Каким же образом указанные выше события повлияли на становление и развитие сравнительного правоведения?

Прежде всего следует говорить о качественном изменении юридической карты мира:

– окончательная институализация социалистической группы правовых систем, вслед за которым последовало и появление специфического направления в юридической компаративистике – «контрастирующего сравнения ». Его идеологи в отличие от своих предшественников начала ХХ века в большей степени были настроены противопоставлять правовые системы, чем искать точки их сближения;

– нанесение на нее все новых и новых групп правовых систем. Сравнительно-правовой научный поиск отныне не ограничивался только анализом национальных правопорядков «цивилизованных стран»;

– перенесение несущих образов различных национальных правовых систем на чужеродную им почву. Так, в частности, Япония после Второй мировой войны в сугубо функциональных целях рецептировала Германское гражданское уложение, тем самым упростив открытие собственного экономического пространства для европейского рынка;

– появление большого числа первоначально смешанных правовых систем. Речь идет прежде всего о правовых системах с молодой национальной государственностью, которые после обретения ими независимости развивались в рамках дуалистического правового модуса.

С одной стороны, пытаясь возродить доколониальные правовые традиции, а с дру- гой – пролонгируя с определенными изъятиями действие «цивилизованного» права страны- колонизатора. Так, в частности к середине – концу ХХ века мы смогли наблюдать становление различных дуалистических правовых систем в территориальных границах африканского континента;

– взаимная конвергенция внутри базовых для западной традиции права правовых сообществ, основанных на континентально-европейском и англосаксонском стилях правового мышления, что объясняется, по мнению профессора М. Н. Марченко, общностью их содержательного базиса и проявляется в следующих основных формах:

1. сближение источников англосаксонского и романо-германского права, расширение сферы кодифицированного законодательства не только в континентальном, но и в общем праве;

2. сближение основных постулатов государственно-правовой идеологии рассматриваемых правовых семей; более широкое использование отраслевой, а вместе с ней публично-правовой и частноправовой классификации нормативного материала в различных правовых системах и правовых семьях и т. д.;

– обратная рецепция между правовыми системами различной групповой направленности. Так, в частности, американская правовая система, некогда являвшаяся прямым следствием английской правовой на соответствующую территориальную почву, к середине – концу ХХ века сама смогла стать страной-донором для европейского права.

Речь идет, в частности, о трансплантации «бизнес-концепций», касающихся «новых договорных форм» в сфере экономических отношений (new contractual concepts in the economy), связанных с лизингом (leasing), договором аренды предприятий (factoring), франчайзингом (franchising), обеспечением банковских вкладов, защите прав собственника и потребителей, «частноправовых деликтах» и др.

Приобрели серьезную практическую платформу для реализации и интегративные тенденции в правовой сфере, связанные с проведением крупномасштабной работы по гармонизации и унификации в юридическом сегменте. И если различные универсальные, региональные и отраслевые международные организации выступали в качестве основных заказчиков и вдохновителей для проведения подобного рода работ, то компаративно-правовые исследования стали для них опорной методологической базой.

Также следует отметить, что в середине – конце двадцатого столетия существенно обогатился категориальный аппарат сравнительного правоведения. Объекты компаративных исследований получили точную терминологическую оценку.

Так, благодаря Р. Давиду юридическое сообщество получило неоценимые знания о правовых семьях, благодаря К. Цвайгерту и Х. Кетцу – о правовых кругах.

Наиболее распространенным термином для обозначения групповых сообществ в англо-американском юридическом мире стала категория «правовая традиция». Однако, несмотря на столь существенный эволюционный скачок, отдельные вопросы компаративно-правового научного поиска так и остались неразрешенными. Так, в частности, как и на заре ХХ века, представители англо-американского юридического мира на вопрос о том, что собой представляет сравнительное правоведение, не задумываясь, ответят «метод», а континентально-европейские юристы – «система».

