Вариант № 55735
1.
1.1.1. Как и почему изменилось настроение Кирибеевича после ответа Калашникова?
1.2.1. Почему, описывая утёс, лирический герой говорит о нём во 2-м лице – «ты», «наш»?
Прочитайте приведённый ниже фрагмент произведения и выполните задания 1.1.1.—1.1.2.
Трижды громкий клич прокликали —
Ни один боец и не тронулся,
Лишь стоят да друг друга поталкивают.
На просторе опричник похаживает,
Над плохими бойцами подсмеивает:
«Присмирели, небось, призадумались!
Так и быть, обещаюсь, для праздника,
Отпущу живого с покаянием,
Лишь потешу царя нашего батюшку».
Вдруг толпа раздалась в обе стороны —
И выходит Степан Парамонович,
Молодой купец, удалой боец,
По прозванию Калашников.
Поклонился прежде царю грозному,
После белому Кремлю да святым церквам,
А потом всему народу русскому,
Горят очи его соколиные,
На опричника смотрит пристально.
Супротив него он становится,
Боевые рукавицы натягивает,
Могучие плечи распрямливает.
И сказал ему Кирибеевич:
«А поведай мне, добрый молодец,
Ты какого роду-племени,
Каким именем прозываешься?
Чтоб знать, по ком панихиду служить,
Чтобы было, чем похвастаться».
Отвечает Степан Парамонович:
«А зовут меня Степаном Калашниковым,
А родился я от честного отца,
И жил я по закону господнему:
Не позорил я чужой жены,
Не разбойничал ночью тёмною,
Не таился от свету небесного...
И промолвил ты правду истинную:
По одном из нас будут панихиду петь,
И не позже как завтра в час полуденный;
И один из нас будет хвастаться,
С удалыми друзьями пируючи...
Не шутку шутить, не людей смешить
К тебе вышел я, басурманский сын, –
Вышел я на страшный бой, на последний бой!»
И услышав то, Кирибеевич
Побледнел в лице, как осенний снег;
Бойки очи его затуманились,
Между сильных плеч пробежал мороз,
На раскрытых устах слово замерло...
Вот молча оба расходятся, —
Богатырский бой начинается.
Размахнулся тогда Кирибеевич
И ударил в первОй купца Калашникова,
И ударил его посередь груди —
Затрещала грудь молодецкая,
Пошатнулся Степан Парамонович;
На груди его широкой висел медный крест
Со святыми мощами из Киева, —
И погнулся крест и вдавился в грудь;
Как роса из-под него кровь закапала;
И подумал Степан Парамонович:
«Чему быть суждено, то и сбудется;
Постою за правду до последнего!»
Изловчился он, изготовился,
Собрался со всею силою
И ударил своего ненавистника
Прямо в левый висок со всего плеча.
И опричник молодой застонал слегка,
Закачался, упал замертво;
Повалился он на холодный снег,
На холодный снег, будто сосенка,
Будто сосенка во сыром бору
Под смолистый под корень подрубленная…
(М. Ю. Лермонтов. «Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова»)
Прочитайте приведённое ниже произведение и выполните задание 1.2.1.—1.2.2.
| МОРЕ И УТЁС И бунтует, и клокочет, Хлещет, свищет, и ревёт, И до звёзд допрянуть хочет, До незыблемых высот... Ад ли, адская ли сила Под клокочущим котлом Огнь геенский разложила – И пучину взворотила И поставила вверх дном? Волн неистовых прибоем Беспрерывно вал морской С рёвом, свистом, визгом, воем Бьёт в утёс береговой,– Но, спокойный и надменный, Дурью волн не обуян, Неподвижный, неизменный, Мирозданью современный, Ты стоишь, наш великан! И, озлобленные боем, Как на приступ роковой, Снова волны лезут с воем На гранит громадный твой. Но, о камень неизменный Бурный натиск преломив, Вал отбрызнул сокрушенный, И клубится мутной пеной Обессиленный порыв... Стой же ты, утёс могучий! Обожди лишь час-другой – Надоест волне гремучей Воевать с твоей пятой... Утомясь потехой злою, Присмиреет вновь она – И без вою, и без бою Под гигантскою пятою Вновь уляжется волна... |
(Ф. И. Тютчев, 1848)
Пояснение.
