Чуждый посетитель
В течение четырех последних лет своей земной жизни отцу Серафиму пришлось иметь трудности с одним молодым пока еще послушником Саровского монастыря, который станет позже неким духовным самозванцем. Одаренный талантами, он быстро приобрел в обществе простых Саровских монахов удивительное влияние. Его прозывали "живописцем" и знали его музыкальные способности. У Ивана Тихонова - так звали "живописца" - было пылкое воображение, которое доводило его самомнение до крайних претензий, до мегаломании. Так, он вообразил себя учеником старца Серафима и его продолжателем, будущим духовным отцом Дивеевских сестер. Странен такой замысел у послушника молодых лет! Ведь старцы-духовники Саровские, и те не брались духовно окормлять Дивеевских сестер после отца Серафима, несмотря даже на просьбы последнего.
"Каково, матушка, - восклицал старец Серафим, обращаясь к одной из сестер за три недели до своей кончины, - Иван-то Тихонов назовется вам отцом! Породил ли он вас? Породил-то вас духом ведь убогий Серафим! Он же много скорби соделает, и век холоден до вас будет!" Холодность, холодный расчет и амбиция Тихонова побудили о.Серафима иносказательно называть его "чуждый посетитель" и предостерегать Дивеевских сестер от его вмешательства в их дела. После смерти блаженного старца Иван Тихонов стал все чаще посещать Дивеевских сестер, стал учить их пению, стал придумывать поручения, якобы данные ему отцом Серафимом, стал называть себя "убогим Иоанном" и, наконец, увез группу сестер учиться пению и живописи в Петербург против воли игумении. Двадцать девять лет пришлось Дивеевским сестрам бороться против вторжения Ивана Тихонова в их дела: последний разрушал их кельи, запечатывал храмы, построенные о.Серафимом, хотел во что бы то ни стало строить Дивеевский собор не на том месте, которое указал о.Серафим учинил раскол сестер, избрав в игумении свою сторонницу против желания большинства сестер, оклеветал перед духовными властями очередную игумению; дело это дошло до Москвы, стали производить Следствие и духовный суд под компетентным надзором самого митрополита Московского Филарета; дело дошло даже до царской семьи, которая не сразу была правильно осведомлена. В 1849 году И. Тихонов [4] (принявший незадолго до того монашеский постриг под именем Иоасафа) опубликовал вымышленные рассказы о жизни о.Серафима и о своем избрании для продолжения его дела. В 1851 году, при начальнице Е.В.Ладыженской, о.Иоасаф был отстранен духовной властью от Дивеевской общины, но в течение еще целых десяти лет продолжал интриговать и всячески смущать Дивеевских сестер.
В 1861 году настал решающий момент, когда совершенно необыкновенным способом, а именно, буйным юродством, сестры общины да жившие при них старицы-юродивые, желая остаться верными заветам о.Серафима, окончательно отказались пред лицом духовных властей от возглавления их обители отцом Иоасафом (Тихоновым). Лет за 30 до последних событий о.Серафим повторял сестрам: "До антихриста не доживете, но времена антихриста переживете!"
Прав был преподобный, когда иносказательно указывал на Ивана Тихонова как на антихриста: был случай, что честолюбивый "живописец", не зная границ своему гневу при отказе сестер от его попечения и руководства, воскликнул: ".. Не почию до тех пор, пока не истреблю до конца и не сотру с лица земли даже память о существовании Мельничной обители! Змеею сделаюсь, а вползу!"
Против Дивеевской обители Тихонов возбудил почти все общество, выдавая себя за истинного ученика о.Серафима (хотя все знали, что у старца никогда не было "учеников"), который должен был, наконец, расправиться с непокорными ему сестрами. Историки задают вопрос, как мог простой тамбовский мещанин убедить столько людей во всех слоях общества, обмануть епископов, дворян, чуть не саму царскую семью?
Сила неправых нападений на обитель была названа старцем "временами антихриста". Тогда борцами за правду явились те, которых можно было бы назвать "немощными мира сего": глубокие старицы-монахини, дщери о.Серафима, да две юродивые, которые своим поведением образумили обманутого о.Иоасафом епископа. Старицы да блаженные [5], находившиеся, как говорит Летопись, под благодатью, а не под законом, - они устояли в буре, укрепляя остальных сестер, и сохранили верность истине духовной, заповеданной им великим старцем.
