудников. Хотя мы и были внутренне уверены в своих людях, но почувствовали… огромное облегчение. Да, именно так.
— Коржаков пишет, что Карпухин, отстраненный от руководства Группой, в дальнейшем избегал встреч с ним. Ему даже пришлось объяснять, что тому, дескать, нечего опасаться.
— Сразу после кончины ГКЧП, Виктора Фёдоровича вызвал в Кремль новый руководитель КГБ, который пришел на Лубянку, чтобы «исполнить волю президента» (Горбачёва). Бакатин поступил неприлично, он даже не принял Карпухина, а два часа продержал в приемной. С офицером такого уровня никто и никогда не позволял себя так вести. Карпухин — это не «паркетный» генерал. Героя Советского Союза он получил за штурм дворца Амина в Афганистане. Оказался в самом пекле, но вышел из него без единой царапины. В сорок два года стал полковником, командиром Группы. Провел массу боевых операций, освобождал заложников в Сухуми. А его — на карантин, обождите в приемной!
Потом вышел молоденький капитан, адъютант Бакатина, и стал отчитывать его как нашкодившего школяра. Виктор Фёдорович не выдержал: «Ты с кем разговариваешь…» Развернулся и ушел. Вернувшись на базу, сразу написал рапорт об отставке. Ну, а чтобы он испугался Коржакова, это пусть господин сочинитель рассказывает другим.
— Сергей Алексеевич, давайте проясним такой вопрос: а какова роль Аркадия Ивановича Вольского в той позиции, которую «Альфа» заняла в период ГКЧП?
— Через наших ребят, которые долгое время охраняли Вольского в Нагорном Карабахе, рискуя своими жизнями, с ним у нас был неформальный контакт. Александр Михайлов, Вячеслав Кратнов… Аркадий Иванович до последнего дня своей жизни поддерживал с ними очень теплые отношения и был для них как отец. Так вот, от него мы узнали, что Горбачёв, находившийся в Форосе, здоров, а утверждения ГКЧП о его болезни — откровенная «липа».
Скажу так: Аркадий Иванович Вольский, сам пребывавший в большом недоумении от всего происходящего, позволил нам сориентироваться в том бардаке единственно возможным образом — избежать крови. Точно также «Альфа» поступит в октябре 1993-го, когда, с одной стороны, отказалась убивать людей в ходе штурма, с другой — проявила инициативу, вступила в переговоры и вывела всех, кто находился в пылающем здании, которое расстреляли прямой наводкой из танков.