1.1.1. В приведенном отрывке при описании Кирибеевича используются сравнения. Кирибеевич не испытывал к Степану Парамоновичу явной ненависти и, более того, видимо, почувствовал угрызения совести во время поединка. Именно поэтому он «побледнел», «как осенний снег». Сравнение показывает, насколько виноватым чувствует себя Кирибеевич, раз он сделался, как снег. Явную симпатию испытывает автор к опричнику, когда сравнивает его со стройной, красивой сосенкой: «Будто сосенка во сыром бору / Под смолистый под корень подрубленная».
1.2.1.Тютчев прежде всего был художником. В поэтические образы он облекал лишь то, что было передумано и перечувствовано им самим. Поэту близки переживания утёса во время бури: выстоять нелегко, нужна сила и решимость, чтобы справиться с невзгодами. Вот почему и обращается лирический герой к утёсу как к хорошему знакомому. Обращения к утёсу в форме второго лица создают атмосферу доверительности, близости происходящего.
2.
1.1.2. Какую роль в данном фрагменте играют эпитеты?
1.2.2. Какую роль приём антитезы играет в данном стихотворении?
Пояснение.
1.1.2. Обилие эпитетов в приведённом отрывке способствует усилению художественной выразительности образа. Широко используются постоянные эпитеты, подчеркивая неразрывную связь "Песни" с фольклором: добрый молодец, честной отец. Эпитеты: «очи соколиные», «плечи могучие» - органично дополняют друг друга при создании образа купца Калашникова. Обилие художественных определений делает образы уникальными, наделяет их неповторимостью.
1.2.2. Антитеза - противопоставление. С помощью здаётся антитезы создаётся образ утёса, противостоящего стихии. Особо ярко это выражено во второй строфе:
Волн неистовых прибоем
Беспрерывно вал морской
С рёвом, свистом, визгом, воем
Бьёт в утёс береговой,–
Но, спокойный и надменный,
Дурью волн не обуян,
Неподвижный, неизменный,
Мирозданью современный,
Ты стоишь, наш великан!
Утёс возвышается над клокочущей стихией и выглядит величественно. Создать ощущение гигантской мощи утёса помогает приём противопоставления или антитезы.
3.
1.1.3. Сопоставьте фрагмент из романа М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» с приведённым ниже фрагментом из повести А. С. Пушкина «Выстрел». В чём схожи Вулич и Сильвио?
1.2.3. Сопоставьте стихотворение А. А. Фета «Ещё весна, — как будто неземной...» с приведённым ниже стихотворением Ф. И. Тютчева «Как неожиданно и ярко...». Какие чувства и мысли сближают лирических героев этих произведений?
Прочитайте приведённые ниже фрагменты произведений и выполните задание 1.1.3.
<...> мы засиделись у майора С*** очень долго; разговор, против обыкновения, был занимателен. Рассуждали о том, что мусульманское поверье, будто судьба человека написана на небесах, находит и между нами, христианами, многих поклонников; каждый рассказывал разные необыкновенные случаи pro или contra1.
— Всё это, господа, ничего не доказывает, — сказал старый майор, — ведь никто из вас не был свидетелем тех странных случаев, которыми вы подтверждаете свои мнения.
— Конечно, никто! — сказали многие, — но мы слышали от верных людей...
— Всё это вздор! — сказал кто-то, — где эти верные люди, видевшие список, на котором означен час нашей смерти?.. И если точно есть предопределение, то зачем же нам дана воля, рассудок? почему мы должны давать отчёт в наших поступках?
В это время один офицер, сидевший в углу комнаты, встал и, медленно подойдя к столу, окинул всех спокойным и торжественным взглядом. Он был родом серб, как видно было из его имени.
Наружность поручика Вулича отвечала вполне его характеру. Высокий рост и смуглый цвет лица, чёрные волосы, чёрные проницательные глаза, большой, но правильный нос, принадлежность его нации, печальная и холодная улыбка, вечно блуждавшая на губах его, — всё это будто согласовалось для того, чтоб придать ему вид существа особенного, неспособного делиться мыслями и страстями с теми, которых судьба дала ему в товарищи.
