Потому что он боец.
Так было всегда.
Так будет всегда.
ГЛАВА 36
Бросаю на него взгляд, наблюдая, как свет уличных фонарей играет на его лице, и тихо напеваю «Все» группы Lifehouse, звучащей по радио. Уже поздно, но время не имело значения, когда мы сидели вместе на трибунах, залечивая старые раны и делясь новыми начинаниями. Сэмми ведет мою машину к дому, но когда мы с Колтоном на Range Rover съезжаем с автострады, я понимаю, что домой мы пока не едем.
Дом.
Какая безумная идея. Я еду домой с Колтоном, потому что сейчас, после сегодняшнего вечера, это слово значит гораздо больше, чем просто кирпичное здание. Оно означает утешение, исцеление и Колтона. Моего Эйса. Вздыхаю, в груди тесно от любви.
Вновь смотрю на него, и он, должно быть, чувствует мой взгляд, потому что глядит на меня все еще красными от слез глазами. Они на мгновение останавливаются на мне, он мягко улыбается, а затем слегка качает головой, будто все еще пытается осмыслить события последних нескольких часов, прежде чем повернуться к дороге. Но я не спускаю с него глаз, потому что в глубине души знаю, они всегда будут обращены к нему, куда бы не смотрели.
Я так глубоко задумалась, что даже не узнаю, где мы находимся, когда Колтон въезжает на стоянку и паркуется.
- Мне нужно кое-что сделать. Пойдешь со мной?
Смотрю на него, сбитая с толку тем, что мы делаем в одиннадцать часов вечера на какой-то случайной парковке на окраине Голливуда. Очевидно, это важно, потому что после сегодняшнего вечера я могу думать только о том, как он, вероятно, измотан и просто хочет домой.
- Конечно.
Мы выходим из машины, и я подозрительно оглядываюсь по сторонам, оставляя такую хорошую машину на этой захудалой, плохо освещенной стоянке, но Колтон совершенно невозмутим. Он притягивает меня поближе к себе и ведет к очень внушительной деревянной двери, которая выглядит так, будто прибыла прямо из средневековья. Колтон открывает ее, и я тут же погружаюсь в яркий свет, тихую музыку и странное жужжание.
Поворачиваю голову к Колтону, который наблюдает за мной с безумным любопытством. Он только посмеивается и качает головой в ответ на мою отвисшую челюсть и расширенные глаза.
Я никогда раньше не ходила в подобные места. В глубине души я знаю, почему мы здесь, но это не имеет смысла.
Колтон переплетает свои пальцы с моими, и мы идем по узкому коридору к комнате, где горит яркий свет. Колтон переступает порог первым и на мгновение останавливается, ожидая пока жужжание стихнет.
- Ах, ты ж чертов хреносос! Гребаный чудо-мальчик нанес мне визит, - грохочет голос, и Колтон смеется, прежде чем его затаскивают в комнату. - Ну, черт побери, ты просто услада для глаз, Вуд!
Смотрю, как руки, до рукавов покрытые разноцветными изображениями, обнимают Колтона и заключают его в объятия. Из-за плеча Колтона на меня смотрит пара карих глаз.
- Вот дерьмо! Мне очень жаль из-за всех этих ругательствах, - говорит голос, принадлежащий глазам, когда он отталкивает Колтона и делает шаг ко мне. - Чувак, если ты приводишь сюда чертову дамочку, то должен предупреждать меня, чтобы я вел себя прилично и прочее дерьмо!
Колтон смеется, когда мужчина вытирает ладонь о джинсы, прежде чем пожать мне руку. Мой взгляд блуждает по большому, покрытому татуировками мужчине с коротко остриженными волосами и длинной буйной бородой, но что мне нравится больше всего, так это румянец на его щеках. На самом деле, это так мило, но я сомневаюсь, что он будет рад, если я скажу ему сейчас об этом.
- Так чертовски жаль! Боже, я только что сделал это снова, - он качает головой, хрипло смеясь, и я не могу не улыбнуться.
