ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНОЕ ОБОСНОВАНИЕ
Понятие о стиле и содержании хорошей речи, ее основных качествах и свойствах менялось в различные эпохи, но интерес к искусству речи всегда оставался неизменным. Чистота и правильность языка на Руси во все и даже самые древние времена считались залогом высокой культуры.
Если бы не оставленные нам в наследство памятники, в которых запечатлелись представления об искусстве речи, ее правильности и стилистическом совершенстве, все богатство предшествующих эпох было бы потеряно для нас.
Известно, что красноречие уже в глубокой древности, во времена античного мира, оформилось в особый жанр литературы. При этом под красноречием разумелось в первую очередь ораторское искусство.
Однако термин красноречие всегда имел и другое, более широкое значение, сохранившееся до нашего времени: «Дар речи, способность, умение излагать мысли красиво и убедительно», вне зависимости от устной или письменной формы воплощения речи. В ранних русских учебниках по красноречию, чаще всего это были риторики, искусство речи толковалось широко. В основу рассуждений о качествах хорошей речи включалось понятие не только устной ораторской речи, но и письменных ее разновидностей.
Первые ставшие известными истории занятия риторикой в России сосредоточены были в монастырях – центрах древнерусской книжности. Именно в монастырях обитали составители, авторы первых дошедших до нашего времени риторик – люди, «которые подлинно и достохвально извычны книжному учению и грамматику и риторику умеют ».
Самая ранняя из дошедших до нас отечественных риторик относится к началу 17-го в. Предполагается, что ее автор – митрополит Новгородский и Великолуцкий Макарий (умер 12 сент. 1626 г.).
В основу первой русской «Риторики» положен перевод учебника немецкого гуманиста (сподвижника Лютера) Филиппа Меланхтона (1497-1560). Учебник был написан на латинском языке и издан в 1577 г. во Франкфурте. При переводе на древнерусский язык сделаны некоторые отступления от оригинала: снята фамилия автора, опущены некоторые примеры, латинские имена заменены русскими, в отдельных случаях введены новые примеры. Это рукописный учебник, до наших дней дошло 34 его списка.
В первой части книги дается представление о риторике (краснословие или сладкогласие) и о ее 5 частях:
1) «изобретение дела»;
2) «чиновное различие» (расположение);
3) «соединение слов с пригодными словы» (выражение, украшение);
4) «память»
5) «гласомерное и вежливое слово» (произношение).
Рассматривается 4 вида речей: научающий (школьное и церковное обучение), судебный, рассуждающий (совещательные речи при решении государственных дел), показующий (хвалебные речи).
Во 2 части говорится об украшении речи и о трех «родах глаголания»: «смиренном», который относится к разговорной, обиходной речи; «высоком», представляющим собой образную речь; «мерном», который характерен для письменной и деловой речи и представляет собой сплав «смиренного» и «высокого».
«Риторика» Макария переписывалась и изучалась в течение всего 17 столетия. До петровского времени это – основной учебник риторики в России. Книга получила распространение в Москве, Новгороде, Ярославле, в Соловецком монастыре и др.
В 1699 г. появляется новая «Риторика». Предполагается, что ее автором был Михаил Иванович Усачев. В книге каждый из «родов глаголания» наделяется особой функцией (должностью). Смиренный род выполняет задачу «научити», средний (соответствует «мерному» у Макария) – «усладити», высокий – «возбудити».
Если говорить о риторике 17 века, следует подчеркнуть, что она создавалась, с одной стороны, в период крайней неупорядоченности самого литературного языка, в период господства системы устойчивых средневековых символов, застывших формул и представлений, с другой – в период, когда лингвистическое осмысление только зарождалось. Все это определило и обусловило риторику 17 века, эклектичность ее воззрений, слитность, нерасчлененность представленных в ней теоретических положений и знаний.
Риторики 17 века явились как бы прообразом будущих работ по практической стилистике, поскольку именно ранним риторикам принадлежит настойчивое стремление научить своих читателей осуществлять выбор языковых средств. Очень важную роль риторические сочинения 17 в. сыграли в создании лингвистической и литературоведческой терминологии.