Он был храбр, говорил мало, но резко; никому не поверял своих душевных и семейных тайн; вина почти вовсе не пил, за молодыми казачками, которых прелесть трудно постигнуть, не видав их, он никогда не волочился. Говорили, однако, что жена полковника была неравнодушна к его выразительным глазам; но он не шутя сердился, когда об этом намекали.
Была только одна страсть, которой он не таил: страсть к игре. За зелёным столом он забывал всё и обыкновенно проигрывал; но постоянные неудачи только раздражали его упрямство. Рассказывали, что раз, во время экспедиции, ночью, он на подушке метал банк; ему ужасно везло. Вдруг раздались выстрелы, ударили тревогу, все вскочили и бросились к оружию. «Поставь ва-банк»! — кричал Вулич, не подымаясь,одному из самых горячих понтёров. — «Идёт семёрка», — отвечал тот, убегая. Несмотря на всеобщую суматоху, Вулич докинул талью; карта была дана.
Когда он явился в цепь, там была уж сильная перестрелка. Вулич не заботился ни о пулях, ни о шашках чеченских: он отыскивал своего счастливого понтёра.
— Семёрка дана! — закричал он, увидав его наконец в цепи застрельщиков, которые начинали вытеснять из лесу неприятеля, и, подойдя ближе, он вынул свой кошелёк и бумажник и отдал их счастливцу, несмотря на возражения о неуместности платежа.
<...>
Когда поручик Вулич подошёл к столу, то все замолчали, ожидая от него какой-нибудь оригинальной выходки.
— Господа! — сказал он (голос его был спокоен, хотя тоном ниже обыкновенного), —господа, к чему пустые споры? Вы хотите доказательств: я вам предлагаю испробовать на себе, может ли человек своевольно располагать своею жизнию, или каждому из нас заранее назначена роковая минута... Кому угодно?
— Не мне, не мне! — раздалось со всех сторон, — вот чудак! придёт же в голову!..
— Предлагаю пари, — сказал я шутя.
— Какое?
— Утверждаю, что нет предопределения, — сказал я, высыпая на стол десятка два червонцев, всё, что было у меня в кармане.
— Держу, — отвечал Вулич глухим голосом.
__________
1 Pro или contra — за или против
М. Ю. Лермонтов «Герой нашего времени»
*****************************
Один только человек принадлежал нашему обществу, не будучи военным. Ему было около тридцати пяти лет, и мы за то почитали его стариком. Опытность давала ему перед нами многие преимущества; к тому же его обыкновенная угрюмость, крутой нрав и злой язык имели сильное влияние на молодые наши умы. Какая-то таинственность окружала его судьбу; он казался русским, а носил иностранное имя. Некогда он служил в гусарах, и даже счастливо; никто не знал причины, побудившей его выйти в отставку и поселиться в бедном местечке, где жил он вместе и бедно и расточительно: ходил вечно пешком, в изношенном чёрном сюртуке, а держал открытый стол для всех офицеров нашего полка. Правда, обед его состоял из двух или трёх блюд, изготовленных отставным солдатом, но шампанское лилось при том рекою. Никто не знал ни его состояния, ни его доходов, и никто не осмеливался о том его спрашивать. У него водились книги, большею частию военные, да романы. Он охотно давал их читать, никогда не требуя их назад; зато никогда не возвращал хозяину книги, им занятой. Главное упражнение его состояло в стрельбе из пистолета. Стены его комнаты были все источены пулями, все в скважинах, как соты пчелиные. Богатое собрание пистолетов было единственной роскошью бедной мазанки, где он жил. Искусство, до коего достиг он, было неимоверно, и если б он вызвался пулей сбить грушу с фуражки кого б то ни было, никто б в нашем полку не усомнился подставить ему своей головы. Разговор между нами касался часто поединков; Сильвио (так назову его) никогда в него не вмешивался. На вопрос, случалось ли ему драться, отвечал он сухо, что случалось, но в подробности не входил, и видно было, что таковые вопросы были ему неприятны. Мы полагали, что на совести его лежала какая-нибудь несчастная жертва его ужасного искусства. Впрочем нам и в голову не приходило подозревать в нём что-нибудь похожее на робость.
А. С. Пушкин «Выстрел»