Не следует также забывать, что богатство выбора для подражания, которое предоставила мировому юридическому сообществу послевоенная эпоха всеобщей интеграции, привело сравнительное правоведение к определенным тупикам в развитии.

Забыв простые и очевидные истины, которые, казалось, не нуждаются в дополнительных пояснениях, компаративисты начали сравнивать несравниваемые правовые объекты, рецептировать нерецептируемые правовые институты. Последствия вполне очевидные и плачевные – несбалансированная работа самих национальных правовых систем и отторжение правового феномена от его социальных основ.

Определенные преобразования как онтологических, так и гносеологических начал внутри droit comparé как мировоззренческой системы мы можем наблюдать и на современном этапе развития социальной истории.

Какие же внешние и внутренние детерминанты вызвали их жизни? Прежде всего следует говорить о последовательном и во многом беспощадном распространении феномена глобализации на фактические почвы различных правовых систем.

Именно он заставил совершенно по-новому взглянуть на проблемы аутентичной целостности национальных правовых систем, на возможности микстовых парадигмальных основ для их настоящего и будущего; вызвал к жизни немыслимый для компаративистов начала – середины ХХ века вопрос о пассионарности так называемых транэкономических правовых образов на юридической карте мира.

Изменилась и геополитическая ситуация в мире. Крах Советского Союза внес свои коррективы в несущие образы некогда незыблемого двухполярного мира политических и правовых ценностей и империй. Как следствие, все мы стали свидетелями падения авторитета социалистических юридических образов на юридической карте. Одна за другой страны социалистического лагеря отказывались от продолжения строительства своих правопорядков по указанным правовым модусам, некогда классическая конструкция «трихотомии» Рене Давида с неуклонной быстротой теряла свою актуальность.

Также уходило на второй план и «контрастирующее сравнение» в рамках парадигмы «буржуазное право – социалистическое право», все больше государств на формальных и отчасти на реальных основах объявляли себя приверженцами идей юридического либерализма западноевропейского типа.

Оказало свое влияние на гносеологические основы сравнительного правоведения и поступательное эволюционное развитие так называемого информационного общества, цивилизации третьей волны, как называл его американский социолог Элвин Тоффлер.

Сравнение – ключевое действо юридической компаративистики в сложившихся условиях отныне представлялось вводить в социальную практику на совершенно ином техническом уровне; обмен информацией также приобрел качественно и количественно новые площадки для реализации. Сегодня сравнительное правоведение – это зрелая мировоззренческая система, прочно закрепившаяся в исторических образах мировой юриспруденции. Ее прошлое – это мозаичное полотно из доктринальных опытов юристов разных эпох, судеб, гуманитарных направлений и школ. Давнее или совсем ближнее, оно осталось за поворотом истории, изменить его невозможно. Однако в наших силах sine ira et studio («без гнева и пристрастия») продолжить работать над совершенствованием данной системы, вскрывая непознанное, укореняя постигнутое и, как завещал нам великий А. Теннисон: «Бороться и искать, найти и не сдаваться!»

 

(8) Развитие идей сравнительного правоведения на постсоветском пространстве (?)

Марченко

Изменения на политической карте мира в конце 80-х гг., кон­статировал в связи с этим Ю. А. Тихомиров, повлекли за собой пе­ремены в сравнительном правоведении. Политическое и экономичес­кое сближение постсоциалистических стран с иностранными госу­дарствами дало мощный толчок к открытости правовых систем и их широкому взаимовлиянию. Правда, оно не стало все же взаимным, поскольку "модели западного права" в постсоветской России стали иногда неоправданно рассматривать в качестве образцовых, непре­рекаемых и универсальных. Распространение общих правовых идей, концепций сравнительного правоведения и правового государства сопровождалось "копированием и механическим заимствованием юридических конструкций и правовых решений".

