Философия религии есть в ее зарождении от Адама. Но когда уже есть как предмет в его полном значении – это другое. Шохин относит это все к античности и усматривает это все в разработках Платона. Говорит о том, что в его идиологии (Эфтифо???) он находит первые признаки предмета в религиозной философии, «а как в философской науке о религии». У нас с вами есть религиозная философия и есть философская наука о религии. Также находит у Цицерона «о природе богов», «о дивенации», «о судьбе». Дальше – средневековье. Фома Аквинский «Сумма богословия». И у Николая Кузанского «о предложениях». Шохин преследует последовательную преемственную линию к новому времени. Усматривая начальнуюавторефлексию в сочинениях Фон Шторхен Нау 1773 г. «Философия религии». Современное состояние. В 18 в. Видит ее концептуализацию и терминологизацию – отработка терминов и понятий (концептов). Обнаруживая в этих процессах принципиально новую стадию развития самой философии религии в следствие авторефлексийности философского дискурса как такового. Это когда самопознание форм автора, оно кристуализовывает все больше и больше и приходит к такому очищенному дискурсу, когда они уже разговаривают на отработанных понятиях.
Лекция 2.
Смысловая завязка философии религии, для некоторых выступает как антиподы, несовместимые вещи, потому что некоторые выступают, что рациональные построения и конструкции сами по себе они на религиозной почве не очень могут жить, потому что религия постигается только сердцем, только жизнью и там-то открываются подлинные вещи, когда ты молишься, когда ты относишься к Творцу непосредственно в личном опыте – все это дает материал, которым ты можешь апелировать?? И который не выразим вербально и чем мы больше его пытаемся выражать, тем получается глупее. Почему, собственно, вопрос о дисциплине по духовной жизни и нигде никто ничего не читает. Потому что можно этих всех исихастов перечислять, сколько угодно можно брать аскетические труды, но это всегда будет некоторая калька чего-то постороннего и обязательно должно прикладываться к внутренней жизни. Она становится более искусственной, то что не выразимо- выразить достаточно сложно – всем должно быть все понятно))… исходя из этого, как только начинаются разговоры о о философском дискурсе по поводу Высшего – Бога – то у некоторых возникает такая проблема, а зачем? Насколько это все важно и интересно? Насколько это все законно? А тем не менее, такой предмет есть. Критичность, заложенная в философии с самого начала, как базовая установка – все анализировать, все ставить под сомнение. Закон диалектики – тезис => антитезис – они призваны сталкиваться, чтобы добиться синтеза. Уже более глубокого содержания, но обязательного вот этого смысла противоборства – закон, который философии очень присущ. В богословии этого не должно быть как раз таки. Откровение дается Богом и ты его воспринимаешь. Проблему – разница этих дисциплин – богословие и философия – богословие пользуется источником – Богом; Бог открывает Себя людям и люди на скрижалях своего сердца обретают это откровение и записывают его. Формируют это в кодексы – Священное Предание и Священное Писание – непререкаемые истины.
Для философии догматизация – страшная вещь. Догматизировать ничего нельзя, надо все искать и находить, все ставить под сомнение и это как раз расходится. Откровение Божие является тем источником, который даёт дыхание жизни вообще всему богословию. С философией у нас другой метод, который выражен в другом источнике – собственное мышление, которое может как инструментарий познавать сущее, открывать для себя все подряд, и Бога в частности. Познавать от себя через внутреннюю рефлексию.
