Позорно Хоу-чжу поступился и честью и славой своей.
Остался в живых Хуан Хао, хитро обманув государя,
И тщетно спасти государство старался отважный Цзян Вэй.
Как жаль императора внука, что долг свой исполнил высокий!
Какая обида кипела в горячих и верных сердцах:
Что Чжао-ле, император, трудом и оружием добыл,
Все это в то скорбное утро погибло, рассыпалось в прах!
Жители Чэнду, воскурив благовония, с поклонами встречали победителя.
Дэн Ай пожаловал Хоу-чжу звание бяо-ци-цзян-цзюнь и наградил всех сановников. Затем он попросил Хоу-чжу вернуться во дворец и написать обращение, призывающее народ к спокойствию. Тай-чан Чжан Цзюнь и бе-цзя Чжан Шао получили повеление навести порядок во всех областях царства Шу и призвать к покорности Цзян Вэя. Одновременно Дэн Ай отправил гонца в Лоян с донесением о своей победе.
Когда Дэн Ай узнал о коварстве и предательстве Хуан Хао, он приказал казнить евнуха. Но Хуан Хао сумел подкупить приближенных Дэн Ая и избежать смерти.
Так окончилось правление династии Хань.
Потомки сложили стихи, в которых вспоминают о князе Воинственном Чжугэ Ляне:
Как правдивы его предвещанья - это знали и звери и птицы.
Даже тучи и ветры служили Чжугэ Ляну надежным щитом.
Он напрасно писал свои планы кистью мудрого полководца:
Все равно император покорно к победителю вышел пешком.
Гуан Чжун, Ио И овладели хитроумным искусством сражений,
Но желаний своих не добились ни герой Гуань Юй, ни Чжан Фэй.
Так сбылись песнопенья Лянфу! И кумирне святой Чжугэ Ляна
В этот год поклонился весь город в безутешной печали своей.
Тай-пу Цзян Сянь прибыл в Цзяньгэ и передал Цзян Вэю повеление покориться царству Вэй. Цзян Вэй не мог произнести ни слова, а у военачальников, стоявших возле шатра, волосы встали дыбом и гневом загорелись глаза.
- Не сдадимся! - закричали они, выхватывая мечи. - Будем биться до конца!
Крики и вопли воинов слышны были на несколько десятков ли в окружности. Наконец Цзян Вэй собрался с мыслями и обратился к военачальникам:
- Я вижу, как вы преданы Ханьской династии! Но не горюйте, я придумал, как восстановить былое могущество царства Шу!
Военачальники забросали его вопросами, и Цзян Вэй, не торопясь, изложил им свой замысел. Затем на заставе Цзямынгуань был поднят флаг покорности. В лагерь Чжун Хуэя поскакал гонец с донесением, что полководцы Цзян Вэй и его старшие военачальники Чжан И, Ляо Хуа и Дун Цюэ признают себя побежденными.
Обрадованный Чжун Хуэй велел встретить Цзян Вэя и проводить его в шатер.
- Почему вы так поздно явились? - спросил Чжун Хуэй.
- Напротив, я пришел очень быстро, - ответил Цзян Вэй, - особенно если учесть, что все войско царства Шу находилось в моем подчинении!
Чжун Хуэй встал со своего места и поклонился Цзян Вэю как почетному гостю. А Цзян Вэй между тем продолжал:
- Ваша слава растет и ширится со времен похода на Хуайнань; благодаря вам возвысился род Сыма, и я охотно склоняю голову перед таким доблестным полководцем, но если бы здесь был Дэн Ай, я бился бы с ним насмерть и ни за что не сдался!
Польщенный Чжун Хуэй назвал Цзян Вэя своим братом и в знак побратимства дал клятву на сломанной стреле. Так началась дружба двух полководцев.
Чжун Хуэй сохранил за Цзян Вэем звание полководца войск царства Шу. Цзян Вэй был этим вполне удовлетворен.