Литературно-общественное движение первой трети 18 в. в научной филологической литературе характеризуется как переходная эпоха. Тенденции развития этого времени определялись, с одной стороны, наследством предшествующего времени, восходящим своими корнями к традициям древней и средневековой русской культуры. С другой стороны, большее значение имели и нововведения петровской эпохи – с ними связана тенденция к европеизации всего уклада общественной жизни. Сочетанием старого и нового определялось общее направление в просветительской деятельности ученых и писателей.
В это время происходила смена эстетических идеалов, что не могло не сказаться и на эволюции взглядов, касающихся представлений об искусстве слова. В статье «О смене писательского типа в петровскую эпоху» А.М.Панченко писал: «Петровские реформы касались прежде всего практической сферы. Тонкий слой русской интеллигенции волей или неволей был поглощен этой работой и на занятия искусством у него не оставалось сил. Книжное монашество быстро теряло господствующее положение в словесной культуре, а смена ему подготовлялась исподволь. Дворяне служили до смерти, до старости, до тяжкого увечья. Однако именно в Петровскую эпоху произошли принципиальные изменения в русском литературном быте, которые предопределили своеобразие работ в области риторики, стилистики, теории и практики ораторской речи».
Можно выделить три направления, в рамках которых в первой половине 18 в. создавались произведения, затрагивающие проблемы красноречия.
В кратких чертах они могут быть охарактеризованы следующим образом.
1. Именно в области риторической теории приверженность канонам была особенно глубокой. Одно из главенствующих направлений было связано с развитием учебной литературы по риторике: создавались пособия и руководства по гомилетике, искусству красноречия для духовенства. Наряду с усовершенствованием «школьных» жанров риторических сочинений наблюдалось интенсивное развитие разных форм парадного и церковного красноречия.
2. В историко-литературном плане особый интерес представляют складывающиеся взаимоотношения между риторикой и литературой: на протяжении всей истории 18 века эти взаимоотношения менялись так же, как менялась оценка проблем красноречия.
3. Эволюция определена была и тем, что именно вопросы литературной и словесной культуры привлекли к себе особое внимание писателей и ученых. В этом отношении выдающуюся роль сыграло учение о красноречии М.В. Ломоносова. Он оттолкнулся о учебной риторики и от задач, связанных с обучением духовному красноречию.
Вопрос о соотношении риторики с художественной словесностью для М.В.Ломоносова, наиболее талантливых его современников и последователей стал одним из центральных, что определило отличительные черты трудов по красноречию и в послеломоносовский период. В первой трети 18 в. и особенно во второй его половине, получили развитие формы практического красноречия, опиравшегося на прежние, уже сложившиеся традиции коммуникативного общения. Вопросы письменной этики в коммуникативных видах речи всегда были объектом пристального внимания русских сочинителей. Это проявлялось и в разнообразных жанрах русской деловой литературы, и в эпистолярном наследии предшествующих поколений. Поэтому совершенно особый жанр регламентирующей литературы составляют нормативные руководства, которые своей задачей ставили регуляцию речевой деятельности личности в социальном контексте на фоне конкретной социальной обстановки. Именно в начале 18 в. появились работы, обобщающие социальный опыт речевой деятельности.
В начале 19 в. возникают понятия «общая риторика » и «частная риторика ». Теория красноречия в России 19 в. считалась наукой, которая занималась законами красноречия как искусства. Но эти законы относились или ко всем письменным и устным произведениям вообще, или к каждому роду и виду в отдельности. Поэтому риторика делилась на общую, излагающую общие законы, присущие всем произведениям, и на частную, исследующую особенности каждого рода произведений в отдельности, в том числе и особенности устного выступления. Например, к общей риторике относилось изучение соответствующего стиля предмету изложения; о высоком говорилось в высоком стиле, о низком – сниженным; к частной риторике – составление официальных бумаг.
Объем и задачи риторики как науки определяются в «общей и частной риторике» (1859) неизвестного автора, вот его высказывание: «в наше время риторика понимается в обширнейшем значении, нежели у других. Древние под именем риторики в основном разумели совокупность тех сведений, которые нужны к образованию оратора; следовательно, их риторика ограничивалась только ораторским красноречием. В наше время под именем риторики разумеют науку, изучающую красноречие, которое как искусство объемлет собою все те произведения, в которых преимущественно выражается способность мыслящая и деятельная, а художественная служит только средством и орудием выражения».