К тому же, как не без оснований замечает Ю. А. Тихомиров, многим из современных российских юристов не всегда хватает кор­ректности сопоставления, точности оценок возможного "заимствова­ния". Пассивная информативность подчас довлеет над подлинной аналитичностью. Отдельные сравнения проводятся вне общего со­циального, государственного контекста и правовых систем в целом.

К сказанному следует добавить, что в настоящее время в Рос­сии в области сравнительного правоведения продолжает оставать­ся такая же своеобразная ситуация, какая была в довоенный период и в первые годы после окончания второй мировой войны. А имен­но — в практическом плане сравнительное правоведение в силу су­губо прагматических причин (расширение торговли между Россией и другими странами, широкое использование иностранных инвести­ций и кредитов и др.) не только интенсивно изучается, но и все шире применяется. В теоретическом же плане в области сравнительного правоведения наблюдается все более углубляющийся спад, затишье.

Это не означает, однако, что в настоящее время не ведутся никакие теоретические разработки в сфере сравнительно-правовых исследований или не издаются специальные монографии, учебники, учебные пособия или научные статьи.

За последние годы по сравнительному правоведению были опубликованы содержательные работы Ф. М. Решетникова "Право­вые системы стран мира" (М., 1993), А. X. Саидова "Введение в срав­нительное правоведение" (М., 1988), Ю. А. Тихомирова "Курс срав­нительного правоведения" (М., 1996), А. X. Саидова "Сравнительное правоведение и юридическая география мира" (М., 1993) и другие. Наряду с новым изданием работы Р. Давида "Основные правовые системы современности" на русский язык была переведена и выпу­щена в свет книга К. Цвайгерта и X. Кетца "Введение в сравнитель­ное правоведение в сфере частного права". Т. 1, 2 (М., 1995).

Речь идет, однако, не о количестве написанных и опубликован­ных за последние годы книг или статей по проблемам сравнитель­ного правоведения, а об их направленности. За исключением лишь некоторых, все они или механически копируют сложившиеся на Западе сравнительно-правовые стереотипы, или же носят сугубо прикладной характер. Последнее в особенности касается сравни­тельно-правовых разработок, проводящихся на уровне отдельных отраслей права и институтов.

Разумеется, подобного рода работы, аккумулирующие в себе обширный эмпирический сравнительно-правовой материал, имеют важное значение для дальнейшего развития и совершенствования законодательства, правотворческой и правоприменительной прак­тики. Однако их роль в плане развития сравнительного правоведе­ния в нашей стране не следует преувеличивать. Они представляют собой лишь первый шаг на пути становления и развития в совре­менной России этой научной и учебной, теоретически и практически значимой дисциплины.

В Советском Союзе, первым, кто использовал термин «правовая карта мира» был известный советский и российский учёный-компаративист В. А. Туманов, под общей редакцией которого был произведён перевод и издана книга Рене Давида на русском языке (в 1967, 1988, 1996 и 1999 годах). Именно в предисловии к данной работе Рене Давида на русском языке и используется В. А. Тумановым этот термин. Несмотря на это, утверждение, что юридическая география мира является самостоятельным научным направлением и дисциплиной впервые в российской правовой науке было высказано известным узбекским компаративистом Акмалем Саидовым сначала в его докторской диссертации: «Буржуазное сравнительное правоведение: история и современность », в дальнейшем в изданном несколькими годами позже учебнике «Сравнительное правоведение и юридическая география мира». В данных работах после глав посвящённых сравнительному правоведению, включены отдельные главы «Современная юридическая география мира» с подробным описанием как правовых семей, так и географических регионов их действия.

В последние десятилетия выходят работы юристов-компаративистов, которые включают в себя не только понятийный инструментарий сравнительного правоведения, но и обширный материал по юридической географии мира, подробно описывая и указывая географические регионы где действует та или иная правовая семья. В самом начале 2009 года в издательстве «Волтерс Клувер» вышла на русском языке книга известного французского учёного Раймона Леже, посвящённая великим правовым системам современности, где детально рассмотрен вопрос современной правовой карты мира.

