Взгляды — недоверчивые, покорные, упрямые, с вызовом или усталостью. Вопросительные. Даже Натан с дивана слез.
Злость медленно переплавлялась во что-то другое — в какую-то отчаянную, бесшабашную ярость, позволяющую не думать, не рассуждать, позволить ей нести тебя. Просто говорить то, что кажется верным.
— Ситуация, — отрывисто бросил Гарри, прислоняясь к стене и складывая руки на груди. — Каждый из вас должен выбрать из присутствующих здесь одного, самого, с его точки зрения, бесполезного. Двоих нельзя, обойдетесь одним. Кого-то выбрать нужно обязательно. Пять минут на обдумывание.
Не смотрят друг на друга. В себя смотрят. Ну, слава Мерлину, хоть до этого доучились…
— Бесполезного с точки зрения лично вашего понимания пользы, — продолжал он бросать фразы, пока ученики оторопело моргали. — Никаких общих моралей и домостроев, если они не являются вашими приоритетами. Будьте готовы пояснить свой выбор.
Отчаянный, полный немой обиды взгляд Алана.
— По очереди подходите к тому, кого выбрали, и говорите ему в лицо: «Я решил, что тебе пора умереть. Ты здесь не нужен». Мелл?
Девушка задумчиво потерла нос и, оттолкнувшись от пола, медленно пошла вдоль круга.
— Я решила, что тебе пора умереть, Энни, — спокойно произнесла она, остановившись. — Ты здесь не нужна.
— Почему?! — возмущенно выдохнула та.
— Ты глупая, — пожала плечами Мелл.
— Фил? — перебил открывшую было рот девушку Гарри. — Ты следующий, не заставляй нас ждать.
Водный. Сам весь, как ручей — из тех, что бывают ледяными и слепяще прозрачными.
— Я решил, что тебе пора умереть, Алан, — слова, как тягучие капли. — Ты здесь не нужен. Ты не чувствуешь никого, кроме себя.
— Неправда! — оскорбленно прошипел стоящий рядом Дэнни.
— Дэнни? — повернулся к нему Гарри.
Глаза малыша распахнулись, казалось, на пол-лица.
— Твой выбор.
Мальчишка тяжело дышал, кусая губы и глядя на него снизу вверх.
— Дэнни, мы ждем.
— Я не хочу, — задыхаясь, прошептал он, и, будто собравшись с духом, выкрикнул, отступая на шаг назад: — я не буду! Вы сами сказали, что я должен выбрать из моей личной пользы. Я считаю, что каждый полезен по-своему! Что я слишком глуп, чтобы выбирать из них!
— А если ты будешь знать, что, не убив одного, ты убьешь всех, кто стоит здесь? — спросил Гарри. — Что тогда?
Мальчик нервно обхватил себя за плечи и обвел взглядом неровный круг.
— Тогда я умру сам, — почти спокойно, словно удивляясь собственным словам, произнес он. — Я решил, что мне пора умереть. Я не нужен здесь.
— Причина?
Дэнни лихорадочно соображал.
— Назови, или я сам ее назову.
— Трусость, — презрительно выдохнул Натан.
— Думай, — бросил мальчику Гарри и повернулся к следующему ученику: — Алан?
— Вы! — заорал тот ему в лицо. — Вы это от меня хотели услышать? Что вы здесь вытворяете! Это вам уже пора умереть, и я так считаю!!!
Развернувшись на каблуках, он вихрем вылетел из комнаты, оглушительно хлопнув дверью. Из коридора донесся удаляющийся топот.
Гарри устало потер лоб и снова повернулся к Дэнни.
— Так что там о причинах, малыш? — поинтересовался он.
У мальчишки дрожали губы, он почти прокусывал их, лишь бы скрыть это. Глаза растерянно бегали.
— Я все равно считаю, что так нельзя, — прошептал Дэнни. — Я… понимаю, что нужно. Но я бы не смог. Это правда, учитель.
— А что делать тому, кто оказался вынужденным решать? Что, если бы это был ты? У меня ведь тоже не было выбора.
