А. В. БЫКОВ
НАРОДНЫЙ КОСТЮМ ВОЛОГОДСКОЙ ОБЛАСТИ
КОСТЮМ КАДНИКОВСКОГО УЕЗДА
ВОЛОГОДСКОЙ ГУБЕРНИИ
XIX— НАЧАЛА XX вв.
Вологда
Издательство «Газета» 1990
ВВЕДЕНИЕ
«По одежке встречают...» Это изречение знает каждый. Но всем ли известно, что в старину, когда родилась эта поговорка, смысл ее был значительно глубже современного. Еще сто лет назад в деревнях по одежде узнавали, откуда человек родом, легко отличали девицу-невесту от «мужней» жены, глазея на пришлых, догадывались об их занятиях. Сведения, полученные при осмотре костюма, сравнивали с бытующими в округе представлениями о таком человеке — сразу складывалось первое мнение. Вот и получалось, что встречают «по одежке».
Этнографы давно доказали, что одежда кроме своего главного назначения — предохранять человека от воздействия природной среды — имеет много других разнообразных функций. Среди них различают половозрастные, профессиональные, обрядовые функции. Чем дальше в глубь столетий смотрит исследователь, тем отчетливей видна прямая связь костюма с традициями народа, его верованиями, представлениями о добре и зле, окружающем маленьком мире и огромной Вселенной. Отсюда следует, что одежда — один из важнейших разделов народной культуры.
Народный костюм является информативным историческим источником. Изучение элементов одежды, орнаментов дает сведения о происхождении народа, его культурных связях, исторических судьбах.
На развитие народной одежды влияли изменения быта, социальной структуры общества, контакты с другими этническими группами. В погоне за модой постепенно исчезает самобытность национального костюма. Уходит из жизни часть названных выше функций одежды.
(«Что имеем не храним...»)
Вместе с ними оказался на грани исчезновения целый пласт отечественной культуры. Усилиями специалистов удалось собрать часть сведений из огромного моря забытых народных традиций. В массе своей они остаются достоянием лишь узкого круга профессионалов.
(«... потерявши, плачем!»).
Цель нашей работы — рассказать об одежде одного из уездов бывшей Вологодской губернии — Кадниковского. На этой территории располагаются сейчас несколько районов Вологодской области: Сокольский, Усть-Кубинский, Харовский, Сямженский, Вожегодский.
Сведения о традиционной одежде необходимо использовать при изготовлении костюмов для фольклорных коллективов. Соответствие костюма песенному образу является непременным условием деятельности народных ансамблей. Сплошь и рядом фольклорные коллективы выступают в вульгарно стилизованной под традиционную одежду: рубахах и сарафанах, украшенных аляповатыми цветами, не имеющих ничего общего ни по крою, ни по орнаментике с подлинными народными образцами. В ряде фольклорных коллективов начисто игнорированы местные особенности костюма, произвольно утрачены несколько элементов (головные уборы, пояса и т. д.).
Надуманные картонные кокошники, приталенные, с грубой аппликацией сарафаны «в пол», казарменное однообразие этого псевдорусского направления — один из элементов стиля «кич» — «народного» варианта современной массовой культуры.
Пренебрежение к традициям национального костюма отрицательно влияет на общее восприятие репертуара, уничтожает индивидуальность коллектива и как общее следствие не только не пробуждает интереса к фольклору, но часто отталкивает, особенно молодое поколение, от народного песенного и игрового творчества, наряженного лихими модельерами, вопреки его воле, в шутовские одежды «стилизованного народного костюма».
Одна из причин «вируса стилизации» — отсутствие систематических знаний о подлинном народном костюме у руководителей народных ансамблей. Методическая задача настоящей работы — рассказать о традициях русской одежды Вологодского региона, о том, какое значение придавали наши предки обрядовым элементам костюма, показать половозрастные особенности одежды. Последнее имеет немаловажное значение, ибо подбор репертуара так же как и костюма в идеале должен осуществляться в соответствии с возрастом участников фольклорного коллектива.
ИЗ ИСТОРИИ РУССКОГО НАРОДНОГО КОСТЮМА
Древнерусская одежда
Основой традиционной народной одежды, дошедшей до нас в образцах XVII—XIX вв., послужил древнерусский костюм. По-видимому, он имел единый для восточных славян вид, различаясь лишь частными деталями.