Следует отметить, что основной центр «тяжести» по исследованию и развитию данной комплексной науки находится в Европе и в бывшем Советском Союзе. Так, например, с 1993 по 2003 годы было осуществлено трижды переиздание уникального справочника «Правовые системы стран мира» (под редакцией профессоров Решетникова и Сухарева), который является прекрасным и новым исследованием в данную науку. В данных справочниках проанализированы все страны мира, история и эволюция национальных правовых систем, а также их место на правовой карте мира.

На сегодняшний день ведутся дискуссии о необходимости выпуска специального юридического атласа (атласа правовых систем), который бы на картах показывал сферу распространения той или иной правовой семьи, а также её историческую эволюцию и распространение.

Поскольку компаративисты используют разные критерии сопоставлений и отличий правовых систем государств и регионов мира, то и составленные ими правовые карты мира нередко отличаются, совпадая в выделении основных мировых правовых семей. Данная проблематика связана с тем, что в отличие от естественных наук, где возможна чёткая классификация, в гуманитарных науках, какой является юридическая география мира, из-за плюрализма всевозможных точек зрения различных исследователей единообразной классификации добиться затруднительно.

(9) Тенденции развития юридической компаративистики в ХХI в. (?) см. 7

На пороге XXI столетия во всех странах мира значительное развитие получают сравнительные правовые исследования. Они имеют целью выяснение закономерностей развития правовых систем современности, совершенствование национального законодательства. Значение этих исследований состоит в том, что они позволяют не только подойти под более широким углом зрения к решению многих традиционных вопросов правоведения, но и поставить ряд новых проблем.

В целом на базе сравнительного изучения правовых систем сформировалось и завоевывает все большее признание такое научное направление и такая учебная дисциплина, как сравнительное правоведение. Речь идет о важном направлении развития юридического образования и правовой науки, роль которого в современный период возрастает.

Объективными факторами, обусловливающими и подчеркивающими важную роль и необходимость развития сравнительного правоведения, являются: — многообразие правовых систем современности;

— развитие правовых взаимосвязей и расширение международных, экономических, политических, культурных и иных связей между государствами;

— появление на правовой карте мира правовых систем новых не зависимых государств; — деятельность международных организаций на сравнительной основе. Развитие сравнительного правоведения определяется настоятельной необходимостью улучшить преподавание и качество подготовки

(10) Понятие сравнительного правоведения.

Марченко

Название "сравнительное право", укоренившееся в западной юриспруденции, воспринимается далеко не однозначно в отечественной и зарубежной литературе.

Одни из авторов считают его вполне приемлемым и адекватно отражающим охватываемую им сравнительно-правовую реальность. Другие — наоборот, стараются избегать его употребления, считая его неточным.

Среди сторонников использования термина "сравнительное право" следует назвать известного западного компаративиста Пи­тера Дэ Круза, который хотя и выделяет его в системе других юри­дических терминов в качестве "уникального по сценарию правовых исследований и учебных программ", тем не менее считает его вполне приемлемым для обозначения сравнительно-правовой материи. Дан­ный термин приемлем, по мнению автора, во всех смыслах, в том числе "содержательном" и "описательном". Если рассматривать тер­мин "сравнительное право" как неотъемлемую часть действующе­го права, пишет П. Круз, то он окажется пригодным прежде всего в содержательном смысле, "в смысле охвата и отражания всех пра­вовых систем", а также — в "описательном" смысле, как "описание метода проведения научных исследований и реализации учебных программ"¹.

При этом в процессе использования термина "сравнительное право" П. Круза, в отличие от других авторов, вовсе не смущает то обстоятельство, что по природе своей это право не является обыч­ным правом — системой правил поведения или системой норм, составляющих институт или отрасль права, наподобие — семейно­го, гражданского права или права собственности¹.

