МИСТЕР ПОЛЛИ ПОДВОДИТ ИТОГ

Мистер Полли разработал план своего самоубийства с тщательнойпредусмотрительностью и довольно примечательным альтруизмом. Увидев возможность расстаться с Мириэм навсегда, он сразу же пересталее ненавидеть. Он даже почувствовал, что озабочен дальнейшей судьбой жены.Он не хотел покупать свою свободу ценой ее благополучия. У него не было нималейшего намерения бросить ее на произвол судьбы, да еще обремененнойсамоубийством мужа и не дающей дохода лавкой. Ему пришло в голову, чтоесли взяться за дело с умом, то можно устроить так, что Мириэм получитстраховку и за него и за лавку, сгоревшую от пожара. Он никогда еще не былтак счастлив, как сейчас, когда вынашивал план самоубийства, хотя,пожалуй, это было самое печальное счастье, какое когда-либо выпадало наего долю. Он не переставал изумляться, как мог он так долго терпеть своебеспросветное, безрадостное существование. Но где-то в глубине души смутно, неотчетливо брезжили сомнения иколебания, которые он храбро старался не замечать. - Надоело, все надоело, - то и дело повторял он, поддерживаясобственную решимость. Жизнь его не удалась, будущее сулило ему одни невзгоды. Что ещеостается делать? Пожар, решил он, должен начаться на лестнице, ведущей вниз в кухню имойку, расположенные в подвальном этаже. Он обольет ступеньки керосином, ав погребе под лестницей, где хранится уголь, положит несколько поленьев инабросает бумагу. На лестнице надо будет прорубить дыру, чтобы устроитьтягу получше, а в лавке навалить гору из бумаги, ящиков и стульев.Останется только опрокинуть в мойке на подходящем расстоянии друг отдруга, чтобы разгорелось вовсю, банку с керосином и лампу из лавки,которую он якобы собирался наполнить. Потом он бросит на лестнице лампу изгостиной - его падение с зажженной лампой в руках будет убедительнойпричиной пожара, - а сам, сидя на верхней ступеньке, перережет себе горлои предастся погребальному костру. Он совершит это в воскресный вечер,когда Мириэм будет в церкви, и все будут думать, что он упал с лестницы,держа в руках лампу, и погиб в огне. План, по его мнению, был разработанвеликолепно. Он был вполне уверен, что сумеет перерезать себе горло: надотолько всадить бритву сбоку поглубже, а не пилить дыхательное горло, - ине сомневался, что почти никакой боли не почувствует. И затем наступитконец всему. С выполнением задуманного, разумеется, спешить было некуда, и мистерПолли пока занимался тем, что на разные лады представлял себе сцену пожараи самоубийства... Наконец выдался день, когда восточный ветер был особенно сух и силен, авоскресный обед оказался более неудобоваримым, нежели всегда; утром былополучено последнее предупредительное письмо от Конка, Мейбрика, Гуля иГэбитаса - его основных и наиболее назойливых кредиторов, - а вслед записьмом последовал разговор с Мириэм о задолженности по арендной плате,вылившийся в высказывания мнений друг о друге. Все это довело мистераПолли до той степени отчаяния, когда выношенный им план казалсяединственным исходом. Он пошел прогуляться, чтобы в одиночестве еще большерастравить себя, а вернувшись, застал Мириэм в плохом настроении за чаем.Заварка настаивалась целых сорок пять минут, а сдоба, которой надлежалобыть горячей и намазанной маслом, была жесткой, как подошва. Он сел застол и молча принялся есть. Решение было принято. - Пойдешь в церковь? - спросила Мириэм супруга, убрав со стола. - А как же! Мне есть за что благодарить господа! - ответил мистерПолли. - Ты получил то, что заслуживаешь, - сказала Мириэм. - Наверное, - отозвался мистер Полли и, поднявшись из-за стола, сталсмотреть в окно, выходившее во двор соседней гостиницы; его вниманиепривлекла стоявшая там понурая лошадь. Он все еще стоял у окна, когда с лестницы, одетая для церкви,спустилась Мириэм. Что-то в его неподвижности встревожило ее. - Чем хандрить, пошел бы лучше в церковь, - сказала она. - Я не буду хандрить, - отозвался он. Мириэм стояла возле него. Ее присутствие его раздражало. Он чувствовал,еще минута, и он скажет какую-нибудь, с ее точки зрения, глупость,последний раз попытается найти понимание, которое она никогда не была всостоянии проявить. - Да иди же ты в церковь! - сказал он. Секунда - и наружная дверь захлопнулась. - Наконец-то избавился! - сказал мистер Полли и повернулся к окнуспиной. - По горло сыт, - добавил он и задумался. - Ей не придется жаловаться, - заметил он. - Проклятый дом! Проклятаяжизнь! Секунду он помедлил, о чем-то размышляя. В течение двадцати минут мистер Полли занимался приготовлениями в