Именно такой теории, взгляда на риторику придерживалось большинство русских исследователей в 19 в. это и «Опыт риторики» И.С.Рижского, писателя, ректора Харьковского университета, профессора красноречия и русского языка, члена Академии наук, и риторика его выдержала по крайней мере три издания (первое – 1795, второе – 1805, третье – 1822).
Не менее популярной в первой трети 19 в. была «Краткая риторика, или Правила, относящиеся ко всем родам сочинений прозаических» русского поэта и переводчика Алексея Федоровича Мерзлякова (1778-1830). Она была предназначена для воспитанников Московского университетского пансиона.
Также еще известно и о риторике Александра Ивановича Галича, преподававшего русскую и латинскую словесность в Царскосельском лицее и бывшем в числе учителей А.С.Пушкина. Риторика называлась так: «Теория красноречия для всех родов прозаических сочинений» А.И.Галича.
Известен и опыт другого преподавателя русской и латинской словесности в том же лицее доктора философии Н.Ф.Команского. он написал две риторики: «Общая реторика»(1829) и «Частная реторика»(1832).
Исследователи 19 в. относили красноречие к числу изящных искусств. Так, один из авторов – И.П.Войцехович – писал в эстетическом трактате: «Красноречие принадлежит также к числу изящных искусств и требует великого образования ума и других душевных способностей. Материалы сего искусства суть: язык и письмо».
В риторических работах того времени авторы настойчиво требовали от речи единства формы и содержания, осознавая, что только правильное их соотношение может создать настоящее произведение искусства, имеющее воспитательное и образовательное значение.
Эволюцию риторических идей в России наиболее полно можно проследить на примере авторских риторик Феофана Прокоповича, М.В.Ломоносова, М.М. Сперанского, внесших огромный клад в развитие именно русской словесности.
Феофан Прокопович
Феофан Прокопович – крупнейший деятель в области русской культуры и литературы петровской эпохи, основоположник просветительства, выразитель на русской земле идей Ренессанса и Реформации, оратор и публицист, драматург, поэт и теоретик литературы.
Получив образование в Киево-Могилянской академии, Феофан Прокопович продолжил его в Польше, затем учился в Италии в римском колледже иезуитов, совершил путешествие по Германии и некоторое время слушал курс лекций в Галле, почерпнув здесь философские идеи раннего просвещения. Затем он вернулся на Украину и с 1705 г. приступил к преподавательской деятельности в Киево-Могилянской академии. Он читал курсы математики, физики, астрономии, логики, поэтики и риторики. В вопросах естествознания является предшественником Ломоносова и Лавуазье.
В 1705 г. Феофан Прокопович написал и осуществил постановку трагикомедии «Владимир». Это обращение к русской истории не было случайным в творчестве видного общественного деятеля. Он много и плодотворно занимался изучением древнерусских церковно-дидактических произведений, которые нашли отражение как в его многочисленных ораторских сочинениях, так и в исторических экскурсах, предваряющих «Духовный регламент» и «Правду воли монаршей».
В книжном собрании Феофана Прокоповича, насчитывающем 25 тыс. томов, было много ценнейших рукописей, поступивших после его смерти в 1736 г. в библиотеку Петербургской Академии наук. Богаты и многогранны труды этого человека, уделявшего внимание не только естественным наукам, но и внесшим большой вклад в формирование художественно-эстетической основы раннего русского классицизма. Это трактаты «Поэтика» и «Риторика».
Труд Феофана Прокоповича, написанный на латинском языке, - «Поэтика», (De аrte poetika) – это курс лекций по истории поэзии, прочитанный им в 1705 г. В своих курсах по поэтике и риторике Феофан Прокопович ставит и решает много общих теоретических вопросов. И это имело принципиальное значение в дальнейшем развитии риторики как жанра специальных руководств по красноречию. Исследователи отмечают, что Феофан Прокопович своим творчеством внес в Киевскую академию понятие о том, что пиитика в своей основе не отличается от риторики. С Феофана Прокоповича пиитика более и более стала терять свой характер изолированности в отношении к риторике, более и более проникалась риторическими правилами.