Предметы одежды шили из домотканой материи. В Древней Руси основным видом были льняные ткани. Из грубой холстины делали повседневную одежду, тонкое полотно шло на праздничные сорочки. Льняные ткани изготавливались на специальном станке — кроснах. Ткацкие станы с аналогичным названием, до сих пор бытующие в деревнях, имеют конструкцию подобную древним кроснам. Ткачество было чисто женским занятием. Ткать начинали осенью, после уборки урожая и заканчивали весной в канун посевных работ. Кроме белой материи производили ткань из крашенных нитей — цветное полотно в клетку — пестрядь. Наиболее трудоемким видом было браное — орнаментальное ткачество. С помощью специального приспособления бёрда выбирался цветной ниткой по белому фону сложный геометрический орнамент. Ученые доказали, что кроме чисто эстетических функций браные узоры носили характер ритуальных символов. Шерстяная и полушерстяная материя шла для изготовления верхней одежды. Здесь также был популярен узор в клетку. Кроме домотканой материи одежду, главным образом зимнюю, шили из овчины. В лесных районах широко использовались меха.
Основу древнерусского костюма составляла рубаха — сорочка туникообразного покроя. Она кроилась из одного куска материи, перегнутого пополам. У рубах были узкие прямые рукава, вырез ворота круглый, иногда четырехугольный. На груди небольшой разрез — прямой или косой, по левой или правой стороне (отсюда более позднее название — косоворотка).Мужскую рубаху шили длиной до колен, носили навыпуск, подпоясывали ремешком или тканым поясом.
Женские рубахи были в рост, «до полу», иногда несколько короче. Длинные рукава собирали в складки у запястья, закрепляя обручами-браслетами. В распущенном виде рукава почти достигали земли. Правда, распускать их могли только в особых случаях, например, во время языческих русалий. Известная поговорка «делать что-то спустя рукава» не столько осуждает плохую работу, сколько говорит о невозможности в таком положении заниматься обычным трудом. Зато в сказке о Царевне-лягушке главная героиня отлично пляшет «спустя рукава», да еще использует их для колдовских действий. «Махнула левым рукавом — стало озеро, махнула правым — поплыли по озеру белые лебеди.» Женские рубахи носили с поясом, но в отличие от мужских пояс, по-видимому, был только тканым, без кожаных и металлических деталей. Подол, рукава и ворот рубах обильно украшались вышивкой и тканым орнаментом, имевшим особое смысловое значение. Вспомним знаменитый плач Ярославны из «Слова о полку Игореве»: «Полечу зегзицею по Дунаеви, омочю бе бряню рукав вь Каялъ ръцъ» — «Полечю чайкою по Дунаю, омочу браный (а не бобровый, как это считалось долгое время) рукав в Каяле реке». Далее Ярославна желает утереть князю кровавые раны. Здесь не просто действия — это, по-видимому, древний языческий обряд. Тканые узоры — «бе брянъ» рукав имели волшебное свойство заживлять раны. Исследователи давно признали плач Ярославны языческим действом, и эпизод с тканым рукавом, исцеляющим от ран, лишнее тому подтверждение.
Мужская нательная одежда дополнялась портами. Они были не широкими, в длину ниже колен. Порты всегда носили заправленными в сапоги или онучи — длинные узкие полосы материи, которые накручивали на ноги по щиколотку. Широко были распространены лапти, поршни — кожаная обувь без подошвы и каблука. Горожане в основном носили сапоги, сельские жители — плетеную обувь.
Чисто женской была набедренная одежда. Она представляла собой несшитый кусок ткани, который носили на шнуре вокруг пояса. Края расходились спереди таким образом, чтобы был виден изукрашенный подол рубахи. В XVI в. подобный тип получил название понёва. Для изготовления набедренной одежды в XVI— XIX в. использовались полушерстяные ткани, как правило в клетку, хотя наиболее архаический тип орнаментики понев иной — это сплошной ковер сложнейших геометрических орнаментов.
Завершал костюм головной убор. У мужского населения в ходу были меховые и валяные шапки. В холодное время носили шапки и колпаки с меховой опушкой. Они известны еще со скифских времен (VII—III вв. до н. э.). Покрой был настолько любим населением, что и в начале XX столетия в крестьянской среде бытовали такие головные уборы.
Девушки носили венчики — узкие полоски металла или дорогой материи, скрепленные на затылке. Они поддерживали волосы, распущенные по плечам или заплетенные в косу.