Тут следует упомянуть молодую начальницу общины Елизавету Алексеевну Ушакову, в монашестве мать Марию, чудесным образом призванную на путь иночества, которая в течение упоминаемого "смутного времени" отстояла заветы о.Серафима, несмотря на клевету и поношения, и, став игуменией в 1862 году, более сорока лет возглавляла Дивеевский монастырь.
В истории Дивеевской общины можно усмотреть как бы прообраз того, что в дальнейшем должна будет отстаивать сама Россия в течение долгого времени... И недаром св.Серафим, явившийся как бы богатырем былой Руси, который вынес неимоверную "тягу земную", и передавший свое духовное дело крепким русским женщинам, неоднократно говорил им о судьбах России: исключительно крепкая Дивеевская община должна была во что бы то ни стало отстаивать свою религиозную независимость, православную духоносность перед лицом мира сего неверующего, следуя в том примеру самого старца. Сия община, окруженная канавкой - стопами Богородицы, - явилась тем неприступным бастионом, через который антихрист не смог перелезть... Общине святого Серафима в ее земной истории дано было отстоять веру в Бога неприкосновенной. Община эта, по словам старца, была основой того монастыря, который "поднялся ввысь, так что антихрист не смог в него войти".
Пророчество о временах антихриста старец много раз повторял сестрам в последние два года своей жизни, обращая их внимание на скорбь, которая постигнет Отечество после прославления преподобного (последовавшего 19 июля 1903 года): "Радость эта (радость прославления) будет на самое короткое время; что далее, матушки, будет... такая скорбь, чего от начала мира не было!" - и светлое лицо батюшки, говорит Летопись, вдруг изменилось, померкло и приняло скорбное выражение. Опустя головку, он поник долу, и слезы струями полились по щекам... Но сестры помнили и слова утешения: "Когда век-то кончится, сначала станет антихрист с храмов кресты снимать да монастыри разорять, и все монастыри разорит! А к вашему-то подойдет, а канавка-то и станет от земли до неба, ему и нельзя к вам взойти-то, нигде не допустит канавка, - так прочь и уйдет!"
Тайна слов Серафимовых и по сию пору не до конца раскрыта, но семя, брошенное некогда святым на русскую землю и еще не видное земному глазу, прозябает до раскрытия в славе...
Видение в день Благовещения
"Побеждай врага-диавола и противу его будь во всем мудра; Господь тебе во всем поможет!" - так обратился о.Серафим к сестре Евдокии Ефремовне (будущей матери Евпраксии, которую мы уже упоминали по поводу случая на мельнице) после явления Богоматери с ангелами и святыми в день Благовещения, 25-го марта 1831 года. Летопись сохранила рассказ этой монахини Евпраксии, которая, по воле старца, была вместе с ним свидетельницей небесного посещения. Вот ее рассказ (в сокращенном виде):
"Батюшка встретил меня и говорит: "Ах, радость моя, я тебя давно ожидал! Какая нам с тобою милость и благодать от Божией Матери готовится в настоящий праздник! Велик этот день будет для нас!" - "Достойна ли я, батюшка, получать благодать, по грехам моим", - отвечаю я. Но батюшка приказал: "Повторяй, матушка, несколько раз кряду: "Радуйся, Невесто Неневестная! Аллилуиа!" Потом начал говорить: "И слышать-то никогда не случалось, какой праздник нас с тобою ожидает!" Я начала было плакать... Батюшка стал утешать меня, говоря: "Хотя и недостойна ты, но я о тебе упросил Господа и Божию Матерь, чтобы видеть тебе эту радость! Давай молиться!" И, сняв с себя мантию, надел ее на меня и начал читать акафисты и каноны. Прочитав все это, говорит мне: "Не убойся, не устрашись, благодать Божия к нам является! Держись за меня крепко!" И вдруг сделался шум, подобно ветру, явился блистающий свет, послышалось пение. Я не могла все это видеть без трепета и поникла замертво на землю. Батюшка упал на колени и, воздев руки к небу, воззвал: "О, Преблагословенная, Пречистая Дево, Владычице Богородица!" В келью вошла Царица Небесная, окруженная ангелами, святыми и 12-тью девами. Взяв меня за правую руку, Божия Матерь сказала:
"Не убойся, встань, девица, мы пришли посетить вас". Батюшка Серафим стоял уже на ногах перед Царицей Небесною, и Она говорила столь милостиво с ним, как бы с родным человеком. Мне же сказала, чтобы я подошла к святым и девам и спросила их, кто они. Девы все говорили: "Не так Бог даровал нам эту славу, а за страдание и за поношение; и ты пострадаешь! Прежние мученицы страдали явно, а нынешние - тайно, сердечными скорбями, и мзда им будет такая же".