- Не беспокойтесь, - говорю я ему, кивая подбородком в сторону Колтона. – Его рот-еще хуже. Я Райли.
- Ладно, постараюсь свести «трахание» к минимуму, - говорит он и снова краснеет (Прим. переводчика: под «траханием» имеется в виду частое употребление ругательства «fuck»). –Я имею в виду... не с тобой, конечно... ну, если ты не против, потому что тогда...
- Даже не думай об этом, Кувалда, - предупреждает Колтон со смехом, когда Кувалда, как я полагаю, качает головой и лишь смеется своим уникальным смехом, прежде чем провести нас в тату-салон.
- Так что, чувак, серьезно? - спрашивает Колтона Кувалда.
- Да. - Он смотрит на меня и улыбается. - Серьезно. - И я в полнейшей растерянности.
- Что бы ни дернуло тебя за член, мужик, - говорит он, качая головой, подходит к стойке и начинает рыться в бумагах. - Кстати, о дерганье за член и прочем дерьме... - он смотрит на меня, и его лицо морщится в извинении, прежде чем продолжить что-то искать. - Как поживает хорошенькая попка твоей сестренки, которой бы я с удовольствием дал подергать свой, помимо всех прочих вещей?
Ожидаю, что Колтон взбесится, но он только откидывает голову назад и громко смеется. Его реакция заставляет меня понять, что эти двое давно знакомы.
- Она съест тебя живьем, и ты это знаешь, чувак... ты такой слабак.
- Пошел ты! - смеется Кувалда, когда Колтон начинает стягивать через голову рубашку. И даже с таким количеством новых впечатлений, я не могу оторвать глаз от его рельефного пресса. Смотрю на четыре символа - образы его прошлого - и задаюсь вопросом, что он собирается сейчас делать.
- Да... она твердый орешек, - поддразнивает Колтон, подводя меня к стулу и целомудренно целует в губы. Смотрит мне в глаза, как бы говоря: «доверься мне», а потом сам садится в кресло. – Татуированный мужик, слушающий Барбару Стрейзанд и держащий своих пять кисок в задней комнате. – О чем, черт возьми, он говорит? - Разве ты не знаешь, что если хочешь прикинуться крутым парнем, тебе нужно слушать тяжелый металл и иметь питбуля-людоеда, а не такое количество кошек, что можно было бы соперничать со старой девой. - Колтон так беззаботно смеется, и мне нравится, что какой бы полной противоположностью ни был этот человек, это отражается на Колтоне.
- Я нежный цветок! – язвит Кувалда, прежде чем воскликнуть: - Ага!
- Цветок - моя задница! - говорит Колтон, качая головой и смеясь, когда Кувалда подходит к нему с листком бумаги в руке. - Это оно? - спрашивает Колтон, и я выпрямляюсь, чтобы разглядеть, что там. Мгновение он смотрит на листок, поджав губы и слегка качая головой. - Уверен? Это действительно получится? - он поднимает глаза на Кувалду, выражение его лица усиливает вопрос.
- Даже нехрен спрашивать. Упс, опять я за свое. - Он приподнимает брови и смотрит на меня в молчаливом извинении. - Чувак, если я собираюсь вытатуировать тебя, я изучу все, чтобы быть уверенным.
- Типа поиска в Google или поиска истины на дне бутылки? - спрашивает Колтон.
- Убирайся с моего гребаного кресла! – грохочет Кувалда, указывая рукой в направлении двери, прежде чем посмотреть на меня. - Ты действительно терпишь это дерьмо каждый день?
Я киваю и смеюсь, Колтон наклоняется вперед и смотрит на меня, и на секунду я вижу, как в его глазах мелькает грусть, но она исчезает так же быстро, как и появилась.
- Райлс?
- Да? - пододвигаюсь к краю сиденья, все еще любопытствуя, что написано на бумажке.
- Пора отправить демонов на покой, - говорит он, не сводя с меня глаз, - и двигаться дальше.
