(В 1961-1986 гг. сотрудник Международного отдела ЦК КПСС, в 1986-1991 гг. член ЦК КПСС, помощник Горбачёва по международным делам)
1972 год.
26 февраля 1972 г.
На днях, по службе - мне принесли из Института марксизма-ленинизма дневник Георгия Димитрова с пометкой: "Сверх секретно. Только для Вас". 1934-1945 гг. Впечатление ошеломляющее: вся кухня политики, которую делал Сталин. Он предстает, как преступный, мелочный, пошлый и ничтожный человек. Димитров так не думал, конечно, и ничего подобного не писал, но это само собой вылезает из едва ли не повседневных его контактов со Сталиным, из произносимых тостов, записок, заметок, телефонных звонков, которые скрупулезно фиксируются в дневнике.
<...>
8 марта 72 г.
Суббота, но для меня рабочий день, Собрались у Цуканова. Ждали, что позовет Брежнев к себе на дачу в Кунцево. Не позвал. Пока переколпачивали текст, переговаривались.
Сухаревский: в январе 3% роста производства, в феврале - 4%. Такого никогда не было с 1928 года.
Арбатов: Бангладеш нужен, чтоб устроить морские базы в Индийском океане, т.е. это опять дедовская геополитика военных, за которую народ расплачивается миллионами.
Жуткое постановление ЦК о Тбилисском горкоме. 6-го опубликовано в "Правде". Самые сильные - неопубликованные места: взяточничество, семейственность, грабежи, распад всякой законности.
<...>
12 марта 72 г. (воскресенье)
Вчера опять работал - у Цуканова плюс Арбатов.
Узнал о взрыве на радиозаводе в Минске - 400 человек оказались под обломками цеха.
Объявят ли в печати?
<...>
3 апреля 72 г.
Вчера был на выставке "Художники Москвы. Весна 1972" на Кузнецком. Социально впечатление такое же, как и от "Брата Алеши". Но здесь что-то сложнее. В результате "послаблений" художественное развитие обратилось на 40-50 лет назад, к пункту, когда его "естественное течение было прервано волевым способом". Художники повторяют Штейнберга, Альтмана, Ларионова, Петрова-Водкина, даже Шагала, Тышлера. Но все это глядится скучнейшим эпигонством, особенно после посещения запасников Русского музея в Ленинграде, где я был в декабре.
Есть просто дешевый модернистский выпендреж. Масса натуральных пейзажей, которым, кажется, 100 лет, огромное количество церквей (в городе и деревне), русских изб, палисадов и крылечек, камерных портретов и т. п.
Стихия аполитизма и бездумья.
Видно, обрыдла официальная тематика "соц.героизма" и т.п. Но новой идеи нет, нет и новой формы, которая побуждала бы искать новое содержание.
Ужасающее бегство от реальности. И очень слабо технически.
<...>
22 апреля 72 г.
<...>
Вот так. А вообще-то надо смотреть в корень. К Брутенцу сходятся некоторые армянские и азербайджанские нити. И ему рассказывают, что нелюбовь и даже ненависть к русским растет на почве распространения убеждения (которое, кстати, широко внедряет сам местный партийный и государственный аппарат - как алиби для себя), что все идет плохо потому, что все сверху зажато, а там - вверху - сидят русские и руководят некомпетентно, неграмотно, глупо.
Отличие нынешнего национализма в том, что его главным носителем является именно национальный аппарат, а истоки его в том, что "бывшие колониальные окраины" живут много лучше, чем российская "метрополия", они богаче и чувствуют "свои возможности". Благодарность же - не политическое понятие.
<...>
1 мая 72 г.
Был на Красной Площади. Медленно шел туда. Всякие мысли. А главная -"порядок"! Очищенные от народа центральные улицы. Уже у Кропоткинских ворот - кордон милиции и дружинников, а потом - на каждом повороте. Боже, как много у нас милиции! И еще целые толпы дружинников. И это тоже - "порядок". Машины с пропусками на стекле, перед которыми расступаются кордоны, - это тоже "порядок". И то обстоятельство, что пассажиры этих машин (хотя им 15-20 минут пешего ходу до Площади), тем не менее едут, - это тоже "порядок". И цепи солдат и "добровольцев", образующие дефиле для колонн, уже на Манежной... Это все тоже элементы "порядка".
И речь Подгорного, состоящая из нужняка, затертых формул и банальностей, - это тоже символ "порядка", устойчивости - establishment! Более того, когда после речи над площадью громыхал "Интернационал" (через репродукторы, конечно), - со своим архаическим текстом, с почти неуместным и волнующим ритмом и музыкой, - это была также составная часть "порядка": потому, что такое есть решение - исполнять "Интернационал", официальный революционный энтузиазм нужен для нашего "порядка", поди, вырази.