Пресвятая Богородица много говорила батюшке, но всего не могла я расслышать, а вот что слышала хорошо: "Не оставь дев моих Дивеевских!" Отец Серафим отвечал: "О, Владычица! Я собираю их, но сам собою не могу их управить!" На это Царица Небесная ответила: "Я тебе, любимиче Мой, во всем помогу! Возложи на них послушание, если потеряют мудрость, то лишатся участи сих блаженных дев Моих; ни места, ни венца такого не будет. Кто обидит их, тот поражен будет от Меня; кто послужит им ради Господа, тот помилован будет пред Богом!" Видение кончилось тем, что Царица Небесная сказала отцу Серафиму: "Скоро, любимиче Мой, будешь с нами!" и благословила его. Простились с ним и все святые. Мне сказано было: "Это видение тебе дано ради молитв о.Серафима, Марка, Назария и Пахомия". Батюшка, обратясь после этого ко мне, сказал: "Вот, матушка, какой благодати сподобил Господь нас, убогих. Мне таким образом уже двенадцатый раз было явление от Бога, и тебя Господь сподобил; вот какой радости достигла! Есть нам, почему веру и надежду иметь ко Господу. Побеждай врага-диавола и противу его будь во всем мудра; Господь тебе во всем поможет!"
У порога небесного
1832 год был последним годом жизни отца Серафима на земле. Старцу стало тяжело принимать множество посетителей, трудно ходить в свою лесную пустынь, хотя иногда он еще копал там грядки. Несмотря на слабость, до последних дней святой подвижник не оставлял своих суровых привычек; так, например, до службы в церкви он просто садился на пол. Некоторым посетителям он неоднократно говорил: "я силами ослабеваю" или "мы с тобою больше не увидимся", но никто не хотел понять намеков на его уже близкий конец... К этому времени как-то умножились неприятности и огорчения из-за сомнений ближних или даже ложных показаний на старца со стороны некоторых внешних лиц. "Все сии обстоятельства, - сказал о.Серафим, - означают то, что я скоро не буду жить здесь, что близок конец моей жизни".
Дары исцеления и прозорливости не покидали старца, особенно жива и вдохновенна была его беседа, да и сам он, испытывая особый прилив благодатных сил, говорил: "Духом я как бы сейчас родился, а телом ко всему мертв". Посетители свидетельствуют, что лицо старца не раз преображалось, когда он им говорил о блаженстве жизни вечной: "Какая радость, какой восторг, - восклицал он, - объемлют душу праведника, когда, по разлучении с телом, ее встречают ангелы и представляют пред Лице Божие!" В последних беседах своих особенно настаивал старец, на хранении мира, того мира духовного, к которому относится нетленное, бессмертное речение преподобного: Радость моя! стяжи себе мирный дух, и тысячи вокруг тебя спасутся!
Летопись упоминает, что в этом же 1832 году старца посетил пустынник Тимон, бывший его послушником; пришел он пешком, издалека, после двадцатилетней разлуки, навестить своего любимого духовного отца. Отец Серафим не сразу его принял, но испытал его терпение, пропуская всех посетителей перед ним, вне очереди, так что Тимон ждал желанной встречи весь день. Зато всю ночь о.Серафим посвятил ему одному, услаждая его сердечной беседой и всяческими советами для успешного устройства нового монастыря.