Заставляю себя отвести взгляд от его глаз и посмотреть на рисунок в виде изогнутых, переплетающихся линий. Знаю, этот символ - кельтский узел, он похож, но в то же время и отличается от других, но я не знаю, почему это важно.
Поднимаю глаза от бумажки, умоляя Колтона объяснить.
- Новое начало, - говорит он, его глаза говорят мне, что он готов, -... перерождение.
Втягиваю воздух, глаза жжет от слез, значение символа настолько пронизывающее, что я не могу подыскать слов, чтобы ответить, поэтому просто киваю.
- Ладно, я понимаю, ты охрененно милый голубок и все такое, но мне не терпится причинить тебе гребаную боль, Вуд, так что подвинь свою задницу, - говорит он, прижимая плечи Колтона к спинке кресла и подмигивая мне с ухмылкой. - Потому что у тебя, засранца, не будет шанса переродиться, если будешь сидеть тут и смотреть на нее, пока не загнешься.
Смеюсь, моя любовь к человеку, которого я только что встретила, уже сильна. Колтон подчиняется, но не без ответа.
- Чувак, ты просто завидуешь!
- Да, бля, завидую. Уверен, она может... - он замирает, бросая на меня взгляд, а затем вниз, туда, где он подготавливает свое оборудование, -...приготовить отменные макароны с сыром. - Он снова посмеивается (Прим. переводчика: «макароны с сырок» могут быть употреблены как эвфемизм «занятию сексом»).
- Чертовски верно, - говорит Колтон, хлопая его по плечу. – Вкусные, с кремовым вкусом.
Задыхаюсь одновременно с Кувалдой, и наши лица краснеют от смущения. Недоверчиво смотрю на Колтона и качаю головой, в его глазах мелькает озорство. И этот взгляд - нарушителя спокойствия в полной красе– заставляет меня улыбнуться еще шире.
- Только за это я должен набить тебе надпись «чертова девчонка»... - он качает головой, игла оживает и Колтон вздрагивает от этого звука. Кувалда запрокидывает голову и хохочет глубоким рокочущим смехом. – Не ссы, засранец! Ой, вот сердечко. Ой, вот вагина. Ой, вот маргаритка! - Кувалда дразнится, притворяясь, что прикладывает иглу к телу Колтона.
Умираю от смеха, так отчаянно нуждаясь в подобном юморе после тяжелой ночи.
- Ой, а вот ботинок, торчащий у тебя из задницы - больше подходит! - Колтон начинает смеяться, но останавливается, как только Кувалда прикасается иглой к его боку. Я никогда раньше не видела, чтобы кто-то делал татуировку, и мне очень любопытно. Встаю и подхожу к свободному стулу рядом с Колтоном, чтобы посмотреть.
Сначала я даже не смотрю – не могу, потому что вижу, как напряглось тело Колтона, как он выдохнул, когда игла впервые его коснулась.
- Боже, ничего не меняет, - говорит Кувалда с раздражением в голосе. – Раз поведешь себя как баба – останешься ей навсегда. - Жужжание прекращается, и он поднимает голову, чтобы посмотреть на Колтона. - Серьезно, чувак? Если мне придется беспокоиться о том, что ты дрожишь, как чертов чихуахуа, тогда у нас серьезные проблемы, и я не буду претендовать на авторство этой работы.
Колтон просто поднимает руку и показывает средний палец, прежде чем перевести взгляд на меня, а затем закрывает глаза, когда игла начинает снова. На этот раз жужжание не стихает, и после того, как Колтон немного расслабляется, я обхожу Кувалду с другой стороны, чтобы проверить, смогу ли выдержать, наблюдая, как он пускает Колтону кровь. И когда я наконец набираюсь смелости посмотреть вниз, я в замешательстве.
Игла Кувалды обрабатывает символ мести. Он вырезает темно-красные линии, заставляющие меня съежиться при мысли о том, как это должно ощущаться на ребрах Колтона. Поднимаю взгляд и вижу, что Колтон не сводит с меня глаз, пытаясь понять, что происходит.
- Кувалда придумал, как наложить новый узел поверх символа мести.
