Фотографий Максимишина, которые действительно повлияли на мир, с комментариями автора
Продавец золотых рыбок в Багдаде
Багдад, 2002 год
«Мы прилетели в Багдад в сентябре 2002 года, за полгода до войны. В то время только русским (или почти только русским) журналистам позволяли работать в Ираке. Просто так ходить по городу и фотографировать было запрещено — только в сопровождении «гида». Русскоязычных гидов было немного, и почти все они работали с телевизионщиками. Нам с Юрием Козыревым выдали одного Хасана на двоих. На попытки возмутиться предложили еще гида с португальским языком. Это было проблемой, поскольку официально мы работали для «Известий» и «Огонька», но на самом деле — для Time и Newsweek, журналы — прямые конкуренты. Мы боялись, что в наших журналах выйдут похожие картинки и будет позор на весь мир. Наняли Мундыра — тот знал русский, но не был аккредитован при местном министерстве правды. Поступали так: приходили в какое-нибудь место и работали парами: кто-то с Хасаном, а кто-то с Мундыром. Как только у того, кто работал с Мундыром, возникали проблемы (а они возникали практически сразу, почти в каждом месте был «смотрящий»), Мундыр бежал за Хасаном — и Хасан (мы ему хорошо платили) разруливал ситуацию.
Нашей задачей было снимать все что можно. Все понимали, что дело идет к войне, и Ирак был всем интересен. В субботу пошли на птичий рынок. Договорились так: Юра с Хасаном отправились фотографировать птичек, а я рыбок. Обычно я просматриваю снятое на цифру в процессе съемки, но этот кадр я заметил уже в гостинице. Юра, говорю, смотри, какая картинка! Козырев глянул скептически и сказал: «Птички, рыбки — нас что, за этим сюда послали? Тоже мне, фотохудожники!»
Мы тогда работали камерой Canon D30 — на мой взгляд, худшее изделие фирмы за все время ее существования. Через три-пять кадров камера говорила «Busy» и отказывалась реагировать на любые команды. Угадать, сколько времени она пробудет в этом состоянии, было совершенно невозможно. Размер цифрового файла — 2160 x 1440 пикселей (3,1 мегабайта). Сейчас камера самого дешевого мобильного телефона выдает в разы больший файл. Но это не мешает картинке публиковаться до сих пор и, более того, продаваться в галереях. Иногда бывает, что размер не имеет значения».
Люди с синдромом Дауна в Эрмитаже
Санкт-Петербург, 2003 год
«С труппой «Наивного театра» едем в Эрмитаж. Все актеры театра — люди с синдромом Дауна.
— Поехали, что ли? — нетерпеливо бросает водитель дядя Слава. — Нельзя! — строго говорит Маша. — Без Сергеевны нельзя!
Татьяна Сергеевна — директор интерната — прибегает, запыхавшись: «Простите, дети! Чуть не забыла про вас!»
— Дядя Слава ехать хотел — я не разрешила, — ябедничает Маша.
— Правильно, Маша, без благословения нельзя, — соглашается Татьяна Сергеевна, — а еще что нужно сделать перед дорогой?
— Помолиться! — выпаливает Костя.
Сергеевна читает «Отче наш».
— С Богом, дети! — говорит директор и, перекрестив нас, захлопывает дверь автобуса.
Ехать нам далеко, интернат находится на южной окраине Петербурга.
Яша начинает заметно нервничать.
— Аркадьевна, давай вернемся.
— Зачем, Яша?
— Я булку с изюмом забыл. Мне брат принес. Вчера.
— Замолчи, Яша! — сердится Маша.
— Яшенька, я спрятала булку. Вернемся — я тебе отдам, — успокаивает Яшу Людмила Аркадьевна и шепчет мне: — У него брат уже лет десять, как умер… К нему больше никто не ходит. А вот все как едем куда — он про эту булку…
У входа в Эрмитаж нас встречает волонтер из Ассоциации родителей детей-инвалидов. Маша берет экскурсовода за руку. В гардеробе очередь. Сдаем пальто и куртки. Маша смотрит на себя в зеркало и говорит, что никуда не пойдет, а будет сидеть здесь, поскольку забыла расческу. Костя решительно вытряхивает на пол сумку из болоньи, с которой никогда не расстается. По полу разлетаются батарейки, огрызки яблок, стеклянные шарики, шахматные фигурки и расческа. Поднимает расческу и галантным жестом протягивает Маше. Пока Маша причесывается, мы ползаем по полу, собирая Костины сокровища.
Волонтер ведет нас в зал испанской живописи. Останавливаемся у картины «Распятие святого Петра». Рассаживаемся на полу. Маша снимает сапожки и аккуратно ставит рядом: «ножки болят». Наш гид рассказывает о святом Петре и о том, как враги его распяли.
— А сейчас я вам прочитаю, как рассказывает об этом Священное Писание…
— Ну читай, пи-исатель! — с сарказмом в голосе перебивает экскурсовода Рома.
— Замолчи! — шикает Маша. — Вообще уже! Дурдом на выезде!»