доме,делая все очень аккуратно и методично. Он распахнул настежь чердачные окна, чтобы устроить хороший сквозняк вдоме, затворил ставни в окнах, выходивших во двор, и запер кухонную дверь,чтобы кто-нибудь случайно не подглядел за ним. Когда все будет готово, онраспахнет дверь и создаст отличную тягу. Прорубил топором дыру в лестнице,вынул одну ступеньку. Выгреб уголь из-под лестницы и сложил там аккуратныйкостер из дров и бумаги, облил лестницу керосином, расставил лампы, какполагалось по плану, а затем сложил в маленькой гостиной позади лавкилегковоспламеняющуюся гору из стульев и ящиков. - Выглядит, как хороший поджог, - сказал он, оглядев дело своих рук. -Не дай бог кому-нибудь сейчас зайти. А теперь на лестницу! - Времени еще уйма, - уверил он себя и, взяв лампу, которой сужденобыло стать виновницей пожара, вышел на площадку лестницы между гостиной имойкой. Там в полумраке он сел на ступеньку, поставил рядом с собой незажженнуюлампу и еще раз все обдумал. Сперва надо поджечь костер в угольном погребепод лестницей, отворить дверь во двор, затем быстро взбежать наверх,поджигая на ходу разлитый керосин, усесться здесь на ступеньке иперерезать себе горло. Он вынул из кармана бритву и попробовал лезвие.Будет не очень больно, зато через десять минут от него останется толькогорстка золы. Вот какой выпал ему конец! Конец! Теперь уж ему казалось, что жизнь его так никогда и неначиналась, никогда! Как будто со дня рождения его душа оставаласьспеленатой, а глаза завязанными. Почему он прожил свою жизнь так? Зачемпокорялся тому, что ненавидел? Зачем не преодолевал преград? Почему онникогда не пытался отстоять то, что считал прекрасным и справедливым?Почему никогда не искал того, что любил? Почему никогда не боролся, нерисковал, не погибал за свое счастье, а предпочитал отказаться от него?Счастье - вот в чем смысл жизни. И глупо бояться. Во имя чего жить, еслинет счастья?.. Он был глупцом, трусливым глупцом, но не он один в этом виноват, ибоникто никогда не учил его вступать в единоборство с жизнью, никто никогдане говорил ему, что страх смерти и физическая боль совсем не страшны. Нокакой толк думать об этом вновь и вновь? С жизнью покончено навсегда. Часы в гостиной тоненько пробили полчаса. - Пора! - сказал мистер Полли и поднялся. Какой-то миг он боролся с желанием поскорее, пока не пришла Мириэм,расставить все по местам и раз и навсегда отказаться от мысли осамоубийстве. Но ведь Мириэм услышит запах пролитого керосина! - На этот раз мосты сожжены, старина, - сказал мистер Полли и сталмедленно спускаться вниз, держа в руках коробку со спичками. Он остановился и секунд пять, наверное, прислушивался к шуму,доносившемуся со двора фишбурнской Королевской гостиницы, потом чиркнулспичкой, слегка дрожавшей в его руке. Бумага вспыхнула, почернела, иголубое пламя побежало вперед, захватывая все большее пространство. Огоньзагорелся дружно, и спустя миг дерево весело потрескивало. Могут услышать с улицы. Нужно спешить. Мистер Полли поджег лужу керосина в мойке, и в то же мгновение над нейзапылало, заколыхалось алчущее добычи голубое пламя. Он помчался наверх,перескакивая сразу через три ступеньки, а за ним по пятам бежалапрожорливая голубая струйка. Он схватил стоявшую на верхней ступенькелампу. "Так!" - воскликнул он и со всего размаху бросил лампу об пол.Стекло разбилось, но резервуар остался цел и запрыгал вниз по ступенькам,как бомба, вот-вот готовая взорваться. Старина Рамбоулд услышит стук истанет гадать, что бы это могло быть... Ничего, ему недолго придетсягадать! Мистер Полли, постояв в нерешительности с бритвой в руках, опустился наступеньку. Его била дрожь, но страха в нем не было. Он легонько провел бритвой под одним ухом. - Черт возьми! Жжется, как крапива! И в этот миг он заметил взбегавшую по его ноге голубую змейку пламени.Она заинтересовала его, и он с минуту сидел неподвижно с бритвой в руках,глядя на нее. Это, наверное, керосин! Керосин на брюках, они загорелись отогня на лестнице. Ничего удивительного, ведь его ноги все в керосине! Онхлопнул рукой по горящей змейке, чтобы погасить ее, и почувствовал на ногеболь от ожога. Брюки продолжали обугливаться и тлеть. Он подумал, чтосперва надо загасить брюки, а потом уж перерезать горло. Мистер Поллиположил бритву рядом и стал колотить обеими руками по огню. В это времясквозь прорубленную им дыру в лестнице вырвался тонкий высокий языккрасного пламени и замер неподвижно, уставившись, казалось, на мистераПолли. Это было очень странное пламя: розовое, как мясо лосося, с