Атенаис:
Ортонские зимы невозможно было сравнить с зимами в Раздоле, хоть и находились провинции в разительной близости друг от друга. И если, переходя границу, полукровка не ощущала разницы в погоде, то здесь, в столице, все было совсем иначе.
Белоснежные сугробы на плоских черепичных крышах и свисающие в беззащитном всеоружии сосульки — все это в глазах Нордрейны виделось лишь украшением общей картинки всего Бриффинского пейзажа. Едва ли здешние столичные обитатели знают на собственной шкуре, что такое настоящая зима: холодная, властная и не скрывающая своего намерения тебя убить, пригвоздив за шкирку ледяными ладонями к раздолбанной колее где-нибудь у кромки дремлющего леса. Атенаис же родилась и выросла, живя с такой погодой под руку в самой северной части Стормвуда на берегах Бездушного озера, где воздух всегда был льдистым и влажным, а снег иной раз не сразу таял даже в стенах крепко сколоченного дома. И никакой красоты и прелести не было в тех убийственных зимних морозах, а здесь...Впервые Ниса увидела зиму какой-то по-особенному дружелюбной и от того — прекрасной. Но едва ли из-за этих ощущений и впечатлений северная дева покинула свой дикий и родной Раздол. Несмотря на всю здешнюю цивилизованность и теплый относительно повстанческого севера климат, она вечно пребывала в напряжении, и жажда крови имперских выблядков, снующих толпами туда-сюда с гербом Нандора на клепаных жилетах, день ото дня становилась все сильнее. Но человек, ради которого Нордрейна уже четвертые сутки, стиснув челюсти, мирно и незаметно для лишних глаз отсиживалась в таверне, все никак не появлялся. Пахло разводом и мухлежом, что еще больше выводило раздолку из себя:
"Встретимся в таверне "Белый кит". Это к Югу от центра Бриффина. А дальше я отведу тебя к тем, кто тебе нужен" — скомкав записку в кулаке, Атенаис бросила ее в огонь, горевший в камине неподалеку от стола, за которым она сидела. Четыре дня. Ждать больше не имело смысла, ведь либо ортонец, встретившийся ей в Стормвуде, попросту оказался очередным лжецом, либо что-то на самом деле серьезное помешало ему прийти. Северянка склонялась к первому и решила, что сейчас она оплачивает еще одну ночь в этом треклятом пабе, а уже послезавтра, если чертов коротышка (тот, кого она ждала был очень маленького роста) не объявится, то на семи ветрах возвращается в Стормвуд:
— Раз-дол-ка, — прошипел кто-то сзади прямо за ее спиной, вынудив Атенаис чуть повернуть голову в сторону, откуда раздавался голос. Краем глаза она увидела беловолосого с проседью мужчину лет сорока, а чуткий нюх сразу же распознал запах дешевого спирта, которым здесь торговали везде и всюду. Сделав вид, что ей все равно, северянка снова принялась за костлявого кролика, лежащего у нее на тарелке, однако в любой момент лезвие ножа было готово показаться из-под рукава куртки и впиться ему где-нибудь прямо под скулой, — Нет? Не-е-ет, ты ведь не просто грязная раздолка. От тебя же за версту воняет кровью...мятежом... Н о р д р е й н а.