Женский головной убор отличался большим разнообразием, что связано, по-видимому, с родоплеменными различиями догосударственной эпохи. Основное его назначение — закрывать волосы замужней женщины. Бытовавшие с дохристианских времен представление о том, что «простоволосая» баба может «порчу напустить» оставалось популярным вплоть до XIX в. Поэтому замужней женщине вводилось в обязанность иметь волосы закрытыми. Ворожба на волосах была в ходу в самые различные времена. Например, в 1686 г. в Вологде рассматривалось дело о «порче девки Марьицы», которая «начала тосковать головною и сердечною болезнью». В числе условий «порчи» упоминается «дочеришки Марьицы волосьё» и прядь волос ее матери, которые срезали и держали у себя злоумышленники. В итоге девка Марьица действительно заболела — (испортилась») (Десятый Выпуск описания свитков, хранящихся в Вологодском епархиальном древнехранилище.-Вологда, 1909.-с.115.).
Охранительный для окружающих символ — женский головной убор состоял из двух частей: шапочки (повойника, кики, кокошника и т. д.) и убруса — полотенца, надеваемого поверх таким образом, чтобы видно было только очелье (налобная часть, богато украшенная вышивкой или драгоценными камнями) закрывающего голову, спускавшегося на плечи и грудь. В крестьянских погребениях X—XI вв., обнаруженных на территории Вологодской области, найдены фрагменты головных уборов, принадлежностью которых были расшитые бляшками кокошники и убрусы, концы которых оттягивались книзу специальными грузиками.
Дополняли костюм многочисленные украшения: височные кольца, колты, ожерелья из сердолика, горного хрусталя, стеклянные бусы, браслеты, перстни, изделия из благородных металлов с причудливым орнаментом.
Таким образом, древнерусский костюм был не просто набором одежды, а важнейшей составной частью славянской культурной традиции, сохранившей верность языческой атрибутике и после принятия «иноземного» христианства.
Народный костюм в XIV—XVIII вв
На протяжении XIV—XVII столетий традиционный костюм продолжал занимать ведущее место в одежде населения Московского государства. Рубахи одинакового покроя носили царь и деревенский мужик. Сложные головные уборы были принадлежностью гардероба боярынь и жен ремесленников. Разница заключалась в материале.
Богатство отделки костюма, употребление дорогих тканей служило мерилом знатности. Правда, уже в XVI в. иные представители купечества позволяли женам щеголять в нарядах не хуже боярского. По свидетельству англичанина Флетчера «Знатные женщины перестали унизывать шапки жемчугом, так как жены дьяков и купцов им подражают».
Появление «одетым не по чину» считалось пороком. Иван Грозный в свое время затаил злобу на одного из бояр Шуйских, который имел неосторожность явиться однажды ко двору в недостаточно богатой шубе, чем оскорбил великого князя.
Строгая регламентация в ношении одежды основывалась, по-видимому, не только на этических нормах того времени, но уходила корнями в дохристианскую старину. Широко известен случай, когда Иван грозный «зашиб» свою беременную невестку лишь за то, что она попалась ему на глаза в одной простой рубашке. Мнительный царь испугался «порчи», которую могла напустить женщина «на сносях». История закончилась гибелью малыша и старшего сына Грозного царя, который позволил себе дерзость заступиться за жену. Достаточно доказательный пример, как «по одежке встречают».
Для XIV—XVII вв. характерно растущее разнообразие деталей костюма. Одна только верхняя мужская одежда насчитывает около десятка видов. К сожалению, сведения о костюме, содержащиеся в письменных источниках, не всегда могут дать представление о назначении, покрое и других качествах названной одежды. Подлинные же образцы дошли до нас в виде редчайшего исключения.
Растущие торговые связи с другими государствами способствовали появлению на русском рынке иностранных материй. В документах упоминаются до 30 сортов сукна, более 20 видов шелковых тканей. Названия одних были непонятны уже в XIX в. (лундыш, сарапат, настрафиль), другие дожили и до наших дней (атлас, бязь, кумач). Покупные ткани были привилегией состоятельных людей, хотя праздничная одежда, особенно верхняя из иноземных тканей, упоминается иногда и в крестьянском имуществе.
Названия отдельных видов ткани со временем перешли на другие понятия. Известная в XVII в. шерстяная материя зуфь, возможно, дала начало диалектному слову «изуфренно», употребляемому до сих пор в Усть-Кубинском районе Вологодской области. Данное понятие является синонимом слов «замысловато», «великолепно», «роскошно», что как нельзя лучше соответствует характеру этой восточной ткани.