*(Рефлексия (обращение назад) — это обращение внимания субъекта на самого себя и на своё сознание, в частности, на продукты собственной активности, а также какое-либо их переосмысление.В частности, — в традиционном смысле, — на содержания и функции собственного сознания, в состав которых входят личностные структуры (ценности, интересы, мотивы), мышление, механизмы восприятия, принятия решений, эмоционального реагирования, поведенческие шаблоны и т. д.) – комментарий извне.) *
Машина мышления – которую описал Аристотель. Вот это машина носит закон логики, который …
На основании этих законов мышления можно достигать титанических параметров. Это иногда играет злую роль, когда мы больше смотрим на все с логической точки зрения – у нас с вами происходят некоторые деформации. Из-за этого само постижение истины как богословие ищет истину, так и философия постигает истину. Каким образом у нас богословие получает такое дополнение в виде другой дисциплине, которая должна каким-то образом нам помочь. Выясняется, что может. 1-й параметр – наши все предметы, которые преподаются в семинарии, даже то же самое богословие – они лишены рациональных конструкций? И мы с вами, недолго ходя, исключая только предмет о духовном постижении Бога, мы видим, что все дисциплины построены в основном на рациональном умствовании о Боге, когда конструкции идут выверено, очень логично и последовательно. Когда их вдруг нет, то: 1) белиберда откровенная; 2) либо другой ярус, который нам постичь не реально. Когда человек опелирует антиномиями и через интуицию постигает высшее – он прорывается в другие сферы. Мы используем философский дискурс в своих разных интерпретациях. Божественное мышление – оно разве лишено рационального? Здесь некая спайка есть. Подкладка рационального и философского. Освобождаются от логики – свт. Григорий Палама – о Фаворском свете – «Царствует чудо над всем и волею Божественного Фаворский свет вполне может светить на тех, которые не могут его воспринять». Акт божественного. Непонятно: святитель открывается от плоскости рационального вылетает в совершенное околоземное пространство и начинает предлагать решение совершенно другие. Энергийное богословие и его учение о энергиях свт. Григория Паламы – Сущности и Божественные энергии. О Божественном всесилии и могуществе. Как только вселился Логос – все сохранило достаток, но это все невыразимо. Но мы пользуемся методом философским. Да, все не доказуемо, но метод один, потому как без философии дойти до таких умозаключений нельзя.
Философский дискурс обладает, что исходя из этого мышления, о котором мы говорим, он обладает определенными правилами, понятностью для подавляющего большинства людей. Потому что говорить на языке высших интуиций очень сложно, их надо еще понять, их мало кто поймет, особенно художники, поэты. Догматы и высокие истины о Боге – они как Христос, всегда одни и те же. То есть они одновременно среди нас и глубоко внутри всех божественных истин, божественногопромышления. А психология человека имеет свойство меняться… Система подхода постижения этого мира становится другая с течением времени, при всем том, что Христос всегда Один и тот же и будет Одним. Секулярное состояние ставит вопрос: а сколько у нас сейчас истин – одна или несколько? Оказывается, что истин много, и для каждой истины разный подход. Если раньше, ты опелируешь цитатой из Священного Писания, подтверждая свою мысль высказанную, то в недавнем прошлом это могло пройти. Мы сейчас не удовлетворим собеседника нашего уже цитатой из Библии, должен быть большой культурологический обзор, и только тогда это будет весомо. Наша аргументация должна быть разнообразна с множеством разнообразных ссылок. Если же этого всего не будет, то мы не сможем доказать свои истины, а собеседник просто будет переходить на другие тематики или просто не будет вас слушать. Аналогия с русскими православными телеканалами Спас и Союз. В чем там проблема: никто не смотрит, потому как информация устарела и ничего нового не доносится до людей. Только падают рейтинги. Противоположность – Хокинг – немощный и безобразный, но пишет умные вещи и заставляет каждого думать и запоминать истины. Все высшие художественные структуры все они сейчас практически скукожены, нет уже этого задела у этих сфер. Усечение высокой культуры идет очень большое.
Есть еще одна проблема. Закончилось время аристотелевской школы в 529 г. закончились идеи, и была подобрана христианством, которое только стало зарождаться.
Лекция 3.
