— Я готов, — сказал он, глядя на меня совершенно невинными голубыми глазами.
Я устало улыбнулась и махнула в сторону двери. У меня не было сил. Уложив мальчиков спать, я снова и снова проигрывала в голове все разговоры с Далласом с момента нашего знакомства. А их было много.
Сколько раз он говорил мне, что будет верен жене до тех пор, пока не разведется? Каждый раз, когда о ней упоминалось в разговоре?
Сколь раз он отмечал, что его воображаемой будущей девушке нужно будет дождаться его?
Даллас знал меня. И… он не был придурком, который не имеет в виду того, что говорит.
Я вспомнила слова Ванессы о том, что мне стоит перестать быть трусишкой и вспомнить о том, кто я есть сейчас. Мне понадобилось много лет, но теперь я знала, кто я есть, чего хочу от жизни и что готова сделать для людей, которых люблю.
Для них я была готова сделать все.
Так что же мне все-таки было делать?
С мыслями о Далласе я повернулась и пошла по дорожке к машине, но внезапно заметила мотоцикл у соседа.
Это был Джексон.
С момента нашей ссоры в баре прошло уже несколько недель. Несколько недель, в течение которых я не видела его мотоцикла на улице. Вчера, во время готовки ужина, я поинтересовалась у Далласа, что слышно от его брата, но он сказал, что ничего. Его лицо при этом выражало и злость, и беспокойство, и любовь. Я понимала Далласа. Его брат был куском дерьма, но он все равно оставался братом.
Я вздохнула и посмотрела на Луи, который уже подошел к машине.
— Лу, я сейчас вернусь. Мне кажется, что я видела брата Далласа. Хочу сказать ему кое-что. Вернусь через минуту.
— Хорошо.
Думаете, мне хотелось переходить дорогу и снова разговаривать с этим говнюком? Нет, не хотелось. Но, быть взрослой и поступать как взрослый человек оказалось куда более сложной штукой, чем меня предупреждали.
Я перебежала через дорогу, надеясь, что не получу по морде, потому как именно это и хотелось сделать Джексону тогда, в баре.
Естественно, рядом с мотоциклом стоял блондин с густой бородой, который, судя по сумкам, притороченным к транспортному средству, не собирался появляться на матче в эти выходные. Когда я подошла к Джексону, он поднял голову и моргнул, совсем как его брат.
Я остановилась в десяти шагах от Джексона. Он выглядел старше, чем Даллас.
— Послушай, не стоит наказывать Далласа за то, что я сказала и сделала тебе.
Он усмехнулся и, покачав головой, обошел мотоцикл, чтобы закрепить сумку с другой стороны.
— Ты здесь не для того, чтобы извиниться? — фыркнул он. В его голосе было столько сарказма, что мне захотелось плеснуть еще парочку гавайских пуншей ему в лицо.
— С чего бы? Ты заслужил это. — Я напряглась, подозревая, что он разозлится, но Джексон даже не посмотрел в мою сторону. — Я просто не хочу, чтобы между вами испортились отношения из-за меня. Вот и все. — Я помолчала и добавила: — Если ты сейчас исчезнешь вот так… он уже чувствует себя виноватым за то, что произошло, когда вы были детьми…
— Я не исчезаю, — пробурчал Джексон. — Не могу оставаться в одном доме с бабушкой Перл. За пять минут она умудрилась выесть мне весь мозг… — Он раздраженно выдохнул. — Забудь. Даллас попросил меня съехать несколько недель назад, вот я и забираю вещи.
Несколько недель назад? После бара?
Он выгнал своего брата?
Я закатила глаза и вздохнула. Я даже чуть не пожелала ему удачи, но вовремя вспомнила, что этот человек обозвал меня сукой и нелестно отзывался о моем брате. Неблагодарный придурок.
Я побежала через дорогу к машине, Джош как раз спускался по лестнице. Я показала на дверь, напоминая, чтобы он запер ее. Мы опаздывали уже на пять минут.
А Джексон еще не отъехал.
Интересно, они когда-нибудь смогу разобраться между собой? Кто знает? Порой люди, склонные к саморазрушению, просто не знают, как это сделать. Моя abuela всегда говорила, что нельзя помочь людям, которые не хотят, чтобы им помогали.
***
К середине дня я вспомнила, что Даллас должен прийти на стрижку сегодня вечером.