С иностранными материями на рынке конкурировали русские, не только холщовые, но суконные и шелковые.
Интересны обозначения расцветки ткани. В эпоху Московской Руси еще не знали латинизированных названий типа «оранжевый», «фиолетовый», «бордовый». В ходу были сочные эпитеты, обозначающие цвет: «однорядка лазорева», «кафтан вишневой», «телогрея чревчатая» и т. д. Нательной одеждой продолжали оставаться полотняные рубахи — сорочки. Как и в более раннее время, они были богато орнаментированы вышивкой и ткаными узорами. У мужчин сорочка дополнялась портами.
Женский костюм претерпел в XVI—XVII вв. некоторые изменения. Прежде всего это коснулось верхней одежды. Древняя «понёва» заменяется в ряде мест другим типом одежды — сарафаном.
Термин сарафанец известен с XIV в. Первоначально это была мужская долгая распашная одежда. В XVII в. название переходит в женский костюм. Одно время сходная по покрою одежда именовалась ферязью, саяном, шубкой, сарафаном, но во второй половине XVII в. последнее название становится более распространенным. Сарафаны шили из цветной материи, украшали галуном, золотным кружевом, дорогими серебряными пуговицами со сканью и зернью. Основной тип сарафана XVI—XVII вв.— глухой косоклинный. Это о нем пелось в известной песне:
«Бабы делят сарафан,
Кому клин, кому стан,
Кому пуговицы литые…»
Сначала сарафан был преимущественно городской одеждой, но в дальнейшем широко распространился и в сельской местности, главным образом на севере Московского государства. Жительницы южных окраин страны сохранили древний тип поясной одежды — понёву.
В источниках конца XVII в. упоминается юбка. Этнографы считают, что она была повседневной одеждой, шитой из дешевых набивных тканей. Некоторые юбки могли иметь проймы, что типологически сближало их с поздними разновидностями сарафана.
Частым атрибутом женской одежды была душегрея — короткая распашная кофта без рукавов, имеющая сзади множество сборок, придающих фигуре пышность, иногда чрезмерную.
Верхняя мужская одежда называлась кафтан. В разные периоды длина его то убывала, поднимаясь выше колен, то становилась непомерно большой, опускаясь до лодыжек. Кафтан представлял из себя распашную одежду, застегивающуюся с помощью петель на 8—12 пуговиц. Популярность кафтана была так велика, что одних только типов существовало несколько: русский, польский, венгерский и т. д. Кафтан мы находим в имуществе самых различных категорий населения. В XVI в. существовали специалисты по изготовлению одежды — кафтанники, тип кафтана сохранился до середины XIX в.
В нашу задачу не входит описание всех видов одежды XIV— XVII вв., мы упомянули лишь важнейшие, употреблявшиеся и в более поздние времена. Подробное описание различных деталей костюма тех времен содержится в специальной литературе.
Головные уборы до начала XVIII в. оставались обязательными элементами костюма всех слоев населения. Женские головные уборы имели сакральное (священное) значение. Это обусловило устойчивость самых древних типов вплоть до конца XIX в.
«В некоторых захолустьях, — писал историк П. Савваитов,— еще можно увидеть не только у крестьянок, но даже у горожанок головной убор, похожий на бурак или кузовок, иногда с рогами, сделанными из лубка или подклеенного холста, обтянутый позументом или тканью яркого цвета и украшенный различными вышивками и бисером, а у богатых баб — даже жемчугом и дорогими камнями» (Цит. по кн.: Древняя одежда народов Восточной Европы.— М.: Наука.—1986.). Некоторым головным уборам, бытовавшим в прошлом веке, было по сто и более лет. Они как бы несли в себе отголоски древних традиций, почти утраченную в XIX в. символику орнамента, потому бережно хранились, передавались из поколения в поколение. Не лишним будет отметить, что цена иных жемчужных кокошников значительно превышала годовой доход крестьянской семьи.
Своеобразным дополнением к роскошному головному убору служили украшения. «Без серег серебряных или другого металла и без креста на шее вы не увидите женщины ни замужней, ни девицы»,— писал в конце XVI в. англичанин Флетчер. Уже в XIV в. исчезли из обихода височные кольца, ритуальные бусы, подвески — их сменили христианские символы — крестики. Однако, если приглядеться к женским украшениям XVI—XVII вв., мы снова обнаружим устойчивую связь с вековыми традициями.