— Значит, вы сильнее меня, — подбородок еще дрожал, но с собой парень почти справился. — Я просто… я знаю, что не хотел бы быть на вашем месте. И на месте Дамблдора. Извините… наверное, я плохой маг. Но это правда.
Мелл молча отошла к столику и, налив из графина воды, принесла стакан мальчику. Тот взял, бросив на нее быстрый взгляд.
— Перерыв полчаса, — медленно произнес Гарри. — И передайте Алану, что он отстранен от занятий на ближайшие два месяца.
— А плюсов не будет? — спросила Энни.
Гарри перевел взгляд на группу.
— Единственный, кто сегодня заслужил плюсы — так это Дэнни. Все свободны.
* * *
От долгожданного запаха кофе на глаза даже навернулись слезы. Гарри обессиленно рухнул на диван, откидывая голову на спинку, и вдохнул полной грудью.
— Как прошло? — меланхолично поинтересовалась Панси, откусывая от булочки.
Замечательно, мрачно подумал Поттер. Ты обедаешь, а мне даже рукой пошевелить лень.
— Кто-то опять отстранен? — участливо спросила Луна.
Гарри перевел на нее утомленный взгляд. Девушки расположились за столом бок о бок, и в этом было что-то неправильное. Как будто они избегают смотреть друг на друга.
Хмурая складка на лбу Панси бросилась в глаза чуть позже. Как и заплаканные глаза Луны.
— Алан Прюэтт, — негромко ответил Гарри, разглядывая их. — И еще три полноценные истерики, кроме его выходки. Лучше некуда. Налей мне выпить.
— Вот еще, — фыркнула Панси, убирая вино со стола. — Тебе и после обеда с ними общаться. Давай, подкрепляйся лучше.
Ощутимое напряжение, казалось, клубилось прямо в воздухе — над ними, упорно смотрящими в разные стороны и усиленно пытающимися сделать вид, что за время утренних занятий ничего не произошло. Гарри поймал себя на постыдном желании плюнуть на все и завыть — от одной только мысли, насколько сейчас было бы легче, если бы рядом был Драко. Просто — был…
Нехотя поднявшись, он обнаружил, что девчонки уже некоторое время угрюмо молчат, ковыряясь каждая в своей тарелке.
— Что у нас снова стряслось? — спросил Гарри, устало опираясь обеими руками на спинку стула.
— Ничего, — нервно буркнули обе — Панси с раздражением, а Луна — печально и жалобно.
Опять поссорились, с тоской подумал он, выдыхая сквозь зубы и садясь рядом с ними.
— Что Алан на этот раз натворил? — не меняя тона, попыталась свернуть разговор на другую тему Луна. — Такой искренний мальчик…
— Искренний? Не то слово, — хмыкнул Гарри, ставя локти на стол и опуская голову на руки. — Глядя на него, я регулярно жалею, что не могу начислить кому-нибудь каких-нибудь баллов. А через минуту уже кажется — придушил бы собственными руками. За лень и непроходимый эгоцентризм.
— Вылитый ты в юности, — холодно отозвалась Панси, не отрываясь от яростного кромсания бифштекса.
— Жалко, что тебя нельзя тоже от чего-нибудь отстранить, — задумчиво проговорил Гарри, покачиваясь на стуле.
— Валяй, — нехорошо усмехнулась девушка. — Сам будешь по хозяйству носиться. И рабочие группы тоже сам будешь организовывать.
Улыбка ситуацию почему-то не примирила. Да что с ними сегодня обеими? — растерянно подумал Гарри.
— Драко… — начал было он вслух.
— С ним все в порядке, — тут же перебила Луна, заправляя за ухо выбившийся локон и сосредоточенно глядя в тарелку. — Амулет показывает, что он жив и бодр. И даже не взволнован. Все хорошо, Гарри.
Не считая того, что пошли вторые сутки, как его нет? Да все просто замечательно. И, если он там не взволнован, то кто бы и меня тогда заодно успокоил… Лучше всего — вернув Малфоя домой. Прямо сейчас — и тогда я, наверное, даже не рехнусь за вторую половину занятий.
