полагается жить в "Метрополе", а вовсе не на частных квартирах...
-- Говорю вам, капризен, как черт знает что! -- зашептал Коровьев, --
ну не желает! Не любит он гостиниц! Вот они где у меня сидят, эти интуристы!
-- интимно пожаловался Коровьев, тыча пальцем в свою жилистую шею, -- верите
ли, всю душу вымотали! Приедет... и или нашпионит, как последний сукин сын,
или же капризами все нервы вымотает: и то ему не так, и это не так!.. А
Вашему товариществу, Никанор Иванович, полнейшая выгода и очевидный профит.
А за деньгами он не постоит, -- Коровьев оглянулся, а затем шепнул на ухо
председателю: -- Миллионер!
В предложении переводчика заключался ясный практический смысл,
Предложение было очень солидное, но что-то удивительно несолидное было и в
Манере переводчика говорить, и в его одежде, и в этом омерзительном, никуда
Не годном пенсне. Вследствие этого что-то неясное томило душу председателя,
И все-таки он решил принять предложение. Дело в том, что в жилтовариществе
Был, увы, преизрядный дефицит. К осени надо было закупать нефть для парового
Отопления, а на какие шиши -- неизвестно. А с интуристовыми деньгами,
Пожалуй, можно было и вывернуться. Но деловой и осторожный Никанор Иванович
Заявил, что ему прежде всего придется увязать этот вопрос с интуристским
Бюро.
-- Я понимаю, -- вскричал Коровьев, -- как же без увязки, обязательно.
Вот вам телефон, Никанор Иванович, и немедленно увязывайте. А насчет денег
Не стесняйтесь, -- шепотом добавил он, увлекая председателя в переднюю к
телефону, -- с кого же взять, как не с него! Если б вы видели, какая у него
вилла в Ницце! Да будущим летом, как поедете за границу, нарочно заезжайте
посмотреть -- ахнете!
Дело с интуристским бюро уладилось по телефону с необыкновенной,
Поразившей председателя, быстротою. Оказалось, что там уже знают о намерении
Господина Воланда жить в частной квартире Лиходеева и против этого ничуть не
Возражают.
-- Ну и чудно! -- орал Коровьев.
Несколько ошеломленный его трескотней, председатель заявил, что
Жилтоварищество согласно сдать на неделю квартиру N 50 артисту Воланду с
платой по... -- Никанор Иванович замялся немножко и сказал:
-- По пятьсот рублей в день.
Тут Коровьев окончательно поразил председателя. Воровски подмигнув в
сторону спальни, откуда слышались мягкие прыжки тяжелого кота, он просипел:
-- За неделю это выходит, стало быть, три с половиной тысячи?
Никанор Иванович подумал, что он прибавит к этому: "Ну и аппетитик же у
вас, Никанор Иванович!" -- но Коровьев сказал совсем другое:
-- Да разве это сумма! Просите пять, он даст.
Растерянно ухмыльнувшись, Никанор Иванович и сам не заметил, как
Оказался у письменного стола, где Коровьев с величайшей быстротой и
Ловкостью начертал в двух экземплярах контракт. После этого он слетал с ним
В спальню и вернулся, причем оба экземпляра оказались уже размашисто
Подписанными иностранцем. Подписал контракт и председатель. Тут Коровьев
Попросил расписочку на пять...
-- Прописью, прописью, Никанор Иванович!.. Тысяч рублей, -- и со
словами, как-то не идущими к серьезному делу: -- Эйн, цвей, дрей! -- выложил
Председателю пять новеньких банковских пачек.
Произошло подсчитывание, пересыпаемое шуточками и прибаутками
Коровьева, вроде "денежка счет любит", "свой глазок -- смотрок" и прочего
Такого же.
Пересчитав деньги, председатель получил от Коровьва паспорт иностранца
Для временной прописки, уложил его, и контракт, и деньги в портфель, и,
Как-то не удержавшись, стыдливо попросил контрамарочку...
-- О чем разговор! -- взревел Коровьев, -- сколько вам билетиков,
Никанор Иванович, двенадцать, пятнадцать?
Ошеломленный председатель пояснил, что контрамарок ему нужна только
Парочка, ему и Пелагее Антоновне, его супруге.
Коровьев тут же выхватил блокнот и лихо выписал Никанору Ивановичу
Контрамарочку на две персоны в первом ряду. И эту контрамарочку переводчик
Левой рукой ловко всучил Никанору Ивановичу, а правой вложил в другую руку
Председателя толстую хрустнувшую пачку. Метнув на нее взгляд, Никанор
Иванович густо покраснел и стал ее отпихивать от себя.
-- Этого не полагается... -- бормотал он.
-- И слушать не стану, -- зашипел в самое ухо его Коровьев, -- у нас не
Полагается, а у иностранцев полагается. Вы его обидите, Никанор Иванович, а
Это неудобно. Вы трудились...
-- Строго преследуется, -- тихо-претихо прошептал председатель и
Оглянулся.
-- А где же свидетели? -- шепнул в другое ухо Коровьев, -- я вас
Спрашиваю, где они? Что вы?
И тут случилось, как утверждал впоследствии председатель, чудо: пачка
Сама вползла к нему в портфель. А затем председатель, какой-то расслабленный