Когда ее имя было произнесено на старом наречии Раздола, воительница закончила ковыряться в заячьих костях и, делая вид, что вытирает жирные ладони об ткань штанов, правой рукой уже держалась за эфес Магнолии. Он мог случайно признать в ней жительницу бунташной провинции, но случайно признать именно Атенаис не мог. Медленно поднимаясь на ногах и ощущая спиной стоящего позади ортонца, синеглазая оборачивается к нему лицом. Высокий. Широкоплечий. С небрежно стриженной бородой и глубокими морщинами на лбу. Тогда Ниса ошиблась, дав ему предположительно не больше сорока, ибо сейчас она видела человека, сурово испытанного временем и течением лет. В его карих глазах Нордрейна не видела ненависти — от чего-то читалась только боль и тоска, повязанные кровным родством с чувством злобы и священной мести. Своим молчанием она давала понять, что ей не нужны неприятности, но когда он снова заговорил, Атен поняла, что их не избежать:
— Ты меня не помнишь, Нордрейна, а вот я тебя — да. Твое лицо, твои шрамы, твои глаза, преисполненные отваги, мужества и праведного гнева. Ты знаешь, за что сражаешься. Ты умеешь сражаться. И я знаю, что война на то и война, чтобы сеять смерть в стане врага, но когда своей рукой, в тот день в Стормвуде, этим самым мечом, что ты готова сейчас обнажить против меня, ты одним ударом снесла голову моему сыну прямо на моих глазах... — теперь уж точно этому месту быть запачканным кровью. Но она продолжает слушать, — Когда все утихло и когда отступила скорбь, я пытался найти тебя. Выследить и убить. И вот ты здесь. Удивительно?
Все встало на свои места. Пока сошедший с ума от потери близкого ортонец все говорил о своем, Атенаис вспомнила, что все прошедшие четыре дня "до" она тоже видела его здесь — но не так близко, а где-то далеко в тени. Она попалась в эту ловушку и вот теперь все фрагменты головоломки сложились. Он не смог убить ее на суровых землях Раздола, но видимо здесь все должно получиться. Обнажив меч, северянка сделала несколько шагов назад. Вскоре лязгнуло еще одно лезвие и следом в полупустой таверне начали раздаваться возгласы недовольства. Медленно отходя назад, Ниса уже продумала план действий, поскольку сейчас, находясь зажатой между углом камина и отшибом лестницы, она явно проигрывала в положении:
— Стоит отдать должное твоей рассудительности. Месть превыше всего, да? Сейчас ты может быть убьешь ту, на чьих руках кровь твоего сына и еще сотен таких же сыновей. Вот только ничего не изменится. Ведь он мертв... — последнее слово северная воительница прошипела, растягивая единственный гласный звук. Мужчина был в бешенстве. Гнев и месть застлали ему глаза, он почему-то качал головой, начиная учащенно дышать, а тем временем раздольская полукровка незаметно уже поднялась на пару лестничных ступеней, — Ведь твой сын...Мертв!
В этот раз слово грохнуло, как раскат грозы. Развернувшись к ортонцу спиной, она бросилась бежать вверх, сходу залетая в комнату и выпрыгивая в окно. Довольно успешно упав на заледеневший помост, Атен собирается было бежать прочь, как вдруг видит перед собой его лицо. Вероятно, когда она бежала вверх, воин понял, что за стратегия в ее мыслях и решил выждать, пока ненавистная северянка сама не бросится прямо ему под ноги. Мечи запели свою привычную песню, перекликаясь заливистыми голосами друг с другом. Можно было бы позавидовать этому человеку в его силе и любви к сыну, но в конечном итоге они стоили бы ему жизни. Ортонец довольно быстро выдохся в бою, постоянно выкрикивая слова ненависти в адрес Атенаис, но вдруг...резкая боль в левой икре вдруг помутила рассудок. Что-то острое и тяжелое вонзилось глубоко в мышцу и этим "чем-то" оказался наконечник хорошей прочной стрелы. Упав на колени, командующая Стормвуда оглянулась назад — туда, откуда в нее и прилетел неожиданный дар свыше. Двое одетых чуть лучше, чем все прочие, лордов-дозорных Бриффина, не успей она даже попытаться от невыносимой боли встать на ноги, уже оказались рядом и тяжелый басоватый голос произнес:
— Вы обвиняетесь в убийстве лорда Рейеса Вальмона и будете сопровождены в его резиденцию, где в дальнейшем...черт бы с тобой, проклятая раздолка, — после этого — темнота. Перед лицом доверенных наместника неудачливый мститель был вынужден отступить, ликуя, что теперь она уж точно будет убита. Прилюдно и с авациями. Сплошная и безукоризненная темнота пленила разум. И продолжалась ровно до тех пор, пока Атенаис не открыла глаза, уже будучи где-то в катакомбах под крепостью.
***
Обвиняется. В. Убийстве. Лорда.