В то время Дэн Ай пожаловал Ши Цзуаню звание цы-ши округа Ичжоу, а Цянь Хуна и Ван Ци назначил на должности правителей других округов. Кроме того, Дэн Ай распорядился построить в Мяньчжу высокую башню, чтобы увековечить свои подвиги, а затем созвал на празднества всех чиновников царства Шу. Во время пиршества, опьянев, Дэн Ай говорил гостям:
- Ваше счастье, что вам довелось иметь дело со мной. Если бы сюда пришел другой полководец, вы не пировали бы с ним!
Чиновники вставали с мест и в знак благодарности кланялись ему.
Во время пира в зал вошел Цзян Сянь и доложил Дэн Аю, что полководец Цзян Вэй со всем войском сдался Чжун Хуэю.
С этого момента Дэн Ай возненавидел Чжун Хуэя и решил написать о нем Цзиньскому гуну Сыма Чжао. В письме его говорилось:
"Я не раз доказывал вам, что во время войны молва предшествует событиям. Ныне, когда с царством Шу покончено, настает время расплаты с царством У. Однако в тяжелом походе войска наши устали, и сейчас начинать новую войну невозможно. Прошу вашего разрешения оставить в Лунъю двадцать тысяч вэйских воинов и столько же сдавшихся воинов царства Шу. Они будут вываривать соль, плавить железо и строить корабли для будущего похода вниз по течению реки Янцзы. Мы создадим грозную армию. Тогда вы сможете отправить посла в царство У и добиться, чтобы враг покорился вам без войны. Этому также будет способствовать молва о моем добром отношении к правителю царства Лю Шаню. Прошу разрешения оставить Лю Шаня в Чэнду, ибо, если вы увезете его в нашу столицу Лоян, правитель царства У не пожелает покориться вам. Пусть покорившийся государь царства Шу поживет в Чэнду до следующей зимы. Пожалуйте ему титул Фуфынского вана, его сыновьям высокие звания, и проявите свое благорасположение к покорившимся. Этим вы внушите страх правителю царства У и в то же время подкупите его своей добротой".
Прочитав письмо, Сыма Чжао задумался. В душу его закралось подозрение, что Дэн Ай решил выйти из повиновения. Тогда он написал секретное письмо и указ и велел Вэй Гуаню доставить их Дэн Аю. Указ гласил:
"Полководец Западного похода Дэн Ай, во всем блеске проявив свои способности, глубоко проник во владения врага и заставил покориться правителя царства Шу. Война длилась не более месяца, и за это время он рассеял войска противника с такой легкостью, с какой ветер разгоняет облака. Перед его подвигом меркнет слава Бай Ци, покорившего могущественное княжество Чу, и Хань Синя, одолевшего сильное княжество Чжао. Жалую Дэн Ая званием тай-вэя с правом владения двадцатью тысячами дворов, и двух сыновей его - титулом хоу с тысячей дворов каждому".
После того как Дэн Ай прочитал указ, Вэй Гуань передал ему письмо, в котором Сыма Чжао выражал свое согласие с предложениями Дэн Ая, но предписывал ему ждать, пока не будет получен указ Сына неба.
- Полководец в походе не повинуется приказам государя! - воскликнул Дэн Ай. - Не хотят ли мне помешать? - И он тут же послал гонца с ответным письмом в Лоян.
В это время при дворе уже распространились слухи о непокорности Дэн Ая. Подозрения Сыма Чжао усилились особенно после того, как гонец доставил ему ответ полководца.
"Получив высочайшее повеление, я отправился в поход на запад, - писал Дэн Ай. - Одержав большую победу, я буду в дальнейшем действовать, исходя из обстановки. Ждать приказа государя - значит затягивать время. В "Чуньцю" сказано, что за пределами государства великий муж действует самостоятельно, иначе он не сможет принести пользу своему государю.
Ныне царство Шу пало, и нельзя упускать момент для нападения на царство У. В "Законах войны" говорится: "Если наступаешь - не гонись за славой, если отступаешь - не уклоняйся от наказания". Правда, я не обладаю столь высокими добродетелями, как наши великие предки, но всегда готов пожертвовать жизнью ради государства.
Заранее предупреждаю вас, что буду действовать".
Прочитав письмо, Сыма Чжао с волнением сказал Цзя Чуну:
- Дэн Ай слишком возгордился своими заслугами! Какие меры принять в том случае, если он задумает изменить?
