час назад
Листья медленно опадали на влажную почву. Ветер задувал под капюшон. Я чувствовала грядущее изморозное дыхание зимы. Конец сентября. Ежик прокрался меж травы и засеменил по тропинке. Я улыбнулась ему вслед, вдыхая крепкий аромат осени. Закутываясь в легкую куртку, я протопала обратно в домик. На губах застыл привкус, будто вскоре проявится запах дождя в воздухе, мотыльки уже искали место под навесом, и к ночи - разразится мягкая гроза.
Ветер нарастал, а листья, с деревьев, опадали очень медленно, кружась, и - нежно касаясь влажной почвы - таяли.
Прошло 250 лет, может чуть больше. Люди, на слое, по-нарастающей двигались к распаду, а я сидела здесь - где волшебные духи носятся по веткам, звеня росой по утрам. Гойе отправился на поиски зеленого камня для Гейи. Его провели в другую вселенную и выдали пропуск в мир, где такие камни растут. Да, именно - растут, как цветы на поляне. Зеленый ратил - так называется этот камень - объединяет душевные порывы и сочетает в симфонию очень разные узоры. Гейя это сестра Гойе. И у нее скоро день варенья. Вот Го и отправился за подарком.
Я закуталась в плед, сняв куртку. Нет, мне не было холодно, просто я обожаю кутаться в плед. Я была знакома с тем, кто, став бессмертным, все еще обожал принимать душ по утрам - ему дико нравилось намыливаться. Я усмехнулась, наливая в чашку немного кофе, добавила еще молока и ложку малинового сиропа. Села на диванчик около окна и смотрела на небо и на деревья вдалеке, попивая ароматный, сладкий, слегка горячий кофе.
Ласково наступал вечер.
Я слушала, как звучат атомы в пространствах, как бегает электричество по молекулярной плоти растений, почвы, деревьев. Улыбалась тому, как мотыльки водят усиками и тому, особенно, как громко это слышно.
Иногда Мер приезжал за мной и отвозил в какую-то деревушку, где я, представая в облике милой старушки, чье лицо избороздили годы, а глаза ярко лучатся теплом мудрости и доброты - исцеляла некоторых жителей. Принимала благодарность в виде лепешек, иногда оставалась до самой ночи посидеть, поговорить со старейшинами, и Мер увозил меня обратно.
После каждой такой поездки я делала записи в тетрадке, рисовала формирования, которые исцеляла, обращая внимание на узловые моменты в уравнениях, которые до сих пор актуальны для людей и которыми они себя сдерживают. {Почему} я их не спрашивала - это личное дело каждого - выбор. Но я видела, как логика простраивается.
Узлы смещались к корневому залогу срока жизни в теле. Многие уставали и хотели состариться и умереть - но не покидали тела раньше, чем смерть за ними придет, считая это плохим тоном для воплощенного. И вместо того, чтобы уйти, когда устал и хочешь уйти - они формировали узлы, которые проявлялись разными заболеваниями. Исцеляла я не всех подряд, а только нескольких, чей огонь внутри подпирал такой вот узел. Усталость передающаяся от родных или других близ живущих, которых и называли близкими, но не по Духу, а по месту жительства или по родовым связям. И это добавляло к формированию узла еще один вздох. Вместо того, чтобы пылать и опалять - некоторые, с огнем внутри, решали придерживать его, чтобы помочь окружающим, беря часть их усталости себе. Однако, усталость, утекая от одного, продолжала вырабатываться в том, кто устал, накапливаясь. И постоянно делая такого рода слив - поселение начинало вымирать. Молодые брали на себя часть усталости тех, кто старел и заболевали так, что даже травы не помогали. Да и как трава поможет, когда выбор направлен на то, чтоб быть сливом для чужой накопившейся усталости? Она поможет вывести часть этого слива, но ведь он снова продолжает течь по организму - воздействуя на все системы.
Я трогала только тех, чей огонь приподнимал крышку, чтобы гореть изнутри и опалять уставших - делая их срок в воплощении скоротечным - приближая реализацию их внутреннего стремления - умереть. Некоторые после этого возвращались к прежнему: быть сливом для чужой усталости. А те, кто радостно выдыхал огонь, начиная гореть, замечали, что они-то не исцеляют, а скорее приближают смерть к тем, кому ранее, вроде как помогали, проводя их усталость через себя. И единицы из тех, к кому я прикоснулась - выбирали заговорить с Природой и с Телом, с Травами и с Духами Планеты (редкие обращались к Звездам и Галактическим Мирам) - чтобы узнать, как же устроено то, что происходит. Вот они становились шаманами. Однако, это не изменяло положение вещей - и те, кто устали жить - умирали. Но умирали, видя что будущие поколения в надежных руках. Что есть шаман среди их народа.
Единицы пылающих и сотни тысяч уставших - так я записала в тетрадке, после пятой поездки с Мер в очередную деревушку. Ведь я припомнила городские рассады домов и улиц. Там усталость подавляют, принуждая себя делать разные действия и, накопившаяся усталость, пропитывает органы - ослабляя организм изнутри. А поверх, толстым кладом: раздражение и жестокость - потому как хотят уметь выжить, а не радоваться жизни. Усталость внутри не позволит сигналу "радуюсь жизни" - запылать. На одну точку в двигателе - только одна опция. Либо устал, либо пылаешь радостью. Устал - значит вырабатывается усталость. Радуешься - значит вырабатывается радость. Либо выжить, либо жить - также просто: выжить - принуждаешь, давишь, пытаешься подчинить, а коли жить - празднуешь, ликуешь, ласково звучишь.
(Будни под прикрытием книга 4)