«Риторика» (De arte rhetorica) - это курс лекций по гомилетике, т.е. это сочинение задумано как руководство к созданию церковных проповедей, практически же оно далеко ушло от этих задач и представляет собой теоретическое обобщение и свод практических рекомендаций по искусству красноречия.
«Риторика» Феофана Прокоповича излагается в традиционной структуре – делится на общую и прикладную. В общей риторике решаются вопросы о том, что такое риторика, говорится о ее происхождении, достоинствах, необходимости и пользе, повествуется об обязанностях и конечных устремлениях автора, о пособиях к риторике.
Не ограничивая ораторского искусства одними лишь потребностями церкви, в прикладной части своей риторики Феофан Прокопович глубоко и обстоятельно говорит и дает пространные рекомендации по пяти видам красноречия: о речах эпидиктических, о церковном красноречии, о письмах, о «способе писания истории», о красноречии судебном.
Много внимания Феофан Прокопович уделяет вопросам стиля. В целом стилистические явления и категории он стремится осознать как средство художественной выразительности.
Следуя традиционному учению о трех стилях, Феофан Прокопович выдвигает основное требование соответствия стиля предмету изложения, но при этом он связывает применение этих стилей не столько с жанрами, сколько с тематикой.
Традиционно риторика как определенный жанр позволяла авторам включать разного рода обобщения общелингвистического характера. В «Риторике» Феофана Прокоповича содержится очень много разноаспектных и разнохарактерных общеязыковых положений и замечаний автора.
Поскольку главная задача риторов заключается в том, чтобы «сделать слушателя восприимчивым», Феофан Прокопович продумывает те психологические приемы, к которым должен обращаться любой ритор, чтобы успешнее выполнить свое предназначение.
В соответствии с традицией «Риторика» Феофан Прокопович ставит и другие практические задачи – помочь слушателям практические, на деле овладеть искусством риторики. С этой целью автор разрабатывает множество разнохарактерных практических заданий.
Принципиально важно, что свои теоретические положения Феофан Прокопович строит, опираясь на свой авторитет и писательский опыт. Его перу принадлежат похвальные и поздравительные слова и речи, богословские трактаты, церковные проповеди. Более того, следует говорить о процессе взаимодействия и взаимовлияния литературного и художественного творчества и его теоретического обобщения у Феофана Прокоповича, поскольку свои теоретические положения и практические рекомендации он осуществляет в своем дальнейшем творчестве.
В целом творчество Феофана Прокоповича характеризует явное стремление стать понятным слушателю, его проповеди приближаются к политической речи. Для лучшего воздействия на слушателей он пополнял речи актуальным содержанием, использовал конкретные живые образы, упрощал язык, он был против «высокопарных» и «гремящих» слов.
Оратор должен собрать «высокие и разум пленящие мысли, утвердить их на истинных и ясных доказательствах, произносить со сладостью и приятельством». Феофан Прокопович стремится опростить свои проповеди и освободить их от «пустословий софистических», он старается говорить и писать как можно обыкновеннее и проще.
Понимая направление деятельности Петра 1, Феофан Прокопович сам стал участником его реформ и в своем творчестве выступал апологетом светской власти. В его проповедях часто говорится о темах далеко не религиозного содержания.
Современники Феофана Прокоповича, так же как и другие деятели более позднего времени, считали его «великим ритором» и в области «Российского духовного красноречия» отдавали ему пальму первенства. Особенно большое впечатление произвело «Слово на погребение Петра», которое цитировалось в риториках 18 в. как высокий образ ораторского искусства. О приступе к этой речи историк В.Якимов впоследствии писал: «Ни в нашей, ни в иностранной словесности нет ничего подобного этому единственному приступу, этому неизъяснимо красноречивому выражению горести».
Давая общую оценку деятельности Феофана Прокоповича, профессор В.Якимов писал: «В продолжение своего ораторского поприща от 1706 до 1736 г. – в три десятилетия Феофан воздвиг бессмертный памятник русского витийства, русского языка, русского слога. Это огромный величественный колосс древнего периода нашей словесности».