То, что происходило на Площади, это, конечно, большая абстракция (особенно это становится заметным, когда за полчаса до конца демонстрации, я стал спускаться по Кремлевскому проезду и видел вблизи остатки колонн, идущих навстречу...)
Но, зная, что - абстракция, все равно волнуешься. И сильно. И по многим причинам. Прежде всего - "физкультурный парад". Девки, здоровые, красивые в своих брючных костюмах разных цветов, все фартовые такие, показывающие свои сиськи, походку, волосы. Конечно, в них - ничего от идейности и романтизма 30-х годов. Но - в них здоровье, сила народа,... благополучие. Да, на этой демонстрации очень много хорошо и модно одетых молодых женщин (поражаешься даже какое количество красивых женщин может быть в одном месте) - по всему этому видно, что уровень благополучия уже довольно приличен. И это волнует. Приятны и мелодии, старые и новые.
<...>
8 мая 72 г.
<...>
Вчера днем зашли с Элкой в кино повторного фильма, что у Никитских. Смотрели "Бумбараш" с Золотухиным. Это по Гайдару. Дух тот же, что и "В огне брода нет", "Белое солнце пустыни" и некоторых других. В условной манере, несколько даже шаржированно выражается здесь с большим искусством первородная наша революционная идейность. Это - явно реакция молодого поколения на конформизм нашего истеблишменского, нашего устойчивого и упорядоченного бытия, а также против цинизма тех, кто официально исповедует ленинизм, а в жизни давно уже руководствуется совсем другими мотивами. Здесь - "конфликт поколений", в котором очень ясно угадывается социально-идейная напряженность в нашем обществе.
Недаром, все такие картины выходят в свет с большим скрипом, с купюрами, а идут мало, на окольных экранах. Лапин, Романов, Катька [Фурцева] и др. достаточно умны, чтоб не понимать в чем дело.
<...>
22 июля 72 г.
Все время стоит жара - около 30. Телесиноптики сообщают, что такого не было за все время метеослужбы в России.
Сгорели урожаи в Астраханской, Саратовской, Волгоградской областях, на Ставрополье. Мировая печать полна двумя сенсациями недели: 1) СССР закупил в США на 750 млн. долларов кормового зерна ("чтобы выполнить обещание кормить советских людей мясом"). В нашей печати, конечно, ничего об этом нет, хотя сделка, которую по величине приравнивают к Ленд-лизу, беспрецедентна в истории СССР.
<...>
8 августа 72 г.
Опять день за днем по 35-36°. Кроме того, где-то возле Шатуры горит торф и вся Москва (и Подмосковье) - в синей пелене дыма. Солнце даже не пробивается через нее... Впрочем, это может быть и лучше.
Шишлин вчера рассказал нам с Бовиным о письме секретаря Астраханского обкома в ЦК КПСС: озимые посевы в области выгорели на 100%, пересев стоил столько-то; яровые погибли на 100%; весной от голода погибло столько-то голов скота; сейчас в день гибнет столько-то; луга и выпасы - все сгорело; осенью скот кормить будет нечем. Питьевой воды в Астрахани (по гигиеническим нормам) практически нет. Канализация разладилась. Холера разрастается и т. п.
<...>
17 октября 72 г.
<...>
В воскресенье - выставка в Музее изобразительных искусств портрета с XVI по XX век. Смотрят лица, такие же, как нынешние. "Девушка с горностаем" Леонардо, Ван-Дейк "Автопортрет", юноша в цветастой рубахе Машкова, Толстой (45 лет) Крамского, мальчик на руках княгини Муравьевой и т. д.
Очереди в музей (как и в Манеж на "Лица Франции" - фото за 100 лет) стоят километровые и в будни, и в субботу, и в воскресенье, под проливным дождем. Интересно, нравится ли это Демичеву или в этом он видит опасность.
Вспомнилась Биенналле - ретроспективная у площади Сан-Марко в Венеции. Пустующие залы.
<...>
12 декабря 72 г.
<...>
Разослан проект доклада Брежнева на предстоящем 50-летии [СССР]. В главном - национальной проблеме - отмечено её наличие в очень взвешенной форме. А между тем - открытый, наглый антисемитизм по всей Украине, да и в Москве тоже, антируссизм в Литве etc. Что-то будет с нашей великой дружбой народов лет через двадцать? Спасение только в выведении благосостояния повсеместно хотя бы на уровень Западной Европы и резкий рывок в сфере культуры народа, она, кажется в массе образованного населения падает. Иначе выход в новой диктатуре.
<...>
1973 год.
1 марта была официальная встреча [английской] делегации в ЦК КПСС. <...>
Потом Капитонов говорил "о партии". По бумажке, какую-то совершенную нелепость с точки зрения нужд англичан. В захлеб рассказывал о том, как сегодня был подписан Леонидом Ильичем билет №1 - Ленину. Англичане таращили глаза и еле сдерживали ехидство на лице. Ещё что-то, оторвавшись от бумажки - и уж совсем понять было нельзя этого косноязычия. Джавад, который переводил, выруливал как мог, ища среди бессвязности, что же передавать по-английски.
Сначала мне было очень стыдно, потом стало страшно. Ведь этот человек ведает всеми руководящими кадрами Союза ССР! И счастье, что по случаю он не злой человек. Но его интеллектуальный потенциал, его представления о достоинствах человека, о том, что нужно нашему народу, просто не поддаются определению, потому что это нечто глинообразное, способное принять любую форму и выдавиться в любом направлении.
<...>
4 апреля 73 г.
<...>
Образовался вакуум в духовной жизни. Молодежь (лучшая из массовой ее части) прагматична, деловита, готовит из себя специалистов, рано женятся. Какой-то, сравнительно тонкий слой отпрысков "элиты", паразитирует за счет родителей. Остальные просто работают и живут, ни о чем не думая. Есть довольно многочисленная группа комсомольских горлопанов и карьеристов втихоря. Среди комсомольских активистов - единицы действительно идейных и самоотверженных, или опять же деловых людей, очень положительных, но "без всяких этих фантазиев" (вроде руководителей студенческих отрядов). Срез молодежи отражает состояние нашего общества.
И, пожалуй, не молодежь сейчас - "носитель потребности в идеях". Скорее - "поколение комбатов", людей, вышедших из войны и торопящихся сделать все, что могут, чтобы не допустить опасной (в своей необратимости) утечки духовности из общественного сознания и жизни.
<...>
22 июля 73 г.
<...>
Прочитал по белому ТАСС'у интервью академика Сахарова шведской газете. Удивительно, прежде всего, как это ему удается. Пригвождает он наше здравохранение и систему образования, которые в жалком состоянии, экономику, которая неэффективна и расточительна. Говорит о том, что социализм как строй продемонстрировал свою несостоятельность. В обеспечении материальных условий жизни капитализм показал несравненно большую эффективность, а в творческо-духовном плане - и говорить нечего: социализм "не дал свободы и демократии". Причина всего - в монополизации партией всей общественной жизни, это, с одной стороны, создало "аппарат"-людей, которые заботятся лишь об устойчивости порядка, обеспечивающего им привилегии, а с другой стороны, цинизм, иждивенчество, отсутствие заинтересованности и желания "вкладывать душу" и т.д. со стороны массы. Большой порок - отсутствие внутренней информации (вместо нее пропаганда) и т.п.
14 сентября 73 г.
<...>
Заходил Вадька. Опять о Сахарове. Я ему сказал, между прочим: я не знал бы, что делать, если бы стал самым главным в стране. Но одного я не позволил бы никогда - чего бы это ни стоило - материального благополучия ценой легализации кулацкой психологии и кулацкого образа жизни.
<...>
1 декабря 73 г.
Визит Брежнева в Индию закончился. Наговорены тысячи и тысячи красивых слов. Возможно и даже наверняка что-то полезное и для дела..., но ценой, как это ни странно, еще одного крупного шага (говоря языком нашей "публицистики") к утрате всякого престижа: народ объелся до тошноты этими полосами газет с тостами, речами и документами, бесконечным показом на телевидении выступлений, речей, приемов, подарков, поцелуев, рукопожатий, проводов и встреч. Никто уже ни во что не вникает, всем эти церемонии до лампочки. Лидер же выглядит совершенно смешным с этой своей страстью к многопублично-говорению при ужасающем косноязычии и бормотании самых простых слов. А уж с индийскими именами полный конфуз. Нелепость всего этого настолько общепризнана, что, не стесняясь, самые разные люди говорят об этом на улице, в троллейбусах, везде. Хрущев по этой части давно "превзойден".
<...>
7 декабря 73 г.
Приходил Волобуев...
Рассказывал о своей командировке в Омск - как предгорисполкома, женщина, водила его делегацию по городу и приговаривала: ох, уж этот нам развитой социализм! Нам бы хоть какой-нибудь, пусть плохенький, да настоящий, чтобы сортиры бы поставить, да тротуары замостить.
<...>
А между тем, 10-11 декабря прошел Пленум ЦК. Подведены итоги 73 и обсужден план на 74 год.
Я был на первом дне Пленума. Тогда выступал Брежнев. Ощущение у меня какое-то неопределенно-тяжелое. С одной стороны, нутром чувствуешь - выдюжим. А с другой - гложит бесперспективность происходящего.
<...>
А ситуация вот какая:
Байбаков, составляя перспективный план на 15 лет из заявок министерств и ведомств, подсчитал, что если мы примем проект на такой основе, реальный доход населения будет расти на 2% в год. Это меньше, чем ежегодно в предьгдущие 15 лет.
60-70 млн. тонн металла у нас во время переработки идет в отходы.
По тоннажу металлообрабатывающих станков мы производим столько же, сколько США, Япония и ФРГ вместе взятые, а по числу, сделанных из этого металла станков и по их производительности, далеко отстаем от каждой из них.
Финляндия вывозит древесины в 10 раз меньше, чем мы, а выручает валюты по этой статье экспорта в два раза больше. Это потому, что от нас она уходит в необработанном элементарно виде.
Договорились с ФРГ построить им на компенсационной основе газопровод, но во время не сделали и нам предъявили иск в 55 тысяч долларов за каждый просроченный день.
На складах скопилось на 2 млрд. рублей неходовых товаров, т.е. таких, от которых отвернулся покупатель. Это почти равно сумме капиталовложений во всю легкую промышленность на остаток пятилетки.
Проект на строительство КАМАЗа был оценен в 1млрд.700 млн. рублей. Теперь выяснилось, что потребуется еще 2,5 млрд., а потом, может быть, и больше. И это при плановом хозяйстве, когда все централизовано в одних руках.
<...>
Из одного кубометра древесины мы на три четверти производим продукции меньше, чем в капиталистических странах.
Наши авиа- и автодвигатели обладают гораздо меньшим моторесурсом, чем их.
В Курске построили трикотажную фабрику на иностранном оборудовании для особо дефицитного трикотажа. Но она работает вполовину мощности: не хватает рабочей силы. Оказывается, при проектировании фабрики забыли о жилье.
Огромное количество (не успел зафиксировать цифру) собранного в этом году зерна оставили хранить в буртах под открытым небом. Сгнило.
В миллионах рублей исчисляются потери зерна, цемента, овощей, фруктов и др. из-за отсутствия тары и несвоевременной подачи транспорта.
Из-за плохого качества металла мы закладываем в конструкции из него гораздо больше тонн, чем можно было бы.
И т.д. и т.п.
<...>
Брежнев признал, что мы не можем преодолеть положение, когда предприятиям выгодно обманывать государство, и объяснение этому есть: на стороне количественных показателей и план, и премии, и традиция, и контроль инстанций. Немудрено, что в схватке с качеством они всегда побеждают. Ибо на стороне последнего - одни только призывы и умные статьи в газетах.
<...>
Не сложилось ли у нас уже какая-то инертная, бюрократическая, закостеневшая сила безнадежного равнодушия (по принципу - лишь бы уцелеть еще на несколько лет), сила, которая поглотит любого кто попробует на месте действовать по-новому?.. Даже если есть люди, которые способны так действовать.
<...>
1974 г.
29 сентября 74 г.
<...>
Позапрошлое воскресенье одиннадцать художников, в том числе те, кто не раз по указанию министерства культуры выставлялись за валюту (в пользу государства, конечно) в Нью-Йорке и Лондоне, задумали на каком-то пустыре, на окраине Москвы сделать вернисаж. Предварительно они обратились за разрешением в Моссовет. Ответа не получили и решили, что молчание - знак согласия. Их беспощадно разогнали с помощью пожарных шлангов и бульдозеров. Картины были конфискованы, некоторые раздавлены. Двоих забрали и посадили на пять суток, а иностранных журналистов и одного дипломата помяли. Дело это мгновенно получило международную огласку. Газеты и "Голоса" подняли большой шум. Братские газеты "Юманите", "Унита", "Морнинг стар" и даже "Ланг ог фольк" выступили с осуждением, заявив при этом, что они, компартии, будут вести "совсем иную культурную политику", если придут к власти.
Через несколько дней картины художникам вернули. Извинились. Разрешили вернисаж в парке Измайлово. Оказывается, Александров-Агентов написал возмущенную записку Брежневу. Смысл ее примерно такой: до каких пор мы будем себе срать в карман? Тут же было велено разрешить выставку и наказать виновных, вероятно, водителей бульдозеров.
<...>
8 октября 74 г.
21 год со смерти Ленина - это 1945 год. 21 год со смерти Сталина - это нынешний 1974 год. К 1945-ому году что осталось от Ленина? Только то, самое общее - что, если б не было его, история после 1917 года пошла бы иначе. А что осталось от Сталина за тот же период? Всё! За исключением массовых репрессий всех кого попало. Вот это значит преемственность "структуры". Вот, что значит самовоспроизводство посредственности, раз она уже захватила власть!
14 декабря 74 г.
<...>
К тому же, и Пленум на носу по хозяйственным делам, по плану. А здесь - положение весьма печальное. И, наверно, ему [Брежневу] докладывают (если не помощники, то Андропов), что, например, в Перми (большой город с военной промышленностью) мясо дают по талонам один раз в неделю - в пятницу, и уже не в магазинах, а распределяют по предприятиям.
<...>
29 декабря 74 г.
<...>
Вот одно из размышлений. Живем, вроде в обстановке "всеобщего порядка и спокойствия" в отличие от всяких заграниц. А там - инфляция, безработица, забастовки, социальная ненависть, нападения и похищения людей, взрывы бомб в магазинах и кафе, а то и просто военные действия - стреляют из пушек и бомбят и во Вьетнаме, и на Ближнем Востоке. Судят и казнят, например, в Эфиопии. Не слишком ли нам спокойно?! Не закоснели ли мы в своем видимом благополучии, а оно, должно быть, действительно, массовое. Недели две назад прошел слух, что с 1 января подорожают кофе и полотняные ткани. Так магазины были буквально опустошены. Люди расхватывали всё - пододеяльники, простыни, наволочки и прочее белье на сотни рублей в одни руки! А кофе покупали даже такое, которое, наверно, лежало годами и давно выдохлось.
1975 год.
31 августа 75 г.
<...>
Любопытно, есть у нас общая пропагандистская линия или кто во что горазд? Скорее последнее (конечно, применительно к личным симпатиям и страхам за кресло). Ведь никто на авторитетном уровне не думает и не руководит систематически нашей идеологической деятельностью. Так - от случая к случаю, отбрехиваемся, как правило, с опозданием и без расчета хотя бы на два хода вперед.
<...>
6 сентября 75 г.
<...>
Теперь уже сложилось такое положение, что не только основные лидеры КПСС десятилетиями не держали в руках книжку Ленина (о Марксе и думать нечего), но и их весьма образованные помощники его не знают и знать не хотят.
<...>
11 сентября 75 г.
<...>
Все заметнее недееспособность Брежнева. Вернулся из отпуска еще 29 августа, но нигде не появился и в ЦК его не чувствуется. А поскольку всё сколь-нибудь существенное замкнуто на него, дела стоят.
<...>
24 сентября 75 г.
<...>
И все более явно выступает экономический застой и беспорядок. У них там, на Западе кризис, инфляция и проч., между тем, они дают нам кредиты и снабжают нас зерном - более 20 млн. тонн в год. Все это народу известно, который уже пустил в ход частушку: "Повелося на Руси в восемь слушать Би-Би-Си".
<...>
Вообще, в аппарате ЦК, да я думаю, и в так называемом общественном мнении, ощущение какой-то беспомощности "вверху", бездеятельности и неэффективности. Оно усугубляется каждодневными приветствиями ЦК или Брежнева то по поводу 40-летия стахановского движения, то по случаю ввода в строй моста через Лену, то в связи с пуском, например, рязанской ГРЭС, то еще по поводу чего-нибудь, а также почти ежедневным появлением новых Героев социалистического труда и разных орденоносцев.
Во всем очевидно отсутствие подлинного руководства страной. Всем нашим основным "лидерам" за 70, а Брежнев, забрав на себя все дело мира, видно, надорвался. И уже физически не может выполнять свою роль, вновь, как и при Хрущеве, гипертрофированно сконцентрированную на Генсеке.
<...>
Как бы, однако, там ни было, "что-то не благополучно в нашем королевстве". Обидно, что страна при таких ресурсах, наверно, уже превращается в заурядное большое государство с иррациональной, но закономерно присущей большой стране, логикой внешней и внутренней политики с бездуховностью и безыдейностью, с реагированием на всякое внутри и вокруг, но без собственных идей и без вдохновенья. И что делать, никто не знает. Не за Солженицыным же идти с его подонством.
<...>
3 октября 75 г.
Во вторник был на Секретариате ЦК. Вел Суслов. <...>
Я не часто бываю на Секретариате. Но, как правило, выношу оттуда весьма мрачные впечатления. И на этот раз тоже. Убогость уровня обсуждения, некомпетентность одних в вопросах, которые предлагают другие, мелочность самих вопросов - повергают в отчаянье. Ведь из 20-ти с небольшим вопросов, вынесенных на этот Секретариат, около дюжины были посвящены награждениям людей и учреждений. Или всяким текстам приветствий. По поводу одного из них (в связи с 250-летием АН СССР) Капитонов, как на уроке в сельской школе, явно по шпаргалке от своего отдела, нудил: "вот тут слово повторяется, а это какое-то неподходящее, а здесь запятая по моему не на месте стоит" и в этом роде.
<...>
16 октября 75 г.
Обстановка в верхотуре партии и страны почти тупиковая. Болезнь и умственный упадок Брежнева становятся очевидными для всех. <...> руководство страны фактически парализовано. Никто не состоянии действовать и лишен возможности что-либо предпринять по существу, т.е. решать, раз есть беспрекословный лидер, в руках которого непререкаемая власть. Но руки эти уже беспомощны.
<...>
18 октября 75 г.
Вчера был прием в честь Жискар д' Эстэна в Георгиевском зале. <...>
Брежнев (я его близко уже года два не видел) выглядит располневшим, обрюзгшим, с потемневшим лицом.
<...>
19 октября 75 г.
<...>
Официальная действительность, а вернее - мифология совершенно оторвалась от реальной жизни, от умонастроений и интересов людей. Газеты и общественно-художественные журналы - нечто совершенно различное. В газетах оптимистическая тарабарщина по изъезженным правилам. В журналах все более высокохудожественная бытовщина - унылая, беспросветная, никуда не идущая и ни к чему не стремящаяся. Раньше этим "грешил" "Новый мир". Его клевали, он был паршивой овцой. Теперь в этом смысле все журналы такие. Я не берусь думать, что их редакторы исподволь, со злорадством протаскивают эту атмосферу (отражающую реальную безыдейность общества). Может быть, есть и такие скрытые либералы. Но большинство наверняка зажало бы это все, как и делали раньше. Однако сейчас, видимо, это невозможно. В этом случае вообще нечего было бы печатать. Читатель бы не стал читать жвачку. Более того, профессиональный уровень (и "этика" в этой среде) уже, видно, таковы, что они автоматически не могут создавать искусственно "одухотворенные" вещи.
Повсюду, чуть ли не на улице пахнет ожиданием чего-то. В открытую говорят о "дряхлости правительства". В самом деле, такого старого "контингента" в правительстве не знало, по-видимому, ни одно цивилизованное государство за всю историю человечества.
<...>
Если мы столько лет, в худших обстоятельствах, позволяли себе половину национального дохода вбухивать в армию и вооружения, то почему бы не продолжать теперь. А потом - куда деваться-то? Создав такой военный аппарат с десятками маршалов, с десятками тысяч генералов и сотнями тысяч полковников, с инфраструктурой военной промышленности, в которой заняты миллионы людей, - не запустить же все это на Луну! Теперь это уже приобрело силу объективного закона самовоспроизводства. Это уже социальная категория нашего общества, очень привилегированная в основном и очень влиятельная. С ней "просто так" не расплюешься.
А в области идеологии еще того хуже. Идеологический маразм, к которому мы пришли (в немалой степени благодаря своей экономической и военной политике), в конце концов даст "новое качество" (когда вырастут совсем уж новые поколения, свободные от революционно-патриотической веры отцов). Но это когда-то будет! А пока что можно делать вид, что все в порядке.
<...>
8 ноября 75 г.
<...>
Пошел и на прием в Кремлевский Дворец съездов. Брежнев сам сказал тост - тоже довольно мирный. Потом пошутил, предложив маршалам и генералам ухаживать за дамами. (А дамы там разные, - все шикарно одетые, но очень мало, кто со вкусом). Был один эпизод, на который все обратили внимание: патриарх Всея Руси со своей свитой, уже, видно в поддавшем состоянии, направился в сторону президиума, Брежнев поднялся ему навстречу. Они обнялись и минут пять говорили на глазах, как говорится, у изумленной публики. И затем патриарх прошествовал через весь зал к выходу.
<...>
20 ноября 75 г.
<...>
Бовин продолжает сидеть в группе на Волынском-II. (Экономический раздел Отчетного доклада). Заодно они там подготовили Генеральному речь на Пленуме, который состоится 2-го декабря по плану на следующий год и вообще по экономике (предсъездовские проблемы). Брежнев встречался с ними. Один, по выражению Бовина, музыкальный момент: мы вписали, что пришлось закупить зерно за границей. Генеральный велел выбросить. Стали доказывать: мол, все знают и могут сказать. Он: "Пока мы живы, никто ничего не скажет. А умрем, тогда пусть говорят!" Между тем, заготовки зерна составляют 50 млн. тонн, а на 30 млн. есть решение ПБ купить за границей, 24 уже закупили... И тем не менее, действительно пока никто ничего не скажет.
28 декабря 75 г.
<...>
8-го декабря была партконференция аппарата ЦК. Я был избран в редкомиссию, поэтому слышал, что говорили отрывочно. Но успел заметить, что наряду с бюрократическим ритуалом, полной запрограммированностью всего хода конференции - от открытия до выборов и нужного количества упоминаний Брежнева - прозвучали и некоторые любопытные вещи. Особенно Гостев (зав. Отделом плановых органов), желчный и умный прагматик. Например, 95 % предприятий не выпускает никакой продукции высшего качества, 2/3 министерств не выполнили план. Пришлось перевести в распродажу (из-за низкого качества и старомодностью) на 2 млрд. продукции ширпотреба, но она все равно осталась на полках. Секретарь партбюро из КПК навалом давал факты о коррупции на всех уровнях - от облисполкомов и республиканских министерств до журналистов и хозяйственников. Оказывается, Насрединову, длительные годы бывшую председателем Совета Национальностей СССР, сняли, а потом и вывели из ЦК за невероятные аферы с дачами, домами, шубами и машинами. Свадьба ее дочери обошлась государству чуть ли не в миллион рублей.
<...>
Прежде всего: вопреки ожиданиям и опасениям, связанным с телевизионными впечатлениями и слухами в аппарате, которые подкрепляются длительным отключением Брежнева от дел, я его нашел в более или менее нормальном (для него) состоянии, т.е. таким, каким я его помню по прежним посещениям Завидово 4 и более года назад. Едва ли он меня вспомнил, хотя с 1967 года я раз 5-6 был в Завидово. Брутенц же для него явился совсем новым человеком. Однако, он не стеснялся держать себя так, будто мы, ничего не значащие родственнички. Рискованно и грубовато балагурил с женщинами (стенографистки, машинистки, врач, сестра, официантки). Те, кто давно с ним, принимали это спокойно, а новые, например, машинистка Валя, терялись с первоначалу. Минутами казалось, она вот-вот упадет в обморок. Например, за завтраком: "Ты что, губы-то так ярко намазала? Это, чтоб не прикасаться к тебе что ли? Но я ведь не посмотрю." Потом, увидев, что она вся смешалась, говорит: "На, вот, возьми пирожок (подает ей из блюда, хотя перед ней стоит такое же). Что ты уж так! Я ведь шучу!"
Каждое утро за завтраком он подробно рассказывал нам, как он провел ночь. Он плохо спит и постоянно на это жаловался. Например, однажды: "Лег в безрукавке, а я не люблю, когда руки открытые, летом - другое дело. Встал, накинул халат - мало ли может докторша зайдет. Пошел к столу, думал выпить молока, люблю можайское, хвать, а его нет, доктор спер. Или сам выпил (доктор, Михаил Титыч, молодой хваткий врач, отнекивается, отшучивается). Пришлось боржомом удовольствоваться. Позвонил Володе (охранник): принеси, говорю, газету - дай, думаю речь Суслова в Гаване почитаю. Тот принес, но читать расхотелось. Пошел было спать, но вспомнил про безрукавку, снял ее. Достал из шкафа свою любимую рубашку, ей лет 15, заштопанная вся и сразу успокоился, потому что привык к ней. Валя, там дырка еще одна образовалась. Придешь завтра ночью заштопать? А то у меня полпостели пустует (все смеются, а зубастая опытная другая Валя, которая Мишустина, стенографистка, подмигнув другим, озорно говорит: "Конечно, Леонид Ильич, только вы смотрите не раздумайте!"
Или: рассказывает, наклонившись к соседке по столу - Вике (Виктория - самая давняя при нем стенографистка, женщина лет тридцати, миловидная, умная). "Не помню, по какому случаю надо было мне очистить желудок. Доктор дает какие-то шарики. Ем два, потом три. Потом горсть - никакого результата. Все в больнице поражены, никогда такого не видывали. А мне хоть бы что. Но часа через полтора, как взорвет - прямо хоть на Луну лети ракетой. Все немножко смущены, но принимают, как нечто обычное"
Или: начнет подробно рассказывать, как он брился, как пошел в бассейн, как долго размышлял во что одеться, начинал расхваливать какую-нибудь свою куртку или фуфайку, вспоминать, откуда она у него взялась. Однажды пришел в куртке, которую, говорит, не одевал лет 15, забыл, что она существует и обнаружил глубоко в шкафу.
Объявил нам как-то, что из вещей любит часы и оружие. Действительно, часов у него целая коллекция. К дню рожденья, 19 декабря, ему еще надарили. Министр электроники Шокин подарил какие-то замысловатые, электронные, без циферблата, показатели времени "выскакивают" каждую минуту. Долго разъяснял нам и показывал, как они действуют.
Однажды, явился в "зимний сад", перепоясанный военным ремнем, с кобурой американского типа (рукоятка наружу). Мы заинтересовались, окружили его. Он картинно выхватил пистолет (вообще он явно не лишен актерского дара, говорил, что в молодости, когда учился в Курске, подрабатывал статистом на сцене) и наставил его в живот Арбатову. Тот отпрянул. "Не бойсь, академик, я шучу!" Объяснил нам, что взял у ГБ'шников этот уникальный бесшумный пистолетик, который, однако, обладает огромной останавливающей силой, не меньшей, чем "кольт", подаренный ему в США артистом-ковбоем. Показывал нам в другой раз и этот "кольт". Рассказал, как он из этого пистолетика добивал раненного кабана, прошил его насквозь, а тот все еще сучил ногами и, когда отошли, вскочил и еще метров 50 пробежал. "Вот, силища! Удивительно живучий зверь!"
Все: ах, ах, какая живучесть, подумать только!
Об охоте (а он ездит на охоту через день часа на два, на три) рассказывает много и за трапезой и в ходе работы над текстами: "Залезли на вышку, ждем. Нет и нет. Вдруг целое стадо. Первый вышел из-за дерева: я его раз - готов! Другой за ним: я его раз - готов! И так подряд восемь штук, без промаха! А зверь-то ведь чуткий и умный. Но видит только на уровне своих глаз. То, что над ним, а мы ведь на вышке, не видит. Зато нюх и слух изумительные. За километры чует, если ветер переменится и пойдет "от охотника" - сегодня не жди, охоты не будет".
И т. д. каждый день что-то в этом роде.
1976 г.
1 января 76 г.
<...>
Примечателен и такой эпизод. Обсуждали в Завидово международный раздел к докладу Брежнева на XXV съезде. Он вдруг завелся. Вспомнил Хрущева, который, по его словам, оставил такое положение, что начать двигаться к миру стало, наверно, труднее, чем за десять лет до 1964 года. В Карибском деле пошел на глупую авантюру, а потом сам в штаны наложил. "Я не забуду, - говорил Брежнев, - в какой панике Никита то пошлет телеграмму Кеннеди, то "с дороги" требует задержать ее, отозвать. А все почему? Потому что хотел об...ать американцев. Помню на Президиуме ЦК кричал: "Мы в муху попадем ракетой в Вашингтоне!" И этот дурак Фрол Козлов (при Хрущеве фактически второй секретарь ЦК) ему вторил: "Мы держим пистолет у виска американцев!" А что получилось? Позор! И чуть в ядерной войне не оказались. Сколько пришлось потом вытягивать, сколько трудов положить, чтоб поверили, что мы действительно хотим мира. Я искренне хочу мира и ни за что не отступлюсь. Можете мне поверить. Однако не всем эта линия нравится. Не все согласны"
<...>
Сам Леонид Ильич говорил несколько раз. <...> Под конец его упросили почитать стихи. И он опять (как в 1967 году в "шалаше") читал очень выразительно Апухтина, Есенина, ещё кого-то.
Вообще в нём что-то есть от актерского дара. На другое утро, еще немножко хмельной, он почему-то вспомнил парад Победы 1945 года. Встал и рассказал три эпизода: как он, явившись раньше других в банкетный зал, пошел поближе к "отсеку" президиума, где должен был появиться Сталин и опрокинул стул с горкой запасных тарелок (десятка три); как они с Покрышкиным пили в ресторане "Москва" и когда их стали выдворять (после 12 ночи), Покрышкин извлек пистолет и начал стрелять в потолок. На утро доложили Сталину. Тот отпарировал: "Герою можно!" Как он, возвращаясь с женой с победного банкета в дребадан, беседовал с Царь Колоколом. Это он особенно картинно изобразил, с жестами, пьяными ужимками, спотыканием и т. п.
<...>
Из интересного за три дня в ЦК перед Новым годом было, пожалуй, следующее.
Андропов представил в Политбюро записку о положении в СССР с "диссидентами". <...> В документе были любопытные данные: за последние 10 лет за антисоветскую деятельность арестовано около 1500 человек. Когда в 1954 году Хрущев объявил на весь мир, что в СССР нет политзаключенных, их было не меньше 1400. В 1976 году насчитывалось около 850 политзаключенных, из них 261 - за антисоветскую пропаганду. Поразила меня цифра: в стране 68000 "профилактированных", то есть тех, кого вызывали в КГБ и предупреждали "о недопустимости" их д<