И вообще в этом хаосе не рехнусь.
— А если он и этой ночью не явится? — глухо пробормотал Гарри, сжимая вилку.
— Значит, утром проведешь Поиск и отправишься за ним, — отрезала Панси. — Все, хватит переживаний! Могу я хоть поесть спокойно в вашем присутствии?
Поттер медленно поднял голову. Девушка хмуро ответила на взгляд.
— Если ты еще помнишь, Панси, ты не в состоянии вести занятия в смешанных группах, — негромко произнес он, не сводя с нее глаз. — В первый и последний раз, когда ты умудрилась выжать на них из кого-то хоть что-то, ты отлеживалась потом целый день. Не забыла? А я и Луна варимся в этом аду дважды в неделю, и, если после уроков и стоим на ногах, то меньше всего при этом нуждаемся в указаниях, куда нам девать наши переживания.
— Извини, — мрачно процедила Паркинсон. — Завтра поговорим, в таком случае. Я все забываю, что ты еще и без присутствия Малфоя полноценно не функционируешь…
Луна обреченно выдохнула и, отвернувшись, бросила вилку на стол.
— Ну, я — ладно, — пожал плечами Гарри, забирая с блюда последнюю булочку. — А вас-то какая муха сегодня укусила?
Они все равно категорически не смотрели друг на друга, цепляясь каждая за свою правду. Панси — невозмутимо поджав губы, Луна — обреченно глядя в сторону.
— Драко вернется — поговорим, — буркнула сквозь зубы Паркинсон.
— Да! — с неожиданной горячностью поддержала ее Лавгуд. — Он тебе много интересного скажет.
— Или тебе, — невозмутимо хмыкнула Панси.
Гарри на мгновение замер с открытым ртом — а потом медленно положил булочку на стол. Девочки не так уж часто и ссорились, а когда вставали не с той ноги, всегда умудрялись разобраться друг с другом самостоятельно. Подавляющая часть ссор вообще не выносилась за пределы девичьей спальни, оседая где-то там, за дверью, и становясь той самой частью будней — домашней и теплой, над которой Гарри с Драко порой беззлобно посмеивались, пряча улыбки в уголках губ. Той, которая, наверное, была и у них самих — и со стороны казалась девчонкам не менее забавной и глупой.
Принципиальные конфликты обсуждались всегда вчетвером. И принципиальным не мог считаться тот, где двое не могут решить собственные разногласия.
Требование Панси дождаться Драко могло означать только одно — у них действительно большие проблемы. У всех четверых.
— Гарри, выдохни уже, а? — с тоской попросила Луна, вставая из-за стола. — Тебе еще в класс возвращаться.
— И тебе, — машинально добавил он, лихорадочно прикидывая, что могло произойти за те несколько часов, пока девочки оставались наедине.
Даже нет — Луна же тоже была на уроках. Значит, еще раньше? Утром, пока он сидел на балконе?
— Ну, может, хоть… — осторожно начал было Гарри.
— Нет! — обернувшись, хором рявкнули они обе — и переглянулись, будто их коробило это неуместное сейчас нечаянное единодушие.
— Сказала же — когда Драко вернется, — отчеканила Панси, опуская на стол пустой бокал из-под сока. — Все равно без него не угомонитесь оба…
Разговор прервала зеленая вспышка каминного пламени — Гарри изумил, наверное, больше сам факт вызова, чем его неожиданность. Доступ в камин Уоткинс-Холла был только у двух человек — при том, что одна из них появлялась здесь хорошо, если раз в полгода, а вторая — вообще никогда.
Стихийных же магов защита замка свободно пропускала и так. Правда, только в одном направлении…
Из камина показался знакомый четко очерченный профиль в обрамлении густых вьющихся каштановых волос — и все трое замерли, от удивления перестав дышать и оцепенело уставившись на нежданную гостью.
— Привет! — как ни в чем не бывало, кивнула им Гермиона Грэйнджер. — Я могу войти?