Когда полукровка очнулась, обнаружила, что кто-то все-таки заботливо вытащил стрелу из ее икры, правда на этом уход за ранеными закончился. Штанина полностью промокла от кровоточившей раны, да и голова раскалывалась ужасно. Правая половина лица тоже вся была в запекшейся крови, потому что, видимо, перед "отъездом" ударили ее неплохо. Сырость, холод и грязь были для Атенаис не в новинку, но в подобную ситуацию командующая дозором Стормвуда попала впервые. И, если честно, планов спасения было немного. Едва ли кто-то станет разбираться — проще будет повесить любую раздолку, вздернув ее на глазах жаждущего отмщения народа. Но все же, убийство лорда Бриффина — новость приятная, несмотря на то, что скоро на это место будет назначен новый имперский выродок:
— Очнулась? Очнулась, капитан! — эхом раздался гул по тюремным катакомбам, а после северянка увидела того, кого назвали "капитаном" и кто наверняка был ответственен за поимку истинного убийцы.
— Изумительно. Тонкая работа, даже интересно, не ты ли в самом деле убила господина Бальмона? Лицо убийцы, глаза убийцы, даже шрамы...ведите ее в тронный зал.
Сжав зубы от боли в ноге, Нордрейна, однако, не издала ни стона, ни вздоха, ведомая под руки двумя стражниками замка. Самым коварным испытанием сейчас казались ей многочисленные лестницы, по которым приходилось подниматься из подвалов вверх. Едва ли что сейчас могло ее спасти, а на таких ногах далеко не убежишь. Когда, наконец, треклятые массивные двери парадной залы отворились перед ней, Атенаис впервые была счастлива оказаться в сидячем положении, пусть и на коленях, пусть и перед отродьем императора, в роли которого выступала Селина Вальмон, ранее известная, как Агарэс. Подняв голубые глаза на женщину, восседавшую на троне, северная воительница не произнесла ни слова. Только смотрела и улыбалась краем губ, пряча за едкой ухмылкой тупую боль в ноге, которой она уже не чувствовала.
Селина Вальмон:
И суток не прошло, как Капитан, настолько ответственно подходивший к своей работе постарался не подвести свою госпожу и притащил козла отпущения к ее ногам. Всегда должен быть тот, на кого можно было повесить преступление и ему ли не знать об этом. Не в первый раз он проводит подобные грязные делишки, но сегодня все более важно и более сурово для него - этакая проверка на прочность и вшивать.
Которую, он, к сожалению для всех, провалил с треском.
Увидев, кого привели к ней, Селина даже на несколько секунд растерялась и недоуменно перевела взгляд на довольно стоящего Капитана рядом с ней. Повисло молчание, которое неприлично долго затянулось, ведь Селина то и дело переводила взгляд то на Капитана, то на преступницу.
- Миледи?.. - неуверенно начал Капитан, поняв, что его госпожа немного... не довольна результатом его работы, - Как вы и приказывали я нашел виновную в смерти нашего Наместника, вашего супруга. Она как раз была в городе и... По свидетельствам одного благородного ортонца, она - так называемая Нордрейна. На наречии раздольцев это переводится как "Северный Палач" и по общим данным она совершила множество тяжких преступлений против Империи и Императора. Нашими силами
- Эта... девчонка? - наконец выдавила из себя Селина, покачав головой и начав осматривать прибывшую к ней "гостью", - Миленькая. Хоть и похожая на избитую и больную дворнягу. Вы уверены, капитан, что она... и есть та самая Нордрейна, которая рубила наших солдат и является опытным воином? Выведем такую бродяжку на эшафот, так народ скажет, что с улицы первую встречную подобрали и сделали козлом отпущения.
Раздались смешки со стороны присутствующих солдат и приближенных к Селине придворных, которые тоже пришли посмотреть на "убийцу" их Наместника.
- Миледи, это она и есть, - улыбаясь, ответил капитан, - Вот ее оружие, которые мы нашли при ней.
Взору Селины предстал довольно добротно сделанный меч, который Атенаис называла Магнолией и еще "по мелочи", как посчитала сама Вальмон.
