Мудростью Божьей наши рода пусть будут мудры
Силою Божьей наши рода пусть будут сильны
Чистотою Божьей наши рода пусть будут чисты
В неразрывном Единстве Рода
В неразрывном Единстве Света
Во Ладу Естества да пребудем!
ОБЕРЕГ НА МЕСТО
Помоги мне, Перуне,
Поставить днесь железный тын
От Земли до Небес!
Сохрани, сбереги,
Всё недобро отводи,
Ворога порази!
Гой!
Издревле хранит Родовая Память нетленные Образы Божские, от веку пылает в Сердцах людских Священный Огнь Рода, тянутся сквозь века, в дивные узоры сплетаясь, верви Родов Земных. И в Сердце Вещем, и во всём сущем – будто воочию – прозреваем мы Образы Древние: Лики Богов Родных да Предков Святых наших. И глядят Они на нас со Небес ночами тысячами Звёздных Очей, и пылает в вышине светлым днём Солнце Красное – Ярое Око Все-Богово – Щит Даждьбога Трисветлого. И прозреваем мы равно в каждой малой травинке и далёкой звезде – Лик Бога, и во всём сущем – Великий Все-Богов Храм.
Слава Роду! Обряд освещения капища огнём производится путём выложенных, на равном расстоянии друг от друга, восьми огневищь, небольшого размера, выложенные колодцем. Они символизируют не только стихию огня, но и огня вечного, восьми лучевой коловрат, символ солнца. Возжигаются они поочерёдно и посолонь, один за другим. Капище является нормально освещённым данной стихией, если все восемь огнищ зажглись и ни одно их них не погасло во время горения. При переосвещения капища огнём можно использовать как метод его освещения, так и обхождение капища огнём посолонь факелом или огнедышащим поленом. И то и другое будет правильным. Главное, чтобы огнём и дымом от огня была уничтожена нечисть, дух которой присутствует на капище. Усиливается очищение, если жрец заговаривает огонь.
На других святилищах освещение и переосвещение, там где нет жреца, можно делать и самим. Огнище используйте от факела, либо полена горящего, головешки какой древесной. Посолонь пройдите да круг огнём замкните, то и будет вам огнём освещения. Три раза посолонь пройдёте не убавится. Больше пройдёте, дыму наглотаетесь, а лучше не станет. Мера во всём должна быть. Чувствовать ей надобно.
Жених зажигает огонь семейного очага, а веста будет его поддерживать всю жизнь. У нас здесь сыровато, но мы тебе поможем разжечь, – сказал мужчина, обращаясь к парню в черной куртке, стоявшему лицом к богам рядом с молодой девушкой в белой до земли юбке и коричневом коротком полушубке.
Присев у огня, мужчина взял охапку еловой паутинки и с ножа начал пускать искры. Жених присел рядом, остальные собрались кучнее у огня.
– Сеня, принеси розжиг! – скомандовал мужчина через минуту.
Молодой парень, наблюдавший за процессом издали, принес бутылку с розжигом. Еловая охапка, наконец, загорелась, жених осторожно положил ее в общий огонь.
«Вон оно что! – подумала Аня. – Свадьба это... только время странное для славянской свадьбы – зима...»
Тем временем молодые подошли к кумирам, а рядом стоявшим мужчине и женщине помощница, красивая тонкая девушка в платке и овечьем полушубке, – очевидно, жена ведущего, – выдала два живых цветочных венка.
– Держите над головами молодых, но не опускайте, – попросила она.
Ее муж начал произносить славления Роду. Звук его низкого, уверенного, чистого голоса разносился по поляне, убегал к макушкам дремучих елей. Аня ощутила, как по телу пробежали мурашки. Собравшиеся в коле притихли, лишь костер потрескивал слегка. После славлений Роду, мужчина произнес славления Перуну. По указанию ведущего народ на восклицания: «Слава Роду!» и «Слава Перуну!» кричал «Слава!», но смущенно, боязливо, неловко. Аня, не выдержав, прибавила свой громкий голос к общему нестройному хору. Жена ведущего глянула на Аню и улыбнулась приветливо. После произнесла славления Ладе, и вновь народ на приветствие богине отвечал уже осмелев: «Слава!»
Ведущий достал два кольца и принялся объяснять:
– Кольца в славянской традиции надевают на безымянный палец. Почему безымянный? Потому что он – без имени до свадьбы. После свадьбы палец получает имя: у Светланы это Антон, а у Антона – Светлана. Муж носит кольцо на правой руке, а жена – на не правой. Подсознанием частица «не» не воспринимается, значит, получается все равно – на правой. Почему в славянской традиции носят на разных руках, а не так, как принято в христианстве и на Западе, на одинаковых? Потому что, нося кольца на разных руках, муж и жена создают бесконечность. А если на одних и тех же – бесконечность не получается.
Аня слушала и дивилась. Меж тем молодые обменялись кольцами.
Мужчина протянул им на подносе три деревянные чары и сказал:
– В каждой чаре – питье вашей одинокой судьбы. Испейте ее в последний раз.
Молодые послушно пригубили питье.
– А теперь слейте вашу одинокую судьбу в одну общую чару, – скомандовал ведущий, после чего молодые осторожно вылили питье в третью чашу.
– И выпейте вместе! – звонко воскликнула помощница ведущего.
Те выпили.
– Ну как? – радостно спросила она. – Какова на вкус общая судьба? Сладка ли? Горька ли? Разные ведь судьбы бывают...
– Сладкая... – призналась девушка.
– Кислая... – отвечал парень.
– Ну так сладкая или кислая? – засмеялась женщина. – Решайте!
– Сладкая! – смеясь, решили оба. Обычай разбивать посуду на свадьбах сохранился до настоящего времени, но утерял свое первоначальное значение знаменующее окончание жертвоприношения. Потому как употребление напитков на свадьбе понималось как жертвенное возлияние, а обыкновение плескать вином вверх есть следствие древнейшего поклонения солнцу, которое встречается и у других народов. Сосуды же, послужившие при жертвоприношении высшим силам, не могут служить людям, их разбивают.
Интересна в этой связи свадебная запись 1499 года: "И как еще великая княгиня будет допивать вино, и он ударит скляницу о землю и ногою потопчет сам, и иному никому не топтать, опричь князя после венчания, а собрав кинуть в реку, как прежде велось."
– Сладо! сладко! сладко! – начала скандировать женщина, а все присутствовавшие подхватили. Молодым ничего не оставалось, как только сладко поцеловаться. После того их повернули лицом к огню и связали рушником руки. Ведущий провел связанных по часовой стрелке вокруг костра и, сняв с них рушник, дал один конец женской половине кола, а второй – мужской.
– Три – четыре! – скомандовал мужчина и обе половины кола потянули концы в разные стороны. Образовался тугой узел.
– Ура-а-а-а! – радостно закричали все.
– Этот рушник хранится дома, не развязывается как минимум девяносто шесть лет и никому не показывается, – серьезно сообщил ведущий и протянул вещь парню:
– Спрячь за пазухой.
Парень засмеялся, скомкал рушник с узлом и спрятал под куртку.
Обряд подходил к концу. Каждый по указанию ведущего вышел за пределы кола, коснувшись топора.