краснымиполосами. Вид его был так необычен и безмятежен, что мистер Полли отудивления разинул рот. "Пуф!" - взорвалась внизу банка с керосином и тут же исчезла в белыхзловонных клубах огня. Потом розовые языки пламени дрогнули, запрыгали,уменьшились вдвое и пропали, и в тот же миг всю лестницу охватил гудящийогонь. Мистер Полли вскочил на ноги и бросился прочь от лестницы, как будтонастигавшие его языки пламени были сворой разъяренных волков. - Господи боже мой! - вскричал он, как только что проснувшийся человек. Он громко выругался и стал сбивать с ног огонь. - Что же теперь делать, черт побери! Этот проклятый керосин пропиталменя насквозь! Он приготовился умирать от бритвы, а ему грозило сожжение! Ему хотелось приостановить на секунду огонь, сделать так, чтобы пожарповременил, пока он не перережет себе горло. Ему пришла в голову мысльзалить разбушевавшееся пламя водой. В маленькой гостиной воды не было ни капли, не оказалось воды и влавке. На секунду он задумался, стоит ли бежать наверх в спальню закувшином с водой. Если события будут развиваться с такой быстротой, точерез пять минут пламя перекинется на лавку Рамбоулда. Мистер Полли неучел этого. Он бросился к лестнице, но оттуда дохнуло таким жаром, что онпопятился. Он заметался по лавке. Задвижку на входной двери иногдазаедает. Так случилось и в этот раз, и мистера Полли охватила паника. Онбил по задвижке, стучал, чувствуя, что гостиная за лавкой уже вся в огне.Еще миг - и мистер Полли, широко распахнув дверь, оказался на Хай-стрит. Лестница сзади трещала и стреляла, как будто там кто-то или щелкалкнутом, или стрелял из пистолета. Мистеру Полли смутно представилось, что он действует не совсем так, какпредполагал, но сейчас им владела одна мысль: как остановить бушующий вдоме огонь? Что теперь делать? Через дом от его лавки находился пожарныйпост. Еще никогда фишбурнская Хай-стрит не была такой пустынной, как в этотдень. Вдалеке, на углу улицы, возле гостиницы "Провидение господне", троенарядившихся в черные воскресные костюмы подростков перебрасывалисьрепликами с Тэплоу, местным полицейским. - Эй! - закричал им мистер Полли. - Пожар! Пожар! И вдруг замолчал, как громом пораженный: он вспомнил, что на второмэтаже лавки Рамбоулда находится его глухая теща. Он начал стучать, битьногами, трясти дверь лавки соседа. - Эй! - опять крикнул он. - Пожар! Так начался знаменитый фишбурнский пожар, охвативший сначала грудысоломенных корзин Распера, потом склад горючего и конюшни фишбурнскойКоролевской гостиницы и распространившийся из этого эпицентра чуть ли нена половину всего Фишбурна. Восточный ветер, который к вечеру набрал силу,разносил пламя; деревянные постройки представляли собой легкую добычу дляогня; маленький сарай, где хранился инвентарь местной пожарной команды,сгорел еще до того, как попытались вынести оттуда хотя бы шланг. Вневероятно короткий срок над Хай-стрит вырос огромный столб черного дыма,пронизанный красными языками, и весь Фишбурн охватила паника. Большинство почтенных представителей фишбурнского общества находилось вэтот час в церкви или в часовне. Однако многие, соблазнившись голубымнебом и бодрящей свежестью весны, отправились на прогулки по окрестностям,а посему на берегу и окраинных улочках не было видно обычных гуляк илюбителей почесать языки. В шесть часов город наполнился стукомотодвигаемых задвижек и скрежетом ключей, возвещавших конец английскогоРамадана - этой еженедельной интерлюдии в трудах, допущенной нашимизаконами. Местные мальчишки слонялись по берегу или играли во дворах,помня строгий наказ матерей беречь праздничные костюмы; юноши и девушкигуляли парочками в самых укромных уголках, какие можно найти на окраинеФишбурна. Несколько отчаянных юнцов, преодолевая морскую болезнь, усердноловили рыбу с пляшущей на волнах лодчонки старого безбожника Тарбоулда, аКлэмпсы принимали у себя своих родственников из Порт-Бэрдока. Несколькоприезжих, которыми может похвастаться Фишбурн весной, были в это время вцеркви или на берегу. К этим людям и взывал огромный столб дыма и огня,как будто вопрошая: "Посмотрите, это касается и вас! Что же вы намереныпредпринять?" Трое подростков, случись это в будний день и будь они в рабочих блузах,возможно, бросились бы на подмогу, но они были в черных воскресныхкостюмах, сковывавших инициативу, и потому только дошли до угла лавкиРаспера, чтобы получше видеть, как мистер Полли колотит в соседскую дверь.