- А вы пожалуйте Чжун Хуэю высокое звание, и это немного поумерит пыл Дэн Ая, - посоветовал Цзя Чун.
Сыма Чжао пожаловал Чжун Хуэю звание сы-ту и в то же время поручил Вэй Гуаню взять под свой надзор обоих полководцев. Кроме того, он послал с Вэй Гуанем записку Чжун Хуэю, в которой просил его не спускать с Дэн Ая глаз ввиду того, что последний может взбунтоваться.
Указ о пожаловании Чжун Хуэю звания сы-ту гласил:
"Полководец Покоритель запада Чжун Хуэй, который не имеет равных себе среди полководцев других государств, овладел многими городами царства Шу и привел к покорности всю армию противника. В планах своих Чжун Хуэй не допускает просчетов, в действиях своих не тратит лишних сил для достижения успеха. Жалую ему звание сы-ту и титул Сяньского хоу с правом владения двадцатью тысячами дворов, и сыновьям его - титулы хоу с правом владения тысячей дворов каждому".
Получив указ, Чжун Хуэй сказал Цзян Вэю:
- Заслуги Дэн Ая выше моих, и потому ему пожаловано звание тай-вэй. Не кажется ли вам, что Сыма Чжао подозревает его в мятежных замыслах? Не потому ли Сыма Чжао приставил к нам Вэй Гуаня и поручил мне не спускать с Дэн Ая глаз?
- Правильно, Цзиньский гун не доверяет Дэн Аю, - отвечал Цзян Вэй. - Ведь Дэн Ай - человек низкого происхождения, в детстве он был простым пастухом. Ему посчастливилось преодолеть Иньпинские горы. Но, если бы вы не задержали меня в Цзяньгэ, он не сделал бы этого! Дэн Ай обратился к Сыма Чжао с просьбой пожаловать Хоу-чжу титул Фуфынского вана; как видно, это нужно ему для того, чтобы завоевать симпатии покоренных. Вот вам самое серьезное доказательство его тайных намерений!
Чжун Хуэй словно сразу прозрел.
- Удалите, пожалуйста, своих приближенных, - попросил Цзян Вэй. - Я должен сказать вам еще кое-что...
Чжун Хуэй сделал знак, и приближенные вышли. Тогда Цзян Вэй вынул из рукава карту и протянул ее Чжун Хуэю со словами:
- Еще в те времена, когда Чжугэ Лян решил покинуть свою хижину в Наньяне, он подарил эту карту Лю Бэю и сказал ему: "Богатые и плодородные земли округа Ичжоу, раскинувшиеся на тысячи ли, многочисленное и живущее в достатке население создают благоприятные условия для основания династии". Впоследствии Лю Бэй и осел в Чэнду. Ясно, что столь широкие возможности не могли не вскружить голову Дэн Аю.
Чжун Хуэй развернул карту и, внимательно разглядывая ее, то и дело задавал Цзян Вэю вопросы. Тот терпеливо все разъяснял ему.
- Так как же разделаться с Дэн Аем? - спросил, наконец, Чжун Хуэй.
- Прежде всего воспользуйтесь подозрениями Цзиньского гуна и напишите ему, что Дэн Ай поднял бунт. Тогда Сыма Чжао прикажет вам покарать мятежника, и вы схватите его!
Не теряя времени, Чжун Хуэй отправил в Лоян доклад, в котором написал, что Дэн Ай, присвоив себе слишком большую власть, перестал повиноваться и собирается поднять мятеж и что в поисках поддержки он завязывает близкие отношения с бывшими сановниками царства Шу. К тому же Чжун Хуэй приказал перехватить на полдороге гонца, который вез в столицу доклад Дэн Ая и, подделав почерк Дэн Ая, переписал доклад в более резких выражениях.
Прочитав этот доклад, Сыма Чжао вскипел от гнева и тут же отправил Чжун Хуэю повеление покарать мятежника. Затем он послал Цзя Чуна во главе тридцатитысячного войска занять ущелье Сегу и сам выступил вслед за ним, захватив с собою вэйского государя Цао Хуаня.