Противоречие в дисциплинах испокон веков как-то согласовывается. Раз мы от Платона с вами имеем такую вот линию, которую Шохин проводит в своем произведении, то за этим что-то стоит. Известная гибкость, разнообразность и подача материала в угоду уму нашему, на который философский дискурс как раз и реализуется, он дает большую динамичность богословию самому по себе и не предполагая от него каких-то жертв догматических погрешностей – нет, об этом речь не идет. Раз она не касается, то, следовательно, обращается только к ним за эти периферийные черт. Перед нами вопрос: важны они или нет? Вот такое фундаменталистское представление говорит, что нет, это все от лукавого, и что она только развращает философский дискурс. И человек начинает постоянно сомневаться во всем, искать правду и это к духовному осуществлению мешает, потому что нужна вера угольщика. У католиков такая вера считается самой приоритетной (фильм «Остров», о. Анатолий, было послушание возиться с углем). Простейшее представление о вере, примитивного ума не дает ему душевных каких-то переполохов, его не тревожат эти все верхи истины рациональности и поиски логики во всем. У католиков и у нас в приоритете, правда, у нас ее как-то не афишируют, но есть факт, что это – идеал, к которому нужно стремиться. Сравнение: вера угольщика – самая желанная, достижимая путем серьезных усилий, самая истинная вера, и вера очень образованного ученого – она гроша ломанного не стоит. Потому что она вечно сомневается, вечно ищет истину. Этот концепт в католицизме не является главным, это одно из видений. Описывается желанное, по ходу дела может быть, за этим стоит что-то. Это все подтверждается в словах Достоевского. Слова Достоевского: «Какое горнило сомнений моя осанна прошла». Он ее выплюнул с кровью, которая у нас с вами, как выяснилось, ценится куда как больше, чем детская вера, но она не имеющая соблазнов, не имеющая огромного труда, напряжения духа, которую надо выдержать, и через это он развивается, реализуется и действует в вершинах бьющегося разума, который проникает в недра бытия, становится глубже. Вера угольщика – парадигма вот этого состояния и этого разума верующего, которому много чего не надо. При всем том, что вера угольщика, действительно, является центральной, и с ней очень просто будет войти в Царство Небесное, но как редко это удается сделать, потому как вера угольщика характерна еще некоторыми недостатками, есть там чаще всего легковерие, суеверие, обыкновенные ереси, и заблуждения, когда вот этот простецкий вариант души характерен идиотизмом, и огромным вредом, потому его легче увести во всякие соблазны. Хорошо, если мы вспоминаем известную историю, когда три старца бежали в Соловках к архиерею по воде и кричали, что мы забыли твою молитву о символе веры и надо ее повторить. Это очень хорошо, что у них такая чистота сердца была и наивность и детскость такая, что им больше ничего не надо было. Но, к сожалению, реальность отстоит далеко, и вот эти бесконечные заблуждения, которые мы видим в нашем народе, стоит только постоять за свечной лавкой какой-то месяц и сразу становится ясно, что по чём в этих вопросах. И поэтому защититься они могут не всегда, потому как требуется определенная святость уже при жизни (3 старца), у них была именно святость, они стяжали благодать Божию, она их предохраняла и они были чисты. В основном, это бывает совершенно по-другому, если у нас, условно говоря, 90%, является одного, и всего лишь 10%, а то и меньше процентов, то, что делать со всеми остальными. Стоит ли проявлять заботу? И тут как раз мы видим философию религии как вспомоществующую, помогающую предмету философии. Важный момент: продвижение человека вглубь истории, когда с усилением рационализации происходит изменение реальности, потому что наша техническая цивилизация сейчас предъявляет совершенно другие требования. Прохождение в толщу времени – нам все ставит какие-то требования, которые нам порой не под силу (приводит пример: в древности семейные ценности были совершенно другими – женщина могла родить 15 – 20 детей и только после этого ей становилось тяжело, но за этот по-настоящему подвиг ее награждали. Сейчас же женщину награждают за 3-го ребенка, потому как реалии изменились, сейчас не выгодно рожать по 10 детей, потому как это очень обременительно. Вопросы стоят больше организационные).
И, соответственно, метод богословствования все более и более требуется гибким, хотя догмат железобетонен и он не сгибаем. Основа основ. Что не догмат должен гнуться, чтобы быть полегче, а все, что находится вокруг догмата, все должно под него подстраиваться. Статья Роушенбаха о Троице «Векторная модель Троицы». Она достаточно беспомощна в плане исторических обоснований всех трудов, ничего нового не привнесла, но в то же время является необычайно показательным способом возможности так или иначе перед высоким сообществом предлагать догматы в его его приемлемости. Почему постоянное цитировниеРоушенбаха, потому что в его сообществе цитирование философии поставлен этот вопрос и он вызывает обсуждение. От нас требуется поставить эту проблематику так, чтобы она была серьезно воспринята вне благочестивых рассуждений – аргументация. Нам это не надо, нам надо это надо только для внутренней духовной жизни, но она не требует каких-то научных изысков, нужна аскетика. Но если ты в мире, если ты на этой стези и ты вышел на амвон – всё! У тебя нету другого выхода и с тебя будут спрашивать.
