-- Товариши! -- неистово закричал председатель, -- держите их! У нас в
доме нечистая сила!
И тут же неизвестно что померещилось Пелагее Антоновне, но только она,
всплеснув руками, вскричала:
-- Покайся, Иваныч! Тебе скидка выйдет!
С глазами, налитыми кровью, Никанор Иванович занес кулаки над головой
жены, хрипя:
-- У, дура проклятая!
Тут он ослабел и опустился на стул, очевидно, решив покориться
Неизбежному.
В это время Тимофей Кондратьевич Квасцов на площадке лестницы припадал
К замочной скважине в дверях квартиры председателя то ухом, то глазом,
Изнывая от любопытства.
Через пять минут жильцы дома, находившиеся во дворе, видели, как
Председатель в сопровождении еще двух лиц проследовал прямо к воротам дома.
Рассказывали, что на Никаноре Ивановиче лица не было, что он пошатывался,
Проходя, как пьяный, и что-то бормотал.
А еще через час неизвестный гражданин явился в квартиру номер
Одиннадцать, как раз в то время, когда Тимофей Кондратьевич рассказывал
Другим жильцам, захлебываясь от удовольствия, о том, как замели
Председателя, пальцем выманил из кухни Тимофея Кондратьевича в переднюю,
Что-то ему сказал и вместе с ним пропал.
Глава 10. Вести из Ялты
В то время, как случилось несчастье с Никанором Ивановичем, недалеко от
Дома N 302-бис, на той же Садовой, в кабинете финансового директора Варьете
Римского находились двое: сам Римский и администратор Варьете Варенуха.
Большой кабинет на втором этаже театра двумя окнами выходил на Садовую,
А одним, как раз за спиною финдиректора, сидевшего за письменным столом, в
Летний сад Варьете, где помещались прохладительные буфеты, тир и открытая
Эстрада. Убранство кабинета, помимо письменного стола, заключалось в пачке
Старых афиш, висевших на стене, маленьком столике с графином воды, четырех
Креслах и в подставке в углу, на которой стоял запыленный давний макет
Какого-то обозрения. Ну, само собой разумеется, что, кроме того, была в
Кабинете небольших размеров потасканная, облупленная несгораемая касса, по
Левую руку Римского, рядом с письменным столом.
Сидящий за столом Римский с самого утра находился в дурном расположении
Духа, а Варенуха, в противоположность ему, был очень оживлен и как-то
Особенно беспокойно деятелен. Между тем выхода его энергии не было.
Варенуха прятался сейчас в кабинете у финдиректора от контрамарочников,
Которые отравляли ему жизнь, в особенности в дни перемены программы. А
Сегодня как раз и был такой день.
Лишь только начинал звенеть телефон, Варенуха брал трубку и лгал в нее:
-- Кого? Варенуху? Его нету. Вышел из театра.
-- Позвони ты, пожалуйста, Лиходееву еще раз, -- раздраженно сказал
Римский.
-- Да нету его дома. Я уже Карпова посылал. Никого нету в квартире.
-- Черт знает что такое, -- шипел Римский, щелкая на счетной машинке.
Дверь открылась, и капельдинер втащил толстую пачку только что
Напечатанных дополнительных афиш. На зеленых листах крупными красными
буквами было написано:
Сегодня и ежедневно в театре Варьете
сверх программы:
Профессор Воланд
Сеансы черной магии с полным ее разоблачением
Варенуха, отойдя от афиши, наброшенной им на макет, полюбовался на нее
И приказал капельдинеру немедленно пустить все экземпляры в расклейку.
-- Хорошо, броско, -- заметил Варенуха по уходе капельдинера.
-- А мне до крайности не нравится вся эта затея, -- злобно поглядывая
На афишу сквозь роговые очки, ворчал Римский, -- и вообще я удивляюсь, как
ему разрешили это поставить!
-- Нет, Григорий Данилович, не скажи, это очень тонкий шаг. Тут вся
Соль в разоблачении.
-- Не знаю, не знаю, никакой тут соли нет, и всегда он придумает
что-нибудь такое! Хоть бы показал этого мага. Ты-то его видел? Откуда он его
выкопал, черт его знает!
Выяснилось, что Варенуха, так же как и Римский, не видел мага. Вчера
Степа ("как сумасшедший", по выражению Римского) прибежал к финдиректору с
Написанным уже черновиком договора, тут же велел его переписать и выдать
Деньги. И маг этот смылся, и никто его не видел, кроме самого Степы.
Римский вынул часы, увидел, что они показывают уже пять минут третьего,
и совершенно остервенился. В самом деле! Лиходеев звонил примерно в
Одиннадцать часов, сказал, что придет примерно через полчаса, и не только не
пришел, но и из квартиры исчез!
-- У меня же дело стоит! -- уже рычал Римский, тыча пальцем в груду
Неподписанных бумаг.
-- Уж не попал ли он, как Берлиоз, под трамвай? -- говорил Варенуха,
Держа у уха трубку, в которой слышались густые, продолжительные и совершенно
Безнадежные сигналы.
-- А хорошо было бы... -- чуть слышно сквозь зубы сказал Римский.