- Хм, как интересно... - произнесла она, с легкостью взяв в руки меч и задумчиво осмотрев его, а после переведя взгляд на стоящую перед ней на коленях девушку, - Неплохая работа. Мне даже страшно представить, сколько солдат Нандора пало от этого меча. И судя по истертой рукояти ты владеешь им уже давно, не так ли? Интересно, хоть один воин может предположить, что он погибнет от своего же меча? Благородная смерть для такой собаки, как ты, не сомневайся в этом.
Внезапно она наконец вглядывается в ее глаза и лицо, а после на несколько секунд замирает. В ее голове всплывает странное, почти размытое воспоминание давно минувших дней... Она, еще совсем девчонкой случайно проходит мимо приоткрытой спальни брата и замирает от внезапного женского стона, который был слышим из-за двери. Ведомая детским любопытством, Селина заглянула в щель и широко раскрыла глаза, увидев обнаженную спину своего собственного брата, который прижимал к стене темноволосую женщину. Раньше Селина ее не видела никогда, но в ее голове навсегда остался образ этой женщины и ее лицо. По мнению самой Селины оно было неправильным, грубоватым, а волосы слишком темными.
И вот... Теперь перед ней стоит девушка с точно таким же лицом и, казалось бы, точно такого же возраста, как и та особа. Может, даже та была помоложе, но не суть важно. И глаза... Глаза этой раздолки были точно такого же оттенка, как и у самой Селины. Как и у ее брата...
- Миледи?.. - несмело позвал женщину капитан, немного смущенный тем, что Вальмон внезапно замолчала и забеспокоился о ее здравии, - Так... какой будет приговор для этой преступницы?
- А? Конечно... Смерть, само собой, Капитан, - Женщина поднялась с трона, даже не собираясь выслушивать эту раздолку, - Ты приговариваешься к смерти. За твои преступления, совершенные против Империи и против Императора, а также против мирного народа, тебе завтра на рассвете отрубят голову твоим же собственным мечом. Капитан, увидите это отребье с моих глаз.
Маркус Айхенвальд:
Иссиня-черная карета резво катилась по улицам Бриффина. Четверка черных жеребцов с шумом выдыхала воздух, дробно стуча копытами по брусчатке, вымощенной близ центральных улиц города. Кучер изредка хлестал их по спинам, подгоняя и что-то при этом выкрикивая. На правой дверце кареты располагался герб Нандорианской Империи, а на левой - герб Верховного Суда Нандора. Он являл собой скрещенные меч и скипетр, над которыми венчалась корона с пятью остриями, в честь пяти территорий, входивших в состав Империи. Снизу меч и скипетр обрамляла лента с девизом, который гласил: "Закон суров, но это закон".
В карете находилось трое человек. Два стражника, которые, к слову, едва поместились в кабине, а также Маркус Айхенвальд собственной персоной. Белоснежные волосы молодого судьи едва касались плеч, часть из них, по обыкновению была заплетена в две небольшие косы, встретившиеся на затылке у Маркуса и скрепленные черным ониксом. Серые глаза, взгляд которых пробегал по домам Бриффина, ничего не выражали, как и лицо в целом. Хотя, люди, близко знающие Айхенвальда, сказали бы, что он находился в предвкушении. Понять это было практически невозможно, однако же данное являлось правдой. Убийства высокопоставленных чиновников в Империи случались крайне редко, даже сейчас, в неспокойные времена. Безусловно, это вызвало огромный ажиотаж и вести очень быстро разнеслись по государству. Не исключено, что Император был уже в курсе случившегося. Скорее всего, так и было. Ведь мелкие дела в областях, не влиявшие на обстановку в целом, обычно решались местными судами, но в случае громких преступлений всегда вмешивался Верховный Суд Империи и его Коллегия судей соответственно. И Коллегия, собравшись, проголосовала за то, чтобы именно Маркус отправился на место случившейся трагедии. Был ли общий сбор судей по приказу Императора, Маркусу было неизвестно. Но теперь он находился в предвкушении.