Не надо смущаться того, что в истории были моменты, когда что-то заканчивается или перестает влиять на общество – закончилась эпоха Аристотеля, философской школы. Но не вышло совсем из истории, а оставило все это некий отпечаток, просто как виток в истории, благодаря своим произведениям. Прикладное значение. От каппадокийцев все пошло. Метод терминологический, концептуальный, метод философствования сам по себе и логический, то есть всю эту концепцию, всю логику, весь инструмент, который применялся и вся терминология, которая давала возможность богословию вырабатывать свой язык, развиваться и формировать собственно учение христианское не только в его тезисах, но во всем грандиозном, в аспекте тех проблем, которые перед ним ставили, как православное христианское вероучение.
Философия получает в нашем случае, когда она закончит свое античное существование и переходит под протекторат Византийского пространства Православного именно, то она у нас с вами начинает свое становление как служанка богословия. В Средневековье очень часто звучала эта фраза, что философия есть «служанка богословия» и скорее даже раба, то есть является вторичной, второстепенным мнением самого богословия. С середины Средневековья это все развивается и затем христианство создает собственно свою грандиозную европейскую культуру, и по мере своего взросления взрослеет и сама философия. Христианство придает, подобрав философию, придает ей новое дыхание через исповедание подлинного Бога Троицу, Иисуса Христа. И постепенно вот эта «служанка богословия» постепенно становится это понятие все более ироничным, тем самым поздним Средневековьем, предполагая уже в своем положении некую самобытность и отождествленность от богословия. Происходит грандиозный выстрел, когда уже в период ренессанса, философия вновь восстанавливает свой самостоятельный статус и на богословие уже никакого внимания не обращает. Начинает заниматься своими вещами, что мы видим в пик всего этого развития, в немецком идеализме, который в таких мостодонтах, таких как Кант, Шеллинг, Гегель – дает колоссальный выброс мыслительной энергии. Тем не менее, все же это плод не философии, а именно христианства.
Дальше дело развивается следующим образом: достинув своего апогея, философия приходит к величайшему созиданию всех времен и народов – создает науку, попытки даже отождествления с ней. Рождение науки имело продолжение в созидании технической цивилизации, которую мы сейчас имеем. Наука выстрелила дальше, предложила реальность машин и техники. Но дальше пошло все похуже. Техническая цивилизация переросла в определенный момент философию саму по себе в компетенции своего предметного знания. Философы уже практически не успевают за разработками отдельных направлений и уже не владеют нужной компетенцией. Поэтому там отставание там происходит все больше и больше, и в конечном итоге, философия начинает клониться к своему упадку – к концу 20- го столетия. И вот мы сейчас живем в мире этого упадка. Когда выяснилась одна очень хитрая штука. Отождествив себя и родив науку, философия потерпела колоссальное поражение, потому что это новое направление в создании этого знания всеобъемлющего, была попытка ответить через науку на смысло-жизненные вопросы, что было всегда заложено в философии как таковой. Она – мудрость в этом мире, поиск истины, есть попытка помочь человеку ответить на самые главные вопросы жизни. Сделав огромный выброс в несколько столетий, когда она вкладывалась в это здание, она его создала и она была в праве ожидать, что оно ответит на ожидаемые вопросы. И тогда она бы могла пойти дальше и все прочее. Но, как пишет Гусейнов: «Наука возникает через посредство философии, в некоторых своих существенных частях из самой философии. Философия обосновала идею природы как последней реальности в том смысле, что содержит причину в себе и подчиняется неизменным, ничем не отменяемым законом. Однако, отождествление философии с наукой невозможно достичь по двум соображениям: 1) отсутствие в философии метода необходимой для науки фактичности и достоверности; 2) не менее принципиальная ставка философии на достижение совершенного состояния человеческого общества через научно-технические успехи рационально обоснованное преобразование внешней жизни. Эта ставка оказалась битой. Попытка философии до конца решить для человечества смысло-жизненные вопросы со всей мощи рационального подхода, сосредоточенного в науке, не удалось человечеству, которое не стало счастливее. Это серьезнейшее преткновение философии нового времени мало кем замечаемого» - философия предложила при максимально разработанном подходе решить все проблемы человечества. «Мы вас накормим, вы будете ехать как угодно. У вас все будет на основе этого просвещенного разума, который в своей прогрессии достигает такого могущества, что может решить все и вся. Отсюда возникает проблема современного кризиса, когда философия по большому счету обещав и отчасти выполнив. Мир стал действительно другим. И тем не менее человечество осталось в тупике, оно по-прежнему не стало счастливей.