- Зачем вы утруждаете себя? - пытался удержать его си-цао-юань Шао Ди. - Ведь у Чжун Хуэя войск в шесть раз больше, чем у Дэн Ая, и он прекрасно выполнит ваше повеление.
- Напомнить тебе твои же слова? - улыбнулся Сыма Чжао. - Ведь ты сам доказывал мне, что Чжун Хуэй способен изменить! Вот поэтому я и иду в поход!
- А я думал, что вы забыли! - рассмеялся Шао Ди. - Но держите это в тайне!
Цзя Чун тоже не доверял Чжун Хуэю и сказал об этом Сыма Чжао.
- Я все это знаю, - отвечал ему Сыма Чжао. - Подозрения мои вполне естественны. Пошли в такие места кого угодно, хоть тебя - все равно надо быть начеку! Скорей в Чанань, а остальное я сделаю сам!
Лазутчики донесли Чжун Хуэю о том, что войско Сыма Чжао выступило в поход. Чжун Хуэй немедленно пригласил Цзян Вэя на совет.
Поистине:
Едва лишь полководцы Шу сдались врагам своим на милость,
Как тут же из Чананя рать в поход губительный пустилась.
Если вы хотите узнать, что предложил Цзян Вэй, прочитайте следующую главу.
ГЛАВА СТО ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
в которой рассказывается о том, как Цзян Вэй пытался осуществить хитрый замысел, и о том, как еще один император отрекся от престола
Чжун Хуэй обратился к Цзян Вэю за советом, как схватить Дэн Ая. И Цзян Вэй сказал:
- Прикажите это сделать Вэй Гуаню. Дэн Ай несомненно убьет его, а вы за это накажете Дэн Ая.
Чжун Хуэй, тотчас же вызвав Вэй Гуаня, приказал ему отправляться в Чэнду и арестовать Дэн Ая и его сына. Вэй Гуань беспрекословно подчинился приказу. Но когда он собирался в путь, один из военачальников осторожно намекнул ему:
- Стоит ли вам ехать? Ведь Чжун Хуэй рассчитывает на то, что Дэн Ай вас убьет, а это даст ему повод обвинить Дэн Ая в измене.
- Не беспокойтесь, я живу своим умом! - ответил Вэй Гуань.
Затем он написал три десятка воззваний и разослал их по округам. Воззвания эти гласили:
"Я получил повеление взять под стражу Дэн Ая, но это не касается его военачальников. Если Дэн Ай явится ко мне с повинной, он сохранит за собой все свои титулы и звания. Если же он посмеет ослушаться, три ветви его рода будут уничтожены".
Сам Вэй Гуань выехал в Чэнду. При нем были две колесницы, на которых обычно возят преступников.
Ранним утром, едва пропели петухи, воззвание попало в руки военачальников Дэн Ая, и они явились к Вэй Гуаню на поклон.
Дэн Ай еще лежал в постели, когда Вэй Гуань со стражей ворвался в его спальню.
- Получен приказ арестовать вас! - объявил Вэй Гуань.
Перепуганный Дэн Ай кубарем скатился с ложа. Стражники набросились на него, туго связали веревками и водворили в колесницу. Его сын Дэн Чжун, прибежавший на шум, тоже был схвачен.
Возмущенные чиновники и военачальники хотели отбить арестованных, но вдалеке увидели большое облако пыли и догадались, что это приближается войско Чжун Хуэя. Приверженцы Дэн Ая быстро попрятались.
Вскоре к дворцу подъехали Чжун Хуэй и Цзян Вэй. Увидев связанного Дэн Ая, Чжун Хуэй принялся бить его плетью по голове, приговаривая:
- Пастух! И еще смеет бунтовать!
- Деревенщина! - вторил ему Цзян Вэй. - Тебе посчастливилось пройти через горы, так ты уж и загордился!
Дэн Ай отвечал бранью. Тогда Чжун Хуэй приказал отправить Дэн Ая и его сына в Лоян, а войска их принял под свое начало. Молва об этом быстро разнеслась по всей стране.
