Почему закон о семейно-бытовом насилии
не должен быть принят?
1. Он не защитит от реального насилия и даже не ставит такой задачи. «Семейно-бытовым насилием» можно будет считать что угодно.
2. Он будет относиться только к близким людям: такие же действия чужих не будут являться нарушением закона. Семьи ставятся в заведомо уязвимую позицию, брак и рождение детей станут опасными.
3. Основание для реализации «профилактических мер» - не факты, не доказательства, а заявления, жалобы, мнения кого угодно (соседей, учителей, конкурентов по бизнесу и пр.).
4. Презумпция невиновности на «нарушителей» распространяться не будет, защита от ложного обвинения не предусмотрена.
5. «Нарушителя» могут даже выгнать из собственного жилья, могут запретить ему видеться и общаться с членами своей семьи, его могут принуждать проходить «специализированные психологические программы».
6. О нарушении своих прав обвинённые в насилии граждане даже не смогут рассказывать.
7. Создаются условия для массового взяточничества.
8. В семьях будет искусственно создаваться атмосфера страха, недоверия, подозрительности.
9. Создаётся база для бесконтрольного разлучения родителей с детьми.
10. Примирением смогут заниматься только НКО, помириться самостоятельно будет нельзя. НКО будут получать деньги за системное третирование семей.
11. К НКО и их представителям не будет предъявляться никаких специальных требований: учить семьи жить будет буквально кто угодно, от сектантов до педофилов и психопатов.
12. Для защиты от реального насилия предлагаемые меры будут неэффективны, что подтверждается международным опытом.
13. Рекламная кампания закона о семейно-бытовом насилии построена на чудовищной лжи и подтасовке данных.
14. Законопроект угрожает национальной безопасности Российской Федерации.
Пояснительная записка о недопустимости принятия проекта федерального закона «О профилактике семейно-бытового насилия
в Российской Федерации»:
Основной недостаток проекта федерального закона «О профилактике семейно-бытового насилия в Российской Федерации» (далее – «законопроект») – сама его концепция. Он является порочным, дефектным концептуально и не должен приниматься ни в каком виде.
Существенные недостатки законопроекта:
1. Речь в нём не идёт о реальном насилии: избиениях, травмах, нанесении вреда здоровью. В версии авторов «семейно-бытовое насилие — умышленное деяние, причиняющее или содержащее угрозу причинения физического и (или) психического страдания и (или) имущественного вреда, не содержащее признаки административного правонарушения или уголовного преступления» (ст.2).
То есть речь идёт не о преступлениях и не об административных правонарушениях. Под расплывчатую формулировку подходит масса обычных, нейтральных действий членов семьи в отношении друг друга: просьба помочь по дому, критика в адрес друг друга, просьба поехать к нелюбимым родственникам, в сфере воспитания детей вообще любые меры воспитательного воздействия будут считаться семейно-бытовым насилием (запрет смотреть мультики – насилие, отказ дать десерт вместо обеда – насилие, угроза забрать гаджет из-за неуспеваемости – насилие и пр.). Законопроект при желании можно будет применить к любой ситуации, в том числе, ситуации угрозы совершения чего угодно. Нарушителем может считаться любое лицо, достигшее 18 лет.
2. Такие же действия чужих людей насилием являться не будут, то есть грубые слова от мужа будут поводом проведения в отношении него «профилактических мероприятий», а такие же грубые слова от соседа по лестничной клетке – нет. Семьи, таким образом, поставлены в заведомо невыгодные условия.
В круг лиц, пострадавших от семейно-бытового насилия, не включаются также любовники или сожители, не имеющие общих детей. Таким образом, лица, состоящие в законном браке, воспитывающие общих детей, ставятся в уязвимое положение, а вступление в брак и рождение общего ребёнка будут восприниматься мужчинами как непосредственная опасность, что станет ударом по институту брака.
3. Основанием для осуществления мер профилактики семейно-бытового насилия по законопроекту являются не какие-либо тщательно проверенные и установленные факты, а заявления, жалобы и сообщения о «совершении семейно-бытового насилия или об угрозе его совершения» (ст. 17 ч. 2).
