Эта земля не есть единственная наша школа и колыбель. Силы всех миров имеют сюда доступ.
Шри Ауробиндо
Я приехал в Бангалор из Мадраса на автобусе. Друзья в этом городе предоставили в мое распоряжение автомобиль, и я отправился по деревенской дороге к жилищу колдуна из Путтапарти. Я ехал один с шофером-индийцем, так как Айрис не могла освободиться от своих обязанностей в Теософском обществе.
Наш путь шел, главным образом, через пустынную открытую местность с видневшимися там и тут круглыми каменистыми холмами. Я не встретил даже упоминания о Путтапарти на дорожных указателях до тех пор, пока мы не достигли последних миль нашего стомильного путешествия.
Саи Баба живет рядом с деревней, расположенной в узкой плодородной долине между голых скал, в отдаленной тихой местности, не затронутой двадцатым столетием. Когда я въезжал в деревенские ворота, солнце садилось и здания были в золотом сиянии. Большинство из них стояло по периметру большой площади, обращенные фасадами к большому центральному строению.
Было время вечернего бхаджана - исполнения священных песнопений и гимнов. Мне сообщили, что Саи Баба находится с толпой в большом зале, занимающем большую часть первого этажа центрального здания, и так как, очевидно, только он мог распорядиться, где я буду спать, я сел в ожидании на моей скатанной постели при входе в зал.
Ритмичные звуки пения усугубляли мир вечернего часа. Казалось, музыка пропитывает мое тело, вымывая усталость, заботы и тревоги, и успокаивая мое нетерпение.
Вскоре пришел человек и проводил меня в комнату, которую отвел мне Саи Баба. Она находилась в маленькой гостинице и была прекрасно оборудована, с собственной умывальней и современным туалетом. Это было куда лучше, чем все, чего я ожидал или о чем смел мечтать.
Одним из первых встреченных в ашраме был Н.Кастури, профессор истории в отставке. Теперь он был секретарем ашрама, редактором его ежемесячного журнала и автором книги о жизни Саи Бабы. Он перевел на английский многие из публичных выступлений Саи Бабы (Саи Баба вел их на телугу). Последние, опубликованные в нескольких томах, содержат духовное учение чудотворца и дают представление о его миссии.
В первое мое утро Кастури пришел в гостиницу, принеся экземпляры всех книг, написанных по-английски.
- Это вам подарок от Бабы, - объяснил он.
Кастури не только ученый, но и глубоко религиозный человек. Его лицо светится преданностью и добротой.
Кастури рассказал мне об ашраме. Его название - Прасанти Нилаям - означает "Обитель Великого Мира". Около 700 человек живут здесь постоянно, в то время как сотни других все время приходят и уходят. Посетители занимают любые свободные места - от комнаты в одном из больших зданий до уголка веранды почтовой конторы. Или во время больших праздников - голой земли в тени дерева. Людей вроде меня, изнеженных комфортом западной цивилизации, Баба обычно помещает в меблированную гостиницу.
Рано утром я слышал странные, но умиротворяющие звуки песнопений на санскрите. Теперь я узнал, что они доносились из школы, где мальчики и юноши изучают Веды. Целью обучения является не только научиться читать Веды на санскрите, но знать их наизусть. Ученые пандиты учат произносить тексты с правильной интонацией и ударениями, как это делалось в древности. Считается, что дух изучающего священные тексты возвышается не только значением слов, но и их мантрическим звучанием. Так учили древние авторы, и, послушав песнопения сам, я не нахожу трудным в это поверить. Таких школ в нынешней Индии осталось очень мало, возможно потому, что изучение лишь одной из Вед требует обычно около семи лет, а всего их четыре. Почти 30 лет, чтобы изучить все Веды - и никаких финансовых выгод в результате!
Но Саи Баба упорно противостоит наступлению материализма в современной Индии, стремясь возродить ее древнюю духовную культуру.
В ашраме есть собственная столовая, куда меня пригласили, предупредив, что как гость Саи Бабы я не должен платить. Бесплатной была и гостиница. По-видимому, мне не разрешалось платить ни за что! Но, возможно, я мог по окончании моего пребывания здесь пожертвовать какую-то сумму, как это принято в большинстве ашрамов Индии?
- Нет, - решительно возразил мне Кастури, - Баба не принимает пожертвований. Он никогда не берет денег ни от кого.
- Мне кажется, у него есть богатые последователи, - сказал я. - Может быть, они оказывают финансовую помощь ашраму?
- Нет, - улыбнулся Кастури. - Но не верьте мне на слово, спросите сами. Многие приедут к нам через несколько дней на Шиваратри.