- Вот теперь осуществилась мечта всей моей жизни! - сказал Чжун Хуэй, обращаясь к Цзян Вэю.
- В старину Хань Синь не послушался совета Куай Туна и погиб во дворце Вэйян, - произнес Цзян Вэй. - Дай-фу Чжун тоже не послушался Фань Ли и пал от меча в Уху. Но разве не гремит в Поднебесной слава об этих двух мужах? Неудача постигла их не потому, что они задумали свое дело слишком рано, а потому, что они не понимали, как надо действовать на пользу себе, а не во вред! Вы совершили великий подвиг, и слава ваша пугает Сыма Чжао. Почему бы вам сейчас не исчезнуть подобно тому, как исчезают следы лодки на воде? Ведь вы можете укрыться в горах Эмэйшань, как это сделал Чи Сун-цзы(*1).
- Ну, вот еще! - усмехнулся Чжун Хуэй. - Мне еще нет и сорока, надо думать об успехах, а не пребывать в безделье!
- Если вы не хотите удаляться на покой, то вам надо действовать! - сказал Цзян Вэй. - А для этого нужен светлый ум! Не судите меня строго за мою откровенность.
- Вы поняли мое желание! - Чжун Хуэй хлопнул в ладоши и весело рассмеялся.
С этого дня два полководца стали неразлучны и не решали ни одного дела, не посоветовавшись друг с другом.
Цзян Вэй послал Хоу-чжу секретное письмо.
"Потерпите, государь, еще несколько дней, - писал он. - Я устраню опасность для династии и восстановлю порядок в стране. Ханьский правящий дом не может быть уничтожен, как солнце и луна, которые исчезают для того, чтобы появиться вновь".
Как раз в то время, когда Чжун Хуэй совещался с Цзян Вэем, ему подали письмо Сыма Чжао. Цзиньский гун сообщал, что он сам прибыл в Чанань, опасаясь, что одному Чжун Хуэю будет трудно справиться с Дэн Аем, и обещал увидеться в ближайшее время.
Чжун Хуэй встревожился:
- У меня войск в несколько раз больше, чем у Дэн Ая! Ведь Цзиньский гун знает, что я и один прекрасно справлюсь с его поручением! Зачем же он явился? Не подозревает ли он и меня в мятеже?
- Если господин подозревает своего слугу в преступных замыслах, слуге остается недолго жить, - сказал Цзян Вэй. - Разве вам мало примера Дэн Ая?
- Правильно, - воскликнул Чжун Хуэй, - я уже принял решение! Если меня ждет удача, то вся Поднебесная достанется мне, а если нет - я уйду в западную часть Шу и сделаю так, как в свое время сделал Лю Бэй!
- Между прочим, мне недавно стало известно, что умерла императрица Го! Вы можете объявить, что она оставила вам повеление покарать Сыма Чжао за убийство государя. А ведь с вашими способностями покорить Поднебесную так же легко, как свернуть цыновку!
- Согласны ли вы быть начальником моего передового отряда? - спросил Чжун Хуэй. - В случае успеха мы поровну разделим богатство и почет.
- Готов служить вам так же верно, как служат человеку собака и конь! - воскликнул Цзян Вэй. - Но у меня есть опасение, что ваши военачальники не захотят повиноваться мне.
- Это мы уладим! Завтра праздник Юань-сяо, мы зажжем во дворце фонарики и пригласим военачальников на пир. Если кто вздумает своевольничать - убьем, и только!
На следующий день все военачальники получили приглашение на празднество. Когда вино обошло несколько кругов, Чжун Хуэй, держа в руке кубок, вдруг заплакал.
- Что с вами? - с беспокойством спрашивали его военачальники.
- Покойная императрица Го оставила мне указ покарать Сыма Чжао за убийство государя, - ответил Чжун Хуэй. - Кто согласен поддержать меня, напишите свои имена.
Военачальники испуганно переглянулись. Тогда Чжун Хуэй выхватил меч и закричал:
- Отрублю голову тому, кто нарушит мой приказ!
Военачальники стали подписываться. А после пира Чжун Хуэй приказал посадить всех под стражу во дворце.