Тут следует упомянуть, хотя и очень кратко, что преп.Серафим содействовал основанию нескольких монастырей, из которых можно назвать Ардатовский Покровский, Спасо-Зеленогорский и Знаменскую Курихинскую общину.
Забота о будущем Дивеевской Мельничной общины не покидала основателя ее: все сестры обители ведь были рождены к духовной жизни самим старцем, и сила благодати, определяющая их судьбу, присуща была исключительно его прозорливому руководству; хотя в среде его сотрудников и были люди святой жизни, как о.Василий Садовский или Михаил Мантуров, но не могли они ответить на все нужды духовные и житейские, как то мог постоянно делать сам о.Серафим, потому и сказал он сестрам: "После меня никто вам не заменит меня, - да прибавил: - Человека-то, матушки, днем с огнем не найдешь! Оставляю вас Господу и Его Пречистой Матери".
Кончина святого старца приближалась. Перед новым 1833 годом, как то заметил сосед его о.Павел, старец три раза ходил к правой стороне Успенского Саровского храма, где в 1825 году, выйдя из затвора, он положил большой камень. Стоя у места своей могилы, он долго в раздумье смотрел на, землю, покрытую снегом.
Никто из насельников Саровской пустыни не подозревал, что настал последний день земной жизни дивного старца: то было воскресенье 1-е января 1833 года. По своему обыкновению о.Серафим пришел на раннюю литургию в больничную церковь, поставил свечи и приложился к иконам, чего раньше не делал. Благословляя и обнимая братии, он говорил: "Спасайтесь, не унывайте, бодрствуйте? Нынешний день нам венцы готовятся." Но никто не понял пророческих слов; старец был бодр, спокоен, радостен, хотя телесно очень слаб.
В этот последний день о.Серафим принял еще некоторых лиц, дал хозяйственные распоряжения; так, он вручил одной Дивеевской сестре 200 рублей на покупку насущного хлеба, ибо запасов у сестер больше не было.
В тот же день вечером о.Павел слышал, как старец пел пасхальные песнопения:
Воскресение Христово видевше...
Светися, светися, новый Иерусалиме...
О, Пасха велия и священнейшая, Христе...
Наступила ночь. Все было тихо. Выйдя из своей кельи рано утром, о.Павел заметил, что близ кельи о.Серафима пахнет дымом. Он постучал в дверь, но ответа не было; тогда о.Павел обратился к идущим на раннюю литургию монахам. Молодой послушник Аникита, сообразив, что дверь закрыта изнутри, сразу сильным толчком открыл ее. Дым так и заклубился в морозной ночи. Вошли. Около двери на скамье тлели холщовые вещи да книги, в келье было совсем темно. Стали бросать снег и быстро потушили начинавшийся пожар. Столпившиеся братья, услыша, что о.Павел в темноте нащупал тело старца, принесли свечи, и взору их предстал усопший на коленях молитвенник с руками, скрещенными на груди, поверх медного распятия, с лицом, как бы еще погруженным в озаряющую его молитву.
Весть о кончине о.Серафима быстро разнеслась повсюду. Вспомнили тогда, что старец говорил о пожаре, который возвестит о его смерти. Тело старца, облаченное по чину, было положено в тот самый выдолбленный в колоде гроб, который издавна стоял в его сенях, и поставлено в Саровском соборе, где оно оставалось открытым в течение восьми дней. Толпы народа стекались со всех сторон. Прикладывались с любовью к останкам незаменимого благодетеля. В день погребения, за литургией, так много было народа, что свечи около гроба тухли. Погребение святого совершил игумен Нифонт; надгробного слова не было, да и кто мог достойнее почтить память о.Серафима, чем толпы благодарных посетителей?
Умер святой Серафим в одиночестве своей кельи - как жил - пустынножителем. Собеседник Божией Матери незаметно для окружающих удалился в селения вечные. Давнишнему другу его, епископу Воронежскому Антонию, первому дано было знать о кончине святого, о чем он в тот же день поведал Н.Мотовилову, находившемуся в ту пору в том же Воронеже. Откровение о кончине старца, также в тот же день, было дано иеромонаху Глинской обители близ Курска; он увидел чудесный свет на небе и сказал: "Это душа Серафима возносится!" А ближние насельники Саровские еще ничего не знали...