Законопроект не предполагает никаких стандартов доказательства «фактов», опровергнуть обвинения в ситуации безгранично широких определений будет практически невозможно. Конституционная презумпция невиновности при этом не распространяется на область «профилактики семейно-бытового насилия», поскольку она предусматривается лишь нормами УК РФ и КоАП РФ, которые неприменимы к «семейно-бытовому насилию».
4. Законопроект обязывает или призывает потенциально неограниченный круг субъектов и организаций «выявлять» факты «семейно-бытового насилия» (к потенциальным «надзирателям» и «выявителям», исходя из ст. 17 ч. 1, оказываются отнесены не только практически все органы государственной власти и их должностные лица, но и неограниченный круг любых иных организаций, специалистов - включая учителей, соцработников и врачей – и просто граждан, например, соседей). Тем самым, в условиях крайней неопределенности круга действий и ситуаций, к которым оказывается применимо понятие «насилия», законопроект фактически уничтожает право граждан (и семей) на неприкосновенность частной жизни и семейную тайну (ст. 23 ч. 1 Конституции РФ), одновременно нарушая конституционный запрет на сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни граждан и семей (ст. 24 ч. 1 Конституции РФ).
5. Законопроект не предусматривает ни одной нормы, направленной на защиту обвиненного в «семейно-бытовом насилии» лица от ложного обвинения. Он не предусматривает никаких стандартов проверки фактов и сбора доказательств. «Факт» якобы «совершения семейно-бытового насилия» должен будет устанавливаться «на глазок» прибывшим для проверки заявления, жалобы или сообщения сотрудником органов внутренних дел. При этом «установление» такого «факта» может повлечь за собой применение целого ряда мер якобы «профилактики», а по сути – нарушения конституционных прав гражданина. Так, сотрудник органов внутренних дел сможет (пусть и с согласия супруга или супруги «нарушителя») «незамедлительно» вынести в его отношении защитное предписание (ст. 24 ч. 1 законопроекта), которым ему может быть запрещено (ст. 24 ч. 2):
− «совершать семейно-бытовое насилие» (то есть неопределенный и, фактически, потенциально неограниченный круг действий);
− общаться с членом семьи, в отношении которого, как предполагается, он совершил «насилие»;
− выяснять его местонахождение, если он не знает о таковом.
В дальнейшем (на столь же произвольных основаниях) лицо, объявленное «нарушителем», может быть обязано судебным защитным предписанием (ст. 25 ч. 3) к выполнению тех же запретов, а также:
− к принудительному прохождению «специализированной психологической программы» (фактически аналог принудительного лечения!);
− покинуть собственное жилище, даже если оно ему принадлежит.
При этом объявленное «нарушителем» лицо оказывается под «профилактическим контролем» (ст. 22), который подразумевает «наблюдение за поведением нарушителя» (т. е. дальнейший сбор информации о его частной жизни). Это лицо оказывается обязано «прибывать по вызову» должностных лиц органов внутренних дел (ст. 26 п. 1).
6. Гражданин, пострадавший от такой «профилактики», даже не сможет свободно рассказывать о нарушении своих прав, привлекать к публичной защите нарушенных прав общественные организации или средства массовой информации в силу того, что, согласно объявленному законопроектом (ст. 4 п. 8 и ст. 27) принципу «конфиденциальности», распространение соответствующей информации оказывается ограниченным. Это фундаментальное ограничение прав гражданина (фактически – его поражение в гражданских правах), и это гораздо серьёзнее ограничения прав лиц, совершивших административные правонарушения.
7. С учётом необоснованно широких пределов усмотрения для правоприменителя, законопроект создаёт условия для системного, массового взяточничества.