Гарри медленно выдохнул, ловя себя на невольно растекающейся улыбке. В этом она была вся — пропадать невесть где без сов и приветов больше трех лет, а потом объявиться в камине и поинтересоваться, можно ли ей войти.
Видимо, кто-то из девочек что-то сказал, потому что Гермиона исчезла в пламени — и через мгновение появилась в нем снова, перешагивая через кладку камина и выбираясь на пушистый ковер.
В одной руке она держала объемистый чемодан, который тут же поставила на пол. Другой прижимала к плечу обхватившего ее за шею мальчишку лет двух.
— Познакомься, Вик, — спокойно сказала Гермиона, перехватывая его обеими руками. — Это Гарри. Гарри Поттер.
Мальчик бросил на Гарри настороженный взгляд, прижимаясь к матери.
— Ты тот самый? — подозрительно спросил он.
— Привет, — обалдело выдавил Гарри, разглядывая темные вихры пацана.
— Герм?.. — каким-то звенящим голосом позвала ее Панси.
Девушка обернулась к ним с Луной — и Гарри едва окончательно не потерял дар речи, увидев, как они смотрят на гостью. Точнее, на ее ребенка — так, будто перед ними внезапно материализовалось свободно гуляющее посреди бела дня привидение.
— Гарри говорил, что я могу пожить здесь, если мне будет некуда идти, — вежливо сообщила им Гермиона. — Надеюсь, он все еще помнит свои слова.
Гарри слушал их вполуха, изо всех сил пытаясь совместить в голове упрямую девчонку, которую оставил на холмах Хогвартса несколько лет назад, и пышущую свежестью и решимостью молодую женщину, за чью шею привычным жестом цеплялся ребенок с хмурым, исподлобья, взглядом.
Ребенок. У Гермионы. С ума сойти. Почему, интересно, тот факт, что она собиралась замуж, никогда не увязывался в уме Поттера с тем, что она вполне могла успеть и ребенка родить?..
— Пойдем, я тебе комнату покажу, — улыбнулась Луна, снизу вверх глядя на Гермиону.
Она уже сидела на корточках перед стоявшим рядом с матерью мальчиком, держа его за руку. Тот, кажется, не возражал — во всяком случае, не демонстративно.
— У тебя занятия, — процедила сквозь зубы Панси, не отрывая от лица Гермионы напряженного взгляда. — Я сама им все покажу. Идите, вас с Гарри молодежь уже заждалась.
Луна, ойкнув и сделав на прощанье Гермионе круглые глаза, торопливо выскользнула из столовой. Длинная юбка взметнулась и опала, дверь тихонько захлопнулась — по коридору зацокали каблучки.
— Что случилось? — не удержался от вопроса Гарри, глядя на бывшую подругу. — Ты не появлялась три года, а теперь…
— Я подала на развод, — спокойно сказала Гермиона, беря ладошку Вика в свою. — Нам нужно место, где нас не смогут найти. Я потом тебе все объясню, ты же, вроде, опаздываешь?
Гарри машинально кивнул ей — взгляд Панси успокаивал, позволяя убраться сейчас по своим делам и положиться во всем на нее. Все, что нужно и должно, она сделает и узнает. Она не вчера родилась.
И, только спускаясь по лестнице, он подумал, что уже и сам не помнит, в который именно за сегодня раз ему кажется, что он только что упустил что-то важное. Очень-очень важное — и даже не понял, с чем оно связано и где его потом снова искать.
* * *
К вечеру Гарри окончательно убедился, что в его голове поселилась веселая семья злобных маленьких троллей, развлекающихся методичным отплясыванием чечетки на всех доступных поверхностях.
Мелл к концу занятия заявила, что не желает больше видеть Филиппа на утренней гимнастике, которую проводит сама, по своей методике, тратя собственные силы на не заслуживающих того остолопов. Фил в отместку битых пятнадцать минут методично рассказывал группе об особенностях поведения земных магов женского пола в условиях, оторванных от теоретизирования — проще говоря, об их пресловутой неспособности чувствовать и связанным с этим неумением адекватно реагировать на жизненные ситуации.
