Как увидел Ра — Солнце Красное то Волыни но рукоделие, так влюбился он в деву красную, в чудо-вилицу ту прекрасную. Всё смотрел он и изумлялся и к закату не опускался. И шесть месяцев так прошло, Ясно Солнышко не зашло.
Загорелись тогда долины, запылали горы крутые. Реки быстрые обмелели, и ладьи на мелюш– ки сели.
И сошлись тогда ото всех родов семьдесят волхвов и кудесников. Стали думать-гадать: как быть, как же это лихо изжить?
И пошли они ко Ирийским горам, и пошли они ко зелёным лугам, где поёт Гамаюн, и пасётся Земун. И парит над землей Матерь Слава — златокрылая Лебедь-пава.
И просили её кудесники:
— О великая Матерь Слава, златокрылая Лебедь-пава! Ты уйми, утишь Ясно Солнышко! Землю-Мать он едва не сжёг, наше полюшко не сберёг!
И великая Матерь Слава сына Солнце спрашивать стала:
— Солнце Сурья-Ра, милый сын! Что ж к закату ты не идёшь, и за край небес не зайдёшь? И зачем, сыночек любимый, ты поля и рощи спалил? Реки все вокруг осушил?
Так ответил ей Солнце Красное:
— Мама, милая моя мама! Я увидел в море девицу — ту, что нет в целом мире краше! А лицо её, словно Солнце, светлый Месяц в её косах, часты звёздочки в волосах… Коль Больше моей не быть, перестану я восходить — в небесах не светить мне так ясно, как горел доселе напрасно. Пусть же мир покроет тень, завершится Велик-день!
И спустился Ра — Солнце Красное. И сокрылся за край небес. И полгода его не видно. Не является Ра на небе, и не светит он над Землёю.
И Земля — вся в чёрных одеждах, ничего в потёмках не видно. Во пещерах спрятались люди, не выходят в поле широкое. И поникла в полюшке нива, и ветра задули холодные, принесли снега и метели, и все горы заледенели.
Так закончилось лето, настала зима — а вокруг всё холод и тьма! Взлютовал мороз, выпал снег — а в пещерах запасов нет!
Вновь собралися ото всех родов семьдесят волхвов и кудесников. Стали думать-гадать: как быть? Как же это лихо изжить?
И решили тогда те волхвы-короли:
— Мы пойдём ко Краю Земли, мы пойдём на полночь — туда, где Сварог среди льдов возвёл свой чертог, чтобы дочь его выдать за Солнце-царя, дабы вновь ожила Земля!
И кудесники стали над тем размышлять: как Сварога им отыскать? Ведь Творец он мира всесильный, также Мастер он златок– рыльный и волшебный Король Змеиный!
И имеет он три ключа — три волшебных и чудотворных, изначальною силой полных. Запирают эти ключи — все источники, кладенцы– ключи. Коль поднимет Сварог золотой свой ключ и замкнёт им покои туч, будет ясно — не жди ты зря с неба даже капли дождя. А другой серебряный чудо-ключ открывает покои туч, — если небо он отмыкает, то земля тотчас намокает — сильный ливень льёт и трава растёт. А железный ключ град скрывает, — коль Сварог его подымает, небо тем ключом отпирает, — град на полюшко выпадает и посевы все побивает.
И пошли волхвы-короли к Беловодью на Край Земли. И увидели море Белое, что покрыто всё льдами белыми.
А средь льдов — Солновейский остров, что горит венцом бесценным — Асградом красы нетленной. Златы шпили на шатрах, самоцветы на стенах, — и от них идёт сиянье средь созвёздий в небесах.
И волхвы к Солновейскому осторову по великим льдам перешли, и Асград средь льдов обрели. И входили они в ворота, и прошли ко храму Сварога.
И увидели: вот ко храму прилетел дракон златокрылый, а на на нём Сварог, князь Змеиный. Следом в храм, крылами сверкая, ринулась Сварожичей стая. Тут Сварог чрез двери вошёл и садился за злат престол. Справа от него — юдица, то Волынюшка-вилица.