- Что это такое? - спросил я.
Кастури объяснил, что так называется большой ежегодный праздник в честь бога Шивы, что многие тысячи явятся тогда в ашрам и что в течение праздника Баба всегда совершает два чуда публично.
Я немедленно решил, что дождусь праздника и увижу чудеса. До тех пор я буду читать историю Саи Бабы, изложенную Кастури, беседовать с последователями чудотворца и, по возможности, буду держаться поближе к великому человеку. Кастури дал мне надежду, что, возможно, меня позовут для беседы с Бабой довольно скоро, хотя он и очень занят.
В течение следующих нескольких дней меня приглашали на несколько групповых бесед. На них собиралось человек двенадцать. Саи Баба сидел либо в кресле, либо на полу, по-видимому, в зависимости от того, как ему вздумается, а посетители сидели на полу, скрестив ноги, образуя круг вокруг него. Каждый раз мне удавалось подобраться близко к нему, и я сидел справа от него в двух футах от руки, которая творила чудеса.
Беседы обычно начинались с разговора на духовные темы. Баба предлагал кому-нибудь задать вопрос, затем, отвечая на него, он переходил к таким темам, как смысл и цель жизни, истинная природа человека и путь, которого он должен держаться для достижения цели. Все было каждый раз ясно, наглядно и в высшей степени приложимо к конкретной жизни.
По окончании каждой беседы он уводил людей, у которых были личные проблемы, в другую комнату - по одному или семьями. Ни одна встреча не заканчивалась без того, чтобы он "произвел" по меньшей мере один предмет помимо вибхути (вибхути он производил всегда). Я видел, как он извлекает из воздуха талисманы, цепочки, кольца, ожерелья и другие предметы и вручает их восхищенным слушателям.
Саи Баба, очевидно, знал, что мои подозрения еще не рассеялись, и потому он закатывал свой широкий рукав, прежде чем извлечь предмет из ниоткуда. Но в одном случае это ему не понадобилось. Было очень жарко, на нем было одеяние с короткими рукавами, достигавшими локтя. В тот раз как бы для того, чтобы изгнать из меня раз и навсегда дух скептицизма, он оставил свою руку в нескольких дюймах от меня на подлокотнике кресла открытой, ладонью кверху. Если бы я умел читать линии ладони, я мог бы сделать это без всякого труда. Я совершенно убежден, что никакие предметы, даже самого незначительного размера, не могли быть спрятаны в ней.
Затем он приподнял руку и принялся делать ею круги в нескольких дюймах от моего носа. Одно мгновение рука была пуста, в следующее - она держала нечто большое и яркое, видневшееся по обе стороны кулака. То было длинное ожерелье из цветных камней, которое индийцы называют джаппамала и которое они используют, как христиане четки, для отсчета молитв. По правилам, оно состоит из ста восьми камней или бусин. В трехмерном пространстве не было решительно ни одного места, куда маг мог бы спрятать столь громоздкий объект, чтобы незаметно извлечь его.
Баба вручил его седовласой женщине, сидевшей слева от него. Когда он надел ей его на шею, ее глаза наполнились слезами, и она опустилась на колени, касаясь его стоп.
Каждый день прибывали толпы народу. Здания переполнялись, и люди начали расстилать постели под деревьями. Я был единственным европейцем среди темнолицых индийцев; Боб Рэймер вернулся в свой дом в Калифорнии. Среди женщин оставались только два белых лица - Нирмалананды и Габриелы.
Однако я не чувствовал себя иностранцем: я находился среди братьев и был вполне счастлив. Трудно было бы чувствовать что-либо иное - братская любовь освещала каждое лицо и вдохновляла каждое слово и действие. Любой незнакомец становился приятелем через несколько минут и близким другом через час, озабоченным только тем, как помочь вам всеми способами и рассказать о всех замечательных вещах, какие Саи Баба сделал для него или члена его семьи.
Здесь были люди со всех концов Индии и всех общественных классов - князья, бизнесмены, врачи, адвокаты, судьи, служащие, ученые, солдаты, чиновники и торговцы.
Помня о сказанном Кастури, я расспрашивал богатых гостей о денежных пожертвованиях на ашрам. Все они, и впоследствии многие другие, давали один и тот же ответ. Они с удовольствием помогли бы ашраму, но Баба никогда не примет никаких денег. Он не принимает их ни от кого.