В 1966 году в д. Шунема Вельского района Архангельской области нашли клад начала XVII в. Вместе с монетами в находке был целый набор: перстни-печатки с изображением хвостатого существа, изящные сканые подвески, крестики, скромные заколки для волос в виде уточки. Представим себе эти украшения в наборе. Крест на шее, перстни на руках, а заколки в виде языческой уточки выше, они у самого чела, вместе с таким же языческим головным убором. Двоеверие, характерное для первых веков христианства, продолжало существовать и в XVI—XVII столетиях, и вряд ли мы сможем сейчас сказать, какая религия была важнее в повседневной жизни человека времен Московской Руси.
Западные новшества, активно внедрявшиеся в Российскую действительность при Петре I, коснулись и костюма. В 1700 г. царь издал указ о том, чтобы мужское население «в Москве и городех» носило одежду на манер венгерской, близкую по покрою к старинным русским костюмам. Несколько позднее пришло повеление носить платье немецкое и французское. Указы не распространялись на духовных лиц, извозчиков и крестьян. Женщинам также вводилось в обязанность носить европейское платье. Дело дошло до запрета: русскую одежду «мастеровым не делать и в рядах не продавать».
В начале XVIII в. образовалась грань, разделившая русское общество по виду и способу ношения одежды Традиционный костюм сохранился только в среде крестьянства, духовенства, отчасти купечества. Дворянская одежда надолго утратила национальные черты. Некоторое возвращение к ним произошло только в конце XIX в. Наряды того времени, шитые в традициях Московской Руси, носят в значительной степени декоративный характер (так называемый псевдорусский стиль).
Подавляющее большинство населения Российской империи в XVIII—XIX вв. сохранило верность традиционным нарядам. Встречающееся в литературе мнение о том, что понятие «мода» пришло в русское общество в XVIII в., представляется нам достаточно спорным. Рассматривая народный костюм в развитии, мы видим частые изменения в деталях и аксессуарах (комплекты одежды, покрой, украшения и т. д.). Общим остается древняя основа — рубаха и связанные с ней формы верхней одежды.
Для ранних эпох воссоздание региональных особенностей костюма затруднено отсутствием конкретных сохранившихся предметов и скупостью сведений письменных источников. Положение меняется относительно костюма конца XVIII—XIX вв. Коллекции одежды в музейных собраниях, этнографические работы, визуальные описания помогают вычленить особенности одежды отдельных регионов страны.
Эту работу начали этнографы еще в середине XIX столетия. К сожалению, в современной литературе материалы конкретных, достаточно малых регионов исследованы явно недостаточно. Не является исключением и территория Вологодской области, традиционная одежда жителей которой рассматривается, как правило, в целом, в пределах обширных границ Европейского севера России. Мы пытаемся проследить особенности костюма жителей юго-западной части бывшей Вологодской губернии — Кадниковского уезда.
КАДНИКОВСКИЙ КОСТЮМ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ
XIX— НАЧАЛА XX вв.
Источники
Описание народной одежды Кадниковского уезда Вологодской губернии впервые появляются в работах этнографов-любителей XIX в. В местной периодической печати Вологодских губернских и епархиальных ведомостях в 60—80-е годы XIX столетия было опубликовано несколько статей, посвященных описанию быта и нравов жителей Вологодского и Кадниковского уездов. Эти работы не претендуют на какой-либо научный анализ. Цель авторов — показать тот или иной обряд, промыслы, занятия и т. д. в его современном состоянии. Характеризуя свадебные обряды Васьяновской волости Кадниковского уезда, В. Кичин обращает внимание на одежду жениха и невесты. Описывая северную часть уезда — Троичину, А. А. Шустиков приводит данные о свадебных обычаях дарить предметы одежды жениху и его родне. Говоря об овцеводстве, замечает, какие детали костюма изготавливают из шерсти. При всей ценности эти сведения носят фрагментарный характер, не создавая цельной картины по интересующему нас вопросу.
Первая обобщающая этнографическая работа появилась в 1890 году. Труд Н. А. Иваницкого называется «Материалы по этнографии Вологодской губернии», но по заявлению самого автора «сведения относятся главным образом к уездам Кадниковскому и Вологодскому». Н. А. Иваницкий, известный ботаник и этнограф, много путешествовал по Вологодской губернии, некоторое время жил в Кадникове, поэтому знал народный быт, как говорится, не только по литературе.