- Мне все же кажется, что военачальники не смирились, - говорил ему Цзян Вэй. - Зарыть бы их в землю живьем!
- Я уже велел выкопать ямы и запастись батогами. Непокорных забьют до смерти и закопают.
Этот разговор случайно услышал близкий Чжун Хуэю военачальник Цю Цзянь, который когда-то был подчиненным военачальника Ху Ле, ныне тоже посаженного под стражу. Он обо всем рассказал Ху Ле.
- Кто бы подумал, что у Чжун Хуэя могут быть такие намерения? - в страхе произнес Ху Ле. - А моего сына Ху Юаня с войском нет здесь! Будь добр, во имя нашей старой дружбы, извести его! Тогда я умру спокойно.
- Не тревожьтесь, господин, - заверил его Цю Цзянь. - Я что-нибудь придумаю.
Затем он отправился к Чжун Хуэю и сказал:
- Вы заперли военачальников во дворце и не даете им ни воды, ни пищи. Разрешите мне накормить их.
Чжун Хуэй разрешил и приказал еще строже присматривать за арестованными.
- Помни! - наказывал он. - В этом важном деле я полагаюсь на тебя! Смотри не проболтайся!
- Можете быть спокойны! - заверил Цю Цзянь. - Уж я-то знаю, что значит быть строгим!
После этого Цю Цзянь подослал к арестованным военачальникам доверенного человека Ху Ле, и Ху Ле передал этому человеку письмо для своего сына Ху Юаня.
Получив письмо отца, Ху Юань заволновался и дал знать о случившемся во все лагеря. Тотчас все военачальники собрались в лагерь Ху Юаня.
- Пусть нам грозит смерть, все равно не станем служить мятежнику! - кричали они.
- В восемнадцатый день первого месяца мы ворвемся во дворец и покончим с Чжун Хуэем! - сказал им Ху Юань.
Цзянь-цзюнь Вэй Гуань остался очень доволен замыслом Ху Юаня. А тот привел в боевую готовность свое войско и послал человека предупредить отца. Ху Ле в свою очередь оповестил всех арестованных военачальников о том, что помощь близка.
В то же время Чжун Хуэй обратился к Цзян Вэю с таким вопросом:
- Не знаю, к добру или нет я видел во сне, будто меня искусали змеи?
- Видеть во сне драконов и змей - к счастью! - ответил Цзян Вэй.
Чжун Хуэй перестал тревожиться.
- Батоги уже готовы, - сказал он. - Не пора ли приступать к опросу военачальников?
- По-моему, в этих людишках прочно засел дух неповиновения. Ради вашей безопасности лучше поскорее с ними расправиться, - произнес Цзян Вэй.
Чжун Хуэй попросил его взять на себя расправу с непокорными военачальниками. Цзян Вэй собирался приступить к делу, как вдруг острая боль пронзила его сердце, и он в беспамятстве рухнул на пол. Приближенные подхватили его под руки, чтобы увести домой, но в этот момент доложили, что к дворцу направляется большая толпа. Чжун Хуэй приказал разузнать, в чем дело, но во дворец уже ворвались воины.
- Это взбунтовались военачальники! - закричал Цзян Вэй. - Надо их уничтожить!
Чжун Хуэй приказал запереть двери зала и послал своих воинов на крышу, чтобы они отбивались от нападающих черепицей. С обеих сторон было убито несколько десятков человек. Вокруг дворца вспыхнуло пламя. Наконец, нападающим удалось выломать двери, и они хлынули в зал. Чжун Хуэй выхватил меч, но тут же упал, пораженный стрелой. Затем ему отрубили голову.
Цзян Вэй с обнаженным мечом бегал по крыше и разил направо и налево. Но режущая боль в сердце возобновилась, и, обратившись лицом к небу, он воскликнул:
- Все мои расчеты рухнули! Видно, не судьба была им осуществиться!
С этими словами Цзян Вэй пронзил себе грудь мечом. Было ему в то время пятьдесят девять лет.