Я представил себе, какое благодатное поле деятельности было бы здесь для религиозных вождей и их организаций, всегда озабоченных сбором средств, - не только богатое ядро, жаждущее денег, но все эти огромные массы, достигающие временами двухсот тысяч человек. Какие деньги собрал бы здесь любой пылкий евангелист! Но Саи Баба отказывается брать. Откуда же средства на нужды ашрама? Ответом на этот вопрос только улыбка, как бы говорящая: "Как вообще он делает то, что он делает? Он - неразрешимая загадка". Во всяком случае, каждому очень скоро становится ясно, что каков бы ни был стимул совершать чудеса - это никоим образом не деньги.
Каждый, с кем я говорил, мог рассказать по меньшей мере об одном, а обычно о гораздо большем числе чудес, виденных им самим. Мои записные книжки начали переполняться фантастическими рассказами; большинство из них я не мог надеяться проверить. Но были и другие, проверяемые различными способами. Помимо явлений материализации, свидетелем которых был я сам, рассказы включали почти все виды чудес, описанные в истории. Среди них были чудеса исцеления - исцеления болезней (некоторые были хроническими, некоторые медицинскими авторитетами считались неизлечимыми).
При ашраме есть маленькая больница с двумя врачами в штате, которым помогают иногда случайные помощники. Главный врач сказал мне, что когда Саи Баба попросил его несколько лет назад принять шефство над больницей, он был уже на пенсии и не хотел брать на себя ответственность. Но Баба сказал, что врач будет только номинальной фигурой, а лечить будет он сам. Так и случилось.
- Помимо стандартных процедур, я всегда следую указаниям Бабы, - сказал мне врач. - И у нас было много исцелений болезней, не излечимых известными средствами медицины. С точки зрения науки эти исцеления совершенно необъяснимы.
Удовлетворяя мой интерес, он описал несколько историй болезней во всех деталях, показывая мне рентгеновские снимки, записи диагнозов и другие, относящиеся к делу документы. Ниже приводится несколько характерных случаев. Они, в частности, показывают, что Баба по-разному лечит разных больных.
Женщина из Мангалора страдала туберкулезом. У нее было кровотечение, и рентгеновский снимок обнаружил каверну в правом легком. Медицинское заключение говорило, что болезнь, вероятно, излечима, но эффективное излечение потребует около двух лет. Отказавшись от предписанного лечения, эта женщина обратилась в ашрам.
Саи Баба дал ей вибхути, и ее положили в больницу. Около недели спустя, когда я посетил больницу, она еще была там, но все симптомы болезни исчезли. Женщина была исцелена за неделю (вместо двух лет).
Молодой человек из Бомбея, недавно вернувшийся из Швейцарии, страдал от внутренней болезни, которую врачи в Европе и в Бомбее определили как рак. Он не был приверженцем Саи Бабы, но друг уговорил его обратиться к целителю. В отчаянии юноша отправился в ашрам и остался, но не в больнице, а в здании рядом со столовой. Здесь он ждал и молился Бабе о помощи.
Однажды ночью он увидел сон, в котором кто-то посетил его с сияющим ножом в руках. Проснувшись, он не мог ничего больше припомнить. Возможно, это был не сон. Юноша показал человеку, который принес ему в то утро завтрак, большое пятно крови на своей простыне. Не сделал ли ему Саи Баба операцию, когда он спал? Подобные странные случаи были известны и ранее. Так или иначе, все признаки и симптомы рака исчезли.
Приблизительно год спустя после этого я написал молодому человеку письмо, чтобы выяснить, было ли его исцеление полным. Ответ пришел из Швейцарии, куда он вернулся. Он был в отличном состоянии, и не проходило дня, чтобы он не вспоминал Саи Бабу и не молился от всего сердца, благодаря его за чудесное исцеление.
58-летний человек, страдавший от горячки и дизентерии, безуспешно лечился в другой больнице в течение двух месяцев. В ашраме его пытались лечить хинином, пенициллином, хлоромицетином - без всякой пользы: температура держалась выше 103 градусов по Фаренгейту, он был в бреду, и его общее состояние ухудшилось. Он потерял сознание и, казалось, не было надежды на его исцеление.
Затем в больницу пришел Саи Баба. Он извлек своим обычным способом из воздуха вибхути, смазал им лоб больного и положил золу ему в рот. После этого температура начала падать, больной пришел в себя, и его состояние быстро улучшилось. Вскоре все признаки дизентерии исчезли. Окрепнув, пациент покинул больницу.
В ашрам привезли калеку, не способного ходить, стоять и даже сидеть. Это был богатый кофейный плантатор из Майсора, ему было 50 лет, и 20 из них он страдал от жестокого ревматоидного артрита. Он подвергался ряду медицинских процедур без всякого успеха. Теперь в дополнение ко всем бедам одна из почек перестала функционировать. Температура держалась на уровне 103-104 градусов.