Политические воззрения Иваницкого, относившегося достаточно отрицательно к существовавшим порядкам, нашли отражение в работах исследователя. Он много и публицистически остро пишет о крестьянской бедности. Вот один из его примеров: «Жители Рабанги (граница Вологодского и Кадниковского уездов) роста большей частью среднего, смуглы лицом и телом, крепкого сложения, как мужчины, так и женщины. Те и другие некрасивы собой, в особенности же последние, сложены как-то неловко, нестатны собой и самый вид у них суровый и голос грубый. Живут рабанцы неряшливо и грязно, едят плохо и одеваются ненарядно». «Все это справедливо относится ко всем деревням Вологодского, Грязовецкого, Кадниковского и отчасти Тотемского уездов без исключения»,— делает вывод Н. А. Иваницкий.
Казалось бы после описания «плюгавых мужиченков-лапотников», «чахлых баб» и «дохлых» ребятишек можно поставить точку, но далее всем содержанием книги Иваницкий как бы опровергает свои изначальные выводы. Перед читателем встают картины быта народа с богатейшей культурной традицией. Нищета и убогость, описанные в начале книги как характерные черты быта, оказываются продуктами обстоятельств, в том числе и вековой крепостной зависимости. Они характеризуют лишь отдельные, зачастую внешние стороны быта. Именно это объективно и показал Иваницкий.
В книге содержатся данные о крестьянском костюме. К сожалению, не всегда дается название уезда, что несколько снижает ценность сведений. Это первые опубликованные материалы, позволяющие представить крестьянский костюм в целом, как мужской, так и женский, применительно к юго-западным уездам губернии.
Работа Иваницкого являлась одним из самых значительных исследований, посвященных описанию быта жителей Вологодской губернии. В ряде положений она сохраняет значение и до сегодняшнего дня.
Среди этнографических публикаций начала XX в., затрагивающих нашу тему, одно из ведущих мест принадлежит работе Д. К. Зеленина: «Описание рукописей ученого архива Русского географического общества» (Пг., 1914.). Им обработаны ответы на Программу по этнографии, распространявшуюся Географическим обществом в середине XIX в. Ответы на эту «Программу», присланные с мест, по выражению Зеленина, «имели самые утешительные последствия, даже превзошли ожидания». В первом выпуске описания рукописей приводятся сведения о 80 работах этнографического характера по Вологодской губернии, хранившихся в архиве Географического общества. Значительная часть материалов посвящена Кадниковскому уезду. Это работы Е. Кичина, А. Шустикова, П. Шайтанова и др. Наибольшую ценность для нашей темы представляет заметка священника Замошской Покровской церкви Николая Попова, датированная 1856 г., «О наряде женского пола, живущего в Кадниковском уезде». Д. К. Зеленин дословно перепечатал это небольшое по объему изложение, отметив существующую в литературе «скудость печатных известий об одежде северно-великорусских губерний».
Ряд материалов по нашей теме отложился в другом хранилище рукописей — научном архиве Вологодского общества изучения Северного края (1909—1935). Сведения о них содержатся в описании архива, выполненном в 1926 году профессором А. А. Веселовским.
Современные этнографы практически не касались в своих работах народной одежды Кадниковского уезда. Отдельные факты можно найти в трудах Г. С. Масловой, Т. А. Бернштам, иллюстрировавших свои выводы материалами Кадниковского уезда.
Для рассмотрения вопросов общего характера нами привлекались некоторые обобщающие работы по восточно-славянской этнографии: атлас «Русские» и коллективная монография «Этнография восточных славян». В 1988 году в Вологодском государственном педагогическом институте была защищена дипломная работа студентки исторического факультета И. Козловой о Кадниковском плетеном кружеве, в которой в числе прочих вопросов рассматривается значение плетеного мерного кружева в структуре женского костюма Кадниковского уезда.
Сведения, связанные с семантикой (смысловым значением) орнаментов, взяты нами из работ А. К. Амброза, Б. А. Рыбакова, С. В. Жарниковой.
Материальными источниками для написания этой работы послужили коллекции народной одежды Кадниковского уезда из собрания Вологодского государственного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника (ВГИАХМЗ), Сокольского, Кадниковского, Харовского общественных исторических музеев, нескольких школьных музеев Усть-Кубинского района.
В 1986—1988 гг. в ходе историко-бытовых экспедиций в Заозерье-Кубенское (юго-западная часть уезда) был собран ряд сведений о народном костюме XIX— начале XX вв. Перечисленные источники и литература дают возможность не только описать разные типы одежды жителей уезда, но рассмотреть ряд вопросов, связанных обрядовыми функциями костюма.