Работы по красноречию Феофана Прокоповича самым прямым образом продолжают традиционную форму русских риторик 17 в: многоаспектность содержащегося теоретического материала, привлечение внимания слушателей (и читателей) к широкому кругу вопросов стилистики.
Принципиально новой сущностью, характеризующей «Риторику» Феофана Прокоповича, является привлечение для анализа широкого круга современных ему литературных произведений.
Но главную его заслугу в развитии теории русского красноречия следует видеть в страстном утверждении примата содержания и в теории, и в литературном и художественном творчестве. Утверждая, что «наука красноречия родилась от природы», Феофан Прокопович в основу всех своих положений и рекомендаций, которые он, как горячий сторонник научного миросозерцания, выводит из точного знания, - содержательность, простоту, ясность.
Рассмотрим творчество Феофана Прокоповича более подробно. Сочинение «Риторика» представляет собой запись лекционного курса, прочитанного им на латыни в 1706-1707 г. в Киево-Могилянской академии. В предисловии к «Риторике» он указывает, что «…предметом искусства является жизнь во всех ее проявлениях. Царю Петру потребны искусные риторы, которые с церковных амвонов донесут народу его дела и помыслы».
Обыкновенно начинали изучать риторику с «риторического млека»: записывали под диктовку изящные фразы, годные на разные случаи. Потом следовал аппарат для «прикрасы» - исторические примеры, толкование гербов, достопамятные изречения, символы и прочее «…добро, высыпаемое на головы слушателей, которое производило впечатление учености».
Гомилетика, то есть церковное красноречие, читалась по Киприану Соарецу и другим латино-польским учебникам. В них описывалось до сорока способов составления проповеди, обязательные приступы и прилоги, давались советы, как присовокупить поболее тропов и фигур, как показать свое красноречие, поразить сравнением, как задать самому себе вопрос и тут же на него ответить, наконец, как ввернуть смачное словцо или смешную байку, дабы повеселить публику.
С особым тщанием обучались искусству панегирическому как наиболее хлебному, переписывая в тетрадки изысканные образчики. К примеру, приветствуя владыку, навестившего твой приход, скажи так: «Глас гортани твоей, аки глас сладчайший Иисусов. Благоуветливые Благоглаголевых уст твоих словеса аки труба богогласно вещающая, веселит наши сердца. Глава же твоя, купно же и брада святительская молниелучными блистающая сединами аки мирро точит нам разум …».
Не зря гордились в Киево-Могилянской академии своей риторикой. И поэтому громом среди ясного неба прозвучали слова Феофана Прокоповича, обозвавшего ее «фабрикой испорченного красноречия».
"Самый обыкновенный недуг нашего времени, - язвительно усмехаясь, заявил он на первой же лекции, - есть тот, который мы можем назвать курьезным слогом. Для приобретения учебной знаменитости учебные хвастуны усвоили себе манеру выражаться как можно удивительнее и необыкновеннее. Потому и выдумывают курьезные умствования и спрашивают, к примеру, почему в имени Пресвятой Девы пять букв? Задержав слушателей бессмысленной проволочкой, ораторы вдруг одушевляются и с натянутой важностью и отвислыми щеками начинают изрекать свое нелепое порицание. Чтобы пересыпать солью свое сумасбродное пустословие, проповедники постоянно и глупо шутят, оскорбляя Бога, пороча Богородицу, беспокоя ангелов».
Разбранив польских риторов, не пощадив прославленного Млодзяновского, Феофан Прокопович изложил свое понимание истинного красноречия: "Хорошо говорит тот, кто хорошо думает. Отбросьте пустое витийство и бессмысленное украшательство и сразу переходите к сути. Важно не как вы говорите, но о чем вы говорите. Не просит ли помощи у красноречия наше отечество, когда столько славных деяний его забыто? С какой скорбью жалуемся мы, что не дошли до нас примеры предков, сколько же нам нужно стараться о том, чтобы современные деяния не оставались по нашему нерадению и невежеству в темноте неизвестности! Любите истину, как вы любите Бога!"
