Как уже было сказано выше, после оглашения экспертного заключения государственный обвинитель попросил суд переквалифицировать действия подсудимого в сторону смягчения, а именно с п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ на ч. 2 ст. 107 УК РФ, как убийство двух и более лиц, совершенное в состоянии аффекта. В силу ч. 7 ст. 246 УПК РФ уголовное дело по ч. 2 ст. 105 УК РФ было прекращено и судебное разбирательство продолжилось по новому объему обвинения.
Дело рассматривалось судом присяжных, которые в конце февраля 2012 года своим вердиктом признали Коева виновным в совершении преступления. На основании этого вердикта суд вынес приговор и назначил Коеву наказание в виде двух лет и шести месяцев лишения свободы. На назначение срока наказания (в два раза меньшего, чем максимальный по ч. 2. ст. 107 УК РФ) повлияли, во-первых, то, что вердиктом присяжных подсудимый был признан заслуживающим снисхождения. Это, в соответствии со ст. 65 УК РФ, ограничивало верхний порог срока наказания двумя третями от максимально возможного срока. Во-вторых, суд учел явку с повинной, признание вины, а также наличие у Коева двух малолетних детей и отсутствие судимостей.
Потерпевшие обжаловали приговор в Верховный суд РФ, посчитав его несправедливым. Но он был оставлен в силе (определение Судебной коллегии ВС РФ от 05.06.2012 № 22-О12-3СП).
 Тимур Эльбрусович Тхостов, адвокат АК «Тхостов», защитник по делу (г. Владикавказ)
«Такие решения укрепляют авторитет судебной системы»
– Что было самым сложным в деле? – В этом деле самым сложным было добиться справедливого и правосудного решения в условиях, когда дело получило широкий общественный резонанс, а также имели место попытки ряда лиц придать ему политическую окраску, спекулируя на служебном положении и происхождении потерпевших. Но я удовлетворен, что в отношении моего подзащитного вынесено справедливое решение не столько потому, что удовлетворено мое профессиональное самолюбие, сколько потому, что именно такие решения укрепляют авторитет судебной системы и системы правосудия в целом.
– На первый взгляд может показаться, что в деле не обошлось без административного ресурса: слишком просто прокурор согласился на переквалификацию обвинения. Не было ли обвинений в том, что родственники осужденного «договорились» с прокурором, присяжными и родными погибших? Ведь подобные предположения не всегда беспочвенны, особенно, если речь идет о преступлениях, совершенных на Кавказе – Никаких измышлений или обвинений, о которых вы сказали, вокруг процесса не было. Кроме того, даже из материалов дела можно увидеть, что родные погибших до конца не соглашались с переквалификацией и обжаловали приговор в Верховный суд РФ. Также, несмотря на наше ходатайство провести новую экспертизу в Москве в Государственном научном центре социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского, суд принял сторону потерпевших и гособвинителя и поручил провести ее в учреждении психиатрии соседней республики. Скажу больше. Осужденный – обычный человек, не имеющий ни «связей», ни административного ресурса и т. д. и т. п., в отличие от тех же погибших, являвшихся людьми, приближенными к высшим чиновникам Южной Осетии.
– Когда и почему Вы решили, что речь должна идти не о ст. 105, а о ст. 107 УК РФ? – Сомнения в том, что мой подзащитный полностью отдавал себе отчет в своих действиях в момент совершения преступления, возникли в ходе моих с ним бесед. Однако нужно было дождаться итогов первичной экспртизы, назначенной следствием. В беседе со мной Коев сообщил, что эта экспертиза проводилась формально. Он не скрывал удивления, узнав из заключения комиссии, что с ним проводились многочисленные, длительные и подробные психологические исследования и тесты, и заявил, что в действительности дело ограничилось недолгой беседой с экспертами, заметив также, что вся процедура заняла не более часа. Это натолкнуло меня на мысль, что необходимые исследования и тесты не могли быть проведены за такой промежуток времени в объеме, достаточном для вынесения заключения. Для проверки своих предположений я направил запрос в ИВС. Из полученного ответа следовало, что мой подзащитный отсутствовал в изоляторе около двух часов, в то время как в заключении комиссии экспертов указано, что экспертиза проводилась в течение 3 часов.
– Коев убил двоих обидчиков из пистолета, которым угрожал ему один из них. Но версия о необходимой обороне так и не прозвучала. Было слишком явное превышение ее пределов? – Действия Коева сложно было расценить как необходимую оборону, пределы которой были явно превышены. Я был уверен, что если бы мы решили придерживаться такой позиции, она бы не имела перспективы в суде, потому что опровергалась материалами дела, в частности, видеозаписью произошедшего.
|