— Передайте Эвансу, что мы сначала заглянем на центральную площадь города, вероятно, там меня ждут несколько забавных бесед, — молвил Маркус одному из стражей, который тут же открыл окошко и рыкнул кучеру. Кони тут же резко свернули на одну из улочек Бриффина.
Дела близ центральной площади не заняли больше часа и вот уже мрачного вида карета подъехала к резиденции наместника Ортона. Кучер спрыгнул наземь и открыв дверцу, спустил маленькую лесенку. Сначала из кареты вышли два стражника, слегка потягиваясь в разные стороны с долгой дороги. Они были облачены в черные доспехи, окаймленные серебром. Имперская гвардия. Рассчитывать на ее защиту могли лишь высшие государственные служащие Империи и, конечно, королевская семья. В гвардию отбирали лучших из лучших, тех, кто прошел военную кампанию не только в теории. Следом за ними спустился и сам Маркус, одетый в бархатную мантию в пол, также в темных тонах с серебряными узорами и высоким воротом. Уверенным шагом Маркус со стражей направился ко входу в резиденцию. Стража резиденции не имела права воспрепятствовать члену Верховного Суда, так что они лишь беспомощно проводили его взглядом. Уже приблизившись к тронному залу, Маркус услышал слова, скорее всего, принадлежавшие супруге почившего наместника, Селине Вальмон. Маркус задержался на минуту, прислушиваясь. Молодой человек был наслышан об этой особе и он лишь едва заметно усмехнулся, отворяя, наконец, исполинские двери.
— Боюсь, я вынужден отменить Ваше решение, Ваша Светлость, — бархатный голос Маркуса врезался эхом в атмосферу помещения. — Маркус Айхенвальд, член Коллегии судей Верховного Суда Империи. К Вашим услугам, — Маркус склонил голову, замерев на секунду на пороге зала, но взгляд стальных серых глаз почти сразу лукаво поднялся на вдову Ортона.
Атенаис:
Стоя на коленях на кроваво-алом ковре и ощущая, как руки стражников давят на ее плечи, Атенаис едва сдерживала смех, едко скалясь в лицо своей "судьи". Когда нандорианская принцесса назвала ее девчонкой, полукровка закатила глаза, видя, с каким интересом и удивлением с ног до головы леди Ортона, подписав своим словом смертный приговор, осматривает ту, которой ее капитан столь красноречиво приписал сотни убийств и злодеяний против имперских узурпаторов:
—...выведем такую бедняжку на эшафот, так народ скажет, что с улицы первую подобрали и сделали козлом отпущения, — вздохнула беловолосая аристократка, не то пытаясь своими сомнениями и насмешками задеть честь Нордрейны, не то попросту выплескивая свою ненависть к раздольцам на одной из них. И ее можно было понять, ведь поставь Атенаис перед собой на колени хоть ту же Селину Вальмон, злорадству ее не было бы предела. Но время молчать вышло, ведь, возможно, говорить оставалось не так долго.
— Назовете им мое имя и покажете значок командующей Стормвуда, который ваш капитан, наверное, решил оставить себе для личной коллекции, и толпа смотрящих начнет ликовать, — вновь медленно поднимая глаза на отвлекшуюся на представленное ей оружие принцессу, слово за словом низким холодным голосом произносит Атенаис, сталкиваясь с нею взглядом, — Это вы впервые слышите о Нордрейне из Раздола, ибо сидите здесь — за каменными неприступными стенами, ведая лишь о собственных желаниях и удовольствиях. А ваши люди...