В больнице ашрама он отказался от всякого традиционного лечения, заявив, что полностью верит в силу Саи Бабы исцелить его. На этот раз Саи Баба извлек из воздуха пузырек с жидким лекарством и предписал принимать по две капли в день, растворяя в воде. Через 15 дней плантатор начал ходить, опираясь на палку. Тогда Баба велел ему повторять мантру, обходя ежедневно определенное число раз молитвенный зал. К концу месяца больной начал ходить без помощи палки. Более того, его почка полностью пришла в норму.
Прежде чем уехать, плантатор пытался выразить свою глубокую благодарность Саи Бабе. Но тот возразил: "Не благодари меня. Твоя вера исцелила тебя".
Я спросил врача, оказалось ли исцеление полным. "Да, - ответил он, - долгое время спустя я слышал, что плантатор совершенно здоров".
В последующие месяцы мне предстояло встретиться со многими испытавшими чудесное исцеление от опасной, иногда смертельной болезни или с людьми, которые были свидетелями таких исцелений своих родных или друзей. Многие из них хорошо известные, почтенные граждане. Они позволили мне сообщить их имена, и эти случаи будут описаны в последующих главах.
Но теперь, сказал врач, температура самого Бабы превышает 100 градусов. (Врач проверял ее с разрешения Бабы каждое утро, как он всегда делает в это время года.) Высокая температура Бабы - это знак приближающегося чуда: оно имеет место ежегодно на празднике Шиваратри. Я напряженно ждал этого события, я слышал, как приверженцы описывают чудеса, совершенные на предыдущих празднествах. И все же я был настроен несколько скептически, потому что, насколько я знал, нечто будто бы предстоящее не имело параллели ни в каких хрониках чудесных явлений.
5. О, МИР НЕВИДИМЫЙ!
О, мир невидимый, тебя мы видим. О, мир бесплотный, мы тебя касаемся.
Френсис Томпсон
В 1966 г. Шиваратри начался 18 февраля. Возвращаясь после завтрака в столовой, я должен был осторожно ступать между гостями, расположившимися на земле. Все здания были полны, все места под деревьями заняты, и теперь люди устраивались повсюду на открытых местах: отсутствие удобств не беспокоило индийцев в подобных случаях.
Я присоединился к толпе тысяч людей, ждавших Саи Бабу, который должен был с балкона дать утреннее благословение. Он появился вскоре и поднял благословляющую руку довольно нервным, как мне показалось, движением. После этого он быстро удалился в свою комнату. У меня было впечатление, что он плохо себя чувствует. Врач, как раз вернувшийся от него, сказал мне, что его температура была 104 градуса.
- Я думаю, это как-то связано с формирующимся в нем лингамом Шивы. Это великая тайна, - сказал врач.
Баба, однако же, провел день так, как если бы с ним ничего не происходило. Я видел, как он ходит повсюду, раздавая пакетики со священным пеплом, толпам, сидящим на земле в ожидании своей очереди. Тем же утром было совершено первое чудо. Оно произошло под большим открытым со всех сторон навесом. Под навесом на полу сидели тысячи людей так тесно, как удается только упаковать сардины в банке. Мне посчастливилось сесть рядом со сценой в группе фотографов, и у меня было достаточно места, чтобы писать. Вот что я записал в дневнике в то утро.
"На сцене находится большая серебряная статуя Саи Бабы из Ширди в характерной для него сидячей позе. Кастури поднимает маленькую деревянную урну высотой около фута, наполненную вибхути. Он опорожняет ее, высыпая пепел на статую. Он трясет ее, чтобы убедиться, что последние частицы пепла выпали, и продолжает держать ее над статуей отверстием вниз.
Теперь Саи Баба просовывает руку до локтя в сосуд и делает там движения, вроде тех, какими женщины сбивали когда-то масло. Пепел начинает высыпаться из сосуда обильными потоками, и это продолжается до тех пор, пока его рука остается в сосуде. Поток пепла останавливается. Потом он просовывает в сосуд другую руку и вращает ею. Пепел снова сыплется на статую. Баба вращает в сосуде то одной, то другой рукой, причем пепел высыпается из пустого сосуда только когда внутри него находится рука Бабы, и немедленно поток пепла останавливается, когда Баба вынимает руку. В конце концов, Саи из Ширди оказывается погребенным под большой горой пепла. Теперь урну ставят на пол: чудесная церемония закончена".