- Мести больше нет, - шепчу я, и по какой-то причине эта идея так трогает меня, что я стою, приоткрыв рот, качая головой, и наблюдаю, как Кувалда изменяет замысел, который вместо того, чтобы еще больше уничтожать Колтона, даст ему надежду.
- Пора отправить демонов на покой.
Сглатываю комок, вставший от слов Колтона поперек горла, и тянусь к нему, чтобы взять его за руку, пока мы наблюдаем за медленной трансформацией одного из его татуированных шрамов. Того, который теперь становится символом надежды и исцеления.
По прошествии времени, в течении которого я еще больше влюбляюсь в Кувалду, татуировка Колтона меняется.
- Я хочу посмотреть, прежде чем ты меня перевяжешь, - говорит Колтон, когда Кувалда намазывает его вазелином. - Иди погладь своих кисок, а я пока удостоверюсь, что ты, засранец, не набил мне туда никаких сердечек или радуг, когда загораживал мне вид. - Колтон встает со стула, и я замечаю, что время, которое ему требуется, чтобы прийти в себя из-за последствий аварии, теперь стало намного короче. Он направляется в соседнюю комнату, где находится зеркало.
И я не знаю, из-за чего – возможно, из-за событий ночи или, надежды, вплетающей свои нити в наши жизни – но я принимаю решение еще до того, как Колтон открывает дверь в комнату. Я должна действовать немедленно, прежде чем потеряю смелость, прежде чем моя разумная голова доберется до моего неразумного сердца.
Пока я не струсила.
- Эй, Кувалда, - говорю я, усаживаясь в кресло Колтона и приспуская резинку спортивных брюк, обнажая бедренную кость. - Думаю, сейчас самое время сделать первую татуировку. Я хочу ту же самую, только поменьше.
Он смотрит на меня, в его глазах пляшут удивленные огоньки.
- Дорогуша, когда я сказал «трахаться», я и не думал, что ты предложишь, не говоря уже о том, чтобы снять с себя штаны, когда Вуд в соседней комнате. - Он подмигивает мне и улыбается, прежде чем посмотреть мне в глаза. - Хочешь моей смерти?
Я смеюсь.
- Он остынет. Кажется, он питает к тебе слабость, Кувалда.
- Да, скорее из-за своего слабоумия. - Он только облизывает губы и смотрит на мое бедро, а потом снова мне в глаза, в его взгляде беспокойство и неуверенность. - Ты уверена? Это вроде как навсегда, - спрашивает он, удивленно приподнимая бровь. Киваю, прежде чем потеряю смелость пройти через это - доказать Колтону, что хочу быть рядом с ним на каждом шагу в этом путешествии.
Кувалда смеется и потирает руки.
- Мне всегда нравилось первым прикасаться к девственной коже. Это заставляет мои гребаные яйца сжиматься и прочее дерьмо... - он выдыхает. - Черт возьми, прости. Снова. - Он качает головой и начинает выводить изображение на моей бедренной кости, посматривая на меня, чтобы убедиться, что оно там, где я хочу.
- Уверена? - снова спрашивает он, и я киваю, потому что так чертовски нервничаю, что едва могу проглотить комок в горле.
Я не из тех девушек, кто набивает татуировки, говорю я себе, так зачем я это делаю? А потом понимаю, что я так же и не из тех девушек, кому нравятся плохие парни. И посмотрите, как я ошиблась с этим предположением.
Вздрагиваю, когда игла начинает жужжать, мое дыхание прерывается, а тело трепещет от тревожного ожидания. Прикусываю нижнюю губу и сжимаю кулаки, когда меня пронизывает первый укол. Срань господня! Это больнее, чем я ожидала. Не хнычь, не хнычь, повторяю я снова и снова в своей голове, пытаясь заглушить боль от иглы, чертовски жалящей мое бедро. И моя мантра не облегчает боль, поэтому я закрываю глаза и выдыхаю, Кувалда останавливается и смотрит на меня, я киваю, давая ему знак, чтобы он продолжал, потому что я в порядке.