"Знают, поименно всех, кто бился с их близкими на холодной чужой земле в те месяцы, когда Стормвуд был отвоеван из лап твоей имперской сволочи" — хотела сказать Ниса, но вдруг тяжелые двери тронного зала с грохотом отворились, представляя вниманию собравшихся еще одного (как сперва подумала раздолка) ублюдка из семьи Агарэсов — так сильно он был похож на всех них своими белыми волосами и светлой кожей. Но когда тот представился, обращаясь к Селине, все стало еще запутаннее. Некто Маркус Айхенвальд, член судейской коллегии, приспешник Нандора, который...отменил указ о смерти для Атенаис. Зачем и почему оставалось неизвестным, но все это было крайне подозрительным. Особенно сильно все это, наверное, "нравилось" госпоже Вальмон, чье решение так беспардонно и стремительно было перечеркнуто словом судьи. Но даже если Маркус не был одним из членом семейства Агарэсов, какая ему выгода от того, что раздольскую убийцу не казнят завтра утром? Поверить в то, что на Земле существуют бескорыстные люди не представлялось возможным, ибо все до единого живут тем, чтобы всегда извлекать выгоду из того, что делаешь. Каждый решает каждый для себя сам, в чем это будет заключаться — удовлетворение любопытства, ожидание ответной любезности, похвалы или восхищения, золота или собственного величия. Что было здесь? Личная неприязнь к принцессе? Давние обиды? Или наличие собственной кандидатуры, подходящей на роль убийцы лорда-наместника Ортона? Пахло интригами и игрой, в правилах которой Атенаис разбиралась плохо. Пусть в жилах ее текла королевская кровь, пусть и заглушенная кровью воинов и убийц, Нордрейна никогда не смогла бы приучиться жить в реалиях дворцовых событий и лабиринтах всевозможных заговоров и сплетен. Однако сейчас для нее от противостояния этих двух зависело многое, несмотря на то, что, скорее всего, сегодня ночью придется бежать из тюремных катакомб под крепостью. В любом случае просто так ее не отпустят, а умереть Атенаис если и планировала, то в бою за Раздол. И это значит, что здесь ей больше делать нечего.
Селина Вальмон:
Высказывание этой раздольской выскочки было прервано внезапно открывшейся дверью и вошедшим в тронный зал человеком, о котором Селина, если и слышала когда-то, то только краем уха и поверхностно. Казалось, его слова еще долгим эхо сотрясали стены этого помещения, а все, находящиеся здесь люди немного испуганно вжали голову в плечи и со странным любопытством смотрели то на судью, то на принцессу в предвкушении зрелища. Двое людей, с совершенно разными положениями в обществе, разного происхождения, пола и нации, но обладающие огромной властью в этом мире, столкнулись и теперь их ждет "сражение". Разумеется, каждый из них безумно упрям и считает свою точку зрения - единственно правильной...
Когда сильные мира сего играют в войну - умирают обычные люди.
После протяжного молчания, капитан стражи на всякий случай немного отошел назад, а перед этим Вальмон отдала ему обратно меч и придворные последовали его примеру - почти синхронно отступили назад, давая больше места и полностью освобождая пространство между Вальмон и Айхенвальдом.
- Мы рады приветствовать вас, Ваша Честь, в Бриффине и в моем доме даже в столь тяжелое и темное для нас время, - нарушила тишину, Селина, хотя по напряжению, витающему в воздухе можно было понять, что на самом деле, все иначе, - И я искренне рада, что Коллегия судей прислала человека, чтобы разобраться в этом ужаснейшем преступлении против Империи, однако позвольте мне спросить... Почему вы решили, что можете отменять мой приказ? Эта женщина - преступница и она виновна по утверждению свидетелей. Или... вы считаете, что мой Капитан Стражи ошибся и привел мне не того человека?
Женщина внимательно смотрела на судью и немного раздраженно постукивала пальцами по подлокотнику трона. Так и хотелось ему сказать, чтобы он, всего лишь мальчишка, не лез в политические игры правителей и не пытался казаться умным - пусть делает то, что ему говорят и не сует свой милый носик туда, куда не просят. И вообще, неужели Бэлория не могла уладить эту проблему?.. Правильно говорят, что если сделать что-нибудь хорошо - делай сам.
Маркус Айхенвальд:
Маркус за свою жизнь успел уже побывать на десятках судебных процессов. Сначала в должности легиста, а затем в должности члена Коллегии судей. За это время мсье Айхенвальд наслушался споров, истерик, возгласов, рыданий и стенаний, всевозможных обвинений, от вполне разумных до совсем немыслимых, пережил две весьма неуклюжих попытки покушения прямо в зале суда и, наконец, несколько слов благодарности в свой адрес. Из чего вынес, что самое главное в начале любого процесса - без прерываний выслушать все эмоции от истца и обвиняемого, чтобы те могли перейти к фактам. Несмотря на то, что ситуация сейчас была, по сути своей, досудебным разбирательством, Маркус сделал тоже самое. Смиренно и даже умиротворенно смотря в глаза Селине, он ожидал агрессивной реакции на свое появление, но... не дождался. Первую партию выиграла госпожа Вальмон. Ортонец покивал на слова Селины, прикрывая глаза своими белесыми, пушистыми ресницами. Девичьими, как поговаривала в детстве сестрица Маркуса, давно канувшая в небытие. Едва госпожа Вальмон закончила, молодой судья улыбнулся, обнажив стройный ряд зубов.
— Я безумно рад Вас, наконец-то, лицезреть воочию. Уж больно хороши рассказы о Вашем блистательном уме и небывалой красоте, — Маркус слегка расправил руки и приподнял их вверх, начав медленно спускаться по лестнице вниз, в нишу зала. — И теперь я утвердился в том, что эти рассказы ничуть не лгут, более того, слишком скромничают.
Спустившись в центр помещения, судья оглядел тронный зал, особенно задержав свой взгляд на обвиняемой. Людей было немного, в основном прислуга, охрана и кое-кто из приближенных к Селине. Набралось чуть больше двадцати человек. Но было просторно и немного прохладно. Сводчатый потолок уходил ввысь, давая помещению насытится кислородом. Маркус снова заговорил, все время поворачиваясь к госпоже Вальмон, но при этом как будто обращаясь и к остальным тоже.
— Я счастлив. Счастлив каждый день своей жизни. Счастлив тому, что живу в нашей богатой Империи. Наша Светлейшая императорская семья основала Нандор таким, какой он есть сейчас во имя блага и процветания народов, объединив их, дабы не допустить варварства, хаоса и деградации общества. Чтобы брат не шел на брата. И чтобы не вершился самосуд, недопустимый в нашей цивилизованной державе, — тут судья снова сделал поклон в сторону Селины. — Наш достопочтенный, ныне почтивший Император Рэнн основал Верховный Суд, чтобы Закон вершил Слово. И Слово вершило Закон. И я признателен, что члены императорской семьи признают и несут эту славную традицию в массы.
Сделав небольшой полукруг, Маркус оказался почти напротив мятежницы, но встал полуоборотом, чтобы ненароком не встать спиной к особе королевской крови. Впрочем, глаза ортонца не были видны вдове, и он весьма серьезно осмотрел девушку, начиная от ее раны на ноге и заканчивая широко раскрытыми глазами, смотревшими на него со смесью презрения, гнева и недоверия. На секунду лицо судьи замерло почти также, как и у Селины минутами ранее, но Маркус не дал замешательству себя поглотить и, развернувшись, приблизился к вдове Ортона. Она была действительно очаровательна в своем приступе холодного гнева. Увы, избыток голубой крови не всегда лучшим образом сказывался на характере ее носителей. Не сказать, что Маркус совсем не опасался госпожу Вальмон, но страха не испытывал.
— Преступление растет весьма странно: корни его порой расположены очень высоко, а плоды - в земле… — Маркус слегка сжал губы, как бы прикусив свой язык, а затем продолжил: — Увы, но сегодня Вы, Ваше Высочество, убитая горем супруга и вдова. К сожалению, это помешает Вам мыслить трезво, а Ваш капитан слишком Вас боится, чтобы провести тщательное, беспристрастное расследование. Но я хотел бы начать с другого. Вы позволите? Есть всего пять основных причин убийства: страх, ревность, месть, деньги или защита кого-нибудь, кого любишь. Безусловно, мне очень важно услышать Ваше мнение, Ваша Светлость. Вы согласны со мной?
Селина Вальмон:
Он болтал, а Селина слушала его в пол уха, даже не пытаясь вдаваться его слова - она уже заранее знала, что он скажет. Сначала расшаркивания в сторону Империи и как он счастлив служить им, а затем плавно, но верно перейдет к теме события, которое всколыхнуло все общество. Смерть ее мужа.
Она сидела молча, не прерывая мужчину и не пытаясь вставить свое слова - в данном случае лучше выказывать полное повиновение законам Империи и не стараться выглядеть взбалмошной тираншей. Так до поры, до времени разумеется.
- Я бы добавила еще пару пунктов, Ваша Честь, - ответила Селина, смотря на судью, хотя ее голос как-то странно дрожал, а глаза лихорадочно блестели, - Некоторые люди убивают из-за безумных и болезненных порывов. Не так редки случаи, когда лишенные рассудка нападали на обычных людей. И еще стремление к власти, но это можно и к жадности отнести. Мое мнение касательно этого убийства и мотивы для меня самой не имеют значения, мсье... Я просто не понимаю, к чему ваши разговоры. Важен лишь тот факт, что мой супруг погиб прямо на моих глазах и на глазах его несчастной дочери... Мы до сих пор не знаем, как утешить ее. Мало того, что мы с ней потеряли мужа и отца, так весь Ортон потерял Наместника и Лидера. Мы все знали, каким хорошим человеком был мой супруг... А вы смеете говорить о причинах и моем мнении?..
Послышался недовольный шепот людей, которые стояли в этом зале, а все слова Селины (с некоторым приукрашиванием ее фраз) были переданы через слуг другим людям.
- Вы пришли сюда, чтобы помочь или чтобы красиво говорить, судья? - вмешался Капитан Стражи, сделав шаг вперед, - Хотите помочь расследованию, так помогайте, если считаете, что мы поймали не того человека. А если нет... ступайте прочь...
- Капитан, прошу... - произнесла дрожащим голосом Селина, прижав ладонь ко лбу и прикрыв глаза, стараясь не повышать голос.
- Нет, миледи! - внезапно резко произнес он, резко повернув голову в ее сторону, - Мы нашли женщину, по свидетельству очевидцев которая, возможно, причастна к этому преступлению и к прочим преступлениям против Империи и мирных жителей. Может, он и судья, но пока он стоит и болтает о высоком, истинный преступник может скрыться в неизвестном направлении. А если эта женщина причастна к убийству вашего супруга и мы ее отпустим по приказу судьи, то... то я вообще отказываюсь верить в справедливость в Империи!
- Капитан! - уже громче сказала Селина, резко поднявшись с трона, тем самым заставив людей отступить в сторону. Все прекрасно знали нрав жены Наместника и, если ей что-то приходилось не по нраву, то страдали все, - Хватит. Мы обязаны соблюдать законы и закон сейчас на стороне судьи. Пусть говорит и пусть решает. Если вам не нравится то, что он делает и что говорит и вы не в состоянии потерпеть и помолчать, то ступайте прочь. Вы и так... достаточно сделали. Не пытайтесь ухудшить свое положение.
Она немного склонила голову на бок и под пристальным взглядом Капитан отошел назад, а женщина, тяжело выдохнув и собравшись с мыслями, вернулась взглядом к судье.
- Вы приехали сюда, чтобы вершить суд и принести справедливость. А справедливость у нас должна быть кратка и понятна, желательно не предвзята. Без красивых слов, Ваша Честь. Без пафоса и без чванливости. Ваши возможности обширны, но не безграничны. Как и мое терпение. Хочу вам напомнить, что я все еще остаюсь принцессой Нандорианской Империи и женой Наместника Ортона, ныне, разумеется, вдовой. Проявите ко мне хоть немного уважения и в свете последних событий, прошу у вас хоть капли сострадания в виде максимальной краткости и разумности ваших будущих доводов. Надеюсь, мне не придется. больше одергивать своего капитана и вас. Разумеется, мне остается только уповать на ваш опыт и умение все держать под контролем. Прошу простить за столь внезапный перерыв, вы можете продолжить...
С этими словами женщина снова опустилась на трон и, вздернув подбородок, тихо сказала, что пожелает немного выпить воды. Этот процесс ее сильно утомил за столь короткий промежуток времени...