Полицейский, молодой и неопытный, обычно проявлял несколько преувеличенныйинтерес только к питейным заведениям. Вызвав ужас у присутствующих, онсунул голову в дверь Прайвит-бара, но на этот раз, к счастью, нарушенийзакона не оказалось. Поэтому он только крикнул: "Полли и Рамбоулд горят!"- и исчез. Окошко в верхнем этаже над лавкой Бумера отворилось, оттудавыглянуло растерянное лицо самого Бумера, главы местной пожарной команды.Все еще поглядывая в окно, он стал пристегивать воротник и завязыватьгалстук: он, по-видимому, решил появиться в полной форме. Собака Хинкса,которая дремала у лавки Уинтершеда, проснулась и, подозрительно понаблюдавза действиями мистера Полли, сердито зарычала и побежала за угол поГранвиль-элли. А мистер Полли продолжал колотить в дверь Рамбоулда. Затем кабачки стали выбрасывать из своих недр наименее респектабельнуюпублику Фишбурна; мужчины и парни, выбегая на улицу, поднимали шум. Помере того как суматоха возрастала, отворялось все больше и больше окон.Ташингфорд, аптекарь, появился в дверях без пиджака, повязанный фартуком,с кассетами от фотоаппарата в руках. А из Гейфорд-элли с деловым видом,застегивая на ходу куртку, выбежал Гэмбелл-зеленщик. Огромная медная каскасияла на его голове. Из-под каски были видны только острый нос, решительносжатые губы и отважно вздернутый подбородок. Он подбежал к пожарномупосту, попытался открыть дверь, потом обернулся и увидел все ещеторчавшего в окне Бумера. - Ключ! - заорал мистер Гэмбелл. - Ключ! Мистер Бумер издал какое-то неясное восклицание, в котором можно былоразличить слова: "брюки" и "одну минуту". - Где Рамбоулд? - крикнул подбежавший к Гэмбеллу мистер Полли. - Отправился в Даунфорд на прогулку, - ответил Гэмбелл. - Он мне сам обэтом сказал. Но, черт возьми, где же ключи? - О господи! - взмолился мистер Полли, глядя широко раскрытыми от ужасаглазами на посудную лавку. Он знал, что там, наверху, сидитодна-одинешенька старая теща Рамбоулда. Он вернулся обратно к дверям лавки и остановился в полнойрастерянности. Все, что происходило сейчас на улице, перестало егоинтересовать. Где-то на втором этаже сидит старая глухая женщина! Уходятдрагоценные минуты! Вдруг мистера Полли осенило, и он исчез в дверяхресторанчика Королевской гостиницы. А тем временем народ прибывал, и каждый принимался за какое-нибудьдело. Мистер Распер сидел в это время у себя дома и, пользуясь отсутствиемушедшей в церковь жены, изучал статьи, посвященные "Тарифной реформе",стараясь извлечь из них общие положения, применимые к торговле скобянымитоварами. Он слышал доносившийся с улицы шум, но не придавал ему значения,пока крики "Пожар!" не заставили его насторожиться. Он пометил карандашомстатью Кьоцца Мани, которую просматривал одновременно со статьей мистераХольта Скулинга, поспешно написал на полях: "Баланс торговли равен12.000.000" - и подошел к окну, чтобы узнать, в чем дело. Он открыл окно ис этой минуты позабыл о том, что финансы - самая настоятельная проблемачеловечества. - Боже - щелк - мой! - воскликнул мистер Распер. Ибо в это мгновение быстро распространявшееся пламя ворвалось вовладения мистера Рамбоулда, проникло в его погреб, по густо обмазанномудегтем навесу над грядкой с грибами перебралось через садовую ограду инапало на пожарный пост. Оно набрасывалось на все новые предметы, но незатем, чтобы сразу их пожрать, а как преследователь, который гонится заускользающей добычей. Лавка мистера Полли и его квартира представлялисобой теперь уже огромную топку, из подвальных решеток дома Рамбоулдавырывались черные клубы дыма, а из-за сарая пожарников вдруг повалил такойгустой дым, будто там что-то взорвалось. Пожарная команда, все еще не вполном составе, развила возле своего сарая бурную деятельность. Ключинашли слишком поздно, удалось спасти лишь пожарную лестницу да нескольковедер; теперь пожарники выбрасывали пострадавший инвентарь. Пожарный шлангпревратился в густую вонючую расплавленную резиновую массу. Бумер металсякак угорелый, выкрикивая ругательства и посылая проклятия. Наглоенападение на имущество, находившееся в его ведении, привело его в ярость.