Тут Сварог гостей привечал, им такое слово вещал:
— Хорошо, что сейчас вы явились у нас, вы все семьдесят мудрых волхвов и царей! Приглашаю на трапезу вас, как гостей! Вы блуждали, но путь обрели вы во мгле и достигли града чудесного, лучше нет его на земле!
И направились к трапезе короли, что явились к Краю Земли. Только ко столам подступались, все Сварожичи подымались, — и порхнули, как птицы, тотчас за моря, им ни слова не говоря. С ними улетела юдица, то сама Волыня-вилица!
И тогда Сварог королям изрёк:
— О вы, семьдесят королей, семьдесят великих царей! Вы вначале ступайте-ка ко горе, ко святой великой норе. Там хранится в бочке отличное красное вино трёхгодичное. Бочку в огненную колесницу вы скорей затем погружайте. И в повозке, парящей птицей, вы над Белым морем взлетайте. После в звёздных небесах выбейте у бочки дно, в море вылейте вино!
Князи ринулись к той горе, да ко той святой норе. Бочку там они находили, в колесницу её закатили, и Сварога они так молили:
— Мы к Тебе, Сварог-отец, взоры обращаем! Мы Тебя, Великий Боже, просим, умоляем! Дунь на землю ветром буйным, ведь ничто Тебе нетрудно! Чтобы мы в сей колеснице воспарили, как на птице!
И Сварог той просьбе внял, всех ветровниц выпускал. И тогда в повозке звёздной князи воспарили, и из бочки той вино в Бело море лили.
И тогда обратно Сварожичи к трапезе златой прилетели, эту жертву они призрели. Вместе с ними семьдесят королей принима-
* лися за обед. И Волыня служила им, — та, что краше на свете нет!
Ведь её лик — само Солнце Красное, Месяц светлый в её косах, звёзды частые в волосах. ^ Звёзды частые рассыпаются, словно скатный жемчуг катаются, златы косушки до земли висят, очи ясные как огонь горят!
И тогда все семьдесят королей, семьдесят великих князей, стали требовать и просить, и
* отца Сварога молить, чтоб отдал он замуж девицу ту Волынюшку-чаровницу.
— Красно Солнце любит Волыню, потому оно не восходит! Оттого зима не проходит! Лето красное не приходит!
Приносили они Сварогу красно золото, бело серебро, привели ко его порогу жертвенных быков круторогих.
И призрел Сварог подношение, высказал им благоволение:
— Вы за трапезу принимаитесь, яствами теперь ■пц наслаждайтесь! Знайте, ваши мольбы до меня дош– ли, мне на сердце они легли.
И вот семьдесят князей, семьдесят царей — все расселись на скамьях, что повешены на цепях. И все принялись черпать отличное красное вино трёхгодичное.
А на небушке звёзды ясные соходились в дворце Солнца Красного. Песню там они напевали, также звёздную люльку сплетали…
И вот князи-волхвы все на празднике том — ублажили себя вином. Песни свадьбные запели, но закончить их не успели — люлька звёздная на цепях со небес на землю спустилась, дверца в люлечке той открылась.
И Сварог в тот же час как её увидал, тем князьям-волхвам провещал:
— О вы, семьдесят королей! Семьдесят великих царей! Знайте, к Вышнему Богу жертва ваша дошла и Ему приятной была. И вот люлечка звёздная к нам прилетела. И Волыня в ту люлечку села…
И тотчас короли речь о том завели:
— Быстро люлечка-та в небе звёздном парит, в ней Волынюшка-дева не спит, и не бдит.
И не люлечка то качается — вся Вселенная колыхается.
Там сидит Волыня — рыдает и главу свою приклоняет:
— Ой ты мой отец, милый батюшка! Эта люлечка Богом сотворена, звёздами она сплетена! Сам Всевышний, мой брат, люльку ту опустил, люлькой той меня заманил. И поднял Он меня к небесам, ко своим золотым садам, чтобы Матерь Всеслава ему послужила, славы Вышнему возносила…
Причитания эти Сварог услыхал, и к дочери он воззвал:
— О Волыня, зачем ты меня оставляешь? В беспросветной мгле покидаешь! В небесах на огненном троне, ты в волшебной сядешь короне. Ты царица Солнца отныне: летом греет Ра — Солнце Красное, а зимою долгой — Волыня.