Материал
Главным сырьем для изготовления крестьянской одежды служил лен. Несмотря на возможность покупки фабричного материала, изготовлением домотканого полотна продолжали заниматься повсеместно. В XIX, да и в начале XX в. материал домашней работы — непременная часть имущества не только беднейшего крестьянства. Он имелся и в домах зажиточных крестьян, широко использовался для изготовления полотенец, будничной одежды и нижнего белья. Причины этого не в дороговизне покупных материй, хотя последнее могло играть какую-то роль, а в рационалистическом складе сознания крестьянина, полагавшего, что тратить деньги на покупку тканей для домашних нужд «про домовой расход» неразумно, потому что «дома никто не видит, так можно и попроще одеться». Домотканая материя в понимании главы дома была «дармовой», т. к. изготовлялась из своего сырья женской частью семьи в промежутках между выполнением другой домашней работы.
Наиболее простым видом ручного ткачества были полотна и холсты. После изготовления на горизонтальном ткацком стане их «белили»— расстилали на снегу, мочили в весенней воде или под росами. («Белить — бель» — это, по-видимому, один из древнейших обычаев, связанных с культом ткачества.) Изготовление «новины», отождествлялось с сотворением мира, где льняная нить была ничем иным как нитью жизни. Не случайно, даже в XIX столетии в Вологодской губернии ткались полотна «по обету», в знак избавления от опасности или стихийного бедствия.
На холщовых полотенцах подавался хлеб-соль, ими украшались «красные углы» с иконами. В отцовскую полотняную рубаху заворачивали новорожденного младенца, причем стирать последнюю не полагалось: «Тогда смоется отцовская любовь»,— считали на севере Кадниковского уезда в Троичине.
Льняную нить часто красили. Наиболее распространенными были красный и синий цвета. Затем шли коричневый, зеленый, оранжевый и др. Крашеная нить служила для изготовления другой разновидности холста — пестряди. Рассмотрение образцов пестрядиной одежды из коллекции ВГИАХМЗ не выявило какого-либо преобладания одного из двух видов пестряди в клетку или полоску. Тот и другой широко применялись для изготовления повседневной одежды, а в бедных семьях — воскресной и праздничной.
В некоторых случаях вместо пестряди применялись крашенная особым способом ткань — набойка. Н. Попов видел в употреблении в Кадниковском уезде в середине XIX в. «холстинный сарафан, окрашенный синею краскою с белыми или разной краски узорами».
Судя по сохранившимся образцам из коллекции ВГИАХМЗ набивные ткани к концу века были значительно потеснены пестрядью. Достаточно редко для изготовления одежды используется ремизное (узорное) полотно. Ремизным способом ткали в основном скатерти.
Непременным атрибутом одежды Кадниковского уезда были проставки браного (орнаментального) ткачества и мерного льняного кружева. В отличие от других регионов Вологодской губернии, где кружево (в подавляющем большинстве узенькое кружево — край) использовалось лишь как деталь декоративной отделки, Кадниковское мерное выполняло в структуре костюма более важные функции, соперничая даже с браными строчами.
Парное или «русское» кружево, выплетавшееся в деревнях уезда, имело одну существенную особенность. Работа кружевниц не была ориентирована на рынок. Кружево в массе своей выплеталось «про себя». Отсюда художественное своеобразие композиции, не зависящее от капризов городской моды, высочайшее качество изделий. Узоры (геометрические, антропоморфные и зооморфные и др.) имеют бесчисленное количество вариантов нескольких вполне определенных орнаментальных мотивов. Это дает основание говорить о сохранении семантического (смыслового) значения узоров. Подробнее этот вопрос мы рассмотрим ниже.
Из 49 волостей уезда в 1910 году кружева выплетали в 41 волости. По данным земской статистики наибольшее количество кружевниц насчитывалось в Корневской (49% женского населения), Заднесельской (45,5%), Старосельской (45%), Кокошиловской (40%), Томашской (39%) волостях.
Изготовление мерного кружева технически более трудоемкий процесс, чем выплетение сцепного. Для Кадниковского кружева характерны сложные многопарные композиции, достигающие в ширину 14—15 см. Для выплетения такого узора необходимо было 50—60 пар коклюшек. Графическая четкость композиции достигалась благодаря толстой скани, образующей силуэт мотива, в сочетании с крупной фоновой решеткой. На многих образцах мы видим цветную скань, выполненную гарусной нитью.