Аналогичного мнения относительно "сравнительного права" придерживаются и другие авторы. М. Богдан, например, считает, несмотря на то, что термин "сравнительное право" является в не­которой степени двусмысленным и вводящим в заблуждение, по­скольку не отражает собой "никакой самостоятельной части право­вой системы"/тем не менее имеет полное право на существование уже в силу неких исторических причин, а именно в силу того, что был воспринят юристами разных стран и широко использовался в течение очень длительного времени².

Термином " сравнительное право" для обозначения сравнитель­но-правовой материи широко пользуются также К. Цвайгерт, X. Кетц, Ф. Лаусон, О. Кан-Фрейнд и другие западные компаративисты. Ха­рактерно, что для многих из них он считается как нечто само собой разумеющееся. Основное внимание при этом фокусируется не на самом термине или названии, а на его содержании. В качестве при­мера можно сослаться на рассуждение К. Цвайгерта и X. Кетца о том, что прежде чем попытаться раскрыть суть, функции и цели сравнительного права, следует прежде всего уяснить значение са­мого словосочетания "сравнительное право". Под этим термином, по мнению авторов, понимается "применение сравнительного метода при изучении права как объекта интеллектуальной деятельности"³.

Среди ученых-компаративистов, сомневающихся в целесооб­разности и обоснованности использования термина "сравнительное право" или выступающих против него, следует назвать американ­ского юриста, бывшего президента Международной академии срав­нительного права Р. Паунда.

"Сравнительное правоведение", пишет в связи с этим Ю. А. Ти­хомиров, является теорией или научной дисциплиной в ряде отраслей юридической науки. Ее цель — изучать и сопоставлять различ­ные правовые массивы и системы между собой и с нормами меж­дународного права, выявлять сходство и различия, определять тен­денции общепринятого развития.

По мнению данного автора, термин и понятие "сравнительное правоведение" является более предпочтительным чем термин "срав­нительное право". К тому же их нельзя отождествлять. Первое го­раздо богаче и объемнее по содержанию и обладает комплексным характером. Второе же понятие "вообще вызывает сомнения, по­скольку трудно представить подобную новую разновидность права". Исходя из триединого представления о праве национальном, меж­дународном и надгосударственном, нелегко находить место "срав­нительному праву". Сравнительное правоведение в нашем понима­нии и предназначено для сопоставления вышеуказанных разновид­ностей права, не претендуя на новый вид права¹.

Ю. А. Тихомиров считает, что "в научном отношении" к терми­ну и понятию "сравнительное правоведение" ближе других стоит "компаративистика"². С последним трудно спорить, поскольку дан­ным термином, происходящим от английского слова "compare" — сравнение, обозначается слишком широкий круг вопросов, в том числе не относящихся к юриспруденции. Однако в отечественном на­учном обиходе термин "компаративистика" довольно регулярно и активно используется для обозначения сравнительно-правовой ма­терии и, несомненно, имеет все основания для своего существова­ния. Аналогично дело обстоит и с укоренившимся в сознании пра­воведов термином "компаративист", применяющимся к лицам, за­нимающимся сравнительным правоведением.

Наряду с названными терминами и понятиями для обозначе­ния сравнительно-правовой материи используются также и другие термины и понятия, как "сравнительная юриспруденция", "сравни­тельное изучение права", "сравнительный анализ правовых актов и систем", "сравнительное исследование законодательства" и др. Каждый из них, несомненно, отражает определенные стороны срав­нительно-правовой материи и происходящих в ней процессов, и в этом смысле без претензий не всеобъемлемость имеет право на су­ществование.

Гуттеридж в своей кни­ге "Сравнительное право", вышедшей в 1946 г., писал, что термин "сравнительное право" широко признан на Западе, хотя в нем и содержится элемент двусмысленности¹.

Относительно термина "сравнительное правоведение" следует заметить, что хотя он периодически использовался в "западной" литературе, но наибольшее распространение и закрепление он по­лучил все же в "восточной", социалистической и постсоциалистичес­кой литературе.