Многочисленные приверженцы Чжун Хуэя были перебиты во дворце. Вэй Гуань приказал всем воинам разойтись по своим лагерям и ждать приказа вана. Но вэйские военачальники не унимались. Горя местью, они распороли Цзян Вэю живот и вырвали желчный пузырь, который был величиною с куриное яйцо. Вся семья Цзян Вэя была казнена.
После гибели Чжун Хуэя и Цзян Вэя, военачальники, подчиненные Дэн Аю, бросились освобождать своего полководца. Кто-то предупредил об этом Вэй Гуаня, и он воскликнул:
- Ведь это я арестовал Дэн Ая! Теперь он сживет меня со свету!
- Позвольте мне расправиться с Дэн Аем! - обратился к нему военачальник Тянь Сюй. - У меня с ним счеты - он хотел казнить меня в Юцзяне. Я остался в живых только благодаря заступничеству чиновников.
- Хорошо! Возьмите с собой пятьсот воинов и отправляйтесь в Мяньчжу!
Тянь Сюй с воинами вскочили на коней и помчались. Поспели они как раз вовремя - Дэн Ая и его сына только что выпустили на свободу, и они собирались ехать в Чэнду.
Дэн Ай узнал своих воинов и, ничего не подозревая, остановился на дороге. Тут на него налетел Тянь Сюй и одним ударом меча снес ему голову. Дэн Чжун тоже погиб в схватке.
Потомки сложили о Дэн Ае такие стихи:
Он с юности планы умел составлять превосходно
И рано постигнул искусство веденья войны.
Земля открывала ему свои вечные тайны
И знаменья неба уму его были ясны.
Где конь его ступит, там горы пред ним расступались,
И камни дорогу его уступали войскам.
Он с жизнью расстался, последний свой подвиг свершая,
И облаком легким взлетела душа к небесам.
Кроме того, есть еще стихи, в которых потомки выражают свое сожаление по поводу гибели Чжун Хуэя:
Он был малолетним, когда его мудрым прозвали,
А в юные годы он счастливо стал шан-шу-ланом.
Он Сыма был выше талантом, умом и отвагой,
И тот называл его в знак уваженья Цзы-фаном.
Он создал немало достойнейших планов в Шоучуне,
В Цзяньгэ его слава парила, как коршун крылатый.
Он к цели единой стремился всегда, и доселе
О родине бедной душа его скорбью объята.
Оставили потомки и другие стихи, в которых прославили Цзян Вэя:
Рожденный в Лянчжоу, себя он прославил в Тяньшуе,
Могучий и верный, он бился с врагом неустанно.
По происхождению связанный с батюшкой Шаном,
Искусство сражаться воспринял он от Чжугэ Ляна.
Он страха не ведал и в битвах не знал отступлений,
И сердце в нем билось, что крепче гранита и стали.
В тот день многоскорбный, когда он с землею расстался,
Сановники Хань, словно малые дети, рыдали.
Итак, Цзян Вэй, Чжун Хуэй и Дэн Ай погибли; Чжан И пал в бою, а наследника престола Лю Сюаня и Ханьшоутинского хоу Гуань И убили вэйские воины. Кроме того, погибло много жителей Чэнду.
Дней через десять в бывшую столицу царства Шу прибыл Цзя Чун. Он обратился к населению с воззванием. Постепенно начало восстанавливаться спокойствие. Вэй Гуань получил приказ охранять Чэнду; Хоу-чжу отправили в столицу царства Вэй - Лоян. Его сопровождали только шан-шу-лин Фань Цзянь, ши-чжун Чжан Шао, дай-фу Цзяо Чжоу и ми-шу-лан Цюэ Чжэн. Ляо Хуа и Дун Цюэ не выходили из дома, ссылаясь на болезнь. Вскоре они умерли с горя.
В это время после пятилетнего периода Цзин-юань вэйский государь установил новый период своего правления под названием Сянь-си [264 г.] - Повсеместное спокойствие.
Весной, в третьем месяце этого же года, полководец царства У - Дин Фын, выступивший было на помощь царству Шу, увел свое войско обратно, после того как узнал, что царство Шу прекратило свое существование.