Я не слышу и не вижу его, но в ту самую минуту, как Колтон входит в комнату, я его чувствую. Его энергия, наша связь, мое к нему притяжение заставляют меня открыть глаза и мгновенно сфокусироваться на нем.
Выражение его лица бесценно - шок, гордость, недоверие – он подходит ближе, заглядывая под руки Кувалды. Понимаю, когда Колтон видит тату, потому что слышу, как он изумленно втягивает воздух, прежде чем его глаза устремляются к моим глазам.
- Новое начало. - Это все, что я могу сказать, наблюдая, как эмоции искрятся в его зеленых глазах.
- Ты ведь знаешь, что это навсегда? - бормочет он, качая головой, все еще ошеломленный тем, что я делаю.
- Да, - говорю я, протягивая руку, чтобы переплести свои пальцы с его, - вроде нас.
ГЛАВА 37
Не могу удержаться от смеха, испытывая нежность, когда Колтон заканчивает объяснять про алфавит, о котором упомянул ранее. Беззаботный голос Колтона успокаивает меня, заставляет вспомнить мрачные дни в больнице, когда все, чего я хотела, это снова услышать этот звук, и вопрос слетает с моих губ прежде, чем я успеваю подумать.
- Мы можем позавтракать мороженым?
Рука Колтона застывает на моем бедре, у него вырывается смешок.
- Что? - мне нравится то, как он сейчас выглядит. Беспечным, беззаботным и не обремененным секретами, которых больше нет между нами.
Улыбаюсь ему, он лежит на боку рядом со мной, я подкладываю подушку под спину и облокачиваюсь на нее, вздыхая, он все еще смотрит на меня с весельем в глазах. Над головой разносится музыка, я пожимаю плечами, внезапно чувствуя себя глупо из-за своего вопроса. Просто такое чувство, что ход событий завершил полный цикл. То, что я говорила, что хочу сделать, что нужно сделать, сдержать обещания, данные мной, когда он лежал на больничной койке.
- Да, мороженое на завтрак, – говорю я ему, морщась, когда двигаюсь, мои трусики натягивают повязку на новой татуировке - татуировке, из-за которой мама меня убьет, когда узнает. Но внезапный испуганный взгляд в его глазах отвлекает меня от моих мыслей и заставляет наклониться вперед, чтобы посмотреть на него ближе, любопытствуя, что стало причиной. Мгновение он смотрит на меня, а затем, несколько раз моргнув, словно пытаясь что-то понять, лишь качает головой и улыбается мне, растопляя мое сердце и подтверждая, что у меня нет абсолютно никаких сожалений.
О том, что я с ним или о татуировке, сделанной мной, желая просто доказать.
О взлетах и падениях, которые пережили наши отношения, перетерпели, выстояли и стали еще крепче.
Ни о чем из этого, потому что это привело к тому, где мы находимся – здесь, сейчас.
Совместному исцелению и любви друг к другу.
К первым шагам к нашему будущему.
Он подпирает голову рукой, согнутой в локте, и кривит губы.
- Ну, что женщина хочет, то она и получит.
- Мне нравится, как это звучит, - говорю я, качнув бедрами, - потому что у меня уйма желаний, мистер Донаван.
- Да неужели? И каких же? - он приподнимает брови, сладострастная улыбка появляется в уголке его губ, он наклоняется и нежно целует край моей повязки. Смотрит на меня снизу вверх, страсть и много чего еще пляшет в глубине его глаз, когда он неспешными поцелуями прокладывает путь вверх по моему телу, пока его губы не оказываются в сантиметре от моих.
И Боже мой, хочу ли я наклониться и попробовать на вкус эти губы и почувствовать, как моя кожа оживет под его прикосновениями? Но я решаюсь на еще одну просьбу, прежде чем раствориться в нем, на нем.