Гарри удалось загасить конфликт, только потребовав продолжить дискуссию в присутствии мисс Паркинсон, куда как более осведомленной о разнообразных особенностях земных магов. Фил оскорбился, но оплеуху принял — что, впрочем, еще не давало надежды на то, что они с Мелани не перенесут личные ссоры и на следующий урок.
Дэнни свалился с эмпатическим шоком, за что едва не схлопотал отстранение, но отговорился тем, что защиту в его группе Луна еще толком не тренировала, и примчавшаяся Лавгуд, на его счастье, смогла это подтвердить.
По всему выходило, что принцип допуска учеников в смешанные группы теперь тоже предстояло пересмотреть — либо просто больше не позволять участвовать в них водным магам младше семнадцати лет, раз они не выдерживают царящего там накала истерик. Что, в общем, тоже попахивало произволом и уравниловкой и навешивало на Гарри и Луну еще и предварительное тестирование личной выносливости каждого.
Что называется, не было печали… еще бы знать, как ее, вообще, можно тестировать. Но Драко-то, наверное, сразу придумает…
Драко… — в тысячный раз за день с тоской подумал Гарри, кусая губы. Если вчера еще можно было делать вид, что Малфой закопался в делах, заперся у себя в кабинете — или просто болтается где-то по замку со своим скопищем воздушных юнцов, то упрямое «сегодня» перечеркнуло все. Придавило угрюмой, бездумной тяжестью, навалилось всем весом, и каждое привычное действие вдруг стало даваться невыносимо сложно, и время застыло, растягиваясь, как истерзанная жвачка.
Да могу я без него, промелькнула сквозь головную боль усталая мысль. Могу. Только вот… Мерлин меня побери — не хочу… Словно жизнь по капле вытягивается. День занятий до чертиков вымотал, каждая мелочь концом света почти что мерещится. А еще Гермиона…
Сознание привычно сместилось, распалось на множество раздробленных частичек, почти мгновенно обшаривая замок. Малфоя не было. Панси отчитывала эльфов. Гермиона что-то сосредоточенно читала в Западной башне. Луна… ох, черт.
Он нашел ее скорчившейся на подоконнике чердака — она сидела, обхватив коленки и положив на них подбородок, и тихо всхлипывала, глядя в окно. Гарри на секунду остановился в дверях, глядя на нее. Ощущение дежа вю было таким ярким, что на миг перехватило дыхание — и что с того, что Уоткинс-Холл ничем не походил на поместье Блэков, а сама Луна — на ту девчонку, что жила с ними там, в круговерти их личного сумасшествия?
Привычки плакать на чердаках она все равно так и не изжила.
Гарри молча подошел ближе — и, усевшись за ее спиной, притянул Луну к себе. Та, вздохнув, покорно прислонилась к его груди, расслабилась, уткнувшись носом в собственный кулачок. Гарри зарылся в ее волосы, прикрывая глаза и машинально поглаживая вздрагивающее плечо, чувствовал, как постепенно успокаивается ее дыхание, как стихают всхлипы, и они сидели так, наверное, целую вечность, потому что, когда Луна заговорила, ему показалось, что он проспал, обнимая ее, по крайней мере, несколько часов.
— Скучаешь по нему?.. — чуть слышно прошептала она, глядя в окно.
Гарри едва заметно кивнул, не отстраняясь от светлой макушки.
— Я тоже… — замороженно проговорила Луна. — Наверное, его задержало еще что-то, да же? Что-то другое. Правда, странно, что он не связался…
— И не вернулся на ночь, — глухо добавил Гарри.
Вот оно, прижимая к себе сонную девушку, мрачно подумал он. Вот что никак не увязывалось. Драко мог понять, что не успевает закончить все за день — но в этом случае он обязательно бы вернулся домой перед сном. И утром просто исчез бы снова — а не пропадал бы с концами на двое суток.
