Открытое общество — общество равных возможностей? Социальную мобильность правильнее было бы назвать обратной стороной той же проблемы неравенства, ибо, как отмечал М. Бьютл, «социальное неравенство усиливается и узаконивается в процессе социальной мобильности, функцией которой является отвод в безопасные каналы и сдерживание недовольства»5. Поэтому не случайно, при исследовании мобильности в центре внимания социологов оказался вопрос об открытом обществе, обществе равных возможностей, где каждый имеет все шансы подняться на самые высокие ступеньки социальной иерархии.
Закрытое общество, жесткой структурой препятствующее увеличению мобильности, тем самым противостоит и нестабильности. Гомогенность страт не вызывает здесь неизбежного антагонизма, вырастающего в классовые конфликты; ограниченные потребности и ценности способствуют сохранению статус-кво; низшая страта может быть совершенно несчастной в своих лишениях, но ощущать невозможность что-нибудь изменить до тех пор, пока мобильность вниз не превысит некоего предела, за которым перспективы могут мгновенно измениться, и революционные политические партии или движения получат мощную поддержку.
Что касается мобильности вверх, то в закрытом обществе она ограничена не только количественно, но и качественно, поэтому индивиды, достигшие верхов, но не получающие той доли социальных благ, на которую они рассчитывали, начинают рассматривать существующий порядок как помеху к достижению своих законных целей и стремятся к радикальным изменениям. Среди лиц, мобильность которых направлена вниз, и закрытом обществе часто оказываются те, кто по образованию и способностям более подготовлен к руководству, чем основная масса населения, — из них и формируются вожди революционного движения в тот период, когда противоречия общества приводят к конфликту в нем классов. Не обладая властью для проведения необходимых обществу изменений, они ищут поддержки масс, поэтому в проповедуемой ими идеологии обычно содержатся универсальные призывы к равенству и братству. Таким образом, в закрытой системе образуется две, в конечном счете объединяющиеся группировки, отвергающие существующий общественный строй.
|
|
В открытом обществе, где сохранилось мало барьеров, мешающих продвижению вверх, те, кто поднимаются вверх, имеют тенденцию отходить от политической ориентации класса, из которого они происходят, и принимать политическую окраску класса, в который они перешли. Аналогично выглядит поведение тех, кто снижает свое положение. Таким образом, те, кто поднимаются в высшую страту, менее консервативны, чем ее постоянные члены, но более консервативны, чем постоянные члены низшей страты. С другой стороны, «сброшенные вниз» являются более левыми, чем стабильные члены верхней страты, но не в такой мере, как стабильные члены низшей страты. Следовательно, движение в целом способствует стабильности и в то же время динамизму открытого общества.
Но пополнение правящего класса из лучших представителей всех слоев общества, теоретически не представляющее проблемы в наиболее открытой системе, на самом деле не может быть реализовано, так как господствующие обычно стремятся сохранять максимальный контроль над социальными благами, выдвигая барьеры законов и обычаев для сокращения возможностей продвижения выходцам из низов. При этом, естественно, возникают такие дилеммы, которые вытекают из понимания пользы, какую могут принести исключительно способные члены низших страт, если их допустить в верхние слои, и какую последним принесет социализация этих людей, или из понимания того, что максимальная закрытость правящего класса делает его неспособным к решению задач, стоящих перед обществом; наконец, из того, что при высокой степени закрытости верхов неизбежно появляются диссиденты, возникает угроза революционного движения.
|
|
Разница между открытыми и закрытыми обществами в этом плане лишь в большей или меньшей остроте проблемы соотношения между потребностью общества в неограниченной мобильности его членов и возможностью, предоставляемой правящим классом.
Многие западные социологи не склонны переоценивать ситуацию с равенством шансов в так называемом открытом обществе. Например, Б. Шефер, выражая уверенность в том, что в ФРГ действительно высока вертикальная мобильность, вместе с тем отмечал, что социально-профессиональная структура населения Германии имеет и к середине 70-х гг. «поразительное сходство» со структурой 1939 г. 6 Анализ тех же процессов, проведенный Л. Дуберман в США, не подтвердил тезиса, проповедовавшегося многими авторами, о наличии в этой стране больших возможностей для социального и экономического продвижения, чем в других индустриальных странах. «В течение целого столетия, — пишет Дуберман, — американская классовая структура сохранялась относительно неизменной в аспекте большей открытости или закрытости»7.
|
|
Специальные исследования образования классов и социальной мобильности в Англии также демонстрируют высокий и, очевидно, мало изменяющийся уровень социальной закрытости 8. В Великобритании, как отмечают Дж. Голдторп и Ф. Бивен, социальная неподвижность особенно заметна в местных сообществах, где в настоящее время происходит не процесс разрушения столетиями складывавшейся иерархической структуры, а модификация се. Это, по выражению английских социологов, структура морально обоснованного неравенства 9.
Резко отрицательную оценку возможностей индивида в области социальной мобильности в условиях французского общества дал Д. Марсо в книге «Классы и статусы во Франции», которая имеет красноречивый подзаголовок «Экономические изменения и социальная мобильность».
Социальная мобильность населения, подсчитанная в пределах жизни одного или двух поколений, подтверждает жесткую неизменность социальной структуры в стране, пишет Марсо. Миф о «равных возможностях» является мифом как для США, так и для Западной Европы, и опровергается конкретными исследованиями. Даже если считать профессиональную мобильность главным показателем социальной мобильности, то и в этом случае обнаруживается социальная малоподвижность, преобладание наследования профессий из поколения в поколение. Автор приводит убедительные данные, подтверждающие «закрытость» разных социальных групп в современной Франции. Вывод, к которому приходит Марсо: «В течение 30 лет экономического развития, с 1945 но 1975 г., здесь сохранялась в большей мере тенденция к неизменности на каждом уровне социальной и классовой структуры, чем к изменению; верхний и нижний слои иерархии оставались изолированными»10.
Эти выводы подтверждаются исследованиями Д. Берто, который в одной из своих ранних работ (Судьба людей и классовая структура, 1977) показал, что лишь небольшая часть служащих повышает свой социальный статус, а 41% детей служащих становятся рабочими. Кроме социального происхождения, во многом определяющего социальное положение людей, Берто указывает и на другие факторы, формирующие социальные биографии индивидов. Видный французский социолог Э. Претесей по существу объяснил эту иммобильность качественными разрывами в потреблении между социальными классами, закрепляющими их представителей в своей культуре».
Социальная инертность в современных обществах во многом определяется стратегией воспроизводящих свое господство высших классов или их консервативной части. Они используют в этих целях политическую систему, различные социальные институты (налогообложения, социального страхования и т. д.). Важную роль в этом отношении выполняет и система образования.