- А на ужин я хочу…
- Блины. - заканчивает фразу Колтон. - Мороженое на завтрак и блины на ужин. Я помню, как ты это говорила. - Его голос наполнен благоговейным трепетом, а мое сердце воспаряет от осознания того, что он слышал меня, когда был без сознания в больнице. Смотрю, как он пытается все осмыслить, слегка покачивая головой. - Ты много чего говорила, - шепчет он, склоняясь ближе к моим губам, но не касаясь их, и я знаю, он улыбается, потому что вижу морщинки вокруг его глаз.
- Итак, наше меню на завтра заплан…
Колтон наклоняется вперед и захватывает мой рот своим в нежном поцелуе.
- Пора помолчать, Райлс, - говорит он, отклоняясь назад и глядя на меня глазами, в которых отражаются веселье и беззащитная любовь.
- Колтон, - говорю я, выгибая спину в попытке коснуться грудью его обнаженной груди, потому что все в моем теле в этот момент отчаянно жаждет его прикосновений, его вкуса, связи между нами. И когда он остается неподвижным и не двигается, я протягиваю руку и хватаю его за шею, пытаясь притянуть к себе, но он не двигается.
Он лежит, не шевелясь, пристально глядя на меня. И впервые я понимаю, что он имел в виду, когда сказал, что я первая, кто по–настоящему его увидел - заглянул в глубины его души - потому что сейчас мне нечего от него скрывать. Абсолютно нечего. Наша связь так сильна, так неопровержима.
Сегодняшний вечер был очень эмоциональным, больше для него, чем для меня, но мое тело гудит, жаждая физического освобождения. Вибрирует от желания, и все, чего я хочу - это он.
- Райли... - единственное слово, мое имя - мольба на его губах, которое каждый раз проникает в самые глубины меня.
- Никаких Райли, - умоляю я, наблюдая, как беспокойство вытесняет желание из его глаз. Обхватываю ладонями его щеки и держу так, чтобы он смог меня услышать. - Я в порядке, Колтон.
- Я так боюсь, что причиню тебе боль... - его голос стихает, и беспокойство, переполняющее его, затягивает каждую частичку меня приливной волной его любви.
- Нет, милый, нет. Ты не сделаешь мне больно. - Наклоняюсь вперед и касаюсь губами его губ, а затем отстраняюсь, чтобы снова посмотреть ему в глаза. - Мне больно от того, что ты не хочешь быть со мной. Это уничтожает меня. Ты нужен мне, Колтон, каждая сторона тебя - физическая и душевная. После сегодняшнего вечера, после того, как мы избавились от всего, что нас разделяло, мне нужно поделиться этим с тобой. Соединиться всеми возможными способами, потому что это единственный способ показать, что я к тебе испытываю. Показать, что ты со мной делаешь.
Слышу его дрожащий выдох за мгновение до того, как жар касается моих губ. Его рука сжимает мое предплечье, а затем смягчает свою хватку, будто ему одновременно хочется и не хочется. Он смотрит на меня, на его лице написана нерешительность. А затем на его челюсти начинает пульсировать мышца - последний признак сопротивления, потому что желание, затуманившее его глаза, говорит мне, что решение уже принято.
Никогда не думала, что вкус победы может быть так сладок, когда он наклоняется, чтобы поцеловать меня.
Его губы мягко касаются моих, раз, другой, а затем язык проникает внутрь и сливается с моим. Он скользит руками по моей спине и прижимает меня к себе, пока наши языки кружат в соблазнительном танце. Его руки пробираются мне под футболку, дразнят обнаженную кожу, он стягивает ее через голову.
Тихий вздох срывается с моих губ, когда наши губы расстаются, пока футболка касается моего лица, а затем наши губы снова находят друг друга. Отпускаю его волосы на затылке и провожу ногтями по твердым мускулам бицепса, его тело реагирует, напрягаясь от моего прикосновения. Гортанный стон, доносящийся из глубины его горла, заводит меня, соблазняет, заставляет желать и нуждаться в большем.
Желание скручивается в спираль, а желание увеличивается с каждой секундой, мои бедра сжимаются, дыхание учащается.