Чем больше я размышляла о нашей ситуации, тем больше хотела этого… его. Мне хотелось отношений с Далласом, и я была уверена, что наши желания совпадали.
Теперь я знала, что делать, и не собиралась отступать.
Моя предпоследняя постоянная клиентка, которой нужно было покрасить корни, опоздала на двадцать минут, поэтому я торопилась, чтобы поскорее закончить с ней.
В ожидании своей очереди Даллас, уткнувшись в телефон, ходил из угла в угол.
— Что тут делает этот неонацист? — фыркнула клиентка. Мы с ней часто шутили, но в этом случае, я замерла.
— Что вы сказали? — непринужденно переспросила я, надеясь, что плохо расслышала.
— Скинхед. С каких это пор их принимают в парикмахерских? — Женщина рассмеялась.
Я прочистила горло и сжала прядь ее волос плойкой.
— Мы обсуживаем всех, — медленно ответила я, принимаясь за следующую прядь волос.
Она недовольно фыркнула. С каждой секундой я становилась злее. Какое право она имела судить Далласа? С чего она вообще решила, что он скинхед? Неонацист? Правда?
Когда мы шли к кассе, я в ярости пялилась на ее макушку. Сжав зубы, я приняла оплату. Но когда она сладким голосом попросила записать ее через четыре недели, я едва не взорвалась.
Даллас убрал телефон и теперь сидел в кресле, пристально глядя на меня. Я вздохнула и повернулась к женщине.
— Триш, не думаю, что смогу снова принять тебя. Могу посоветовать Шона, он отличный колорист. Но решать тебе.
— Я не понимаю. Что значит ты не сможешь принять меня?
— Я не смогу записать тебя к себе. Спасибо, что так долго была моей клиенткой, но теперь мне будет неприятно работать с тобой.
Она побледнела.
— Что я сделала?
— Этот «скинхед» мой очень хороший друг. Я думаю, что когда-нибудь мы даже поженимся.
Я сказала это!
Женщина покраснела от кончиков волос до пяток.
— Если захочешь продолжить пользоваться услугами парикмахерской, просто позвони. Советую записаться к Шону.
Она кивнула и опустила голову, после чего развернулась и поспешила выйти из салона.
Знаете, я бы смогла пережить, назови клиентка меня сучкой. Но я никогда не смогла бы избавиться от чувства вины, если бы не вступилась за человека, который стоил куда больше, чем двести долларов в месяц.
— Ты готов? — выкрикнула я, появляясь из-за стойки администратора. Из-за произошедшего у меня начала раскалываться голова.
Даллас встал, не отрывая от меня взгляда. Я сразу же вспомнила, как его член упирался мне в живот вчера вечером. Черт.
— Да. Что случилось?
— Идиоты. Вот, что случилось, — честно ответила я
— Идиоты любого могут довести, — недоверчиво улыбнулся он.
Я кивнула и выдохнула, пытаясь расслабиться и забыть о Триш.
— Мне кажется, что тебе еще рано стричься.
Даллас широко улыбнулся, словно его ничто в этом мире не волновало, будто то, что произошло между нами, не лишило его сна. Господи, какой же он привлекательный.
— Сделай то, что делала с моей шеей в прошлый раз, и я заплачу по двойному тарифу.
Я хихикнула и махнула в сторону стула.
— Прекрати.
Даллас прошел вперед.
— А если сделаешь это прямо за ухом, то заплачу по тройному тарифу.
Я рассмеялась так, будто между нами все было как обычно, и мы никогда не целовались.
— Садись. Но я не стану обещать тебе счастливого конца.
Он усмехнулся и устроился в кресле, положив руки на подлокотники. Я достала парикмахерскую накидку и накрыла его ею.
— В какие это места ты ходишь, где обещают счастливый конец?
— В те же самые, что и ты, если понимаешь, о чем я говорю. — Я не смогла сдержать смех.
Я как раз застегивала накидку на шее, когда он откинул голову назад и пристально посмотрел на меня.
— Я не хожу в такие места.
Господи Иисусе. Я закашлялась.
— Правда?
— У меня для этого есть рука, — прошептал Даллас, не отводя от меня взгляда.
Господи, помоги мне. Господи, помоги мне. Господи, помоги мне.