Его подчиненные, понурившись, стояли вокруг спасенной лестницы, стараясь вбессвязных восклицаниях своего шефа уловить приказ к действиям. - Эй! - крикнул из окна мистер Распер. - В чем - щелк - дело? - Шланг! - ответил Гэмбелл из-под своего шлема. - Шланг сгорел! - У меня - щелк - есть шланг! - крикнул Распер. У него действительно был шланг. В его лавке хранилось несколько тысячфутов садового шланга различного диаметра и качества, и вот наконец, понялон, - настала пора пустить его в ход. Не прошло и минуты, как дверь еголавки распахнулась и на тротуар полетели ведра, садовые насосы и катушкишланга. - Разматывайте - щелк - его! - крикнул он собравшимся. Шланг стали разматывать. Сотни рук охотно принялись тянуть,раскручивать, затягивать и сплетать шланг мистера Распера, вконецзапутывая его, но твердо веря, что очень скоро по нему побежитспасительная вода, а мистер Распер, стоя на коленях и усиленно щелкая,энергично соединял куски шланга при помощи проволоки, медных муфт и другихне менее загадочных предметов. - Надо надеть шланг - щелк - на кран в ванной комнате, - приказалмистер Распер. Рядом с пожарным постом находилось фишбурнское отделение знаменитойфирмы "Мантел и Тробсанс", и мистер Бумер, изобретательный ум которогоискал выхода своим способностям, решил во что бы то ни стало спасти этотдом. - Пусть кто-нибудь немедленно позвонит в Хэмпстед-он-де-си иПорт-Бэрдок, чтобы прислали пожарные команды! - крикнул он и, обращаясь ксвоим подчиненным, распорядился: - Рубите деревянные перегородки пожарногопоста! И сам бросился в огонь, размахивая топором, отчего тяга чудеснымобразом и в кратчайший срок усилилась до крайности. Но, в общем, это была неплохая мысль. От пожарного поста "Мантела иТробсанса" отделял впереди крытый стеклянный пассаж, а сзади - флигель спокатой в сторону пожарников крышей. Здоровенные граждане Фишбурна,составлявшие команду мистера Бумера, с ожесточением набросились настеклянную галерею и стали с таким усердием разбивать стекла, что накакое-то время рев пламени был заглушен. Несколько добровольцев с готовностью бросились к новой телефоннойстанции, чтобы выполнить приказ Бумера, но молодая телефонистка софициальной корректностью объяснила им, что уже позвонила в тот и другойгород десять минут назад. Побеседовав еще несколько минут с этими горячимиэнтузиастами, она вернулась к окну, из которого следила за пожаром. А зрелище действительно было достойным внимания. Сгущались сумерки, и вразных местах вздымались к небу яркие столбы пламени. Ресторанчикфишбурнской Королевской гостиницы, примыкавший слева к лавке мистераПолли, не поддавался огню: его непрерывно обливали из ведер выстроившиесяв цепочку добровольцы, а наверху в окне ванной комнаты орудовал шлангоммаленький официант-немец. Лавка мистера Полли пылала гораздо ярче, чемостальные охваченные пожаром дома. В каждом окне ее виднелось яростнотрепещущее пламя, языки огня вырывались из трех отверстий в крыше, котораяуже начала рушиться. За домом вздымались столбы огня, густо насыщенныеискрами, - это горел фураж в конюшнях гостиницы. В лавке мистера Рамбоулдаиз-под решеток, прикрывавших окна подвального помещения, шел черный дым;такой же дым, пронизанный струями огня, валил из окон второго этажа.Пожарный пост сзади горел ярче, чем спереди; его деревянные перегородкивесело пылали каким-то зеленоватым огнем, издавая едкое зловоние. На улицебеспорядочная, но мирно настроенная толпа атаковала спасенную пожарнуюлестницу, сопротивляясь попыткам трех местных констеблей оттеснить ее отготовой вот-вот упасть стены дома мистера Полли. Группа людей созабоченными лицами суетилась, кричала, давала советы пожарникам, которыес грохотом крушили стекло галереи, стараясь преградить путь огню,надвигавшемуся на "Мантела и Тробсанса". Дальше несколько человек Во главес энергичным Распером вели борьбу со вновь и вновь возникающими тут и тамогненными змейками: казалось, будто на Хай-стрит напали полчища змей. А всамом конце улицы скопились зеваки - наименее активная и наиболеезастенчивая часть жителей Фишбурна, - преградив путь уличному движению.Мужчины почти все были в черных костюмах по случаю воскресенья. Этипраздничные костюмы, а также белые крахмальные туалеты женщин и нарядныеплатья детей придавали зрелищу несколько торжественный вид. На миг внимание телефонистки, наблюдавшей за пожаром из окна, привлекаптекарь Ташингфорд, который, ничего не видя вокруг, с огнетушителями вруках бежал через дорогу к пожарному посту; бросив их там, он помчался зановыми. Потом она перевела взгляд на покатую крышу флигеля, гребнемвозвышавшуюся над оградой "Мантела и Тробсанса", в ее глазах мелькнулонедоумение, она не поверила своим глазам. Но уже через секунду не моглаоставаться безучастной. - Двое на крыше! - закричала она, высовываясь из окна. - Двое на крыше! Глаза не обманули ее. Два человека, выбравшись из чердачного окошкалавки мистера Рамбоулда и достигнув после опасного балансирования поводостоку крыши пожарного поста, теперь медленно, но решительно взбиралисьпо черепичной крыше флигеля, устремляясь к владениям господ Мантела иТробсанса. Они ползли медленно - один все время помогал другому -соскальзывали, ежеминутно останавливались, задерживаемые потоком осколковчерепицы. Один из них был мистер Полли. Волосы у него растрепались, лицо, черноеот копоти, прочертили струйки пота, штанины брюк обгорели и почернели. Егосопровождала престарелая дама, одетая в скромное, но изящное черноеплатье, с белым жабо и белыми манжетами, и в кружевной шляпке, украшеннойчерным бархатным бантом. Волосы ее были аккуратно зачесаны назад, открываяизрезанный морщинами лоб, и собраны в тощий пучок на затылке, а окруженныйморщинками рот крепко сжат с тем выражением непоколебимости, котороесвойственно беззубой старости. Руки и голова у нее тряслись, но не отстраха, а по причине преклонных лет, и говорила она не спеша, нетвердымголосом, но решительно. - Я ничего не имею против того, чтобы ползти, - категорическим тоном,пришептывая, говорила она мистеру Полли. - Но прыгать я не могу. И небуду. - Ползите, старушка, ползите! - подбадривал мистер Полли, таща ее заруку. - На этих чертовых черепицах получается шаг вперед, два шага назад. - Я не умею ползать, - заметила старая леди. - Научитесь, - ответил мистер Полли. - Век живи - век учись. Он добрался наконец до гребня крыши и, протянув старухе руку, потащилее наверх. - Но имейте в виду, я не могу прыгать, - повторила теща Рамбоулда и,поджав губы, добавила: - Таких старых людей, как я, нельзя торопить. - Лезьте сюда, - сказал мистер Полли, осторожно подсаживая ее наверх. -Ползите по водосточной трубе, она у вас на пути. Вы никогда не были такблизко к богу, как сейчас, а? - Но я не могу прыгать, - повторяла она. - Я могу делать все, чтоугодно, но только не прыгать. - Ухватитесь покрепче, - предупредил мистер Полли, - я поддержу вас. Нувот так, отлично... - Пока мне не приходится прыгать... Теща Рамбоулда ухватилась за гребень крыши и стала с трудомподтягиваться. - Замечательно! - ободрял ее мистер Полли. - Держитесь! Господи! Кудаэто она?! Скоро над гребнем крыши появилась дрожащая, но очень решительная нога вплохо почищенном башмаке. - Ну, кажется, подъем окончен! - сказал мистер Полли, взбираясь следомза ней. - Никогда не была на крыше, - возвестила старуха. - Но я прямораспадаюсь на части. Очень было неудобно добираться сюда. Особеннопоследний кусок. Нельзя ли здесь немножко посидеть, передохнуть? Я уже нета девочка, какой была когда-то. - Если вы задержитесь здесь хоть на десять минут, - стал кричать еймистер Полли, - вы лопнете, как жареный каштан. Как жареный каштан!Жареный каштан! Лопнете! Господи, до чего же глуха! Пойдемте к краю крыши,посмотрим, нет ли чердачного окошка. Взгляните, какой дым! - Ужасный! - согласилась старая леди, следуя взглядом за его рукой. Еелицо сморщилось, выражая крайнюю степень отвращения. - Скорей! - Я не слышу ни одного вашего слова! Он схватил ее за руку. - Скорей! Она замешкалась на секунду и неожиданно захихикала. - Веселая история! - сказала она. - Никогда не бывала в такойпеределке! Куда это он? - И заковыляла вслед за мистером Полли к переднемукраю крыши мануфактурного магазина. Внизу их уже заметили, и их появление у края крыши вызвало целую бурювосторженных криков и возгласов. Возле пожарной лестницы завязалось нечтовроде вольной борьбы: силы порядка представляли мистер Бумер с молодымполицейским, а беспорядок создавали несколько добровольцев, слегка подхмельком, имевших собственное мнение насчет того, как надо обращаться спожарным инвентарем. Вокруг лестничных ступенек обмотался к тому же кусоксадового шланга мистера Распера. Мистер Полли наблюдал за происходившейвнизу борьбой с явным нетерпением, то и дело поглядывая через плечо навздымавшийся над пожарным постом столб дыма и копоти. Он решил разбитьчердачное окно и проникнуть через него в дом. Очутившись в маленькойспальне, он осмотрел ее и вернулся за своей подопечной. Ему не сразуудалось объяснить ей, что от нее требуется. - Надо спуститься немедленно! - кричал он. - Никогда ничего подобного не испытывала! - восклицала старуха. -Никогда! - Нам придется спуститься вниз через дом! - Прыгать я не могу, - отзывалась старуха. - Не могу! С видимой неохотой она наконец подчинилась ему, но не отказалась оттого, чтобы еще раз взглянуть вниз. - Бегают, снуют взад-вперед, как тараканы на кухне, - заметила она. - Мы должны спешить. - Мистер Рамбоулд - очень тихий человек. Он любит, чтобы все было тихои спокойно. Вот он удивится, увидев меня здесь! Да вот он и сам, смотрите! Она принялась, непонятно зачем, шарить в карманах