Тоска, и тревога, и едва ощутимое, еще с ночи поселившееся где-то в груди ощущение безысходной, неизбежной уже опасности. Неотвратимости — будто все, что могло случиться, уже когда-то произошло. А Поттер снова ничего не заметил, и даже толком еще не понял, что именно сделал не так, где позволил себе поплыть по течению — или, наоборот, замахнуться на что-то, что ему явно не по зубам. Дал своей гордости право оценивать, что доступно их силам, а что — еще нет…
— Ты засыпаешь, — осторожно целуя Луну в висок, шепнул Гарри. — Иди, Панси же без тебя не ляжет…
Девушка как-то горестно хмыкнула, пытаясь то ли неловко возразить, то ли напроситься на уверения, что Паркинсон, хоть и бывает колючая, как убежденный кактус, но пределы своей стервозности всегда чувствует все равно. Конечно, если только предварительно не решила, что чувствовать в данную сторону сейчас нерезультативно, с невольным вздохом подумал Поттер.
— Ничего, лишнюю пару часов с Герм пообщается, — угрюмо пробормотала Луна. — Они ж почти четыре года не виделись, что ты, столько общих тем накопилось…
Гарри от неожиданности едва не разжал руки. И прежде, чем на язык напросился дурацкий вопрос, вдруг вспомнилась хмурая складка на лбу Панси, когда она выставляла Луну из столовой.
«Я сама им все покажу. У тебя занятия…»
Если бы дело не касалось этих девчонок и Гермионы, Гарри с уверенностью сказал бы, что Панси взъярилась, как хищница, защищающая свою территорию от чужих посягательств. Да и Луна сейчас реагировала не лучше, разве что — пытаясь воздействовать на окружающий мир не агрессией, а слезливой покорностью, заставляя всех подряд захлебнуться чувством вины за неправильный выбор.
Но применительно к стихийным магам — и человеку — убеждение казалось бессмысленным. Невероятным. Вообще невозможным.
Бред какой, мысленно усмехнулся Гарри. Да они же и не общались никогда раньше толком! У Луны целая сеть информаторов, что теперь, Паркинсон каждого будет встречать, ощетинившись? Все равно, что я бы сейчас вздумал Малфоя к Снейпу приревновать…
— Не выдумывай, — улыбнулся Гарри, прислоняясь затылком к стене. — Даже если вы вдруг повздорили, Панси не стала любить тебя меньше. Ты же сама это знаешь.
— Ох, Гарри… — устало фыркнула Луна. — Это вы с Драко мыслите категориями одной плоскости. Выбрал один раз — и люблю, и слава Мерлину, что вопрос партнера можно закрытым считать… У женщин все по-другому.
Гарри задумался.
— Не уверен, что хочу разбираться в этом сейчас, — признался он через пару минут. — У меня был тот еще день, я устал, как гиппогриф, да еще вам с Панси не раньше, не позже приспичило играть в свои страшные тайны. Тебе не кажется, что вы могли выбрать момент и получше?
— Вот именно так мне и кажется, — снова помрачнела Луна. — Что кое-кто мог бы подумать не только о себе, и сначала выбрать момент… а уж потом…
— Да что — потом? — не выдержал Гарри. Он уже едва скрывал раздражение.
— Ничего, — буркнула Луна, вставая. — Пойдем, действительно, спать. Ты не поймешь сейчас, правда… а я не хочу еще и с тобой на ночь глядя поссориться. Вот Драко вернется, и все вместе обсудим. Так только лучше будет, увидишь.
Мерлин, как вообще можно женщину понимать? — с тоской спросил себя Гарри, глядя в ее честные глаза. Даже такую, как Луна. Как они сами-то себя понимают, хороший вопрос…
Он проводил ее до комнат, больше не пытаясь ни отвлечь, ни заговорить. В конце концов, он слишком устал, чтобы думать сейчас и о них — раз уж обе так упрямо отстаивают свое право на игры в молчанку. Вот и пусть молчат. Все — завтра.
— Ты идешь? — неуверенно спросила Луна, замешкавшись на пороге их с Паркинсон спальни.
Гарри молча покачал головой. Мысль о коньяке Малфоя, ждущем своего часа в уголке винного шкафа, с каждой минутой почему-то представлялась все более заманчивой.