Ответ на мой вопрос. («Есть ли что-то у богословия на подобие того, как в прошлом столетии была философия, и получило ли богословие оплеуху и почувствовала ли нехватку в философии») Гусейнов: «Философия сказать нечего сейчас и поэтому богословие должно вновь осеменить ее, которое бы возродилось и на новом этапе мы должны вдохнуть в нее жизнь и озадачить, чтобы она вновь пошла по нормальному пути, не как у нас идет трансгуманизм к похоронам всего мира. Шейкли Роберт «Битва». Откуда подлинное наполнение смысло-содержанное может прийти? От Бога. Когда Господь давал Церкви откровение, сначала у нас были христиане до Христа – вся платоническая система, предчувствие Христова пришествия, они считывали что-то, ни в Китае, ни в Египте этого особо не было. Затем появилось христианство в Средневековье и наполнения выброс снова был дан сверху. Сейчас произошло обесточиваение, когда жизнь идет и когда рождаются мысли, но они получаются уродливой формы, через трансгуманизм. И теперь мы должны вновь получить откровение! И вбросить его в науку и философию и это обязано сделать богословие. Здесь начинаются самые трудности. Гусейнов «Философия потому и является (миру), что она работает в промежутке между фактами науки и тайной откровения». В данном случае философия является между тайной откровения – то что Бог сверху подает нам откровения и между фактами науки – фактами исследования реальности самой по себе, накопления знаний, рационализации и возведения мощи ума в его предельное выражение максимально развитое, необходимостью природы и мистикой жизни». Здесь Гусейнов точно указывает на то, что Церковь должна дать философии благодатные озарения, которые бы уже вдохнули бы в мир технической цивилизации ее уровень одухотворенности. Но и у нас здесь большие проблемы. Не только философии нечего сказать, но и богословию нечего сказать. Проработки богословия нету.
(«Кто может принять Откровение?»)
Христос всего Один и тот же. Но Он много всего так говорил, что всего этого не вместить в пишимые книги – мы с вами зафиксировали, расшифровали. Объем великих книг. Это есть суть Священного Предания. Предание и вечное раскрытие его продолжается постоянно. И мы открываем через свою молитву у Бога вечное новое на основании Самого Христа. Он когда-то дал одну молитву «Отче наш…». И эта молитву легла в основу миллионного тома Миня.
Истины Божии, которые через опыт молитвенников воспринимают в свое сердце, затем пишут в книги, и как это делали святые отцы. Мы не знаем, сколько Господь даст Откровения. Но основные истины даны. Само осуществление этого откровения, оно предполагает собой всю Церковь, нас, насколько мы сможем учиться и молиться и от этого труда делать синтезы, как раз через христианство открывать всю мудрость мира.
Лекция 4.
Мы люди века сего очень нуждаемся в некоторых вещах земного плана, и чем больше приземляется человек, тем земное ему все больше и больше нужно. Теперь уже человек может существовать ни капельки не молившись. Раньше это было невозможно в принципе. Голова поднималась только вверх, практически, по любому поводу. А сейчас, она может вообще не подниматься, хватает разнообразия в дольнем мире. Мы начинаем потакать каким-то вещам. Мы вынуждены из опыта, который у нас уже есть – старообрядцы, вот этот опыт у них – он доведен до конца – опыт изоляции, исходя из того, что полнота истины в тебе. И это приводит к горделивости, приводит к замыканию и вырождению. Там нет любви. Зачем широта диапазона восприятия, рецепирования мировой культуры?
Философия религии- предмет достаточно древний, он в течение истории имеет свою канву, но к православию меньше касался всегда. У католиков и протестантов действовал, в православии было всегда меньше. Вразумительное течение философии появляется только в 19-20 в. Первый наш классический философ в широком плане – Соловьев. Но зачем нам была нужна была философия. Все наше средоточие ума было в Священном Писании, в догматах, в патристическом наследии. Чем это хуже? Это не хуже. Только есть минусы – мировое сообщество говорит, что вот такое поведение от нашей недоразвитости. (Образование появилось позже чем в Европе – через 400 лет). Но наша «недоразвитость» давала свои плоды в виде святых.
Другая тема. Которая вылезает из семинарского курса. В курсе основного богословия были предпосылки для предмета философии религии. Сейчас будет развитие этого предмета в том ключе.