своего платья,извлекла откуда-то мятый носовой платок и стала им махать. - Скорей же! - воскликнул мистер Полли, схватив ее на руки. Ему удалось втащить ее на чердак, но оказалось, что лестница всяокутана удушливым дымом, и он не отважился спуститься на первый этаж. Онпровел ее в длинную спальню, затворил плотно дверь, чтобы преградитьдорогу проникавшему всюду тяжкому дымному смраду, распахнул окно и увидел,что лестница наконец приставлена к дому и по ней, подбодряемая крикамипришедших в неописуемый экстаз фишбурнцев, взбирается маленькая,энергичная и решительная фигурка в огромной каске. В следующий момент надподоконником появилась голова героя-спасителя, немного смущенного исмешного. - Господи боже мой! - заохала старуха. - Вот чудеса-то! Неужто этомистер Гэмбелл? Зачем он только напялил на голову эту штуковину? Вот ужчего никогда не стала бы делать. - Мы сумеем вытащить ее наружу? - спросил мистер Гэмбелл. - Времени унас немного. - Он еще, пожалуй, задохнется в ней! - Вы здесь скорее задохнетесь, - сказал мистер Полли. - Идемте. - Только не прыгать! - стояла на своем теща мистера Рамбоулда, неслыша, что говорит мистер Полли, но понимая его жесты. - Прыгать я несогласна! Я не очень ловко прыгаю и не буду прыгать! Мужчины осторожно, но настойчиво подвели ее к окну. - Пустите меня, я сама, - сказала старуха, добравшись до подоконника. -Если он снимет эту штуковину с головы, у меня получится лучше. - О господи, да лезьте же вы сюда! - Это хуже, чем перелаз возле Картера, - говорила она, - пока его ещене починили. Лезешь, а на тебя смотрят коровы... Мистер Гэмбелл поддерживал ее снизу. Мистер Полли направлял сверху.Толпа внизу не скупилась на советы и делала все возможное, чтобыопрокинуть лестницу. За спиной мистера Полли из расщелин в полу вырывалисьструи черного дыма. Несколько секунд все с замиранием сердца ждали, пока устарой леди пройдет очередной приступ лихорадочного веселья. - Какие времена настали! - хихикала она. - Бедный Рамбоулд! Мистер Гэмбелл и теща Рамбоулда медленно спускались, а мистер Поллиоставался наверху в двух шагах от огня, поддерживая лестницу; наконецстарая леди благополучно добралась до последней ступеньки и оказалась подпокровительством мистера Рамбоулда (который не мог удержать слез) имолодого полицейского, защищавших ее от слишком бурных поздравленийокружающих. Те, кто был поближе, пожимали ей руку, дальние выражаливосторг криками. - Первый в моей жизни пожар и, надеюсь, последний. Очень, оченьнеприятная история: то надо ползти, то спешить, но, признаюсь, рада, чтоне пропустила Такого события, - говорила старуха, когда ее вели, вернее,несли на руках к гостинице, носившей название "Трезвенность". Слышали также, как она сказала: - Он говорил что-то про жареные каштаны. У меня не было никаких жареныхкаштанов. Затем все увидели, как мистер Полли неуклюже нащупывает ногой верхнююступеньку пожарной лестницы. - А вот и он! - закричал кто-то. Так мистер Полли вернулся обратно в этот мир из пламени, которое самразжег, думая обратить его в свой погребальный костер, вернулся мокрым,взбудораженным, но живым и здоровым под восторженные аплодисменты толпы.Он спускался все ниже и ниже, и рев внизу становился похожим на лай сворысобак. Потерявшие терпение люди, которые были не в силах больше ждать,схватили его за ноги и опустили невредимым на землю. Его с трудомвысвободили из объятий одного особенно восторженного фишбурнца, которыйхотел за свой счет утолить жажду нашего героя, составив ему компанию.Мистера Полли тоже повели в гостиницу и там, бездыханного и беспомощного,сдали, как куль, с рук на руки заливающейся слезами Мириэм. С наступлением сумерек, когда приехала полиция графства и сначала одна,а потом еще две пожарные машины из Порт-Бэрдока и Хэмпстед-он-де-си,местные храбрецы оказались оттесненными на второй план и заняли менееответственную роль наблюдателей. Я не стану рассказывать дальше о пожаре,о том, как сгорело дотла последнее бревнышко, и брошу всего один,прощальный взгляд на несчастного мистера Распера, этого новоявленногоЛаокоона, тщетно пытающегося, мешаясь под ногами суетящихся пожарников изПорт-Бэрдока, собрать разорванный на куски шланг. В маленьком холле гостиницы собрались фишбурнские лавочники-погорельцы;они вели между собой отрывистый разговор, время от времени подходили кокну, бросали взгляд через дорогу на дымящиеся развалины своих бывшихдомов и возвращались на место. Они и их семьи воспользовалисьгостеприимством старой леди Баргрейв, принявшей близко к сердцу ихнесчастье. Она пригласила