Введение
Французский живописец, скульптор, график и декоратор Эмиль Бенуа Матисс родился 31 декабря 1869 года в Лэ Като Нор на севере Франции. В 1892 году он приехал в Париж, где учился в Академии Жюлиана, а позже у Гюстава Моро. Поиски непосредственной передачи ощущений при помощи интенсивного цвета, упрощённого рисунка и плоскостного изображения отразились в произведениях, представленных им на выставке фовистов (от французского слова «fauve», что значит дикий зверь) на Осеннем салоне 1905 года. В 1908 году С.И. Щукин заказывает художнику три декоративных панно для собственного дома в Москве. В панно «Танец» (1910 год, Эрмитаж) представлен экстатический танец, навеянный впечатлениями от русских сезонов С. Дягилева, выступлений Айседоры Дункан и эллинской вазовой живописи. В 1912 году Матисс приглашению Дягилева делал макеты декораций и эскизы костюмов для «Русского балетного сезона» в Париже.
Глава 1. Матисс и Африка
Впервые Матисс посетил Северную Африку в 1906 году - по его собственному признанию, чтобы «увидеть своими глазами пустыню». Однако серьёзно Матисс увлёкся Востоком, посетив в 1910 г. выставку мусульманского искусства в Мюнхене и выставленные в Париже африканские скульптуры. На мюнхенской выставке его особенно потрясли иранские миниатюры и зал с восточными коврами. Позже Матисс исколесил Испанию в поисках «мавританского следа» в культуре этой страны. Во время своего длительного пребывания в Марокко (он с 1911-1913 гг. жил в Танжере) Матисс очаровался природой и красками Северной Африки, где много рисовал и писал маслом. Матиссом в данный период его пребывания в Алжире и Марокко написана пара десятков картин, которые давали ключи к решению многих живописных проблем искусства Востока. Это холсты-откровения, они прокладывали новые тропы для будущих художников Востока. В этом и есть гениальность Матисса. Это А. Матиссу принадлежат слова: «Откровение всегда приходит ко мне с Востока», где по его словам, он «обрёл более тесный контакт с натурой».
Именно в странах Магриба им были созданы замечательные пейзажи с видами старинного города Танжер. Так, одна из картин - «Марокканский сад» показывает местную природу в сезон дождей. Две другие части этого триптиха изображают ту же землю, но опалённую беспощадным африканским солнцем.
Если раньше художник просто заполнял многие свои произведения предметами восточного обихода, то теперь Матисс буквально окунулся в «атмосферу» Востока, сблизился с его людьми, бытом и природой. В искусство Матисса влились свежие силы, и в нём появилась какая-то новая приближённость к натуре. Видимо, написанный сразу по приезде в Марокко натюрморт «Ирисы в вазе», с его динамичными контурами и правдивостью цвета, воспринимается как с натуры написанный этюд. В некоторых марокканских работах краски Матисса словно впитали энергию африканского солнца. И снова тональность Матисса резко меняется, когда он пишет «Арабскую кофейню», в которой, не утрачивая силы цвета, очень тонко передаёт прохладный сумрак помещения, где выделяются лаконичные силуэты людей, словно погружённых в сонное оцепенение. Выработанный художником лаконизм и обобщённость своеобразно проявляются в его портретных произведениях, придавая изображённым особую значительность и даже величие. Это чувствуется и в воинственном облике стоящего марокканца («Марокканец в зелёной одежде»), и в «Портрете жены» - одной из лучших работ художника в этом жанре.
Тут следует отметить, что Матисс в этом плане не был первооткрывателем Востока. Ориентализм в живописи Энгра и Делакруа широко известен. Не подражая восточному искусству, Матисс скорее переосмыслил его, поняв и приняв философскую глубину орнамента, яркость и чистоту цвета, изысканность линий. Упомянув эти хорошо известные факты, хочется ещё раз отметить новизну подхода данной экспозиции, где рядом с холстами Матисса помещены многие предметы из его восточной коллекции. Соседство живописного реквизита художника с его полотнами позволяет наблюдать эволюцию его творчества. С годами манера его менялась, а его любимые предметы (ткани, драпировки, ковры и коврики для молитвы), в разных сочетаниях проходившие через все его картины, оставались прежними. Особенно интересно присутствие на выставке восточной одежды из коллекции Матисса. Экспонаты XIX века (такие как шёлковое лиловое платье из Марокко, турецкий халат, шитая золотым шитьём североафриканская бархатная блуза с золотым шитьём) - всё необыкновенной красоты. Специфика выставки и замечательная развеска картин делают возможным для зрителя проанализировать творчество Матисса не только диахронически, но и синхронически. Трудно сказать, почему в картине «Стоящая Зора» фон красный, почему в «Марокканском триптихе» на окне две вазы, а в «Красной комнате» на полу жёлтый ковёр и т.д. Вероятно, предположить, что Матисс выработал для себя правила живописи, почти в точности используя теорию музыки.
В африканских картинах Матисса элемент декоративности и субъективного (лирического) содержания доминирует, что сильно затрудняет восприятие его. Такая живопись требует большого навыка общения и близости художественному творчеству. Возможно, допустить, что декоративный элемент и отражение технического совершенствования художника в качестве содержания вообще чужд многим. Но выразительность рисунков последних лет и декупажей должны затронуть многих и заставить вновь и вновь возвращаться к его картинам.
Впоследствии, подводя итог своему марокканскому путешествию, Матисс сказал: «Путешествия в Марокко помогли мне осуществить необходимый переход и позволили вновь обрести более тесную связь с природой, чего нельзя было бы достигнуть с помощью живой, но всё же несколько ограниченной теории, какой стал фовизм». Поэтому не удивительно, что единство группы фовистов было недолговечным. Скоро каждый из них пошёл своим путём.