Тут дева Волынюшка к Солнцу взошла, к чертогам его пришла. А Солнце в постели как прежде лежал и очи не открывал. И было ему тяжело, он не подымал чело. Но Матерь Все– слава его пробуждала и так ему провещала:
— Встань, сын мой, Солнышко Ясное, чтоб видеть Волыню прекрасную! Сидит Волынюшка на крыльце, в твоём золотом дворце…
Тут он разомкнул очи ясные, увидел Волыню прекрасную. И сердце его встрепетало, возрадовалось, взликовало:
— Волыня, любимая, что же ты ждёшь? Сидишь у порога, ко мне не идёшь? О дева! Так дай же себя мне обнять и в ясные очи поцеловать!
И эти слова он ещё не изрёк, и голос его не умолк, как дева Волыня с ним рядом вставала, и лик его ясный поцеловала:
— О Ясное Солнце, тебя я люблю, и также тебя молю… Восстань же ты нынче на небе со мной, твоею Ясной Зарёй. И Землю-Мать ты согрей, людей внизу пожалей…
Бог Солнца на это согласие дал и на небе заблистал. А после Матери Славе слова такие вещал:
— О Мама, милая Мама! Отныне я буду на небе блистать, греть землю и освещать, чтоб люди покинули норы глубокие, пошли в долины широкие, все стали сеять и жать, и Вышнего прославлять!
И вспомнил тут Солнцебог:
— Ведь Вышень-Даждьбог так меня остерёг: «Шесть месяцев ты освещаешь поля, чтоб тёплой стала земля… Затем же не сможешь ты подыматься и будешь в покоях своих укрываться. Потом я закрою дворец дождевой, открою же снеговой. И будет ненастье шесть месяцев длиться, и будут снега валиться… Настанет зима суровая, холодная, снеговитая и вьюгами перевитая, ведь люди жертв не давали и Бога не прославляли!
Тогда говорила супругу Волыня.
— Да, так и будет отныне! Но я стану Вышня молить, чтоб мне позволил светить — шесть месяцев: осень дождливую и зимушку ту тоскливую…
Тут Солнце прорёк птице Славе:
— О Мама, Матерь Всеслава! Всевышнему Богу дары принеси, и так его вопроси: даёт ли Вышний прощение, от лютых бед избавление?
Ещё не закончил ту речь Солнцебог, как алой зарёй загорелся восток. И тут стало Солнце над миром блистать и землю обогревать.
И тут же все семьдесят королей, могущественных царей, собралися и пошли к горам родимой земли. В пещеры стали входить, на свет людей выводить, чтоб люди покинули норы глубокие, пошли в долины широкие, колосья созревшие принялись жать, в амбары и ступы зерно собирать, чтоб полнились закрома, пока не пришла зима.
Когда ж они в поле жали и урожай собирали, то диво они видали — близ Солнышка на востоке там Матерь Слава явилась и к Вышнему возносилась…
Когда ж Она возносилась ко горним златым чертогам, вещала Вышнему Богу:
— О Боже Всевышний, молю дай ответ: ты будешь карать, иль нет? Ведь та Волыня прекрасная живёт у Солнышка Ясного, и Богу службу справляет, Всевышнего прославляет!
— О Матерь Всеслава, таков мой ответ: людей я прощу и избавлю от бед, поскольку Волыня прекрасная, так любит Солнышко Ясное… И пусть люди Вышнему жертвы приносят — коров круторогих во храмы приводят. В Велик– день вино трёхгодичное пьют и Солнышку Красному славы поют!
Вот так навечерие было Всевышним сотворено, и Трапезой Золотою прозвалось с тех пор оно. И так сошла с мира тень в сей праздничный Велик-день.
И люди увидели Солнце лучистое, которое с Девой Пречистою, над миром сим поднялось, чтоб празднество началось!
Минуло три месяца и Солнцебог такие слова Славе Матери рёк:
— О Мама, милая Мама! В угоду мне, Мама, пусть всё утихает, и спать никто не мешает: Пришло время лечь мне на лоне любви, невесту мне призови…
И тут слуги верные двери закрыли, злату ^ постель застелили. Затем с Солнца ризы златые снимали, и всё приготовили в огненной зале, где ризы Солнца хранились, а после прочь удалились. И Солнце с Волынею возлегли на ложе златом любви.
И только с Солнышком Красным, своим супругом прекрасным, Волынюшка возлегла — так в тот же час понесла. Поскольку на небе не мало, не много — три месяца славила Вышнего Бога.
И вот уж ей время приспело родить, и стала Волынюшка Солнце молить: на землю рожать чтоб её отпустили, домой её опустили. Ведь на небе в огненной зале — досель ещё не рожали. Здесь нет и воды родильной, и жар стоит очень сильный.
И Красное Солнце мольбу услыхал, и так супруге сказал:
— Тебя я с небес вниз на землю спущу и от того загрущу: на мир надвинется тень, зако– чится Велик-день! Молю, ты детей до заката роди и вновь на небо приди. Возьми-ка кольцо золотое, вилица! Его повернёшь — и ко мне возвратишься!
И звёздных сестёр он к себе призывал, и тут же им приказал: ту люлечку звёздную сотворить, Волынюшку опустить. И все сёстры звёздные приходили, и в люльке Волынюшку опустили.
— Спускайся, сноха! Вниз на землю ступай! Пей воду родильную ты и рожай! Родишь ты вскоре детей — сынка и двух дочерей. Родятся дети святыми — с косицами золотыми!
Та звёздная песнь в небесах разливалась, и люлечка опускалась. И вот опустилась она ко крыльцу, ко золотому дворцу.
Но был дворец в запустенье, заброшен давно в небреженье. И град был безлюден уже много дней и стал пристанищем змей…
Сварог ведь оставил в Асграде престол и в светлый Ирий ушёл. Там были лишь самови– лы, великие горные вилы. И начали вилы поклоны давать, роженицу прославлять.
Затем великие вилы из Асграда в Ирий святой унеслись — Сварогу о дочери весть принесли. А также они Живу Юду сыскали, к Волыне её позвали, чтоб та Жива Юда — живую водицу доставила роженице.
Из Ирия вскоре явился Сварог — драконом златым он прилёг на порог, а после колечком свернулся и вновь собой обернулся.
А с ним Жива Юда от Бога пришла, и были у ней за спиной два крыла. В руках же златая чаша с живой родильной водой, святою и ключевой. Ведь Жива родильную воду открыла и в чашу её налила.
И Жива-юдица давала водицы:
— Волынюшка-вилушка, воду отпей! А после рожай смелей!
И вила Волыня чуть-чуть пригубила, живой водицы отпила. Едва из чаши отпила, во тот же час и родила — двух дочек, а следом сына, с косицами золотыми!
Родила Волынюшка — Раду, что Солнышко затмевала и Крышню супругой стала.
Родила Плеяну, Владычицу моря, что стала супругою Святогора.
А следом родился бог Хоре Солнцелицый, что мужем стал Зареницы.
И были пир и гуляние. И радость была великая в Асграде том золотом — о том мы песню споём!
И вот уж Велик-день кончается, а праздник не прекращается. На празднике том задержать захотели Волыню-вилицу — родные сестрицы.
Марена и Живушка вилы во храме ставни закрыли и свечечки запалили.
И вот уже Солнце к закату склоняется — Волыня не возвращается. Она на пиру во Асграде святом не ведет ни о чём.
Владыка Сварог сам тому удивился и к дочерям обратился:
— Зачем же вы окна во храме закрыли и свечечки запалили? Ведь мы не видим напрасно: заходит ли Солнце Красное?
Открыли дочери ставни, и видят: последний луч послало им Ясно Солнце, и сразу зашло средь туч.
Тотчас Волыня Свароговна колечко волшебное повернула и облачком обернулась. Над морюшком Солнцу вослед полетела и только чуть не успела… И так дождём пролилась она в то морюшко синее, Водяницей став отныне.
Теперь Солнце-дева Волыня средь звёзд плывёт на Дельфине. Средь ночи — Млечным путём, дорогою Солнца — днём.
А Сурья-Ра, Солнце Красное, — рекою пролился с Уральских гор, Водяником став с тех пор. И только Суряный — сурицей пролился, к Волыне он устремился. Потёк к Волынскому морю Великою Ра-рекою, а также рекой Сурою.
Так Солнце-владыки бог Ра и Волыня — Владыками вод также стали отныне.
Днём в солнечной колеснице над миром посменно супруги блистают и землю обогревают.
А ночью плывут в ладье золотой, небесной Млечной рекой.
И ныне в Великий День Волыню все вспоминают и Солнышко прославляют!
— Ты пропой, Гамаюн, птица вещая, нам о Белом острове Крышня и о Тульском острове Ильма, о Златом Алатырском острове. Спой о битве Кащея с Крышнем!
— Ничего не скрою, что ведаю…
За полями широкими Бармы, за лесами дремучими Сивы, да за Дыевыми горами, да за реченьками бурливыми, есть Священный Край сына Вышня.
о
В той земле, что Крышню подвластна, не заходит Солнце полгода, а зайдёт — так спит по полгода. В том блаженном северном крае слышны песни — там вечный праздник, там текут молочные реки и впадают в Белое море.
Как во том Окияне-море подымались из волн три острова. Первый остров Фаворский Белый, следом Тульский и Алатырский.
Тот священный остров Фаворский недоступен даже для мысли, неподвластен ничьим веленьям. Он покрыт садами чудесными, там цветут левкои и розы. И по тем цветущим садам ходят-бродят дивные звери, там поют ирийские птицы.
И по острову по Фаворскому там гуляет сам Вышний Крышень. У него-то, у светлоокого, золотом сияет головушка. Он поёт, играет на дудочке — на волшебной той самогудочке.
Прилетают, услышав песню, к Крышню в сад Гамаюн и Финист. Прилетает и Алконост, а за ней прилетает Сирин, следом — все ирийские птицы. Оперенье у птиц тех разное
И одни пёрышки золотые, а другие перья — багряные, третьи — синие и зелёные. Прилетают и белы голуби — оперенье у них, как снег.
И щебечут птицы ирийские. И поют одни громким голосом, а другие щебечут тихо, третьи — тонко, иные — нежно, и поют они так согласно, как никто вовеки не слышал.
А на острове Алатырском — и земля, и камни из золота. Там растут золотые яблони, а на яблонях — златы яблочки. Там ручьи и речки струятся да по камушкам золотым. Средь златых ветвей и цветов там поют ирийские птицы и сияют златыми перьями.
Как на тот Алатырский остров едет Сурья– Ра на закате дня. Едет он по Млечной Дороге на своей златой колеснице.
Как во ту колесницу Солнца золотые быки запряжены. Распрягает Сурья своих быков, отпускает их в бычье стадо — здесь их тысяча без единого. И гуляют они по острову, и мёд– сурью пьют из ручьёв златых, и едят траву золотую.
И приходит Солнце в златой дворец. И садится Сурья на трон златой. И пирует, и веселится, пока длится полгода ночь.
А у Ильма на Тульском острове из железа выстроен замок. В замке Ильма Тульского — кузница.
Ильм куёт оружье волшебное: Меч Сваро– жий и Лук с Громовой Стрелой. Он куёт и бьёт мощным молотом, и очаг его пышет пламенем, разлетаются искры по всей Земле, свод небесный гром сотрясает.
Помогают Сварожичу Реби, что постигли знанье кузнечное у отца Сварога небесного. Раздувают они пламя жаркое, бьют кувалдами по железу.
Вот и Ночь расправила крылья, вот и звёзды сияют в небе. А на острове Белом — праздник. Ильм и Сурья в гостях у Крышня. И сияньем северным небо озарилось из края в край.
Что там? Ветер ли дует с юга? Закружился ли вихрь чёрный? Почему вдруг травы поникли и цветы опали с деревьев, птицы все умолкли в саду?
То не чёрный вихрь кружится, то бушует не сильный ветер, то от Хвангурских гор гор Чёрный Идол скачет на коне Черногривом! Был тот Идол сильномогучий и на всю поднебесную дивный. Тело Идола — как копна, голова — котёл, руки — вилы. Обернулся тем Идолом царь Кащей, чтоб ему не собрать костей!
Дунул он на Белое море — заморозил Бедое море, и пришёл по льду к Злату острову, и увёл быков бога Солнца Ра.
— Где ж быки мои златорогие? — опечалился светозарый Ра.
И сказал тогда Вышний Крышень:
— Ильм и Сурья! Похитил Идол со Златого острова стадо! Вы найдите-ка Чёрна Идола и верните нам золотых быков! А иначе день не настанет, вечно в мире пребудет ночь!
И ответили Ильм и Сурья:
— Тот Кащей Бессмертный, сын Вия, за покражу будет наказан!
Ильм и Сурья тогда собрались за быками теми в погоню, и поднялись в корабль летучий, и над морюшком Белым взмыли. То не просто її, ^ летучий корабль расправлял могучие крылья — и * это «Звёздная Книга Вед» разворачивала страницы!
Как летел он над Белым морем, волновало– ся море Белое, поднималися волны сильные, льды великие расходились.
Вот стал виден далёкий берег, вот и скалушки Беломорья. И встречают на бреге моря Ильма с Сурьею дети Бармы — то могучие великаны Ман и Маня, сестра и брат.
— Мы не пустим вас, Ильм и Сурья, в землю отчую бога Бармы!
Крепко встали они на бреге. Гомозули — народ подземный — ноги их к мысам приковали, обвили верёвками медными.
И тогда поднял Ильм Сварожич для стрель– ^ бы свой Лук с Громовой Стрелой. Натянул тетиву железную и промолвил такое слово:
— Ты лети, Стрела Громовая, попади не в горы, не в море — попади ты в грудь бога Мана и сестры его мощной Мани!
I Й тогда потрескалось небо, набежали чёрные тучи и задул пронзительный ветер, расплеска– лося сине море. Зашатался и замок Бармы.
— Этот гул, — сказал грозный Барма, — изошёл от мощного Ильма, он пустил Стрелу Громовую!
И тогда сам Барма великий применил Оружие Бармы. Перед Маном и Маней грозной он поднял свой щит, что способен отразить любое оружье. И отбил Стрелу Громовую.
И тогда сказал Ильму Сурья:
— Ах, зачем Стрелой Громовою проложить хотел ты дорогу? Лучше спросим мы позволенья: может, Барма-бог нас пропустит?
И сказал он так богу Барме:
— Ищем мы быков златорогих, их увёл у нас Чёрный Идол. Если мы не вернём тех златых быков — то и светлый день не настанет, вечно в мире пребудет ночь! Пропусти же нас, бог великий!
И сказал тогда мощный Барма:
— Пропустите ясуней, дети! Чтобы день настал, пусть отыщут Ильм и Сурья златых быков!
Пропустили их Ман и Маня, и поехали боги дальше.
Вот приехали к Чёрной грязи, да ко той Смородине-речке. А вдоль берега-то Смородины кости свалены человечьи. Волны в реченьке той кипучие, — за волной ледяной плещет огненная. И бурлит она, и клокочет!
Волны вдруг в реке взволновались, на дубах орлы раскричались — это выезжали навстречу Змей Горыня и Змей Дубыня, вместе с ними Усыня Змей.
— Не пропустим мы вас за речку! Не проехать вам в царство Смерти!
Тут съезжались они у реченьки, стали биться да в рукопашную. Бил Горыню Ильм тяжким молотом, Сурья жёг Дубынюшку пламенем, а потом в Смородине-речке боги стали топить Усыню. И взмолилися великаны:
— Ты не бейте нас, Ильм и Сурья! Проезжайте вы в царство Чёрное! Но об этом вы пожал ете…
Вот приехали Ильм и Сурья в царство Чёрное, в место гиблое. Там лесочки с лесами сходятся и коренье с кореньем вьются. Нет дороги в болотах пешему, а в горах нет дороги конному!
И приполз змеёй со болот туман, а в тумане послышался лай и вой, тяжкий топот и громкий смех.
И как вихрем буйным качнуло их. И ослабли тут Ильм и Сурья, и на землю сырую пали.
— Кто здесь? — крикнули что есть силы.
— Мы! — ответили Три Хромых. И тогда явились в тумане Лихо горькое одноглазое вместе с Кривдою и Нелегкою.
— Ай да, витязи вы могучие! Видим мы: с дороги устали вы. Мы тотчас героев утешим!
И схватили их те старухи, понесли, как вихрь, по оврагам, по болотам и буеракам. Принесли и бросили в Пекло, к Яме Старому на съеденье.
— Погибайте-ка вы навек!
Но беда и с Лихом случилась! Как схватили Ильма и Сурью — позабыли об их конях. Поскакали кони долинами, полетели и над горами, над лесами и синим морем. И явилися богу Крышню.
— Кони Ильма и бога Сурьи возвратилися к нам обратно. Видно, Ильм и Сурья в большой беде! — видя их, сказал Вышний Крышень.
На коня вскочил Белогривого, полетел над морюшком синим, над горами и над лесами.
Опустился он у Смородины, у того железного леса, у избушки на курьих ножках. И встречала его хозяйка — то жена Чернущего Идола, ведьма старая Мора-Юда.
— Ты зачем к нам явился, Крышень? Ездить начал в новых местах, где тебя доселе не знали?
— Я ищу быков бога Солнца! Их украл у нас Чёрный Идол! Ты не знаешь ли, где он скрылся?
— Точит он день и ночь оружие в замке чёрном, в Чёрных горах! И тебя тем оружием сгубит он!
— Я ещё спрошу, Мора-Юда. Здесь искали следы золотых быков двое витязей, Ильм и Су– рья. Но пропали они и сами. Ты не знаешь ли где искать их?
Отвечала так Мора-Юда:
— А поймали их Три Старухи, Лихо с Кривдою и Нелегкою. Как поймали их, повязали, к Яме бросили на съеденье. Из пещеру– шек Вия Тёмного им теперь навеки не выбраться!
Стал тут Крышний бог на коне разъезжать по бескрайнему царству Чёрному. И ко Чёрной горе подъехал. И у той горы Чернояровой он отваливал Чёрный Камень — а под Камнем тем пропасть страшная, что вела в подземное Пекло.
И поднял он из царства Вия, из пещеры грозного Ямы бога Ильма и бога Сурью. Тут явились их кони верные. И садился бог Вышний Крышень на коня тогда Белогривого, Ильм Сварожич на Медногривого. Сурья Родич — на Златогривого.
И они поскакали по Чёрным горам через Чёрный лес, через Чёрно поле к замку Идолища Кащея.
Тут из замка навстречу витязям выезжал и сам Чёрный Идол. Вместе с Идолом войско чёрное: сорок чёрных жрецов и магов, сорок змей-драконов летучих и без счёту различной нежити — волкодлаков и вурдалаков, великанов и леших с ведьмами.
Был и Вий здесь сам с войском пекельным, Змей Горыня и Змей Дубыня, и Усынюшка лютый Змей. И была сама Мора-Юда вместе с нею и Три Хромых.
Стал топтать тут конь Белогривый то бессчётное войско чёрное. Справа топчет воинов Вия Златогривый конь бога Сурьи. Слева топчет воинов Кали Медногривый конь бога Ильма.
Где проскачут они — будет улочка, где хвостом метут — переулочек. Потоптали всё войско чёрное.
Выезжал тогда Чёрнобог Кащей на коне своём Черногривом. И вскричал, увидевши Крышня:
— Это кто ж такой неучтивый, что посмел мне, богу, перечить? Правлю я всем миром подлунным! Мне повсюду приносят жертвы! Мне и хлеб несут, и хмельно вино, и коров ведут вместе с овнами! Всё съедаю я и нахваливаю!
И ответил ему Вышний Крышень:
— Ай не хвастай ты, Чёрный Идол! Как была корова обжоршца. По копне она сена ела. И пила воды по лохани. Ела, ела, пила — и лопнула*
И вскричал тогда Чёрнобог:
— Уж мы съедемся в чистом поле. Друг у друга силу попробуем! Мы поборемся-пората– емся — да кому Всевышний поможет?
И погнал он навстречу Крышню своего коня Черногривого. Скачет конь-огонь по Земле Сырой, камни с-под копыт выворачивает, из очей его искры сыпятся, из ноздрей его дым валит столбом.
То не горушки в поле сталкивались — то столкнулися боги сильные. Ударялись булатными палицами, сшиблись копьями долгомерными, ударялись мечами острыми. У них палицы по– сгибались и по маковкам обломались. Раскололись булатные палицы, расщепились и длинные копья, прищербилися и мечи.