«Учение о красноречии» М. В. Ломоносова
Глава первой русской филологической школы, М.В.Ломоносов прославил русское языкознание XVIII в. и как автор «Российской грамматики», и как создатель новой стилистической теории, определившей направление нормализации русского литературного языка. Не случайно Н.М.Карамзин в «Пантеоне российских авторов» назвал Ломоносова «отцом российского красноречия». Эта сторона деятельности ученого находится в тесной и прямой связи с его взглядами на стилистическую природу русского слова и понимания особенностей становления национального литературного языка, развивавшегося в России в условиях двуязычия.
Одним из главных достижений Ломоносова в области риторики является то, что он классифицирует и разграничивает стили литературного языка в прямой зависимости от стилистической характеристики слов, выражений, грамматических форм, чем определяет нормы стилей.
Вопросы стилистики и красноречия занимали воображение ученого еще со студенческих лет. Первая краткая риторика написана М.В. Ломоносовым, когда ему было 32 года (1743). Ее полное название «Краткое руководство к риторике, на пользу любителей сладкоречия сочиненное».
Известно, что научная деятельность молодого ученого принималась в штыки академической средой того времени. Чтобы миновать представление русской рукописи в Академическое собрание, Ломоносов посвятил свою первую риторику наследнику престола великому князю Петру. Первый вариант русской риторики был отвергнут. Акцент делался не на русское, а на латинское красноречие.
Но Ломоносов свою вторую риторику написал также по-русски– простым, доходчивым, образным языком. Первое издание увидело свет в 1748 г. под названием «Краткое руководство к красноречию. Книга первая, в которой содержится риторика, показующая общие правила обоего красноречия, то есть оратории и поэзии» (написана между 1744 и янв. 1747).
Новаторство риторики заключалось в ее общедоступном руководстве по красноречию, написанном на русском языке, что отличало ее ото всех доломоносовских риторик, написанных в основном на латинском или церковнославянском языках.
Тот факт, что риторикой занялся ученый, а не клерикальное лицо, говорит о соответствующих разногласиях и недовольстве духовенства Ломоносовым; у ученого появилось множество противников.
По взглядам Ломоносова, учение о красноречии состоит из трех крупных разделов. Его составляют прежде всего риторика как общее учение о красноречии, относящееся и к прозе, и к поэзии. Второй обширный раздел– Оратория, представляющий собой собрание наставлений к сочинению речей в прозе. Третий раздел – это учение о стихотворстве, или гоэтика, в котором должно быть показано, как сочиняются гимны, оды, комедии, сатиры и стихотворения.
Из этого плана Ломоносовым была осуществлена только первая часть. Вторая и третья книги риторики, если и были написаны, до нас не дошли.
Хотя систему взглядов на красноречие Ломоносов изложил в двух риториках – краткой и пространной, при анализе целесообразнее опираться на пространную риторику 1748 г. вторая риторика более содержательна, развернута, чем первая.
Опираясь на опыт, накопленный в истории науки, Ломоносов, критически обозревая сделанное, стремился оставить то лучшее, что было до нег написано, и вместе с тем отбрасывая все, что не соответствовало его замыслу и представлениям о нуждах нормализации русского языка. Известно, что Ломоносов хотя и не раз подчеркивал благотворную силу воздействия античной и европейской культуры, тем не менее в своих эстетических и научных идеях стремился к утверждению прежде всего национально-исторической темы в русской культуре.
В пространной риторике выделены три основные части:
1) об изобретении,
2) об украшении,
3) о расположении.
Эти разделы традиционны. Из прежних риторик сохранены и некоторые другие классификационные схемы. Таковы главы об изобретении простых идей и доводов; о возбуждении, утолении и изображении страстей; о тропах речений, о расположении по силлогизму и т. д.
Таким образом, мы видим, что ода Ломоносова написана по законам ораторского искусства. Используя такую богатую лексику, выражающую, по словам Ломоносова, "высокость и великолепие", можно не сомневаться, что "борьба за слушателя" у Ломоносова закончится успешно.
«Правила высшего красноречия» М. М. Сперанского
Эта книга была издана Сперанским в 1792 г, когда он занимался преподавательской деятельностью в Главной семинарии при Александро-Невском монастыре в Петербурге.
Филологические взгляды Сперанского изучены недостаточно. Но курс словесности, впоследствии опубликованный под названием «Правила высшего красноречия», был еще в рукописном виде широко распространен и популярен. Как личность, Сперанский в свое время был известен. Его государственная и политическая деятельность достаточно освещена в научной литературе.
Будучи человеком незаурядным и разносторонне образованным, Сперанский уже в молодости проявил себя как смелый и талантливый оратор.
В конце XVIII в. русский литературный язык прошел уже значительный путь развития. Менялись и представления об искусстве речи. Сперанский, как считают современники, среди других русских деятелей «трудился над положением краеугольного камня зданию нового русского слова».
Под красноречием Сперанский разумел искусство ораторской речи и в своем труде изложил основные нормы и правила этой речи. В книге развернуто говорится об одной разновидности ораторского искусства – о слове церковной проповеди.
Несмотря на обширные знания в области риторических учений древнейшего и нового времени, книга Сперанского не явилась компилятивным сводом высказываний на тему красноречия. Работа явилась плодом самостоятельного размышления автора о сущности ораторского искусства и о том, как следует излагать его основы.
Нельзя считать случайностью то факт, что Сперанский на первое место в книге поставил не собственно научные стороны риторики, а те ее части, которые позволяли усилить эмоционально- психологические моменты восприятия речи. В этом отношении показательны даже названия специальных глав в книге: «О страстном в слове», «О вкусе», «О высоком в мыслях», «О высоком в страстях», О красивом в мыслях», «Усовершения вкуса», «О чувствительности вкуса», «О утончении или нежности вкуса», «О соразмерности начал вкуса».
Характер содержания книги определялся ее назначением. Сперанский писал: «Надобно очень различать кафедру философскую от кафедры церковной: с одной говорят уму, с другой сердцу. Но говорить уму и говорить сердцу суть два случая очень между собою различные, различные по выбору своего предмета и по образу его представителя».
Курс словесности Сперанского читался в кругу студентов Духовной академии. Этим и определялось своеобразие лекций.
В политической и государственной деятельности Сперанского называли законником и теоретиком. Его филологическая работа также относится к нормативно-риторической, «учительской» литературе.
Стремлением к регламентирующему началу в области ораторского искусства пронизаны главы о том, каким должно быть произнесенное «слово» (как жанр ораторского искусства), какие в нем выделяются части, каково их сочинение, расположение и соразмерность.
Теория трех стилей представлена в книге Сперанского в трансформированном виде. Она изложена автором в категориях эстетики и связана в большей степени с особенностями восприятия.
В таком виде, по существу, он не имеет ничего общего с ломоносовской теорией стилей.
Сперанский в своей идейно-эстетической концепции трех родов речи ближе стоит к тем взглядам, которые изложены в трактате Цицерона «Об ораторе», нежели к трудам своих соотечественников. В наибольшей степени Сперанского интересовала стилистика индивидуальной речи, представления о которой он раскрыл, излагая теорию слога, обратившись к понятию его выражения.
Именно в этой части книга Сперанского наиболее самобытна. В книге автор поставил теоретический вопрос о стилеобразующих различиях слога, о самых характерных чертах языка личности.
Острое чутье языка и обширные филологические познания давали возможность автору и самому с нормативной точки зрения оценить семантические и стилистические свойства языковых единиц. Так, при слове «августейший», переведенном на русский язык эпитетом высочайший, Сперанский заметил, что латинское augeo не значит «возвышаю», но умножаю, увеличиваю. Следовательно, и перевод должен быть другим: великий и величайший. Разбирая синонимические единицы типа авторов – авторский, академиков – академический, Сперанский сразу же точно и тонко определил грамматическую природу этих варьирующихся форм: «Они принадлежат к грамматикам; так должно показать, каким образом и в каких пределах некоторые существительные в родительном падеже приемлют вид прилагательных, в старину у нас даже писали еговъ, так как в грубом просторечии употребляют ихные, ихных. Грамматика должна показать, что тут правильно и что неправильно» (замечание на издательство словаря славено-российского).