- Колтон, - бормочу я, когда его губы скользят вниз по моей щеке к местечку наслаждения прямо под ухом, контакт, заставляющий меня выгнуть спину и громко застонать, распространяет тепло по жаждущей плоти. Его руки скользят по моим ребрам и обхватывают грудь, уже отяжелевшую от желания. Ощущения спиралью пронизывают меня, а затем проходят сквозь каждую клеточку.
- Черт, Рай, ты испытываешь мужское самообладание. Я жаждал вкуса твоей сладкой киски. Звука, что ты издаешь, когда мой член погружается в тебя. Ощущения, что ты рядом со мной.
Он стонет, когда я просовываю руки под его шорты и сжимаю его разгоряченную плоть. И как бы ни были зажигательны его слова, как бы они ни воспламеняли огонь, уже вырвавшийся из-под контроля, в его прикосновении чувствуется особая нежность, резко контрастирующая с ясностью намерений.
- Я хочу, чтобы каждый дюйм твоего тела трепетал, чертовски дрожал, умоляя меня взять тебя, Рай, потому что, черт меня возьми, если со мной не будет происходить того же. Я хочу быть твоим вздохом, твоим стоном, твоим криком удовольствия и каждым гребаным звуком между ними. - Он наклоняется и прикусывает мою губу, и я чувствую, как он дрожит, знаю, что он так же страдает, как и я.
- Я хочу чувствовать тебя. Как твои ногти впиваются мне в плечи. Бедра напрягаются вокруг меня, когда я подведу тебя ближе к краю. - Он выдыхает, властные нотки в его голосе, с оттенком откровенной нужды, заставляют все мое тело вибрировать от желания. - Я хочу видеть, как пальцы на твоих ногах напрягаются, вжимаясь мне в грудь. Хочу видеть, как ты раскрываешь губы и закрываешь глаза, когда это становится невыносимым – удовольствие становится чертовски интенсивным – потому что, детка, я хочу знать, что заставляю тебя испытывать подобное. Хочу знать, что внутри ты чувствуешь себя такой же живой, каким заставляешь чувствовать меня ты.
Его слова - самая соблазнительная прелюдия для моего тела, которое уже жаждет его прикосновений. Притягиваю его к себе, нерешительность - далекое воспоминание. Наши тела и сердца бьются вместе, мы падаем на кровать, а руки и губы исследуют, пробуют и искушают.
Заставляю его лечь на спину, царапая ногтями его грудь, его мышцы напрягаются, в горле гудит отчаянный стон. Мои губы проводят неспешную дорожку вниз по линии его шеи, по рельефным мышцам живота, сжимающихся при каждом касании языка или царапанье. Прохожусь поцелуями вниз по одной стороне его чертовски сексуальной V-образной впадине, а затем обратно по другой стороне вверх, избегая его только что набитой тату на ребрах, мои пальцы через шорты находят и обхватывают его стальной член.
Поднимаю глаза и встречаюсь с ним взглядом, затуманенным желанием и переполненным эмоциями, стягиваю с него шорты. Пробираюсь поцелуями вниз по тонкой линии волос на животе, а затем двигаюсь дальше и дразню головку его члена влажными, теплыми губами. Его член пульсирует у моих губ, он шипит:
- Чееерт! - протяжная манера, с которой он произносит это слово, побуждает меня взять его глубже в рот и прижаться снизу языком, скользя по нему и вбирая его еще глубже.
Его ладони, праздно лежащие на кровати, сжимаются в кулаки, а бедра дергаются, когда я вытаскиваю его обратно, пока у меня во рту не оказывается только его конец. Облизываю его языком, уделяя особое внимание чувствительной головке, прежде чем вобрать его до основания, пока он не упирается мне в горло. В одно мгновение Колтон сжимает руками мои волосы, когда удовольствие его настигает.
- Иисусе, - выдыхает он между тяжелыми вдохами, пока я продолжаю работать ртом. - Как же чертовски хорошо.
Кончиками пальцев дразню его чувствительную кожу у основания, щекочу и сжимаю, втягивая щеки с каждым скольжением, всасывая его в себя. Наблюдаю за ним и не могу сдержать пытающейся появиться довольной улыбки, несмотря на то, что он заполняет мой рот. Голова Колтона откинута назад, губы плотно сжаты от удовольствия, мышцы шеи напряжены. Вид того, как он медленно распадается на части, вызвал бы у меня желание, если бы я уже и так не промокла насквозь.
Сжимаю член рукой и совершаю круговые движения, двигаю головой вверх и вниз. Он стонет, превращаясь у меня во рту в сталь, и в мгновение ока тянет меня вверх по себе, мои соски болят от прикосновения кожи к коже.
Его губы соединяются с моими в ту же минуту, когда мои губы оказываются в пределах досягаемости, происходит жадное столкновение губ, языков и зубов; он властвует в поцелуе, забирая то, что хочет, хотя я более чем охотно отдаю это сама. Колтон меняет наше положение в мгновение ока, так что я оказываюсь на спине, на подушках. Он скользит взглядом по моему телу, лукавая улыбка озаряет его лицо, когда он смотрит на мои трусики, а затем снова на меня.
- Я давно не практиковался, - говорит он, качая головой и сверкая ямочкой на щеке. А затем, несмотря на плотское желание, пронизывающее все мои нервные окончания, я не могу сдержать смех, срывающийся с моих губ, когда ткань трусиков разрывается пополам. - Вот, - говорит он, прижимаясь губами к моему животу и целуя его. –Так намного лучше.
И не поцелуй сам по себе, а неожиданность того, что его губы на мгновение застыли прямо под моим пупком - этот момент отрезвляет меня. Но в то же время делает его гораздо слаще. Его глаза закрыты, а губы прижаты к чреву, в котором находился его ребенок, и по моей предвкушающей плоти тут же пробегает холодок.
Через мгновение его губы мучительно медленно поднимаются вверх по моим ребрам к груди. Чувствую его горячее дыхание, скольжение языка, всасывающее движение его губ, когда он накрывает ими мой сосок, и невольно вскрикиваю. Ощущения, вызываемые его ртом, подобны удару молнии по моей киске, моя сдержанность рушится, тело охвачено огнем.
- Колтон, - задыхаюсь я, мое желание усиливается, ногтями царапаю кожу на его плечах, его рот доставляет удовольствие и намекает на то, что должно произойти. Мои соски затвердели и так чувствительны, что мне почти больно, он двигается вверх по моему телу. Одна его рука вцепляется мне в волосы, удерживая локоны в заложниках, в то время как другая скользит вниз по моему телу и проникает между ног.
Задерживаю дыхание в промежутке между тем, как его пальцы раздвигают мои бедра и почти меня касаются. Легкие лишены воздуха, тело полно предвкушения, Колтон прижимается губами к моим губам в обжигающем поцелуе, и я воспаряю к небесам, и как раз в тот момент, когда у меня голова идет кругом, а желание выходит из-под контроля, его пальцы раздвигают мои створки, заявляя на меня свои права. Его рот ловит испускаемый мною стон, он умело манипулирует моими нервными окончаниями. Жар разгорается, и из глубины моего горла вырывается восторженный стон, я полностью поглощена и уничтожена Колтоном.
Его пальцы, покрытые моим возбуждением, скользят вверх и вниз, добавляя трения к уже и так пульсирующему клитору.
- Ах! - не могу сдержать крик от прикосновений его пальцев, меня переполняют ощущения, накал страсти нарастает. Его пальцы поглаживают меня, губы на моей шее соблазняют, пока мое тело быстро поднимается вверх на волне наслаждения. Соски твердеют, бедра напрягаются, желание рикошетом проходит сквозь меня, а затем возвращается, чтобы ударить в десять раз сильнее.
И я теряюсь. Шаг в забвение, атакующее мои чувства и подавляющее все мысли. Мои руки сжимают его предплечья, бедра вздрагивают, тело взрывается миллионом осколков удовольствия. Единственное, что я слышу, кроме грохота моего сердцебиения в ушах, это удовлетворенный стон, срывающийся с его губ.