8. Декларируя направленность на «поддержку и сохранение семьи» (ст. 4 п. 1), законопроект, в практическом плане, напротив, явно препятствует такому сохранению. Так, запрет на общение с членом семьи, предусмотренный нормами о защитном предписании (ст. 24 ч. 3 п.п. 2 и 3) и судебном защитном предписании (ст. 25 ч. 3 п.п. 2 и 3), явно не может содействовать примирению членов семьи между собой и продолжению семейной жизни. Люди не могут помириться и нормализовать отношения, не имея возможности общаться друг с другом. Неопределенные, размытые нормы законопроекта, которые на практике могут быть применены любым человеком против любого человека, неизбежно приведут к уничтожению нормальных семейных и родственных отношений, природа которых предполагает взаимное доверие и уважение. В ситуации, когда близкий человек в любой момент может без сколько-то основательных причин обрушить на вас всю мощь машины «профилактики семейно-бытового насилия», что приведет к существенному поражению вас в правах, отношениями быстро начинают править взаимный страх и подозрительность, постоянная навязчивая боязнь сделать или сказать что-то «не то». В результате в семье создается ситуация, в которой «все, что вы скажете (или сделаете), может быть использовано против вас» (напомним - без доказательств, без процессуальных гарантий, без презумпции невиновности).
Атмосфера страха, создаваемая подобным правовым беспределом вокруг семейной жизни и близких отношений, будет неизбежно приводить к тому, что многие люди будут вообще воздерживаться от создания семьи и рождения детей, что дополнительно ударит по уже и так непростой российской демографической ситуации. Особые возможности, как показывает международный опыт, внедрение подобных норм создает для ведения «бракоразводных войн».
9. Законопроект создаёт серьезные возможности для разрушения семьи путем разлучения детей с их родителями. Хотя, согласно ст. 24 ч. 1 законопроекта, «защитное предписание выносится с согласия лиц, подвергшихся семейно-бытовому насилию, или их законных представителей», рассмотрение этого положения в его взаимосвязи с другими нормами права показывает: в рамках «профилактики» будет вполне возможно произвольное объявление родителей «нарушителями» и последующее их отстранение от воспитания детей и проживания с ними. Это создаст новые риски серьезного нарушения прав родителей с детьми и разрушения семей.
Ст. 64 п. 2 Семейного кодекса РФ устанавливает: «Родители не вправе представлять интересы своих детей, если органом опеки и попечительства установлено, что между интересами родителей и детей имеются противоречия. В случае разногласий между родителями и детьми орган опеки и попечительства обязан назначить представителя для защиты прав и интересов детей».
Это делает возможным и вероятным следующий сценарий:
− К примеру, отец наказал или отругал ребенка, ребенок переживает. Видя это, некое лицо (учитель, врач, соцработник, обиженный родителями чиновник или сосед) направляют соответствующую информацию в органы внутренних дел. Согласно законопроекту (ст. 17 ч. 1), это является «основанием для осуществления мер профилактики семейно-бытового насилия».
− В семью прибывает должностное лицо органа внутренних дел. «На глазок» оно решает, что имел место «факт совершения семейно-бытового насилия», и желает вынести защитное предписание в отношении отца ребенка (ст. 24 ч. 1).
− Мать как законный представитель возражает (считает, что отец был прав и нет никаких оснований вмешиваться в семейное воспитание) и не дает своего согласия. Тем самым она создает угрозу ситуации повторения «насилия», т.е., согласно определению «семейно-бытового насилия» из ст. 2 законопроекта, сама совершает такое «насилие». «Нарушителями», внезапно для себя, становятся оба родителя.
− Сотрудник полиции обращается в орган опеки и попечительства. Последний может «установить» (процессуальных стандартов и доказательств для этого действующее законодательство также не предусматривает!), что действия родителей находятся в противоречии с интересами ребенка. Если наказанный или отруганный ребенок недоволен родителями (а это нередкая ситуация), то налицо его «разногласия» с ними. Орган опеки и попечительства отстраняет родителей от исполнения функций законного представителя и назначает постороннее лицо представителем для защиты интересов ребенка (ст. 64 ч. 2 СК РФ).
− Постороннее лицо дает свое согласие (ст. 24 ч. 1 законопроекта). Теперь в отношении обоих родителей можно вынести защитное предписание, запрещающее им совершать «семейно-бытовое насилие» (т.е. что угодно, в силу неопределенности этого понятия), общаться с ребенком и выяснять, где он находится (ст. 24 ч. 3). Более того, если они не соблюдают это защитное предписание, можно вынести судебное защитное предписание, которое дополнительно обяжет их покинуть собственное жилище и пройти принудительную психологическую программу (ст. 25 ч. 4). Далее можно использовать формулировки действующей ст. 121 п. 1 Семейного кодекса (на расплывчатость и неопределенность которых неоднократно обращали внимание многие специалисты) и признать ребенка «лишившимся попечения родителей» («при создании действиями или бездействием родителей условий, представляющих угрозу жизни или здоровью детей либо препятствующих их нормальному воспитанию и развитию»), с соответствующими последствиями.