Дивеевским сестрам отец Серафим незадолго перед смертью оставил утешительное обещание, говоря: Когда меня не станет, вы ко мне на гробик-то ходите! Как вам время, вы и идите; чем чаще, тем лучше! Все, что есть на душе, что бы ни случилось с вами, о чем бы ни скорбели, придите ко мне, да все, все с собой-то принесите на мой гробик! Припав к земле, как живому, все и расскажите, и услышу я вас, вся скорбь ваша отлетит и пройдет! Как вы с живым всегда говорили, так и тут! Для вас я живой есть, буду и во веки!
Когда мы вникаем в историю Саровской пустыни конца 18-го и начала 19-го столетий, а также в историю связанной с ней Дивеевской обители, то взор наш поражен удивительной связью серафимовского периода ее расцвета с прошлым православного монашества в русском его преломлении и, еще более наглядно, с будущим не только самой Сарово-Дивеевской пустыни, но и с судьбой всей России.
Какова эта связь с прошлым и будущим? Прежде всего, духовная, а кто говорит о духовном, тот указывает на связь органическую, скрепленную Духом Божиим, поэтому среди ряда подвижников, предшествовавших ему, святой Серафим встает не как отдельная яркая звезда среди более тусклого созвездия, а как могучий ствол, питающийся от древних корней и дающий бесчисленные разветвления.
Духовная связь с прошлым и будущим у преподобного Серафима исполнена жизненной силы, ознаменована печатью великого дела, совершенного им. В частности, создание старцем Дивеевского женского монастыря было его включением в дело, начатое предшественниками, а в завершении, то есть в наличии через полвека после его смерти единственной в своем роде русской женской лавры, лавры, насчитывающей до тысячи инокинь, явилось пророческим вступлением святого в судьбу России на пороге страшного разгрома всех церковных ее устоев...
Когда мы глубже вникаем в житие великого русского старца, то облик его предстает пред нами настолько исполненным истинного Православия, настолько явно украшенным дарами Духа Святого, что сам жизненный его путь и мы узреваем как икону жизни нашей Церкви, Церкви, идущей долгим крестным путем, под терновым венцом, но идущей под водительством Пресвятой Троицы, не оставляющей рода Своего - детей Божиих, того рода, о котором печется и Пречистая Богоматерь, утешающая нас в лице избранного Своего Старца.
[1] (Пустынью именуется монастырь с окрестностью, в которой могут поселиться отшельники-пустынники. В 18-ом веке вышло государственное распоряжение: "отшельникам не быть нигде". С тех пор отшельники были приписаны к монастырю.)
[2] (Отметим здесь, что святой затворник Досифей скончался 25 сентября 1776 года; следовательно, Прохору было не более 17 лет, когда он явился к нему, вероятно, в лето 1776 года, незадолго до смерти затворника. Знаменательно, что образ смерти затворника Досифея и преп. Серафима один и тот же: оба были найдены умершими в молитвенном положении, стоя на коленях, как, впрочем, еще в начале 18-го столетия скончался и святитель Димитрий Ростовский).
[3] (Летопись Дивеевская указывает на некоторые только произведения, не считая Священного Писания в целом, - Шестоднев свт.Василия Великого, Беседы прп.Макария Великого, Лествица прп.Иоанна, Добротолюбие...**В.Н. Ильин. "Преподобный Серафим Саровский", 2-е изд., Париж, 1930, стр. 110.)
[4] (Оспаривая указанное преп.Серафимом место для сооружений собора, сторонники Ивана Тихонова, среди которых были и представители местных духовных властей, выставляли следующий довод: "Отец Серафим человек неофициальный, а мы имеем официальный план".)
[5] (Летопись упоминает, по свидетельству жены Н.Мотовилова, об одной из них, что "однажды на работе, снимая Прасковью Семеновну со стога сена, батюшка Серафим сказал ей: "Ты, радость моя, превыше меня!" А сестрам открыл, что она будет юродствовать".)