Народный регент. Я беру всех, кто хочет петь
РЕДАКЦИЯ ПОРТАЛА "ПРАВОСЛАВИЕ И МИР" | 26 АВГУСТА 2008 Г.
Интервью с Владимиром Павловичем Зайцевым, регентом храма святителя Николая в Кузнецкой слободе
Первая часть
Клирос званых
Моя «карьера» народного регента началась с самого начала, как только я пришел и столкнулся с обыденностью, потому что не было певцов, которые хорошо пели, и я просто махал рукой, и кто стоял в церкви, бабушки, те и пели. Я, соответственно, накапливал опыт, делал выводы, что лучше. Сразу мог, как музыкант, кому-то подсказать что-то. Клирос у меня был открытый. Клирос «званых», «званых» у нас было больше. У меня сформировался опыт работы с такими, неспособными, скажем, людьми, просто очень желающими петь, а их нужно обучать, потому что так сразу никто не запоет.
Обучение получается немножко специфическое, потому что если они пойдут, например, в музыкальную школу, то им скажут: «Вы не берете тон. Вы нам не подходите, вам петь нельзя».
У меня такого правила нет, я беру сразу всех, всех, кто хочет. Берешь тон – сиди, слушай, потом я тебя научу, через какое-то время. Пока находись вместе с нами, произноси слова с нами. Такая методика довольно проста. Однако она требует терпеливого постепенного вхождения человека, который хочет в хоре петь. Даже людей, которые хорошо поют, я направляю так, чтобы они тоже были идеологически со мной, потому что когда человек, который хорошо поет, видит человека, который рядом с ним поет плохо, то ему, конечно, трудно. Поэтому, он должен потерпеть. И я направляю этот процесс. Некоторые обучаемые, которые хорошо поют, видят, что у меня в этом смысле неинтересно, у меня всякие поют, и они уходят в другие хоры, которые, может быть, более оплачиваемые, и стараются, чтобы чисто пели, и чтобы «кошки не скребли» на душе. Такое бывает. Тем не менее, если человек долго стоит, даже ничего не понимая и не зная, то у него просто «прорезывается» голос. У меня много таких чудесных случаев. Потом человек увлекается и остается.
Поэтому у меня такой хор. Здесь я уже давно, после Анискино, где я начинал и освоил профессию регента за год, через год я перешел сюда и здесь как бы постепенно стал собирать… Люди приходят все время. Есть у меня какой-то отсев по разным причинам, но ведь люди приходят с благословением, церковный народ, который ходит регулярно на исповедь, у них духовная жизнь, правильно все более-менее, это тоже имеет значение. Они на исповеди батюшке говорят, что хотят петь, и он благословляет петь – или у меня, или где-то хотят учиться петь. И это первый шаг с клироса – мой. И те регенты, которые сейчас имеются, они тоже начинали все у меня, давно уже, 10 лет назад. Я занимаюсь с начинающими, а некоторые начинающие у меня надолго остаются, и вот они уже поют «на уровне».
Репертуар у нас довольно ограниченный, мы не учим новое, только когда уже чувствуем, что можно учить.
Рассказать это трудно, можно только показать. По крайней мере, чувствуешь, что людям, которые со мной занимаются, это интересно. Может быть, со стороны специалист скажет: «Ну, чем занимаются?» А люди привлекаются и, в общем, поют.
Возлюби голос ближнего своего
Хотелось, чтобы весь народ пел всю службу. Конечно, всю службу народ не может петь, но вот какие-то праздничные специальные службы, которые все знают. Пасху, например. Можно Пасху петь всем храмом. Только надо так технически – тексты раздать всем и, конечно, прорепетировать, чтобы понятно было, что будет. Просто так – это трудно. Когда я познакомлюсь со всеми, попробую – каждому – спой так, спой так, а теперь давайте вместе – идите и пойте. Вот такая система. У меня такая установка для народных певцов, которые, так скажем, очень неспособные. Конечно, они приходят с интересом, им нравится пение и сами они хотят петь, им нравится петь. Я говорю: «Первая заповедь, знаете, какая? Возлюби Бога всем сердцем и ближнего, как самого себя».
А у нас – возлюби богослужебное пение всеми мыслями, чувствами, сердцем и вместо ближнего – возлюби голос ближнего, как свой собственный. Ты должен понимать, что у ближнего другой голос, и он должен слиться с твоим. Немножко шутливая форма и некоторые смеются. И еще такое правило для начинающих: «Ты пой так, чтобы тебя не было слышно, в смысле – чтобы не мешал».
Когда тебя не слышно – никто не обращает внимания. Мало того – чтобы ты и сам себя не слышал. Но пой. Пой так, чтобы слышал соседа, который поет рядом с тобой, а себя не слышал и вливался в его голос. А сосед – то же самое, у них одинаковая задача. Получается идеальное слияние. Естественно, в простых песнопениях. Когда начинается трудный текст, то не успеваешь следить, чтобы сливались голоса, но это работа такая, это – длительный процесс. К огда они стоят долго, год-два-три, они уже привыкают к этому. Однако все равно, изначальное состояние певчего, внутреннее состояние такое – свой голос он должен услышать или не услышать в общем звуковом потоке, который создается всеми. То есть, когда он поет, он чувствует, что он вливается в общий звук, а его голос – часть общего звука. И даже этот общий звук является его звуком. Диалектика такая – когда, вроде бы, я не пою, но я слышу, что я пою, и вот этот звук, который я пою – знаете, вибрация такая – «у..у..у..уу», гудит так. Вот, значит, все, правильно. Я слышу, что это общий звук, что он один, что я не режу, скажем, попал в этот тон. И поэтому такая внутренняя установка и нужно напрягаться, чтобы слияние было.
Вначале мы долго над этим работаем, чтобы певчие почувствовали, что такое единство пения – ты сам себя не слышишь, а слышишь только общий звук. И когда храм поет, то как будто он дышит, стены его словно дышат этой музыкой. Однако это редко бывает. Какое-то песнопение, скажем «Под Твою милость» – поет весь народ, но тоже не во всех храмах это бывает, должно сформироваться. Я думаю, народные хоры – как перспектива в храмах Москвы – их очень мало и причем я знаю, что некоторые народные хоры идут по пути вот этого правохорного… Они разучивают, отбирают певчих, которые умеют петь и у них дисциплина… У меня же все идет интуитивно, от молитвы. Люди стоят и должны чувствовать, что они внутри этого пения находятся. Они, конечно, мелодии какие-то разучивают, но для них мелодии находятся на втором месте, чем вот это стояние в пении, состояние пения. Светские люди или хоры учат больше мелодии. И когда все люди это понимают и начинают петь в храме «Господи, помилуй» на одной ноте, ну это же просто такое молитвенное состояние! И оно может прийти просто от того, что люди отвечают батюшке «Аминь» и чувствуют, что у них один звук – «А…..минь….» и это так гудит, знаете..? Вот идеал мой народного пения, когда все поют и надо петь, чтобы слышать других, не себя.
Сверхзадача – обращение к Богу. Обращение к Богу только через текст. «Господи, помилуй» – «Это что такое?» Обращение к Богу. Я всегда и заранее говорю, что самое трудное – это прочтение текста. Стихиры разные, даже если они повторяются через какое-то время, их забываешь. Я говорю: «Постарайтесь в этом тексте хотя бы одно слово со смыслом, так как ведь пока пропоешь, то не успеешь сказать смысла, а вот чтобы раз – и чтобы дошло. И здесь возникают трудности технические, скажем, ритм, чисто певческие проблемы.