Создается практически неограниченная возможность произвольного и необоснованного вмешательства в семейную жизнь граждан и разрушения семей путем разлучения детей и их родителей.
10. «Примирением» предполагаемой «жертвы» с предполагаемым «нарушителем», согласно законопроекту, предстоит заниматься НКО (ст. 16 п. 2), полномочия на это других субъектов не предусматриваются, а самим «нарушителям» может быть запрещено общаться с «жертвами». Подобная «примирительная» деятельность, при этом, вполне может вестись на платной основе. К работе по психологическому сопровождению «нарушителей» могут привлекаться благотворительные и религиозные организации, а также индивидуальные предприниматели (ст.23 ч.4).
Таким образом, законопроектом создаётся основа для аморального бизнеса, который будет построен на систематическом разрушительном третировании семей за счёт средств государственного бюджета и иных источников.
Законопроект настроен и нацелен на обеспечение и сопровождение сугубо частных коммерческих и идеологических интересов НКО, которые интегрируются в «систему профилактики домашнего насилия».
11. Никаких требований к общественным объединениям и НКО законопроект не содержит, кроме того, что это НКО, «осуществляющие деятельность в сфере профилактики семейно-бытового насилия» (ст.23 ч.4, ст.16).
Любая НКО, записавшая в свой устав эти строки, будет допущена до непосредственной работы с семьями и до решения судьбы семей. При этом уставы могут быть и у незарегистрированных общественных объединений, а требований к регистрации законопроект не предусматривает.
Никаких указаний или ограничений по организационно-правовым формам таких (допускаемых с широчайшими полномочиями в сферу семейных отношений) некоммерческих организаций не устанавливается.
В семью, согласно ст.23 ч.4, может прийти религиозная организация, и совершенно не обязательно той же конфессиональной принадлежности, что и сама эта семья, и даже религиозная группа, поскольку пункт 3 статьи 2 Федерального закона от 12.01.1996 № 7-ФЗ (ред. от 29.07.2018) «О некоммерческих организациях» относит к числу некоммерческих организаций и религиозные объединения, то есть, в числе прочего, религиозные группы. То есть доступ к семьям получат, помимо прочего, разные сектанты.
12. В законопроекте полностью отсутствуют и критерии отбора и допуска конкретных лиц – представителей, членов, сотрудников и т.п. таких некоммерческих организаций к «деятельности в сфере профилактики домашнего насилия», а также требований в части наличия профильного образования и уровня квалификации, несудимости. То есть даже вышедшие из тюрьмы, отбывшие наказание педофилы, убийцы, насильники и т.п. вполне допускаются законопроектом к тому, чтобы свободно поискать себя на поприще хорошо оплачиваемого из государственного бюджета вторжения в семьи, подзаработать на этом.
Психопаты, педофилы и социопаты, не имеющие судимостей, физически больные и заразные люди также будут допущены в семьи, т.к. законопроект не содержит никаких требований ни к физическому, ни к психическому здоровью этих лиц. Семьи с детьми будут вынуждены выслушивать абсурдные фантазии кого угодно (вероятно, не имеющего ни детей, ни опыта семейной жизни) о воспитании детей и подчиняться им, супруги будут вынуждены строить свои супружеские отношения на основании мнения абсолютно посторонних, непонятно что из себя представляющих людей.
Во внутренние дела семьи сможет вмешиваться буквально кто попало, любой желающий.
Нет совершенно никаких гарантий того, что указанные НКО не станут легальным прикрытием для групп педофилов, асоциальных религиозных сект или организованных преступных групп, осуществляющих торговлю детьми.