Он и правда сказал это. Его рука. На нем. Я тут же представила себе, как Даллас лежит голый на кровати, обхватив рукой длинный и толстый член — тут сомнений не было, так как я чувствовала его, когда он прижимался к моему животу — и сжимает его… водит по нему…
Мои мысли явно были написаны на лице. Я знала, что покраснела.
Образ мастурбирующего Далласа теперь будет вставать передо мной каждую ночь еще очень долгое время.
«Или всю оставшуюся жизнь», — предупредил тоненький голосок в моей голове.
Даллас взял меня за запястье и осторожно притянул к себе.
— Как я могу так сильно скучать по тебе, если мы расстались только вчера?
У меня перехватило дыхание. Даллас нежно и ласково улыбался, а в его взгляде было столько честности и открытости, что я забыла обо всем.
Внезапно в памяти всплыли слова Ванессы. И я тут же вспомнила о том, о чем думала всю ночь. Вспомнила о своем решении.
Жизнь может быть очень коротка, и никто не гарантирует счастья.
Я так жалела, что о многом не сказала брату до того, как он умер — о том, что он значил для меня, как сильно я любила его, о том, что все сделаю, чтобы он мог гордиться мною. Я не хотела продолжать совершать подобные ошибки и дальше.
С мыслью о короткой, но прекрасной жизни Родриго, о том, как он любил меня и своих сыновей, я и спросила у Далласа:
— Я тебе нравлюсь?
Да, это прозвучало будто я какая-то школьница, но мне было все равно. Что я могла еще спросить?
Даллас моргнул и прикусил нижнюю губу, после чего медленно выдохнул.
— Я бы не сказал, что «нравишься». — Он отпустил мое запястье и переплел наши пальцы. — Помнишь, ты сказала, что немного влюблена в меня?
Как я могла забыть об этом?
— Я бы по-другому описал свои чувства, Диана. Мне кажется, что ты уже знаешь об этом.
Настал мой черед моргать. Я сжала наши ладони.
— Значит, это не мои фантазии? — прошептала я.
— Нет, детка, не фантазии.
Я стояла, не в силах поверить это.
Наверное, Даллас все понял, потому что не стал дожидаться моего ответа.
— Я твой с потрохами, и ты знаешь об этом. — Он потянул меня за руку, пока я не оказалась прямо перед ним.
Я посмотрела на него и уточнила:
— Ты уверен?
— Абсолютно, — уверенно ответил Даллас и улыбнулся. — Из всех домов ты купила тот, что находится по соседству с моим. Из всех видов спорта Джош играет именно в бейсбол, а я тренирую его команду. Ты предназначена мне судьбой. Я знаю, что ты любишь меня, — нежно прошептал он.
Одно дело было говорить это про себя, а другое — признаваться в любви вслух. Но я все равно сказала:
— Да, люблю. Но…
— Никаких «но».
Я не смогла сдержать улыбку несмотря на то, что в данный момент решалось мое будущее — моя жизнь.
— Еще какие «но». Ты можешь любить меня, но этого мало, Даллас. Чего ты хочешь от меня?
— Все.
У меня в очередной раз перехватило дыхание. Я не ожидала услышать именно это слово. Думала, что это будет что-то вроде «давай встречаться» или «будь моей девушкой».
Будто зная, о чем я сейчас думала, он улыбнулся, но ничего не сказал.
— Все. Понятно. Хорошо.
Клянусь жизнью, в этот момент Даллас выглядел слегка обеспокоенным.
— Я хочу тебя. Твою улыбку. Твои объятия. Твою любовь. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Я хочу всего.
Интересно, выстрел в сердце и должен ощущаться именно так?
Я посмотрела ему в глаза.
— Ты ведь понимаешь, на что обрекаешь себя?
— На сто процентов, — кивнул Даллас, продолжая улыбаться.
— Ты же знаешь, что я сумасшедшая.
— Ты мой лучший друг. Конечно, я знаю, что ты сумасшедшая.
Не знаю, почему его слова показались мне лучшим комплиментом.
— Я ревнивая сучка, Даллас. Ты понимаешь это? Я не против твоего общения с женщинами и другими людьми, но если ты изменишь мне... почему ты улыбаешься?
— Если я изменю тебе, вы с Джошем убьете меня и закопаете мое тело там, где его никто не найдет.
