Сестра Марина болёла. Пришелъ къ ней старецъ Алекс\й босой съ грязными ногами. Полъ былъ земляной, помазанный разтворомъ: глина, смешанная съ соломой и опилками. Такой полъ не моютъ водой, а смешиваютъ глину со свежимъ коровьимъ навозомъ (безъ соломы), разтворомъ смазываютъ полъ. Полъ высыхаетъ ровненьк\й, гладк\й, очень пр\ятнаго цвёта охры. Такой полъ называется доливкой. Сейчасъ такой полъ, навёрно, врядъ ли гдё-то увидишь, а въ послёвоенное время на Кубани такой полъ никого не удивлялъ и былъ почти во всёхъ хатахъ. Прошелъ с. Алекс\й босой съ грязными ногами и наслёдилъ. И сколько потомъ ни замазывали полъ все время выступали эти слёды.
Михаилъ разсказывалъ своему родному брату Ивану, что у него появилось желан\е жить съ женой, какъ братъ съ сестрой, не вступая съ ней въ супружеск\е отношен\я.
А Иванъ посовётовалъ брату, чтобы онъ по прежнему жилъ съ женой супружеской жизнью, когда это разрёшается по уставу Церкви, а то она найдетъ себё другого, а ты будешь въ этомъ виновенъ, такъ какъ уклонялся отъ жены.
Вскорё отъ с.Алекс\я пришло письмо, гдё онъ обнаруживаетъ даръ прозрён\я въ такихъ словахъ: «Михаилъ, не мудрствуй, а слушайся своего брата Ивана.»
Однажды три женщины, разговаривая съ сестрами, назвали с.Алекс\я лжепророкомъ. Вскорё отъ с. Алекс\я приходитъ письмо, гдё онъ обнаруживаетъ даръ прозрён\я въ такихъ словахъ: пришла вёсточка на учен\е и проповёдь, подкрёплен\е вамъ отъ смердящего лжепророка, не доведи Господи, с.Алекс\я.
Раба Бож\я В., будучи на работё, сидёла на доскахъ и сквернословила. Вскорё приходитъ письмо отъ с.Алекс\я, гдё онъ пишетъ: «На доскахъ не надо сквернословить, т.е. говорить уличные и неподобные слова, не принадлежащ\е Бож\ему закону». Конечно, не только на доскахъ нельзя сквернословить, но и во всякомъ другомъ мёстё. Но вотъ именно въ этихъ словахъ: на доскахъ, - онъ показалъ свой даръ прозрён\я, что ему извёстно, какъ Вёра, сидя на доскахъ, говорила плох\е гнилые слова.
Письма с.Алекс\я, подобно псалмамъ Давида и писан\ямъ другихъ св.мужей, поражаютъ красотой слога и глубиной мысли. Они содержатъ въ себё и наставлен\я, и пророчества, и открываютъ даръ прозрён\я великаго въ смирен\и старца, учащего смирен\ю и любви.
«Но Любовь въ Господа и любовь между собой - это самое главное для спасен\я да…да…». И запастись любовью между собой, безъ нее молитва и постъ, что дырявая бочка. Сколько воды не лей въ нее, держать не будетъ.
Къ сожален\ю, письма с.Алекс\я въ большинствё своемъ до насъ не дошли, только малая часть писемъ сохранилась. Объ этомъ с.Алекс\й тоже предсказалъ заранёе:
«Сколько ни читай, столько будетъ тамъ, всего хватитъ, а неразумный рабъ прочитаетъ и порветъ или закидаетъ».
Братъ Михаила Иванъ стопку писемъ с.Алекс\я закопалъ въ землю. Почему онъ это сдёлалъ и зачёмъ - никому не извёстно.
Ложное обвинение.
Старецъ Алекс\й носилъ вериги на тёлё и они постукивали. Его же оклеветали въ томъ будто бы онъ носитъ рац\ю за спиной. И коммунисты написали о немъ книгу, будто бы онъ связанъ съ заграницей. Ужасная клевета! У него даже посохъ м`роточилъ, когда его забрали въ КГБ. Этотъ посохъ тамъ и остался, а его посадили - не посмотрёли на то, что и вериги, и посохъ, свидётельствуютъ о его жизни, несвязанной съ м\ромъ.
Подъ слёдств\емъ. Судъ.
Старецъ Алекс\й находился подъ слёдств\емъ. Подъ слёдств\емъ находились и нёкоторые сестры и братъ Иванъ.
Изъ станицы Уманской, всего ихъ было пять человёкъ..
Какъ допрашивали с.Алекс\я - свёден\я не сохранились. Но хорошо извёстно то, что когда на допросъ заходила Мар\я Мацора, то она говорила такъ: «Стоитъ столъ, красной скатертью накрытый. Сидятъ три бёса - первый, второй и трет\й» и показывала на слёдователя и на рядомъ съ нимъ сидящего, и на стёнку, гдё висёлъ портретъ вождя октябрьской соц\алистической революц\и.
Разъяренный слёдователь кричалъ: «Мацора, въ карцеръ!». И такъ продолжалось до суда.
… И вотъ ихъ всёхъ посадили на скамью подсудимыхъ.
И когда дали слово Мар\и, то она встала и вновь говоритъ такъ, какъ всегда говорила на допросахъ.
Ей приговоръ дали 25 лётъ.
Старецъ Алекс\й всталъ и говоритъ: «Семь лётъ отсидятъ и всё выйдутъ».
Черезъ семь лётъ была амнист\я для политическихъ заключенныхъ - и всё они, какъ и предсказалъ с.Алекс\й, вышли на свободу.
Тюрьма.
Находясь въ тюрьмё с.Алекс\й принялъ на себя подвигъ юродства.
Въ тюрьмё его изпытывали тёлесными изтязан\ями. Какими были пытки неизвёстно, но только у с.Алекс\я послё тюрьмы появился горбъ на спинё.
Въ тюрьмё установили наблюден\е за каждымъ словомъ и поступкомъ с.Алекс\я. Врачи провёряли его каждое слово и дёйств\е, чтобы выяснить - дёйствительно онъ юродивый или притворяется. На него была заведена книга контроля, въ которую заносили наблюден\я за заключеннымъ больнымъ.
…Его послушница Ефросин\я пролежала нёсколько лётъ, парализованная въ постели. Когда с.Алекс\й сидёлъ въ тюрьмё, она умерла.
Валентина пр\ёхала въ тюрьму сообщить ему о смерти своей матери, она просила, чтобы ей дали свидан\е съ заключеннымъ Никулинымъ Алексёемъ Несторовичемъ.