Свою теорию выражения слога Сперанский связывает, с одной стороны, с проблемой различий в употреблении слов и выражений, с другой – с особенностями сцепления мыслей (или понятий) главных и мыслей (понятий) побочных. Каждая мысль, считает автор, существует не сама по себе, а в системе понятий, к ней принадлежащих и с него род целого составляющих: «Оторвите главную мысль от сего целого: она будет уединенна, она будет слаба, но предложите ее вместе с системою: окружающие ее понятия усилят ее, отражая в ней яко в своем средоточии, свой свет, они ее возвысят, расширят, и ум, рассматривая ее одним взглядом, обозрит вместе с нею тысячу других».
Все различие умов, полагает Сперанский, заключается в мыслях побочных, окружающих главную, потому что главные мысли, составляющие ораторское слово, почти у всех одинаковы. Используя современную терминологию, можно сказать, что Сперанский в этих частях книги развивал свою теорию идиолекта («сколько родов выражения, столько может быть родов слога»).
Понятие индивидуально-авторского стиля или слога в поэтиках и риториках конца XVIII в. не было разработано в том виде, в каком оно понималось уже в начале XIX в.
В целом рассуждения о качествах и свойствах слога выдержаны в духе традиционных представлений о качествах хорошей речи. К общим свойствам хорошего слога Сперанский относит: ясность, разнообразие в его форме и стилистике, единство слога (части должны быть разнообразны, но целое едино), соразмерность слога с материей («необходимо, чтоб слог был равен или однозвучен с своею материею»).
Следует отметить также, что в своей книге М.М. Сперанский уделяет большое внимание страстям как эмоциям, чувствам: «Основание для красноречия суть страсти. Сильное чувствование и живое воображение для оратора необходимы совершенно… Красноречие есть дар потрясать души, переливать в них свои страсти и сообщать им образ своих понятий».
Сперанский считает, что страстное должно занимать главное место в доказательствах, т.е. логические доказательства подкрепляются эмоциональной речью. Доводами начинается убеждение. Но этого мало. Они воздействуют на ум человека. Убеждение должно потрясти сердце.
Потрясти сердца слушателей подлинным красноречием оратору помогает «язык движений, тона и внешнего вида». Он «должен дополнить лицом, рукой то, чего не может выразить словом».
Сама книга тоже написана увлекательно и образно. Она затрагивает не только разум, но и эмоции ученика. Вот, например, как излагает Сперанский правила расположения мыслей:
1. "Все мысли в слове должны быть связаны между собой так, чтоб одна мысль содержала в себе, так сказать, семя другой. Есть понятия, по естеству своему тесно связанные между собой, но сия связь не для всех и не всегда бывает приметна – надобно открыть, надобно указать путь вниманию, проводить его, иначе оно может заблудиться или прерваться. В жару сочинения все кажется самим собой, воображение все слепляет в одно. Приходит холодный разум – и связь сия исчезает, все нити ее рвутся, сочинение распадается на части, и на месте стройного целого видна безобразная смесь красот разительных".
2. "Второе правило в расположении мыслей состоит в том, что все они были подчинены одной главной. Во всяком сочинении есть известная царствующая мысль, к сей-то мысли все относится. Каждое понятие, каждое слово, каждая буква должны идти к самому концу, иначе они будут введены без причины, они будут излишни, а все излишнее несносно".
Стремясь действовать на эмоции учеников, М.М.Сперанский иногда использует юмор, например, когда рассказывает о ясности как важнейшем свойстве слога: «Хотеть написать собственно для того, чтобы нас не понимали, есть нелепость, превосходящая все меры нелепостей. Если вы сие делаете для того, чтобы вам удивлялись, сойдите с ума – вам еще более будут удивляться». Рассуждая о том, почему язык оратора «должен призвать на помощь другой язык – язык движения», М.М.Сперанский пишет: «Наши мысли бегут несравненно быстрее, нежели наш язык, коего медленный, тяжелый и всегда покоренный правилам ход бесконечно затрудняет выражение».
Неоднократно напоминая древний афоризм Poeta nascuntur oratores fiunt (поэтами рождаются, ораторами становятся), Сперанский советует усиливать собственное красноречие чтением правил, образцов и собственными упражнениями в сочинении. Сам автор владел тайнами слова в совершенстве. Его «Правила высшего красноречия» написаны в изящной художественно<