Я моргнула и пожала плечами.
— Все верно.
— Я никогда не стану изменять тебе. Мы живем на одной улице, так что тебе не придется задаваться вопросом, где я и что делаю. А выходные мы вместе будем проводить на тренировках Джоша. Видишь? Все складывается идеально, на мой взгляд.
Я медленно умирала.
Даллас же широко улыбался.
— У меня мальчики, Даллас.
— И что?
Я ненавидела, когда он оборачивал мои же слова и тактику против меня. Он произнес это так, будто это неважно. Будто мое беспокойство о Джоше и Лу не стоит принимать во внимание. И это напрягло меня.
Я сделала шаг назад, вырвала руку из его захвата и повернулась, чтобы открыть ящик.
— Ты сказала, что доверяешь мне, — напомнил Даллас.
Покраснев, я повернулась к Далласу с машинкой для стрижки в руках. Когда я снова оказалась прямо перед ним, Даллас протянул руку и коснулся моего колена.
— Ты можешь рассказать мне все.
Именно это пугало меня. Правда. Я всегда чувствовала, что могу рассказать ему все. Но сейчас это ужасало меня.
Правда либо сделает меня сильнее, либо разобьет мне сердце.
Я посмотрела ему в глаза, подошла ближе и склонилась над ним, приступая к стрижке.
— Ты только что развелся. Да, ты сказал, что не будешь изменять мне и точно знаешь, что делаешь, но… я не… для меня это все серьезно, Даллас. Понимаю, ты не можешь пообещать, что никогда не разобьешь мне сердце, но…
— Для меня все тоже серьезно. Я не разобью тебе сердце, Диана. Я знаю тебя и знаю, что ты та самая. Мне пришлось дождаться развода, чтобы сделать все правильно. Жизнь так коротка, Персик, а я слишком стар для того, чтобы не знать, чего хочу. Я знаю, чего хочу. Чего хотел. Уже очень и очень давно. — Он замолчал. — Тебя.
Черт, черт, черт. Оставалось сказать ему кое-что еще, пока не забыла. Самое важное.
— Хорошо. Я хочу выйти замуж. Не завтра и не через полгода, но когда-нибудь. И я не уверена, что захочу в скором времени завести ребенка. Ты сможешь принять это?
Я почувствовала, как его рука заскользила по моему бедру.
— Я буду рад и двум имеющимся мальчикам.
Я что, расплакалась? Почему у меня мокрые глаза? Я моргнула, но слезы никуда не исчезли.
— Ты самый сильный человек из всех, кого я встречал, Диана. Но, несмотря на это, ты очень ранимая, и это сводит меня с ума, — хрипло, практически возбужденно произнес Даллас. — Я знаю, что ты можешь позаботиться о себе, но я хочу быть рядом с тобой. Ты нужна мне больше, чем я нужен тебе.
Этот мужчина станет моей погибелью. В моей жизни было всего лишь семь-восемь случаев, когда я не знала, что сказать.
Большая ладонь снова сжала мое бедро.
— Как я говорю обычно мальчикам, мы играем не ради одного матча, а чтобы одержать победу в турнире. И я собираюсь его выиграть.
Я стиснула в руках машинку для стрижки.
— Но в турнире участвует много других команд.
Уголки его губ приподнялись, и он ласково провел пальцем по моему бедру.
— Меня всегда будет волновать только одна команда — самая лучшая. Никогда в жизни я не был ни в чем уверен так, как в этом.
***
Только к закрытию, после того как я убралась, а Шон пересчитал кассу, потому что, по его словам, он делал это быстрее, мне удалось заглянуть в свою банку с чаевыми. Но не деньги привлекли мое внимание, а несколько сложенных листов бумаги.
Если кто-то отставил мне визитки, я буду кричать и ругаться.
Я перевернула банку и высыпала из нее все. Передо мной оказалось не меньше дюжины листов бумаги. Я развернула один, мысленно удивляясь, что, черт возьми, это может быть такое.
Но как только увидела, что в нем написано, сразу все поняла.
Все в тебе вызывает во мне улыбку.
Дядя Фестер.
Я громко рассмеялась и схватила следующую записку. Дядя Фестер. Чертов Даллас. Чертов Даллас. Он не имеет понятия, что делает со мной. После трех записок я расплакалась.
Правда. Я люблю тебя.