Происшедшее не слишком меня впечатлило, я не раз наблюдал, как Баба извлекал горсти пепла из воздуха, так почему ему было не извлечь гору пепла из пустого сосуда. Но главное событие было еще впереди, и многие предупреждали меня о нем. Каждый год один или более лингамов Шивы материализуется в теле Бабы в период праздника. Он извергает их через рот, у всех на глазах. Они всегда тверды и состоят из прозрачного хрусталя или цветного камня, а иногда из металлов - серебра или золота.
- Уверены ли вы, что он не прячет их во рту перед выступлением, чтобы извергнуть в подходящий момент? - спросил я.
Мои собеседники смотрели на меня с изумлением и жалостью. Один из них сказал: "Он говорит и поет в течение долгого времени, прежде чем появиться лингаму, и лингам всегда слишком велик, чтобы, разговаривая, держать его во рту. В прошлом году он был такого размера, что Баба должен был вытаскивать его пальцами. При этом он так растянул себе рот, что его губы кровоточили". Другой сказал: "Был год, когда было девять лингамов. Каждый был около полутора дюймов в длину. Вообразите, что вы держите все это во рту, говоря в течение почти часа!"
Даже если он извлекает эти предметы откуда-то из себя, подумал я, зачем это? Определенно, это в высшей степени чудесное явление, но каков его смысл? И что такое лингам Шивы?
На этот вопрос я получил ряд ответов в ашраме, но мне кажется, что наиболее удовлетворительное объяснение дал д-р И.К.Таймини из Теософского общества. Вот оно вкратце.
Лингам Шивы относится к разряду "естественных" символов индуизма, имеющих обычно геометрическую форму. Такие символы называют естественными, потому что они не только представляют реальность, но в известной степени являются проводниками реальных сил. Лингам имеет форму эллипсоида. Он символизирует Шиву-Шакти, т.е. изначальный принцип полярности положительной и отрицательной. На этом принципе основана вся вселенная.
Почему принцип полярности иллюстрируется эллипсоидом? Окончательная реальность, Абсолют, или Брахман, или Бог, не обладает полярностью, не содержит никаких пар противоположностей: все противоречия примирены в Нем. Поэтому окончательная реальность символизируется совершеннейшей математической фигурой: шаром.
Если центр, или единственный фокус шара разделяется на два, мы получаем эллипсоид. Соответственно, эта фигура является символом исходной пары противоположностей, являющейся следствием разделения изначального гармонического единства. Из этой первой двойственности происходит все творение, все многообразие вещей вселенной. Таким образом, лингам есть основополагающая форма, лежащая в основе всего творения, так же, как "Ом" - исходный звук.
Пользуясь терминами индуизма: из единого Брахмана является Шива-Шакти, отец и мать всего существующего. Шива не только один аспект Триединого Божества - разрушительно-возрождающий, - он также и высший бог индуизма, отец всех богов, Космический Логос.
Как и у всех богов индуизма, у Шивы есть супруга, Шакти. Шакти - женский аспект Шивы. Мужской, или позитивный, аспект представляет собой Космическое Сознание, женский же, или негативный аспект символизирует Космическую Энергию. Оба аспекта необходимы в творении материальной вселенной.
Эллипсоид играет фундаментальную роль в строении вселенной. Он лежит, например, в основе строения материи: внутри атома, электроны движутся по эллиптическим орбитам вокруг ядра. На уровне солнечной системы планеты тоже движутся не по круговым, а по эллиптическим орбитам.
Некоторые считают лингам сексуальным символом. Но секс есть лишь одно из множества проявлений принципа Шивы-Шакти. Этот принцип проявляется во всех парах противоположностей. Ничто не может существовать в мире явлений, не обладая своей противоположностью. Идея противоположностей составляет и основу нашего мышления; мы не можем мыслить о свете, не зная тьмы, и т.д.
Считать, что поклонение этому символу целиком происходит из примитивного фаллического культа, - глубокое заблуждение. Лингам имеет гораздо более глубокое значение. Само слово "лингам" в переводе с санскрита - символ или эмблема. Это само по себе говорит о том, что это основополагающий, изначальный символ. В самом деле, представляя в конкретной форме фундаментальный принцип и энергию творения, он является высшим объектом поклонения на физическом плане; и поскольку он обладает точным математическим соответствием реальности, которую он символизирует, он способен привести верующих в состояние гармонии с этой реальностью. Как именно это происходит, является тайной, разрешимой только внутренним созерцанием верующего.