к себе в Эвердин несколько семей, сняла целуюгостиницу, чтобы дать приют тем, кто в этот вечер потерял кров, и личнопроследила, как будут устроены бездомные приказчики из магазина "Мантел иТробсанс". Гостиница наполнилась шумом; повсюду сидели люди, велиотрывистые разговоры и вовсе не собирались ложиться спать. Хозяингостиницы, старый солдат, следуя лучшим традициям воинской службы,позаботился о том, чтобы каждому была подана чашка горячего какао. Горячеекакао стояло всюду, и, без сомнения, оно оказалось отличным успокаивающими подкрепляющим средством. Если хозяин гостиницы обнаруживал кого-нибудьиз гостей приунывшим и повесившим голову, он убеждал того, дабы вернутьбодрое расположение духа, немедленно выпить чашку горячего какао. Центральной фигурой, героем дня был мистер Полли. Ибо он не толькоявился причиной пожара, уронив горящую лампу, опалив себе брюки и едва несгорев живьем, как он уже в двадцатый раз всем объяснял, но и вовремявспомнил о доброй, но совершенно беспомощной старухе в соседнем доме,сообразил, что к ней можно добраться по ограде фишбурнской Королевскойгостиницы, и, проявив упорство и энергию, спас ее, хотя это было нелегкопо причине преклонных лет старой леди. Все восхищались мистером Полли испешили выказать ему свое восхищение крепкими до боли бесконечнымирукопожатиями. Мистер Рамбоулд, не разговаривавший с мистером Полли вотуже пятнадцать лет, горячо поблагодарил его, сказав, что он никогдапо-настоящему не знал мистера Полли, и заявил, что мистеру Полли, по егомнению, необходимо дать медаль. Это предложение нашло отклик у всех. Хинкстоже считал, что мистеру Полли надо дать медаль. Он даже во всеуслышаниеобъявил, что у мистера Полли прекрасная, отзывчивая душа - или что-то вэтом роде. У него был виноватый вид: он сожалел о том, что раньшеутверждал, будто мистер Полли - человек слабый и ничтожный. Он такжеприбавил, что мистер Полли - человек чести, хотя и с несколько желчнойпеченью. Мистер Полли со скромным и даже несколько рассеянным видом блуждал погостинице, выслушивая все сказанное выше. Лицо у него было вымыто, волосыпричесаны и разделены на пробор, на нем были черные брюки хозяинагостиницы - человека более крупного, чем мистер Полли во всех измерениях. Он поднялся наверх, где сидели все остальные лавочники, подошел к окну,поглядел на заваленную обломками улицу, на лужи воды и потушенные газовыефонари. Его товарищи по несчастью возобновили свой перескакивающий спредмета на предмет отрывистый разговор. Они касались то одного, тодругого, а иногда надолго умолкали. На столе, на пианино и на каминестояли чашки с недопитым какао, на середине стола возвышалась ваза спеченьем, в которую мистер Рамбоулд, сидевший сгорбившись, то и дело порассеянности запускал руку, а потом хрустел так, что казалось, где-торядом потрескивает горящий уголь. Собрание имело весьма торжественный видблагодаря черным воскресным костюмам. Маленький Клэмп выглядел особеннонарядно и почтенно: на нем был открытый фрак, белый бумажныйгладстоновский воротник и широкий белый с синим галстук. Все чувствовалисебя участниками грандиозной катастрофы, о которой будут писать в газетахи даже поместят неясные фотографии, изображающие обращенные в руины дома.Перед лицом такой катастрофы каждый благородный человек должен испытыватьпечаль и благоговение. Нельзя отрицать и той крупицы надежды, что появилась в сердцах этихпревосходных людей. Теперь каждый из них понимал, что фортуна вновьобратилась к ним лицом, что им суждено получить назад свои деньги,которые, казалось, были навсегда потеряны в недрах розничной торговли.Жизнь возрождалась в их воображении, как птица Феникс из пепла. - Я думаю, - заметил мистер Клэмп, - что будет подписка срединаселения. - В пользу тех, кто не застрахован, - вставил мистер Уинтершед. - А что же будет с приказчиками "Мантела и Тробсанса"? Они, должнобыть, потеряли почти все. - О них позаботятся, в этом нет сомнения, - откликнулся мистерРамбоулд. - Можно не беспокоиться. Молчание. - Я застрахован, - с нескрываемым удовлетворением заявил мистер Клэмп.- Фирмой "Ройял Саламандер". - Я тоже, - промолвил Уинтершед. - А я фирмой "Глазго сан", - заметил мистер Хинкс. - Очень надежнаяфирма. - А вы, мистер Полли, застрахованы? - Он этого заслуживает, - сказал мистер Рамбоулд. - Что верно, то верно, - подтвердил Хинкс. - Черт меня побери, если этоне так. Просто несправедливо, если у него нет страховки. - Застрахован фирмой "Коммершиэл энд Дженерал", - через плечо бросилмистер Полли: он все еще стоял у окна. - У меня