О коньяке — и о тишине рядом с потрескивающим камином. Ведь совсем скоро должен был вернуться Драко — и Гарри вдруг показалось чудовищной бессмыслицей спать, когда он придет. Ведь не может же Малфой пропадать невесть где третий день? Он вернется, буквально вот-вот.
— Я его подожду, — мягко сказал он вслух. — Ложись.
— Приходи, если сморит, — улыбнулась Луна — и исчезла за дверью.
Остался только огонь в камине, и пушистый, по щиколотку, черный ворс ковра, в котором утопали босые ноги, и тепло бокала в ладони. И горьковатый, пронзительный привкус на языке — губы Драко пахли им же, когда Гарри целовал их в последний раз. Когда Малфой стонал, запрокинув голову, и Гарри запускал руки в светлые волосы, разметавшиеся по вот этому самому ковру, вжимаясь в знакомое до черточки, до родинки на плече гибкое, тонкое тело, касаясь его — губами, ладонями…
Боже, как я соскучился по тебе… — с отчаянием подумал Гарри, задыхаясь и закрывая глаза. Я тебя просто убью, когда ты вернешься. Привяжу к дому намертво, если ты до сих пор предупреждать о своих передвижениях научиться не можешь… А лучше — прямо к кровати и привяжу. Тоже суток на двое…
Беспокойство прорывалось даже сквозь старательно накручиваемую злость. Драко не мог бодрствовать так долго. К исходу второго дня он уже должен был походить на истончившуюся, изможденную тень, балансирующую на грани провала в вымышленный мир фантазий воздушных магов.
И — ладно бы только это. Ему плохо не меньше сейчас, кусая губы, с тоской думал Гарри. Если я так с ума схожу, что он везде мне мерещится — так я хоть дома при этом! — то он там вообще один. Один…
Опустевший бокал одиноко поблескивал на низком столике у камина. Счастье мое рассудительное, что же с тобой там случилось? Что не дало тебе ни вернуться, ни хотя бы выслать сову? Почему тебя все еще нет? Как ты там, без меня?..
Машинально накручивая на пальцы ворс ковра и уже почти не стараясь не думать о Драко, смеявшимся здесь, рядом с ним, всего два дня назад, Гарри лежал, подсунув локоть под голову, невидяще глядя в огонь и отсчитывая бесконечные, едва тянущиеся минуты.
Когда ночь за окном стала едва заметно подергиваться утренней серостью, он и сам не заметил, как задремал.
Глава 2. Поворот.
Сухой, горячечный воздух царапал горло. Гарри казалось, что он слышит собственные хриплые вдохи — сквозь сон, заполненный нарастающим низким гулом, почти ревущим в ушах, заставляющим сжиматься в комок.
Кожа зудела, как от мириадов мелких укусов, мышцы каменели, и никак не получалось найти позу, в которой не хотелось бы хныкать и ныть, извиваясь от невозможности хоть немного расслабиться. Голова гудела, как звенящий колокол, и Гарри задыхался, запутавшись в липком безвоздушном пространстве.
А потом вдруг что-то обжигающе ледяное коснулось шеи — и он всхлипнул, потянувшись за прикосновением. Холод медленно проникал в тело, опускался вниз, скользя по груди, по плечам, по ладоням, снимая душащий жар, как лоскутки ткани, как лепестки, как кожуру, и Гарри почти трясло от мягкого, обволакивающего облегчения. Он порывался вывернуться, изогнуться, прижаться — ближе, сильнее, но холод был так далеко, хоть и касался его — всего, и прошла, наверное, вечность, пока до слуха не донесся обрывочный шепот.
— Гарри… Ты слышишь меня?.. Скажи что-нибудь, Гарри!..
Я здесь, — хотел было отозваться он, но губы не слушались, и красно-черные пятна застилали все, заставляя вглядываться в темноту до рези в глазах, до судорог — в попытках рассмотреть в ней хоть что-нибудь.
— Слава Мерлину!.. — выдохнул кто-то — и ледяное дыхание опалило разгоряченные щеки.