Тем не менее утверждают, что священный эллипсоид, сделанный из камня или металла, обладает оккультным свойством проводника между человеком и божественной энергией на внутреннем плане. Через этот проводник верующие удостаиваются множества благ, ниспосылаемых божеством. Но эта мистическая связь должна поддерживаться кем-либо, обладающим необходимым пониманием ее принципов и форм требуемого ритуала.
Согласились бы сотни тысяч людей отправиться за сотни и тысячи изматывающих миль, чтобы увидеть, как Саи Баба продуцирует обыкновенный камень, как бы чудесно ни было это явление? Я сомневаюсь в этом. Но камень, которого ждали в тот вечер, не был обыкновенным. Это был лингам, лежащий в самом сердце древней духовной культуры Индии.
Около половины девятого мощные электрические огни осветили платформу, с которой должен был выступать Баба. Сначала он спел священный гимн прекрасным неземным голосом, достигающим глубин сердца. Затем он начал беседу, говоря, как всегда на публичных выступлениях, на телугу. Гигантская толпа была, как один человек, вся внимание и абсолютное безмолвие.
Он говорил около получаса, как вдруг голос изменил ему. Он попытался продолжить, но смог произнести только хриплый писк. Его ученики, поняв, что происходит, немедля запели священный гимн, и к ним присоединилась вся толпа.
Баба сел и напился воды. Несколько раз он пытался запеть, но то было невозможно. Теперь он начал обнаруживать признаки настоящей муки. Он дергался и извивался, хватался за грудь и рвал волосы. Затем он выпил еще воды и попытался улыбнуться, чтобы подбодрить толпу.
Истовое пение продолжалось, как будто чтобы облегчить Бабе муку. Некоторые люди вокруг меня рыдали, не таясь, и сам я ощутил волну нежности к человеку, страдавшему ради нас. Хотя я не понимал всего значения происходящего, но чувствовал его всей своей кровью и костями. Я знал, что присутствую при чем-то глубоко важном для человечества.
Но другая бдительная, рациональная часть моего сознания вовсе не была убеждена в чудесности происходящего. Поэтому вместо того, чтобы туманить глаза слезами симпатии, я неотрывно смотрел на рот Бабы; все мое внимание было приковано к этому месту, чтобы не упустить явление лингама, если, действительно, ему суждено было явиться оттуда.
Приблизительно через двадцать минут после такого наблюдения я был вознагражден. Я увидел вспышку зеленого света, вырвавшегося из его рта, а за ней - предмет, который он поймал руками, сложенными внизу. Немедля он высоко поднял этот предмет, чтобы все могли его видеть. Возглас радости пронесся над толпой. Это был прекрасный зеленый лингам, и определенно куда больший, чем все, что обычный человек мог бы извергнуть через горло.
Саи Баба поместил его на верхушку большого светильника, так что свет засиял в нем, как в изумруде. Затем, оставив его там, он вернулся на помост.
Я с трудом выбрался из толпы. Мои ноги были, как перекрученные спагетти. Каждый раз, просыпаясь в ту ночь, я слышал пение толпы, и когда я вышел на рассвете, люди только начали расходиться.
Шива - бог йогов, ибо помогает человеку преодолеть свою низшую природу и подняться до своей истинной божественной сущности.
Чтобы совершить это восхождение, человек должен сначала овладеть своим разумом. Разум считается каким-то образом связанным с Луной, и наиболее благоприятным временем для того, чтобы переступить через ограниченность разума, является полнолуние. Шиваратри празднуют именно в это время.
Впоследствии мне сказали, что лингам требует регулярных и правильных ритуальных служб. И поскольку их могут выполнять немногие люди, большинство лингамов Саи Бабы дематериализуются, возвращаясь в то царство неявленного, откуда они пришли.
Некоторые лингамы раздаются наиболее благочестивым верующим. Год спустя один из последователей Саи Бабы показал мне прекрасный лингам, вышедший из тела Бабы и подаренный ему. Он носил его с собой тщательно завязанным в кусок ткани и никому не позволял коснуться его.
"Но вы должны выполнять регулярные ритуалы для него?" - спросил его я.
"Да, - ответил он, - Баба объяснил мне, что надо делать, и я это делаю. Но я не знаю, почему он дал мне его, я этого недостоин".
Но я почувствовал, что он достоин. И Баба, глубоко проницающий сердца людей, знает, кто достоин.
Я получил возможность вплотную рассмотреть изумрудный лингам через два дня после его появления. Я был в числе маленькой группы людей, удостоенных личной беседы с Бабой. Баба поместил лингам на подоконнике, где каждый присутствующий мог его рассмотреть. Как описал его Кастури: "Изумрудный лингам трех дюймов в длину, укрепленный на основании шириной в пять дюймов..." Это большое основание также вышло изо рта Бабы.