13. В качестве защитной меры от реального противоправного насилия (а не от надуманных интерпретаций «насилия» в духе радикальной антисемейной идеологии феминизма) предлагаемые в законопроекте меры будут неэффективны. Большинство упомянутых в нем мер уже предусмотрены нормами действующего законодательства (регулирующими, к примеру, социальное обслуживание граждан). Фактически, новыми «профилактическими мерами» являются защитные предписания двух видов и принудительные психологические программы, ради введения которых, очевидно, и создан законопроект. Международный опыт позволяет утверждать, что эффективность защитных предписаний как меры предупреждения реального насилия не имеет сколько-то убедительных доказательств.
14. Общественные организации и политиков, активно добивающихся принятия обсуждаемого законопроекта, явно не интересует реальная степень обоснованности предлагаемых ими мер профилактики насилия. В противном случае, они не опирались бы на очевидно (и доказуемо) ложные данные относительно уровня т.н. «домашнего насилия» в России. Члены авторской группы, стоящей за подготовкой законопроекта, многократно публично утверждали, что:
− «В России ежегодно гибнет от домашнего насилия 12.000-14.000 женщин.» В реальности, согласно данным Росстата, в 2018 году от всех преступных посягательств вместе взятых, а не только в результате преступлений в семейном кругу, погибло 8,3 тыс. женщин.
− «По данным МВД, в России 40% тяжких преступлений совершается в семьях.» Таких данных МВД, в действительности, не существует. Это утверждение повторяется с 1990-х годов вообще без опоры на какие-либо актуальные статистические данные.
− «Ежегодно в России от домашнего насилия страдает 16 млн. женщин». Эта цифра получена на основе явно некорректной интерпретации данных опроса, проведенного в 2011 году Росстатом при поддержке правительственного Центра Контроля Заболеваний (CDC) США. Соответствующая глава полного отчета об этом исследовании была явно написана заинтересованными лицами (фактически – лоббистами). В ней, вопреки принципу научной нейтральности, прямо говорится о необходимости введения закона о профилактике домашнего насилия. Авторы главы приводят в качестве «фактов» заведомо ложные данные о 14.000 убиваемых женщин и 40% тяжких насильственных преступлений, якобы совершаемых в семьях. При этом в самих США CDC, занимавшийся методическим обеспечением опроса, подвергается серьезной критике за явно некорректную работу с данными в соответствующей сфере.
15. Как представляется, есть вполне достаточные основания для вывода о том, что деятельность авторов законопроекта и разработанный ими законопроект (независимо от преднамеренности этого) угрожают национальной безопасности Российской Федерации. Так, Стратегией национальной безопасности РФ (утв. Указом Президента РФ от 31.12.2015 N 683) к числу основных угроз государственной и общественной безопасности отнесена «деятельность […] иностранных и международных неправительственных организаций, […] а также частных лиц, направленная на […] дестабилизацию внутриполитической и социальной ситуации в стране, включая […] разрушение традиционных российских духовно-нравственных ценностей» (п. 43). При этом семья отнесена данным документом к числу традиционных российских духовно-нравственных ценностей (п. 78). В связи с этим, на наш взгляд, законодателям следует признать законопроект неприемлемым не только на уровне конкретных норм, но и на концептуальном уровне, и отказаться от дальнейшей работы над ним.
ВЫВОДЫ
Заявляя одни цели (снижение семейно-бытового насилия), законопроект на самом деле будет работать в совершенно ином направлении, польза для семей – всего лишь декларация.
Законопроект носит однозначно разрушительный, подрывной характер в отношении публичного порядка в РФ, традиционных ценностей нашего общества, традиционных основ семьи и семейного уклада, прав семей, родителей и несовершеннолетних детей, конституционных прав граждан. Он создает механизм, позволяющий на расплывчатых и неопределенных основаниях вмешиваться в семейную жизнь граждан, произвольно лишать их ряда прав, создает условия для произвольного разрушения семейных связей, в том числе, разлучения несовершеннолетних детей с их родителями.
Под видом «профилактических мероприятий» практически к любому совершеннолетнему гражданину РФ могут быть произвольно и необоснованно применены меры репрессивного характера. При этом граждане будут объявляться нарушителями закона без доказательств, в отношении них не будет действовать презумпция невиновности.
При этом предлагаемые в законопроекте меры, как следует из исследования практики их применения в зарубежных странах, не способны привести к снижению уровня реального насилия в обществе.