В силу исторически сложившихся обстоятельств представля­ется, что в настоящее время нет никакой необходимости заменять одни термины и названия на другие, спорить об адекватности или неадекватности того или иного термина. Целесообразным будет ис­пользовать как равнозначные оба термина и названия "сравнитель­ное право" и "сравнительное правоведение".

К тому же, и это самое главное, дело заключается не в самом термине или названии, а в опосредуемом им содержании. А имен­но — в том, какой смысл вкладывается в тот или иной термин, ка­ково его непосредственное содержание и назначение, наконец, ка­ков статус обозначаемой им дисциплины.

В отношении статуса и содержания сравнительного правоведе­ния так же, как и в отношении его названия, в отечественной и за­рубежной литературе нет единого мнения.

Среди множества высказываемых мнений наиболее четко вы­деляются следующие три точки зрения.

Суть первой из них, появившейся на свет почти одновремен­но с процессом развития сравнительного правоведения, заключается в том, что сравнительное правоведение отождествляется со срав­нительным методом, целиком и полностью сводится к сравнитель­ному методу. Подобный, традиционный для ранней отечественной и зарубежной компаративистики, подход разделялся и отчасти раз­деляется в настоящее время целым рядом известных в данной об­ласти исследователей, таких как Э. Паттерсон, рассматривавший сравнительное правоведение скорее как "метод исследования", чем как юридический институт, Поллок, Давид, Гуттеридж и др².

При этом сравнительный метод, нередко отождествляясь с те­орией сравнительного метода, анализируется под разными углами зрения. Он рассматривается, например, как "универсальный способ интерпретации юридических актов", принадлежащих к различным правовым системам; как один из методов адаптации одних право­вых и социальных систем к другим; как одно из наиболее важных средств конструктивного решения теоретически и практически важ­ных для развития сравнительного правоведения проблем³.

Споры о том, отождествляется ли сравнительное правоведение со сравнительным методом или не отождествляется, сводится ли оно к нему и к теории сравнительного метода или не сводится, нашли довольно широкое отражение не только в западной, но и в отече­ственной литературе. Обращая внимание на этот факт, А. А. Тилле и Г. В. Швеков писали в 70-е гг., что "основной спор в вопросе о природе сравнительного правоведения в настоящее время ведется вокруг того, есть ли сравнительное правоведение наука или это — специфический метод, присущий всем юридическим наукам". "По­давляющее большинство в Советском Союзе и за рубежом отрица­ют наличие науки сравнительного правоведения." Некоторые же юристы считают сравнительное правоведение особой юридической наукой, но ведут спор по поводу того, что же составляет ее предмет¹.

Суть второй точки зрения заключается в том, что авторами-компаративистами отрицается правомерность сведения сравнитель­ного правоведения к сравнительному методу. Сравнительное пра­воведение рассматривается при этом как относительно самостоя­тельная отрасль знаний, как самостоятельная научная и учебная дисциплина.

Данная точка зрения, разделявшаяся раньше лишь немногими авторами, в настоящее время доминируют в научной литературе. Рассмотрение сравнительного правоведения в качестве отдельной социальной науки, инициированное такими известными компарати­вистами, как Салей, Рабэль, Райнштайн и Холл, привело к опреде­ленному оживлению сравнительно-правовых исследований, к фор­мированию взгляда на сравнительное правоведение не как на метод или составную часть сравнительного метода, а как на отдельную отрасль научных знаний².

Однако в данном подходе к определению статуса сравнитель­ного правоведения есть довольно значительные нюансы. Дело зак­лючается в том, что не все авторы, разделяющие взгляд на сравни­тельное правоведение как на отдельную отрасль знаний, придают ему статус самостоятельной дисциплины. Сравнительное правове­дение при этом нередко рассматривается лишь как "самостоятель­ное направление правовых исследований", как "формирование но­вых направлений научного поиска" и др³. Что же касается полной самостоятельности сравнительного правоведения как научной и учебной дисциплины, то в отношении ее в отечественной и зарубеж­ной литературе проявляется скептицизм.