После того, как мы все хорошо присмотрелись к лингаму, впрочем, не касаясь его, Баба сел на кресло, а мы на пол у стен. Я был справа от него, так близко, как возможно.
Некоторое время он беседовал с нами в легкой и непринужденной манере. Он опросил каждого из нас, чего бы мы хотели от него, и смеялся в ответ на некоторые из ответов. Он был очень похож на любящую мать, беседующую со своими детьми, счастливую дать им то, что они хотят, стремящуюся дать им радость, но надеящуюся, что они научатся стремиться к самым важным в жизни вещам, к сокровищам духа.
Неожиданно он повернулся ко мне и спросил, поддразнивая: "Если я дам вам кое-что, вы, вероятно, потеряете это?"
"Нет, Баба, нет!" - запротестовал я.
Засучив свой рукав, он принялся вращать ладонь на уровне моих глаз; я мог видеть обе стороны ладони, однако, я ничего не увидел до тех пор, пока он не повернул ладонь вверх, и в ней засияло большое кольцо. Оно было из панчалохи, серебристого священного сплава, из которого сделаны многие храмовые идолы.
Восхищенный, я протянул руку за даром, но он, засмеявшись, передал его в противоположном направлении. Оно обошло круг, каждый внимательно его оглядывал, большинство благоговейно прикладывало его ко лбу, прежде чем передать дальше. Когда оно вернулось к Бабе, он надел его на мой средний палец. Оно подошло в точности.
Я был поражен, в особенности когда увидел, что на панчалохе было выгравировано золотом изображение Саи Бабы из Ширди. Я никогда не говорил Сатья Саи или его последователям, что питаю особое почтение к этому святому. Значит ли это, что он прочитал мои мысли?
Вскоре после этого он начал отводить нас по одному в другую комнату, чтобы мы могли обращаться к нему с личными вопросами.
Когда пришел мой черед, он заговорил со мной о моей личной жизни и здоровье. Он казался не только отцом и матерью, но самой сущностью родительской любви, архетипом всех отцов и матерей. Как будто теплый луч любви исходил из него и проникал в глубину моего существа, расплавляя самые кости.
Это, решил я, должна быть та чистая высокая любовь, которую называют на санскрите према, любовь, чуждая всем скрытым эгоистическим мотивам, спонтанное выражение божественного начала в человеке.
Это чудесное ощущение соответствовало тому, что рассказывали уже мне несколько приверженцев Бабы о его универсальной и, однако, индивидуализированной преме.
И так к концу моего пребывания в Обители Великого Мира я начал понимать, что кем бы ни был этот чудотворец, он определенно не ловкий фокусник и не "уличный маг" с ограниченным набором парапсихологических трюков, предназначенных для выманивания нескольких рупий у прохожих. Кто же он такой?
Это оставалось глубокой тайной, может быть, неразрешимой. Но я проникся стремлением во что бы то ни стало ее разгадать.
РОЖДЕНИЕ И ДЕТСТВО
Но, преследуя облака славы, мы уходим От Бога, который есть наше жилище.
У.Вордсворс
Посещая ашрам Бабы, я имел возможность осмотреть деревню, где он родился, и поговорить с членами его семьи, там живущими. Эта деревня, Путтапарти, лежит в четверти мили от ашрама. Это маленькое выжженное солнцем селенье с выкрашенными белой краской домами и узкими песчаными улицами.
От дома, где родился Баба, осталось нынче несколько кусочков разбитой кирпичной стены, но две его старшие сестры и младший брат продолжают жить в деревне в собственных домах. Его старший брат живет в другом селе, мать живет в ашраме, а отец умер. Но хотя я встретился и говорил с членами его семьи и несколькими старшими друзьями, главные факты о его прошлом, рождении и детстве я узнал от историка Кастури.
Наиболее выдающейся фигурой в прошлом семейства был дед Бабы по отцу. Этот джентльмен был, по-видимому, мелким землевладельцем, у которого были земли даже в некотором отдалении от Путтапарти. Он не был богачом, но достаточно зажиточным, чтобы построить за свой счет храм, посвященный богине Сатьябхаме, супруге Кришны. Его помнят, главным образом, за праведную религиозную жизнь, которую он вел. Кроме этого, он был выдающимся музыкантом и актером, игравшим ведущие роли в деревенских религиозных драмах и операх, ставившихся в Путтапарти и ближних селениях. Многие из этих представлений были написаны по сюжетам великих эпических произведений Индии, таких как Рамаяна. Одна из версий этого чрезвычайно длинного эпоса составлена из серии песен, и он знал всю ее наизусть.
Когда он состарился, его многочисленные внуки собирались вокруг него в его доме, где он жил один, и он рассказывал им чудесные истории Рамаяны о богах и бого-людях. Непременным членом этой юной восхищенной аудитории был маленький Сатьянараяна, известный ныне как Сатья Саи Баба. Это обучение внуков мифологии и духовному преданию великих эпосов и Пуран продолжалось многие годы, ибо старик прожил 110 лет и умер в 1950 году с песней о могучем Раме на устах.
За 24 года до его смерти в доме его старшего сына начали происходить странные вещи. У последнего брата было тогда две дочери и сын, и вот после долгого времени надежд, молитв и обрядов, посвященных богам дома, его жена была снова беременна. Она молилась о даровании ей еще одного сына, и по мере того, как приближался срок рождения ребенка, она все более укреплялась в надеждах. Но она была смущена, ибо многие неслыханные вещи происходили в доме.
Например, большой тамбурин, прислоненный к стене гостиной, звенел иногда среди ночи, притом что никого рядом с ним не было, и барабан на полу оглашал тишину такой дробью, как будто по нему била искусная рука. Что могли значить такие вещи?
Жрец, сведущий в знании о невидимом, сказал им, что эти события знаменуют присутствие в доме благодетельной силы, и предсказал счастливое рождение.
Тот год носил название Акшая, что значит - "Никогда не ущербный, всегда полный" год, а 23 ноября в соответствии с древней традицией всегда посвящается службе богу великих благодеяний - Шиве. Более того, в тот год расположение звезд делало день еще более благоприятным для молитв Шиве. Поэтому уже на рассвете жители деревни собрались для службы. И точно в тот момент, когда солнце показалось над горизонтом, был рожден Сатьянараяна.
Новорожденного положили на простыни, постеленные на полу. Вскоре женщины в комнате увидели, что простыни шевелятся, как будто под ними находится что-то живое. Это оказалась кобра. Но змея не причинила вреда ребенку.
Что бы ни подумали тогда присутствующие, это явление кобры считается сейчас многими приверженцами Бабы весьма знаменательным, так как кобра один из символов Шивы. Говорят также, что Саи Баба из Ширди в нескольких случаях являлся своим последователям в виде кобры.
С самого начала младенец стал любимцем всей деревни, ибо был красив, улыбчив и ласков. Вырастая, он все более отличался от своих сверстников. Он любил все существа, людей и животных. Он не был способен причинять или видеть страдание. Вследствие этого, он с раннего детства стал вегетерианцем в среде людей, питавшихся мясом.
Многие нищие приходили к дверям дома, и если Сатья был там, ни один не уходил без пищи. Более того, встречая на улице калек и слепых, он приводил их домой и настаивал, чтобы мать или сестры дали им поесть. Эти постоянные и накладные требования иногда раздражали домашних. "Слушай, - сказала однажды ему мать, - если мы дадим нищим пищу, тебе придется голодать самому". Эта угроза ничуть не смутила ребенка. Он немедленно согласился, что останется в тот день без обеда - и так и сделал. Ничто не могло убедить его подойти к накрытому столу.
Такое происходило часто. В одном случае он превзошел самого себя, угощая нищих, и решил оставаться без еды в течение нескольких дней. Хотя он настоял на своем, он не обнаруживал никаких признаков голода и слабости. Когда встревоженная мать стала умолять его поесть, он сказал, что уже вкусно пообедал. Откуда ты взял еду, спросила она. Как же, старик по имени Тата накормил его. Никто никогда не видел и не слышал о таком старике, и мать не хотела верить в эту историю. Но он протянул ей правую ладонь, чтобы она ее понюхала (как большинство индийцев, семья Сатьянараяны ела руками, не прибегая к столовым приборам), и мать ощутила исходивший от нее аромат редкостно изысканной пищи. Таким образом, ребенка, лишившего себя еды ради голодных странников, кормил какой-то таинственный невидимый пришелец. Что могло это значить?
Сатья начал учиться в деревенской школе, где обнаружил блестящий и быстрый ум. Его особые таланты, как и у его деда, лежали в области драмы, музыки, поэзии и актерского мастерства. Он писал песни для деревенской оперы уже в возрасте восьми лет.
Приблизительно в том же возрасте он перешел в другую школу в Буккапатнаме, в двух с половиной милях. Од