Чжун-шу-чэн Хуа Хэ однажды сказал правителю царства У - Сунь Сю:
- Царства У и Шу были близки, как губы и зубы. Теперь мы остались одни. Боюсь, что Сыма Чжао вот-вот нагрянет на нас. Государь, следует подумать об обороне.
По его совету, Сунь Сю присвоил Лу Кану, сыну умершего полководца Лу Суня, звание Покорителя востока я приказал ему охранять подступы к реке Янцзы со стороны округа Цзинчжоу. Полководец левой руки Сунь И получил приказ охранять горные проходы в области Наньсюй и соорудить несколько сот укрепленных лагерей вдоль реки Янцзы. Во главе всех войск царства У был поставлен старейший военачальник Дин Фын.
Подданный царства Шу, цзяньнинский тай-шоу Хо Гэ три дня рыдал, обратившись лицом к западу, когда до него дошла весть о захвате вэйцами Чэнду.
- Почему бы и нам не сдаться, если уж ханьский государь лишился престола? - говорили ему военачальники.
- Я не знаю, каково положение нашего государя, - со слезами отвечал им Хо Гэ. - Если вэйский правитель примет его с почестями, тогда и мы покоримся, а если нашего государя опозорят - ни за что не сдадимся! Ведь сказано: "За позор господина расплачивается смертью его слуга"!
Военачальники согласились, и Хо Гэ отправил гонца в Лоян, чтобы разузнать, как себя чувствует Хоу-чжу.
Вскоре после прибытия Хоу-чжу в Лоян туда возвратился и Сыма Чжао. Он не замедлил упрекнуть покоренного государя царства Шу:
- Вы предавались разврату, отстраняли от должностей людей мудрых и совершенно развалили управление государством. По закону вас следовало бы казнить!
Хоу-чжу задрожал, лицо его сделалось землистого цвета. Гражданские и военные чиновники обратились к Сыма Чжао:
- Ведь он больше не управляет государством и покорился вам без сопротивления. Пощадите его!
Сыма Чжао простил Хоу-чжу его вину, пожаловал ему титул Аньлэского гуна, подарил сто слуг и служанок и приказал выдавать на расходы деньги и десять тысяч кусков шелка ежемесячно. Сын Хоу-чжу, по имени Лю Яо, а также сановники Фань Цзянь, Цзяо Чжоу и Цюэ Чжэн получили титулы хоу. А евнух Хуан Хао, за то что он приносил вред государству и обирал народ, был казнен на базарной площади.
Хо Гэ, узнав о том, что Хоу-чжу получил новый титул, тоже решил сдаться Сыма Чжао со всем своим войском.
На следующий день Хоу-чжу явился к Сыма Чжао, чтобы еще раз поблагодарить его за милости. Сыма Чжао устроил в честь него пир. Перед началом пиршества играла музыка, и были сыграны вэйские пьесы. Шуские сановники сидели мрачные, и только один Хоу-чжу был очень доволен. Тогда Сыма Чжао велел исполнить шускую музыку. Шуские сановники, слушая ее, роняли слезы. А Хоу-чжу веселился, как ни в чем не бывало.
Когда гости слегка опьянели, Сыма Чжао сказал, обращаясь к Цзя Чуну:
- Вот видишь, до чего дошла беспечность этого низложенного правителя! Будь жив сам Чжугэ Лян, и он ничего не смог бы с ним поделать! Так что уж говорить о Цзян Вэе! - И он обратился к Хоу-чжу: - Много ли вы думаете о царстве Шу?
- Сейчас, например, вовсе не думаю - я веселюсь! - ответил тот.
Вскоре Хоу-чжу встал и вышел сменить платье. Цюэ Чжэн последовал за ним и по дороге во флигель шепнул:
- Почему вы, государь, сказали, что не думаете о своем царстве? Если Сыма Чжао еще раз спросит вас, заплачьте и отвечайте: "Могилы моих предков далеко отсюда, и сердце мое все время стремится на запад". Цзиньский гун пожалеет вас и отпустит домой.
Хоу-чжу запомнил слова Цюэ Чжэна и, вернувшись в пиршественный зал, занял свое место на цыновке. Сыма Чжао заметил, что Хоу-чжу совсем опьянел, и снова спросил его: