Художественные организмы.
Л у н а.
I.
Луна…
Что это — бог или светило
В полуночьи?
Или
Насмешливое рыло,
Засунутое в тучек клочья?
Или она
Удел одних поэтов,
Воителей в стакане,
Кастратов,
Чьи глупые куплеты
Безжизненны, как тени на экране?
Но мне-ль,
Чьи широки ладони
И в вечность устье,
Вздыхать Луне,
Как отрок на балконе,
В ветряном хрусте?
И мне-ль,
Как псу на четвереньках
Пред неба аналоем
К ногам Луны,
Взошедшей по ступенькам,
Припасть в тревожном вое? [+]
И бледный лик,
И грусть, и трель соловья —
Как это тоще!
О, мой язык,
Дроби, казни бескровное,
Будь злою тещей!
Вся эта чушь
Извечно повторяется
Людской оравой.
Но, довольно!
Луна отныне отменяется
Биокосмическим уставом.
Биокосмическим уставом
Луна отныне отменяется.
Но утверждается отныне
Луна, как участковый огород,
Который утром поливается,
В котором возрастают дыни.
II
Быть может в древности
Великие богатыри
Над ребрами Луны потели,
Но умерли —
И позабытые бугры,
Хоть плодородные, но запустели.
Быть может в древности [с.7–8]
Брели Земля с Луной, как две в телеге
клячи,
А вожжи были в лапах великана,
Но был провал, —
И мизерные выпали задачи
В удел Земле, в удел Луне — нирвана.
А человек,
Уйдя в земные дрязги,
Тысячелетья был и узок, и убог,
И лишь теперь,
В чаду всемирной встряски,
Он захотел космических дорог.
И лишь теперь,
Когда иное тесто
Курьерит на иных дрождях,
Увидел он,
Что мяч земной и мал, и слишком тесен,
Что дух в биокосмических путях.
И лишь теперь
Он понял, что культуру
Пришло продвинуть в неба свод.
И вот,
Отбросив облик хмурый,
Он на Луне разводит огород.
III
Вот вам бинокль биокосмиста. —
Глядите: там, где было пусто,
Отныне,
На Луне,
Под кепками зелеными капусты
Жирея пухнут в огороде дыни.
А тем, кто скептик,
Чей пуп прирос к лежанке,
Кто дальше носа видеть не привык,
Тому десяток слив
На тонкой ветке, как приманку,
Уже протягивает лунный лик.
И это не мечта,
Не сновиденье,
Не выдумка горячая голов,
Тут все действительно,
Как чай с вареньем,
Как отпечаток каблуков. [+]
Тут все действительно,
Хотя и смело.
Но ведь действителен лишь смелый взлет.
Сограждане,
Я вам даю космическое дело:
Полоть и поливать мой лунный огород!
Александр Святогор.
Личная критика
Не соблазняет ни Америка,
Ни Азия не соблазняет,
Когда бессмертия в уме река
И звезд зовущая возня.
Что обывателей истерика?
Поэт вселенную познает.
Путем сангвиника, холерика
Берется вечности казна.
Должны расплачиваться звездами —
Я завлечен звездообменом.
Стихами пышущими, пестрыми
Напоминаю о себе.
Фонтаны фантастичных грез да мы
Предстали новым Карфагеном.
Вооружась умами острыми,
Зарей закалены в борьбе.
Глупцы — зеленые кузнечики:
Все страны грузятся глупцами…
Кого, кого увековечивать?
Мертвец морочит мертвеца.
Пленит ни лоб, пленят ли плечики,
Я всюду мыслю мудрецами.
Певцу возможно-ль обесцвечивать,
Что обессмертило певца?
Кастрированные политикой,
Поймут ли пляшущие песни?
Смердит людская пыль… В пыли такой
Не задохнешься ли в толпе?
Эй, орды орд! Меня ищите-ка!
Я всех политик полновесней…
Хвалу слагаю личной критикой
Биокосмической тропе.
Николай Дегтярев
–––––––––
Открытое письмо
Член Всероссийской федерации анархистов т. Г. Успенский (билет 4365–1333) обратился в Креаторий с просьбою поместить в нашем органе «Открытое письмо».
Опираясь на ряд весьма некрасивых, но, к сожалению, не вызывающих сомнения, фактов, передачу которых мы опускаем, за неимением места, т. Г. Успенский приходит к грустным выводам, «что в последнее время все движение сводится ко взаимной травле, взаимным подозрениям. Подозреваются отдельн. Лица и группы. Первым инкриминируется предательство групп, вторым провоцирование всего движения. Результат — полное разложение». [+]
«Вместо здоровых исканий свободной мысли, мывидим слепую подчиненность больной фантазии «главков» и «центров» политических группировок. Жизнь выкинула их, а они мстят ей, разлагая ее».
«В такой атмосфере разложения, личных интересов, всевозможных интриг, не место анархисту, посвятившему себя революции. Сохранение личности прежде всего. В эпоху революционного творчества есть место приложить свои силы. А потому я заявляю, что вновь буду продолжать работать независимым анархистом, твердо помня, что «другой день» социальной революции еще не наступил». Независимый анархист Георгий Успенский. [+]
––––––––––
––––––––––
Временный адрес для справок: МОСКВА, Тверская, д.7, кв.5.
Издатель: Креаторий, Рос. и М. А.-Б. Редактор Александр Святогор.
Ц. № 714 (МОСКВА) 4.000 экз.
7-ая типография М. С. Н. Х.
Приложение 2
№ 2 Цена 75 т. Апрель 1922 г.
Б И О к о с м и с т
Орган организации:
КРЕАТОРИЙ РОССИЙ-
СКИХ И МОСКОВСКИХ
АНАРХИСТОВ-БИОКО-
СМИСТОВ.
Журнал выходит два раза в месяц.
СОДЕРЖАНИЕ: Радость играющего зверя — А. Святогор; 2. Альдонса — Алекс. Святогор; 3. Голод и биокосмизм — А. Агиенко; 4. В какую дудку —
Алекс. Святогор; 5. Об искусственном вызывании дождя — П. Иваницкий; 6. К вопросу о космической технике — А. Агиенко; 7. Победители — Ник. Дег-
тярев; 8. * * * — Ник. Дегтярев; 9. Обозная — В. Анист;10. От редакции.
Радость играющего зверя.
С тех пор, как предстали пред нами великие цели, мы твердим о великой правде и красоте. Мы твердим, что замызганные ассигнации необходимо заменить новым чеканом.
Но властны еще ходячие мнения, еще сильны чары мнимого, слишком прилипчивы общие привески. И как тут передать, что биокосмизм — это священнейший клич, что наш лозунг — это упругие мускулы и краснощекое здоровье, что в нашем девизе — чернозем и звезды, что в нашем кличе все: личность и свобода, коллектив и счастье.
Но вокруг мы видим признаки нового и в них находим опору. В самых разнообразных сердцах выростает одно и то же чувство, одна и та же воля. Новые открытия и лозунги потрясают самые твердые столпы ходячих чеканов. Невозможное становится возможным, немыслимое — мыслимым. Будто звезлы сходят на землю, или земля сдвинулась со своей орбиты. Так еще никогда не было.
Биокосмический подъем свидетельствует [+] о внутреннем сдвиге масс. Массовый голод по вечному, голод по космосу — вот наша основа. В этом стремлении — залог грядущих новых и ярких достижений. Только желая в космос, стремясь в безсмертие можно вступить на путь великого творчества. Великое творчество вдохновляется широким размахом великих задач.
Биокосмический сдвиг масс усиливает наше чувство реальности. Он укрепляет наш порыв. Он свидетельствует, что предпринятая нами поездка по земле во имя безсмертия и жизни в звездах должна перейти в массовое движение, в крестовые походы, в переселение народов, в колонизацию планет.
Биокосмический сдвиг масс укрепляет нашу непримиримость. Наши удары по мнимому, срединному, зайцеухому должны быть метки и беспощадны. В этой борьбе не может не повыситься наша мощь. В этих ударах крепнет наш пульс, выказывая нашу своеобразную силу.
Смысл жизни и красота обретены. Все бесчисленные пути мы об’являем мнимыми. Потому что открыта подлинная дорога. Дали ее безмерны, необозримы. Красота ее [с.1-2] непобедима. На этом пути не нужны ходячие ассигнации и мертвые привески. Этот путь — есть путь явлений сильных и широких.
Факел биокосмизма светит на гибель середины. Все, что исходит из традиции, что навязано шумихой, — необходимо отшелушить. Ведь биокосмизм — это новые шаги, это подвиги и трудные подвиги. Они явят стиль, нами пока предчувствуемый, они обозначат эпоху совсем иную, абсолютно великую.
Но для победы нужны силы. Нужен избыток силы радостной, играющей, ликующей. Тут хмурые физиономии бессильны, не нужны. Тут серьезные и только серьезные лбы недостаточны. Тут нужны всплеск, порыв, радужные брызги, наличность какой-то особой беззаботности, свободной отданности. Все это только в избытке силы.
Биокосмическое лицо улыбчиво, весело, на нем абсолютный смех. Смеющийся играет. Хорошее дело легко, как игра, и улыбчиво. Великое дело требует великого игрока. Мы провозглашаем веселость и радость, как принцип. Да здравствует улыбка и смех. Мы утверждаем игру, как избыток силы, как внутреннюю свободу.
Утверждая игру и смех, мы уподобляемся ликующему зверю. Это совершенная правда! Мы даже хорошо не знаем, что прежде зверость или биокосмизм. Вернее — это один упруго смотанный клубок. Жажда личного бессмертия — это звериная, пышущая жаром любовь к себе. Это зубы и когти, чтобы защищаться, чтобы противостоять смерти. Это отвага безрассудная и хитрая. Это оборотство, чтобы обрести свободу. Это зоркость благородного хищника. Это быстрота птицы, переходящая в быстроту космического мотора. Вот почему мы провозглашаем звериность, бестиализм.
Нужно ощутить в себе зверя, взыграть и возликовать. Нужно учиться абсолютному нюху у пса, инстинкту у насекомых, хозяйственному добродушию у медведя, гедо- [+] низму у ящерицы, победе над темными силами у петуха. Но это особый зверь. Глубоко этический, высоко эстетический, аристократический зверь. А не какое-нибудь животное. Прежде всего аристократизм, но который обращается к массам, к человечеству.
Радость играющего зверя — вот точка отправления и стимул нашего движения. Это совершенно новое и в то же время прадревнее начало. Мы обращены к прадревней основе творчества. Она в нашем неистребимом инстинкте безсмертия, в нашем напоре в космос. Что-то древне вавилонское в наших днях. Какое-то новое звездочетство. Новой библии открывается первая страница. И Лазарь уже приготовился к выходу из могилы. И крепнет уверенность, что так будет, что так должно быть, что иначе не может быть, что так уже есть.
Но чтобы сложилась, связалась, сковалась новая эпоха — нужно, чтоб дело стало общим. Нам не нужны зрители и клакеры. Нам нужны соучастники, сотрудники, соратники. Не подозрительное братство, но деловое соратничество. Только такое творчество проникнет все проявления жизни. Только такое творчество гарантирует победу над смертью. Биокосмизм должен стать массовым движением. В этом залог великого возрождения страны и земли.
Биокосмическое творчество победит. Потому что безсмертие и космос не отразимы и всеобщи. Эта победа может быть отсрочена — ведь путь труден — но она будет. Эта победа будет победой над разделением, над жуткой разобщенностью, что дала история в своих мнимых путях. Эта победа будет победой сказки и чуда. Победой космических моторов. Победой омолаживающего Штейнаха и воскресающего Христа.
25 фев. 22 г. Александр Святогор
––––––––––
БИОКОСМИЗ — это новая идеология, для которой краеугольным принципом является понятие личности, возростающей в своей силе и творчестве до утверждения себя в бессмертии и в космосе. [с.2–3]
А Л Ь Д О Н С А
Вы, куцые познатели вещей
С иконою нелепой донкихотства!
Альдонсы грубой эскадрон страстей
Вы именуете; “какое скотство”.
Вы тщетно в небо пялите зрачок,
Глашая всюду только пустозвонство.
Ведь вы за то, что запахи порток
Альдонса любит, плюнули в Альдонсу.
Она-ж полна, доильница коров,
Дебелой силы в мускулах и чреве.
И ей равны все запахи духов
В лугах весенних и коровьем хлеве.
Приемлет мир она, как ни один мудрец,
Для всех она извечно двор заезжий,
И в рясе поп, и пастыри овец,
И даже Дон-Кихот в ее уловлен мрежи.
[+]
А Дульцинея? — Лишь мечта и дым,
И ложь, и смерть — извечная нелепость.
Она, как сифилис, касанием своим
Разрушить тщится жизни смак и крепость.
Пора низринуть чары Дульциней
Во имя жизни, полноты и солнца.
За искренность, за истину страстей
Люблю тебя, прекрасная Альдонса!
Коровой пахнет милый добрый рот
И на руках навозные браслеты.
Люблю тебя за твой козлиный пот,
За дух земли, и нежащий, и едкий.
Ты — сила сил, упругость и полет.
Все победим, когда в тебя упремся.
Отныне должен человечий род
Тебя любить, прекрасная Альдонса!
1920 г. Александр Святогор.
черта под бестиализмом: следует — интерпланетаризм.
Голод и биокосмизм.
Борьба за уничтожение классовых разделений, помимо общего смысла ее — осуществление социального равенства и всеобщего благополучия, — с биокосмической точки зрения приобретает новый глубокий смысл. Именно, социальное равенство уже не является последним пунктом на пути к лучшему порядку вещей, но уступает свое место идеалу личного бессмертия, вернее: идеал социальной справедливости восполняется биокосмическим идеалом иммортализма, и тем оплодотворяется новой силой, способной зажечь массы новым огнем энтузиазма на пути их в лучшую жизнь. Борьба за социальную справедливость необходимо выростает в борьбу со смертью, с враждебными человеку стихиями природы. И обратно: борьба со смертью предполагает борьбу с угнетателями, потому что смерть действует всегда в союзе с имущими классами. Как угнетатель и палачь, она щадит угнетателей и палачей и поражает сельский и городской пролетариат.
Наша точка зрения может казаться парадоксальной. Сознание, привыкшее колесить по знакомым рельсам, всякую свежую мысль всегда склонно причислять к лику парадоксов. Но чтобы смягчить парадоксальность новизны, следует новые положения облекать в плоть, доступную зрению и осязанию. Нам даже не нужно прибегать к такому воплощению. Плоть, действительность, лежит пред нами, у нас же только иная точка зрения.
Что же мы видим теперь и что слышим, как главное? Это — миллионы убитых голодом трупов. Это — матери, пожирающие своих детей. Это — крик о помощи. И крик о том, что голод необходимо победить, ибо от этой победы зависит судьба революции. Я же думаю при этом, между прочим, что традиционный образ смерти — скелет, вооруженный косою — уже отменен, что смерть слишком разжирела от сожранного ею мяса, что скелет ее давно покрылся гигантским слоем сала, что смерть необходимо представлять в образе заплывшей жиром свиньи, т.е. [+] в образе буржуа. Угнетатель — буржуа — вот самый точный образ смерти.
––––––––––
«Вопрос о голоде теперь рассматривается, как вопрос социально-экономический. Дело сводится к тому, как изыскать минимально достаточное количество средств для прокормления 35 мил. Голодных и как распределить эти средства. Вопрос чисто практический. Конечно, теперь только в таком практическом смысле и должна стоять на первом плане реальная борьба с голодом. Мы полагаем, что и при такой постановке вопроса революционная страна, в лице Советской власти, должна победить голод, потому что уже многократно она выказывала невероятную мощь, когда ставила пред собою ту или другую цель и на ней сосредоточивала свои усилия. Но в то же время мы считаем, что только практическая постановка вопроса борьбы с данным голодом недостаточна вообще.
Так, в борьбе с голодом недостаточно раскрывается великий революционный смысл этой борьбы. При нашем утверждении, что буржуазия является верной союзницей смерти, олицетворением смерти, смысл текущей мировой борьбы естественно углубляется, психологически обостряет эту борьбу, повышает ненависть к угнетателям и тем, кто с ними. Позорная роль буржуазии заграничной и особенно нашей, новоявленной, слишком очевидна в эту тяжелую годину. Возрастает и отрицательный смысл термина «соглашатели». Соглашатели — это союзники смерти. Так разве не явные соглашатели со смертью болгарские меньшевики, когда они вносят в парламент предложение конфисковать закупленный в Болгарии для России хлеб?
В борьбе со смертью, за осуществление личного бессмертия, необходимо сорвать все маски и образы смерти и маски всех ее союзников. В том числе разоблачить религию и церковь. Нам слишком наивным кажется, когда, обращаясь к церкви с призывом помочь голодающим, ссылаются на евангелие. Это может тронуть лишь тех, кто [с.3–4] недостаточно проникнут духом религии, которая всегда была и остается самой преданной союзницей смерти. Полагая бессмертие за гробом, церковь тем самым незыблемо утверждает смерть. Последовательная религиозная точка зрения должна рассматривать голод, как божье наказание, а против божественной воли церковь не может итти. И ссылки князей церкви на то, что церковные ценности имеют эстетическое значение и потому их не следует влагать в дело борьбы с голодом, — эти ссылки только хитрые уловки верноподданных смерти. Ведь церковь исповедует только Христа умерщвляющего, но не Христа воскрешающего. Заповедь Христа — «мертвых воскрешайте» — церкви пришлась не по плечу. Но Христос, как проповедник смерти во имя мнимого потустороннего бессмертия, вполне оказался приемлем для узкого и трусливого сознания церкви. Поэтому церковь всегда будет в союзе с теми, кто со смертью. Буржуазия, духовенство и соглашатели — вот три образа смерти, три союзника голода, — вот смертоносная троица, которую необходимо разоблачать в борьбе с голодом, необходимо победить на пути к реализации великих целей биокосмизма.
––––––––––
Голод весьма наглядно раскрывает ту правду биокосмизма, что основа распада личности и общества лежит в смерти. Пред лицом неизбежной смерти человек обращается целиком в до крайности раздраженный алчбой желудок, который в диком ужасе кричит о пище. Для такого желудка все человеческое не только обращается в нуль, но вырастает даже в отрицательную величину. Разве не злейшей насмешкой прозвучит проповедьо любви к матери, гложущей кости своего ребенка? Там, где голодная смерть, личность и социальность рассыпаются вдребезги. Об этом каждодневно напоминает пресса. Это — свидетельство действительности, которое целиком подтверждает (якобы парадоксальные) утверждения биокосмизма.
Действительность подтверждает и другое основное положение биокосмизма, что только борьба со смертью является подлинной, единственно прочной основой для духовного и материального об’единения людей. В прессе мы находим следующее о крестьянских комитетах общественной взаимопомощи в статье т. Владимирского («Известия» № 60). Разразился голод и «сама жизнь как бы поставила пред ККОВ вопрос быть или не быть и останутся ли они надежной опорой крестьянства в необычно тяжелое время». Комитеты оправдали себя, они «самостоятельно проявили и продолжают проявлять широкую инициативу в деле борьбы с голодом. И надо заметить, что именно в голодающих местностях ККОВ особенно прочно стали на ноги и являют из себя могучую организацию», проявляя «громадную работоспособность» (курсив мой. А.А.). Мы считаем необходимым обратить серьезное внимание на то, о чем в своей статье т. Владимирский говорит вскользь, именно на то, что на основе борьбы с голодом, т.е. со смертью, общественная взаимопомощь выростает в мощную организованную силу. В борьбе ККОВ с голодом явно чувствуются биокосмические тенденции. Последние необходимо всячески обнаруживать, раскрывать и непрерывно углублять.
––––––––––
Обсуждаемый вопрос не есть вопрос только о том, как практическиликвидировать данный голод. Вопрос [+] необходимо поставить шире и практически и теоретически. Думать о ликвидации только данного голода, значит рассматривать борьбу с ним, как нечто случайное. Но нужно помнить, что переживаемый голод хотя и является беспримерным в русской и европейской истории, все же он не первый и не последний. Поэтому борьба с голодом не может оставаться только эпизодической, но должна стать систематической. Голодовки повторяются периодически. У нас не с такой точностью, как в Британской Индии, где голод повторяется через каждое десятилетие вследствие недостатка муссонов. Но эта неточность еще в большей мере должна подстегивать нас в направлении систематической борьбы с голодом. Прежде всего важно предупредить голод. Стихийный голод может вспыхнуть неожиданно, как пожар. Поэтому у нас всегда наготове должны быть пожарные меры против голода. До сих пор ничего подобного в этом отношении у нас не было. Но должно быть.
У нас, как в стране континентальной, причина голода на востоке гл. о. — засуха, а на юге — сухие горячие восточные ветры. Если бы мы в достаточной мере располагали метеорологической техникой, чтобы во время вызывать необходимое количество атмосферных осадков там, где в них оказывается насущная потребность, если бы мы в достаточной мере могли воздействовать на ветры в смысле регулирования и управления ими, то голодовки, как стихийное бедствие, безвозвратно ушли бы в прошлое. Практически вопрос регуляции атмосферных осадков не является утопией. В Америке уже давно начали производить опыты по вызыванию дождя, и у нас этот вопрос поднимался в печати еще в прошлом веке (проф. Старков и др.). Это дело необходимо приблизить к надлежащей практической постановке его.
––––––––––
В конечном счете вопрос об управлении погодой есть вопрос всемирный, интернациональный, космический. Это — великое дело и требует широкого размаха в смысле сил, средств и территории. К нему необходимо приступить теперь, инициатива должна принадлежать «Очагу всемирной революции», тем более что этот очаг слишком поражен стихийным голодом, что должно особенно подсказывать и укреплять мысль о необходимости подчинить погоду воле человека. Кроме того, управление погодой, как дело всемирное, требует устранения классовых разделений и потому совпадает с задачами мировой революции и тем опять-таки должно усиливать ее, служить новым аргументом в пользу революции.
Выдвигая вопрос об управлении погодой, как меру предупреждения голодовок и ликвидации их навсегда, и подчеркивая революционный смысл этой задачи, мы в то же время в этом деле, в пропаганде его видим и дальнейшее биокосмическое значение. Управление погодой — это уже высокая ступень по дороге в космос. Владеть погодой, значит уже владеть отчасти космосом, потому что метеоры это уже небесные тела, и управление последними является преддверием к управлению собственно космическими телами. Управление погодой для нас является ближайшей задачей интерпланетаризма.
Необходим выход в космос в целях победы революции, в целях осуществления подлинного благоденствия земли. Связь с космосом дает невероятное могущество. Тут напрашивается мне такая немного слу- [с.4–5] чайная аналогия (Роденбах, Le Carillomeur). Бельгийский город Брюгге был могущественным городом, когда соединялся с морем. Когда же море отдалилось, наступило разрушение и смерть. Но уже один проект соединения города каналом с морем пробудил в Брюгге жизнь. Брюгге — это мы, земля, а море — это космос. Отрыв от космоса означает распад, разрушение, сумерки, смерть. Связь же с космосом — это об’единение, творчество, жизнь полным током. Управление погодой — это канал, через который мы соединяемся с космосом.
Борьба с голодом в ее современной революционно [+] практической постановке необходима. Но эту борьбу следует теперь же углублять идеологически в биокосмическом смысле. В последнем случае эта борьба, имеющая теперь только программу minimum, получит и программу maximum. Программа maximum и есть программа биокосмизма. Имея пред собою максимальный план, мы легче, успешнее осуществляем и минимальные цели. Вот почему биокосмические тенденции в борьбе с голодом необходимо подчеркивать, раскрывая пред массами их глубоко революционный и высоко человеческий смысл.
Март, 1922 г. А. Агиенко.
––––––––––
В КАКУЮ ДУДКУ?
Кто сердцем благ и во время пробрит,
Кто общею харчевней пьян и сыт,
Кто в общую дудит успешно дудку. —
Тем хорошо: и духу, и желудку.
Во мне же коробится иная складка.
Так поперек пути торчит рожон,
Так в прорванный чулок маячит пятка,
Так пляс преступен в миги похорон.
Мне не чужды, о братья, ваши сферы,
Но ваш канон в мое не входит дно.
И лик Христа, и лик слепой Холеры
В моей божнице я женил в одно. [+]
Глазам Христа и образу Холеры
Одна лампада и один псалтырь.
Молюсь на брюхе, подло лицемеря,
Как бес, пролезший в бабий монастырь.
Моя божница — новобрачных ложе.
Глядите, братья, как в огне лампад
Холера корчит сладострастно рожу,
В глаза Христа любви вгнетая чад.
Глядите, братья, мигов слишком мало.
Любовница ли утолит уста?
Ночь первая любви последней стала —
Проколет ужас очи у Христа. [+]
Что делать мне? Какой свершить поступок?
А сердце стынет. И такая жуть.
Холера блуд свершает с божьим трупом.
Скажите мне: в какую дудку дуть?
[+]
Александр Святогор
––––––––––
Об искусственном вызывании дождя*)
(Заметка).
В одном из русских научных журналов мы встречаем следующее сообщение, принадлежащее видному представителю нашей науки — проф. Э.Г. Лейсту.
«British Association for the Advantement of Science в сент. 1910 г. имела сессию в Шеффильде и в одном из заседаний происходило суждение по докладу O. Lodge о влиянии электричества на погоду, в особенности на осадки. J.J. Tomson заявил, что по его вычислениям достаточно употреблятьумеренное количество электричества, чтобы изменить погоду на значительной площади. Затруднения более политического, чем научного характера.
Подробности этих новых идей пока неизвестны, но имя Sir Oliuer и Sir J.J. Tomson слишком известны, чтобы сомневаться в успехе. Будем ждать»!
Однако, насколько нам известно, никаких дальнейших сведений об этих работах не появлялось в печати.
Собранные же нами материалы, относящиеся к вопросу об искусственном вызывании дождя посред- [+] ством регуляции атмосферного электричества, говорят в пользу того, что мысли О. Лоджа и Джозефа Томсона — далеко не фантазия.
Так мы имеем, сделанное небезызвестным в России ученым С. Грибоедовым, описание, связанного с регуляцией воздушного электричества, случая искусственной грозы, которую наблюдали 19 апреля, как «первую» грозу 1902 г. жители г. Павловского и других соседних местностей.
«В действительности это, говорит Грибоедов — было совершенно искусственное явление, вызванное при змейковом международном полете в Константиновской Павловской Обсерватории».
…Полет этот «состоялся в почти ясную погоду при синоптической карте грозового характера, хотя весьма низкая температура предшествовавших дней и весьма малая влажность делали грозу маловероятной.
Действительно в этот день грозы не наблюдалось нигде в России и только на следующий день, когда распределение атмосферного электричества осталось почти без перемены, а влажность повысилась, наблюдалась первая гроза в Пернове.
…Во втором часу дня с юга стала приближаться туча угрожающего вида, но стягивать змеи было уже поздно, так как было уже выпущено около 4-х верст проволоки под натяжением двух пудов. Вскоре стали набегать сильные порывы ветра и пошел дождь с градом. Проволока однако выдержала… в зените [с.5–6] стало прояснять и ветер опадал. В это время раздался сильный взрыв, как от динамитной шашки и проволока в том месте, где она сходила с лебедки, загорелась ярким пламенем, разбрызгивая искры; вслед затем вдоль по проволоке пробежала огненная полоса и загремел гром, уходя по направлению верхних змеев; еще мгновение и все затихло и только буроватый дымок напоминал о нескольких верстах стальной проволоки, мгновенно обращенной в раскаленные пары.
Явление это имело однако крайне изолированный характер, и никто из присутствовавших при полете не пострадал, будучи всего в двух-трех шагах от лебедки”…
Взрыв проволоки отбил однако у Грибоедова всякое желание заниматься вызыванием искусственных гроз и он закончил свой рассказ таким “нравоучением”:
“Практическое же заключение из этого случая таково… когда электрические действия при полете станут особенно энергичны, следует совсем воздерживаться от прикосновения к лебедке под опасением трагического исхода”.
Что регуляция атмосферного электричества все же вещь возможная — на это указывают опыты, которые еще в 1756 г, производил де-Рома, запуская на шнурке, i обернутом тонкою металлическою проволокою, змей на высоту до 500 футов. По сведениям Доминика-Франсуа Араго (знаменитого французского физика).
«Во время очень не сильной грозы, едва сопровождаемой несколькими легкими ударами грома, Рома извлекал из нижняго конца веревки своего снаряда не только простые искры, но даже огненные полосы в 9–10 футов длиною… неоднократно во время его опытов молния и гром совершенно прекращались».
О той же возможности регуляции говорят и опыты Гельсингфорского профессора Лемстрема, который посредством своего прибора с остроконечиями искусственно воспроизводил луч северного сияния более 100 метров высоты (1882–1884 г.).
Но если в случае С. Грибоедова мы имеем картину как бы привлечения туч к месту регуляции, то опыты Бодуэна в Тунисе (1876 и 1893 г.г.), когда он пускал к облакам змеи снабженные остриями и соединенные посредством проволоки с землей и получал «слабые дожди» или «образование тумана», — свидетельствуют о возможности получения осадков из облаков уже имеющихся на лицою.
История вопроса об искусственном управлении погодой вскрывает глубочайшее противоречие между защитниками старой буржуазной, мещанской культуры, культуры Haus’a и людьми нового космического сознания. Английский ученый (Томсон) говорит, что ему мешают «политические» причины: русский ученый (Грибоедов) просто заявляет, что боится подойти к лебедке… Араго с грустью отмечает (в 1838 г.) что никто не пошел по тому широкому и блестящему пути, который открывают опыты де Рома. Но и в 1912 г. дело не изменилось, т.к. в этом году уже упоминавшийся проф. Лейст, на основании соображений, подобных высказанным Грибоедовым, дал отрицательный отзыв о возможности бороться с градом посредством регуляции атмосферного электричества.
Еще в 1814 г. известный В.Н. Каразин (основатель Харьковского Университета) предлагал применять воздушные шары, снабженные громоотводом для [+] управления погодой, но рассматривавший его проэкт академик Фусе нашел, что 20,000 руб. необходимые для опытов Каразина «были бы истрачены понапрасну».
По нашему мнению необходимо все же поставить опыты с аэростатом, удерживаемым на месте тонкой стальной проволокой, представляющей наименьшее сопротивление ветру и (во избежание пережигания электрическим током) состоящей из звеньев изолированных друг от друга… Ток из верхних слоев атмосферы должен проходить по снабженному острием и прикрепленному к верхней части аэростата канату, несущему на себе легкую эластичную металлическую оболочку (или по лентовидному металлическому полотну, если окажется, что оно представляет меньшее сопротивление силе ветра). В виду значительной величины поперечного сечения каната (или ленты) регулирующая способность снаряда будет очень велика…
Когда мы, биокосмисты, подымаем знамя бессмертия, воскрешения прежде живших людей, знамя интерпланетаризма, то нас часто упрекают, что мы будто бы проходим мимо нужды и страданий, мимо злобы сегодняшнего дня. Пусть эта небольшая работа покажет, что с точки зрения биокосмизма можно дать ответ на запросы текущего момента и, притом, быть может ответ указывающий единственный возможный выход из положения — выход в космос. Только тряхнуть космосом и мы стряхнем с себя бедствия засухи и голода.
Павел Иваницкий.
––––––––––