Как они боролись во полюшке — содрогала– ся Мать Сыра Земля, расплескалось и море синее, приклонилися все дубравушки. Над Землёй всколебался небесный свод, под Землёй шевельнулся и Юша-Змей.
Тут сходили они со своих коней, стали биться они врукопашную. И ослаб наконец Чёрный Идол, и позвал тогда Мору-Юду:
— Помоги-ка мне, Мора-Юда, одолеть великого Крышня!
Подскочила тут Мора-Юда, и хватала Крышня за кудрышки, и сбивала на Землю Сырую его. Сел тогда Чёрный Идол ему на грудь.
И приковывал Чёрный Идол бога Крышня ко Чёрным скалам. Рядом с ним тогда приковали справа Сурью и слева Ильма.
Мало времени миновало — разгулялась непогодушка, туча грозная поднималась. Шла та туча грозная на горы — горы с тучи той порастрескались, раскатились на мелкие камни. Подходила к лесам — приклонились леса, разбежались в лесах звери лютые. Становилась туча над морем — море синее расходилось, разметались в нём рыбы быстрые. То летела с– под грозной тучи птица Вышнего Гамаюн.
Стала птица летать, в небесах клекотать:
— Почему приковали Крышня? Почему его привязали? Из-за ведьмушки Моры-Юды, из– за Идола, сыня Вия!
Осерчал тогда Чёрный Идол. Поднимал он Лук свой волшебный, стрелку Чёрную достазал не просто стрела, то Змея, что проглатывает весь мир.
Но раздался тут голос Вышня:
— Опусти свой Лук, Чёрный Идол! Не пришло ещё твоё время! Отпусти быков бога Су– рьи!
И упали с Крышня оковы по велению Бога Вышня. И поднял свой жезл Вышний Крышей ь и ударил Кащея Бессмертного.
И ев землю пал Чёрный Идол, в прах рассыпался чёрный замок. И из чёрных тех подземелий вышли все быки бога Сурьи и поднялись на небосвод. И тогда в колесницу Солнца вновь поднялся пресветлый Ра.
Тут хватал Кащеюшку Крышень, заковал его в цепи тяжкие, затащил в пещеры глубокие, и к стене прибивал он Бессмертного. Запирал его замками, завали камнями. Чтобы тысячи лет он не вышел на свет!
И поехали боги снова мимо гор великого Дыя, да по Бьярмии бога Бармы — вновь на Север к Белому морю, к островам Фаворскому Белому, Алатырскому Золотому и к Туле — Железному острову.
И теперь все из века в век прославляют Ильма Сварожича, бога Сурью и бога Крышня!
— Ты пропой, Гамаюн, птица вещая, нам о Раде и боге Крышне. Как от Рады Змея отвадили. Как женился Крышень на Раде…
— Ничего не скрою, что ведаю…
Как по морюшку, по Волынскому, рассти– лалися всё туманушки. С-под туманов над синим морем то не Зорюшка занималась, то не Солнышко поднималось — то рождался солнечный остров средь лазурных кипящих вод.
Кто сквозь тьму в златой колеснице приближался к светлому острову? Кто по Млечной дороге, по Синей степи был влеком златыми волами? Кто, волов с колесницей на челн погрузив, плыл с Востока от светлого острова — на златом челне, по крутой волне проплывал и мир озарял?
Это Ра — пресветлое Солнце. Бог, рождённый из лика Рода. Бог, родивший Хорса и Раду.
Там, где падало семя Ра, — там родилась Рада младая, там поднялся солнечный остров. И не белую пену морскую выносили волны на берег — это вышла из синих вод дочь Волыни и Сурьи-Ра.
Как ходила Рада по бережку. Как ходила– гуляла — сплетала венок. Тот веночек из белых лилий, из стеблей одолень-травы. Как сплетала веночек — пела:
— Ты явись мне, суженый-ряженый! Становись ты передо мною, как листочек перед травою!
То не морюшко заблистало, то не Солнышко засияло — то пред Радой явился Крышень, озаряя берег и море. И пошла она к богу Крышню, чтоб надеть ему свой веночек. Шла, бежала — но не успела. Крышень был, как радуга в небе: колыхнулся он — и растаял…