Мерные кружевные проставки в комплекте с прошвами браного ткачества украшали подолы рубах, передники. Узкое кружево для отделки получило распространение в Кадниковском уезде в 10—20 годы нашего столетия.
Кроме льняной нити для изготовления одежды использовалась шерсть. «Шерсть идет только для себя, на сарафаны и юбки женщинам»,— писал в конце прошлого века исследователь Троичины А. А. Шустиков. Шерстяные сарафаны «из разноцветных полос: красной, зеленой, голубой, желтой, черной и белой» — были в имуществе практически каждой жительницы уезда. Это подтверждает и значительная коллекция полосатых дольников, хранящаяся в Вологодском музее.
Кроме домотканой материи одежда шилась из покупных тканей: Материал, за который «деньги плачены», шел, главным образом, на выходные и праздничные костюмы.
Н. Попов в середине XIX в. отметил пристрастие жительниц уезда к ситцу, коленкору, другим хлопчатобумажным тканям, шелковым и парчовым отрезам, изящной кисее. Изделия из этих материй носились, правда, по большим праздникам. В Васьяновской волости штофный (шелковый) сарафан надевала невеста. В Троичине на свадьбу жениху и его ближним родственникам невеста дарила кумачовые ситцевые и полотняные рубахи. Одним из любимых мужских цветов был голубой:
«Ты напой меня колодезной водой,
Я пришел к тебе в рубашке голубой,
— Голубая не подыгрывай,
Не люба, так не заигрывай,
Голубая вся отделана каймой,
В посиденки играй, миленький со мной.»
Или еще:
«… девица молодца оборола,
Пуховую шляпоньку с кудрей сбила,
Русые кудречки растрепала,
Она, она синь кафтан разорвала...»
(Иваницкий Н. А Материалы…, с. 65, Приложение, № 4.)
В конце XIX— начале XX вв. для изготовления одежды широко использовался бакис (батист) преимущественно красного цвета. Характеризуя цветовую гамму народного костюма, этнограф Иваницкий в конце прошлого столетия писал: «Народ отдает предпочтение ярким цветам, но нельзя сказать, чтобы из этих ярких какому-нибудь отдавалось особое преимущество. Пожалуй, алый цвет является преобладающим в костюмах девушек: парни и мужики надевают охотно красные кумачовые рубахи, парни шьют себе иногда и штаны из красного и желтого кумача.
Если баба наденет алый сарафан, зеленый передник, розовую кофту и желтый платок на голову, то на нее засматриваются как на женщину,— одетую с шиком».
Современному человеку, предпочитающему спокойные цвета, такой костюм покажется излишне пестрым. Однако привязанность к сочным краскам — это не прихоть или безвкусица. Цвет в костюме имел символическое значение, уходящее корнями в мировоззрение дохристианской Руси.
Женская одежда
Рубаха. Основу женского костюма в уезде в конце XIX— начале XX вв. по-прежнему составляла рубаха. Ее верхняя часть получила название воротушка. Н. Попов указывал на существование двух типов: воротушек с глухим высоко обтягивающим шею воротом—остёпкой и открытых, «много не закрывающих грудь». Рукава воротушек были широкие, «с оборками до локтей». В коллекции ВГИАХМЗ хранится еще один вид рубахи, воротушка которой имеет небольшой отложной воротник, рукава длинные с манжетами, называвшиеся, по данным Иваницкого зарукавьем.
По-видимому, в середине XIX века этот покрой был уже не модным. Н. Попов упоминает «рубашки синия, толстая с косыми длинными рукавами» среди одежды пожилых женщин и старух.
Воротушки шили из полотна, розового ситца, красного «бакиса», в праздники носили рубахи с воротушкой «тонкой узорной холстины» (ремизного ткачества) или белого коленкора. У повседневных рубах на воротушку шла пестрядь, белый или крашеный холст.
Остёпок рубахи украшался вышивкой. Вышитыми были и полоски ткани на разрезе ворота — берьки.
Вышивка в Кадниковском костюме занимает незначительное место. В большинстве своем узоры «выбирались по строкам» — отсюда местное название изделий браного ткачества «строчи». Вероятно, они украшали воротушки и в более ранние времена. В середине XIX века тканые с красной браной строчкой орнаменты бытовали на рубахах пожилых женщин. Во второй половине столетия браные проставк<