В результате своих научных поисков и рассуждений автор при­ходит к выводу о том, что сравнительное правоведение с "общетео­ретической и методологической точек зрения" следует рассматри­вать как самостоятельную дисциплину под более точным названием "сравнительная юриспруденция". Однако, тем не менее, некоторые сомнения, судя по высказываниям автора, все же сохраняются³.

Остаются они и у некоторых отечественных авторов, занима­ющихся проблемами сравнительного правоведения. Это следует из их общих выводов и отдельных рассуждений. В качестве примера можно сослаться на суждение А. X. Саидова о том, что при опреде­лении статуса сравнительного правоведения речь, по-видимому, должна идти не об "институционном признании некой новой науч­ной дисциплины, а об осознании ряда относительно новых проблем, которые возникли перед правовой наукой"⁴. Такого же мнения при­держиваются и другие авторы, рассматривающие сравнительное правоведение как "особое направление научных исследований"⁵.

Суть третьего подхода к определению статуса сравнительного правоведения — своеобразного компромиссного варианта заключа­ется в том, что оно рассматривается и "как научная дисциплина со своими собственными правами, и как метод"⁶.

Решая проблему определения природы и статуса сравнитель­ного правоведения на современном этапе, можно с полной уверен­ностью сказать, что в структурном и функциональном плане она выступает как вполне сложившаяся, относительно самостоятель­ная и обособленная от всех других гуманитарных наук юридичес­кая научная и учебная дисциплина, имеющая свой собственный предмет, метод, сферу применения, выполняющая свою собствен­ную роль в системе юридических знаний и юридического образо­вания и имеющая свое особое социальное назначение.

Независимо от того, как понимается и как воспринимается сравнительное правоведение применительно к его природе, стату­су, происхождению, выполняемым им функциям и пр., во всех ва­риантах его понимания и толкования у него есть общеродовые при­знаки и черты.

Среди них следует указать, прежде всего, на те, которые свя­заны методологически и этимологически с понятием и термином "сравнение". "Сравнение" является той исходной основой, базой, на которой и строится весь сравнительно-правовой анализ.

Раскрывая содержание и назначение данного термина и поня­тия, философ A.B. Савинов писал: "В своем общем значении срав­нение есть действие, которым мы устанавливаем тождество (сход ство) и различие в предметах и явлениях действительности, в их (этих предметов и явлений) отражении в нашем уме. Сравнить — значит отличить нечто как равное себе от другого, а также, с дру­гой стороны, — найти в другом то же самое, что нам известно, или сходное с ним"¹.

Среди других общеродовых признаков и черт сравнительного правоведения следует указать на его комплексный характер. Суть комплексности заключается в том, что сравнительное правоведение, по общему признанию, не сводится только к сравнению "чисто" пра­вовых норм, отраслей и институтов, принадлежащих к разным пра­вовым системам, а охватывает собой и окружающую их историчес­кую, национальную, культурную и иную среду.

Сравнительное правоведение, рассуждает в связи с этим П. Круз, имеет своеобразный "эклектический характер"³ в том смысле, что черпает свои основные черты и особенности в целом ряде юридичес­ких и неюридических дисциплин. Оно признает важность взаимоот­ношений между правом и составляющими его нормами, с одной сто­роны, и историей, философией и культурой — с другой. Исследо­ватели сравнительного правоведения исходят из того, что каждая сопоставляемая правовая система представляет собой "особое вы­ражение (отражение) породившего ее духа народа и вместе с тем ре­зультат влияния на него многочисленных исторических событий, формирующих национальный характер, амбиции и менталитет"⁴.

В связи с комплексным характером сравнительного правоведе­ния в научной литературе вполне резонно отмечается, что теорети­чески и практически невозможно глубоко и всесторонне познать сравниваемые правовые нормы, отрасли или институты, возникшие и развившиеся в различных исторических, национальных, культур­ных, политических и идеологических условиях, без глубокого пони­мания и учета особенностей данной окружающей их среды.

В более поздний период — в конце XIX — первой половине XX в. — исторический подход к проведению сравнительно-право­вых исследований был расширен и дополнен социологическим, куль­турологическим и другими подходами.

Важной особенностью сравнительного правоведения является то, что оно носит не внутринациональный, а межнациональный харак­тер, оно сориентировано на изучение не только и даже не столько внутрисистемных (внутри каждой национальной системы права) проблем, сколько на анализ межнациональных проблем, лежащих в плоскости сравнительного анализа различных систем права.

 

 

На сегодняшний день опыт юридической жизни показывает, что сравнительное правоведение выросло в целое движение и сформировалось как самостоятельное научное направление юридических исследований. В мировой компаративистике существуют три различных представления о природе данной дисциплины:

- это научный метод познания, лишенный самостоятельного предмета;

- это чистая наука, т.е. самостоятельная дисциплина со своим определенным предметом;

- вспомогательная дисциплина в рамках теории государства и права (часть теории государства и права).

Компаративисты до сегодняшнего дня продолжают спорить о природе феномена, который мы называем «сравнительное правоведение» или «сравнительное право». Эти названия, по мнению некоторых компаративистов, создают «ложное» впечатление о том, что данная дисциплина является независимой отраслью права наряду с гражданским, коммерческим и семейным правом. Во Франции и Германии эта дисциплина, - как утверждает американский компаративист Кристофер Осакве, - называется более правильно – «сравнение права», а не «сравнительное право». Так как и Франция, и Германия считаются родиной сравнительного правоведения, это название более правильно раскрывает природу данной дисциплины», - утверждает автор.

Анализируя эти два названия, профессор Ю.А. Тихомиров считает, что «сравнительное правоведение» и «сравнительное право» - вещи разные, т.к. сравнительное правоведение является наукой, а сравнительное право – методологией данной науки. Он утверждает, что такого права, «как сравнительное право» нет, нет такой отрасли позитивного права.

Известно, что неоднозначное понимание права, правовой системы, а вместе с тем, и правовой семьи значительно отражается на различных сторонах процесса их сравнительного познания, а также на названии рассматривающей их в сравнительном плане дисциплины.

Термин «сравнительное право», - замечает по этому поводу Рене Давид, - критиковался множество раз. Без сомнения, - писал автор, - более предпочтительно говорить просто, «как это делают русские (сравнительное правоведение), о сравнении правовых систем или о их сравнительном изучении. Тем не менее, - заключает ученый, - термин «сравнительное право» прочно укоренился в «большинстве языков», и его уже нельзя просто так отбросить или игнорировать.

В современной отечественной литературе в процессе рассмотрения сравнительно-правовой материи термины «сравнительное право» и «сравнительное правоведение» часто употребляются как синонимы.

(11) Объекты и уровни проведения сравнительно-правовых исследований.

Юдина

Учеными-компаративистами в зависимости от тех или иных критериев проводятся различные классификации сравнительно-правовых исследований. Одной из них является классификация исследований по объекту сравнения.

В зависимости от данного критерия в науке сравнительного правоведения выде- ляются микро- и макросравнение.

Объектами сравнения могут выступать различные элементы правовой культуры. Так, Ю.А. Тихомиров выделяет одиннадцать объектов сравнительно-правовых исследований:

1. собственно правовую действительность,

2. правовые семьи,

3. правовые учения,

4. правовые системы,

5. правовые массивы межгосударственных объединений,

6. национальное законодательство,

7. отрасли и подотрасли,

8. правовые институты,

9. законы и иные нормативно-правовые акты,

10. правовые нормы, юридическую технику.

А.Х. Саидов также обращает внимание на многообразие объектов сравните