Гарри казалось, что он обернут в этот лед, как в кокон — везде, каждой клеточкой соприкасаясь с ним, вжимаясь в него, он был беспомощен, как новорожденный книззл, и мог только отчаянно молиться про себя, чтобы холод не уходил, не оставлял его здесь — одного, опять, снова…
— Я не уйду… — шепнула темнота, укутывая его прохладой. — Поттер, ты что?..
Имя странно резануло по ушам — Поттер? Я — Гарри Поттер, безуспешно пытаясь выровнять дыхание и перестать жадно заглатывать долгожданный воздух, отстраненно подумал Гарри. Я…
И мрак расступился, нехотя подаваясь — словно его кто-то, наконец, потянул за края — обнажая тонкое взволнованное лицо, запавшие глаза и взъерошенные светлые волосы, и лед вдруг раздробился, распался на части, тая, растекаясь подсыхающими лужицами. Превращаясь в побелевшие, сжатые в нить губы, до хруста впившиеся в плечо пальцы, вздымающуюся грудь, прижавшуюся к обнаженной коже.
— Драко?.. — с трудом улыбнулся Гарри.
И тут же понял, что лежащий на нем, обнимающий его Малфой вне себя от гнева — что его руки дрожат от едва сдерживаемой ярости, и что еще секунда — и Драко, размахнувшись, врежет ему между глаз, сорвавшись в истерический крик.
— Какого черта ты здесь дрыхнешь — один?! — заорал Малфой, стискивая его плечо с такой силой, что Гарри невольно охнул, и ощутимо встряхивая. — Это форма самоубийства такая?!..
Серые глаза потемнели, словно от боли, он сдавленно дышал сквозь зубы, и Гарри потянулся к нему одним слепым, бездумным движением раньше, чем успел осознать, что собирается сделать.
Непослушные пальцы зарылись в тонкие волосы. Он дома, дома — как заведенный, повторял себе Гарри, прижимаясь к напряженному, как натянутая струна, Драко, не находя в себе сил оторваться, притягивая их друг к другу.
— Ш-ш-ш… — он наконец обессиленно упал на спину, увлекая Малфоя за собой. — Ты не мог не вернуться сегодня. Я просто не думал, что так долго… и задремал…
— Не думал! — с горечью прошипел Драко. — Да когда ты вообще думал!..
Он задыхался, уткнувшись лбом в горячее плечо, и у него до сих пор дрожали руки, и до Гарри только теперь дошло, как страшно Малфой, наверное, испугался, увидев его здесь, одного, под утро — спящего. Он вдруг понял, как жутко перепугался бы сам.
— Все хорошо, — шепотом повторил Гарри, машинально касаясь губами прилипших к виску спутанных волос. — Ты же не мог и сейчас не прийти.
Драко сдавленно выдохнул — и прильнул к нему, вжался всем телом так, что пуговицы полурасстегнутой рубашки впились в кожу.
— Мог, — мрачно усмехнулся Малфой, не поднимая головы. — Я же не знал, что тебя на два дня нельзя одного оставить…
Его крепкие руки все еще стискивали плечи Поттера, будто не могли поверить, что бояться нечего. Больше — нечего.
— Ты все сделал? — так же тихо спросил Гарри, когда дрожь почти унялась. — Ты привел его?
Драко горестно фыркнул, делая вид, что не замечает настойчивую ладонь, забравшуюся ему под рубашку, чтобы привычно улечься между лопаток.
— А почему сразу — его? — обреченно поинтересовался он. — К твоему сведению, маги бывают и женского пола, Поттер.
Гарри хмыкнул, равнодушно пожимая плечами.
— Привел, — на тон ниже добавил Малфой. — Привел, устроил — она уже спит…
— Тогда что не так? — помолчав, спросил Гарри.
Драко не отвечал на ласку — и это тоже пугало.
— Мы влипли, Поттер, — глухо сказал он, отворачиваясь и садясь на ковер. Ладони нервно потерли лоб, небрежно пригладили волосы. — Ей восемь лет… и ты сам знаешь, откуда я ее забирал.