Как уже отмечалось, для переводчиков Петровской эпохи, занимавшихся преимущественно переводом научно-технической и специальной литературы, особую трудность представляла передача специальных терминов, отсутствовавших в русском языке. Указанная проблема сохраняла свою актуальность и в последующие десятилетия, что ставило на повестку дня вопрос о разработке собственной терминологической системы. Для разрешения этой задачи предлагались разные пути, причем здесь можно отметить проявление двух тенденций: заимствования недостающих единиц из европейских языков и попыток подбора или создания соответствовавших им русских эквивалентов. Однако следовать названным путям, так сказать, в чистом виде, было (даже в рамках одного и того же текста) довольно сложно, вследствие чего часто приходится наблюдать своеобразную комбинацию разных способов. Так, переводчик одного научного трактата, объявив в предисловии, что специально оставлял непереведенные греческие и латинские термины, «ради лучшего в деле знания» (т.е. чтобы не исказить содержание текста), вместе с тем осознавал, что подобный принцип во многих случаях лишает перевод доступности, и вынужден был от него отсцупать, давая в скобках русский перевод или попеременно употребляя свою и чужую лексическую единицу (например, «ангуль» - «угол», «экватор» - «уравнитель» и т.п.). Однако сами попытки создания русской терминологии далеко не всегда приводили к успеху. Любопытно отметить, что свою терминотворческую деятельность Тредиаковский пытался обосновать ссылками на церковнославянскую традицию, отвечая в 1752 г. на упреки академика Г.Ф. Миллера (немца по происхождению) не лишенным сарказма замечанием: «Правда, может г. асессор сомневаться о терминах, как человек чужестранный; но оный термины подтверждаются все книгами нашими церковными, из которых я их взял».
Однако на этом поприще у Тредиаковского были и гораздо более близкие предшественники. В первую очередь здесь можно назвать имя Антиоха Дмитриевича Кантемира (1708-1744).
Сын союзного Петру I молдавского господаря, вынужденного переселиться в Россию после неудачи Прутского похода против Турции, получивший блестящее разностороннее образование, зачинатель русского классицизма, политический деятель и дипломат, автор ряда сатир и басен, Кантемир, переводя книгу французского мыслителя Б. Фонтенеля «Разговоры о множестве миров», представлявшую собой своеобразное сочетание философии, естествознания и беллетристики, счел необходимым снабдить свой труд примечаниями, в которых давалось толкование использованных переводчиком иноязычных слов, «которые и нехотя принужден был употребить, своих равносильных не имея», а также русских лексических единиц, использованных в новом значении. Аналогичным образом приходилось ему поступать и при передаче художественных и исторических произведений (сочинения Анакреонта, Юстина, Корнелия Непота и др.), о чем говорится в предисловии к переводу «Посланий» («Писем») Горация: «Во многих местах я предпочел переводить Горация слово от слова, хотя сам чувствовал, что принужден был к тому употребить или слова, или образы речения новые и потому не вовсе вразумительные читателю, в латинском языке неискусному. Поступок тот тем извиняю, что я предпринял перевод сей не только для тех, которые довольствуются просто читать на русском языке «Письма» Горациевы, по латински не умея; но и для тех, кои учатся латинскому языку и желают подлинник совершенно выразуметь. Да еще и другая польза от того произойдет, если напоследок те новые слова и речения в обыкновение войдут, понеже через то обогатится язык наш, который конец в переводе книг забывать не должно.
К тому мне столь большая надежда основана, что те введенные мною новые слова и речения не противятся сродству языка русского, и я не оставил оных силу изъяснить в приложенных примечаниях, так чтоб всякому вразумительны, нужны были те примечания; со временем оные новизны, может быть, так присвоены будут народу, что никакого толку требовать не будут».
Оценивая итоги указанной работы Кантемира и Тредиаковского (а также их менее именитых коллег), обычно обращают внимание на то обстоятельство, что при всей скромности реальных ее достижений, в частности малопригодности большинства созданных ими терминов в силу присущей им неточности и неуклюжести, деятельность переводчиков первой половины XVIII столетия в данной области имела большое принципиальное значение, наметив пути освоения западноевропейской научной терминологии вплоть до знаменитой реформы Н.М. Карамзина, также не обошедшего вниманием данную проблему.
Но, пожалуй, в наиболее четкой форме (и с наиболее плодотворными результатами) процесс создания собственной системы научно-технических терминов воплотился в трудах М.В. Ломоносова. Решительно отстаивая тезис о том, что уже современный ему русский язык, соединяя в себе «великолепие испанского, живость французского, крепость немецкого, нежность итальянского, сверх того богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языка» способен правильно и точно передать самый сложный иноязычный текст: «Сильное красноречие Цицероново, великолепная Вергилиева важность, Овидиево приятное витийство не теряют своего достоинства на российском языке. Тончайшие философские воображения и рассуждения, многоразличные естественные свойства и перемены, бывающие в сем видимом строении мира и в человеческих обращениях, имеют у нас пристойные и вещь выражающие речи. И ежели чего точно изобразить не можем, не языку нашему, но недовольному своему в нем искусству приписывать долженствуем», - Ломоносов вместе с тем оговаривал, что в переводах научного характера он «принужден... был искать слов для наименования некоторых физических инструментов, действий и натуральных вещей, которые хотя сперва покажутся несколько странны, однако надеясь, что они со временем чрез употребление знакомее будут»57. При этом ученый отмечал, что подобное явление уже наблюдалось в эпоху принятия христианства, также несшего с собой целый ряд ранее незнакомых понятий: «С греческого языка, имеем мы великое множество слов русских и словенских, которые для переводу книг сперва за нужду были приняты, а после в такое пришли обыкновение, что будто бы они сперва в российском языке родились... При сем хотя нельзя прекословить, что сначала переводившие с греческого языка на славянский не могли миновать и довольно остеречься, чтобы не принять в перевод свойств греческих, славянскому языку странных, однако оные через долготу времени слуху славянскому перестали быть противны, но вошли в обычай. Итак, что предкам нашим казалось невразумительным, то нам ныне стало приятно и полезно».
Выводы
литературный язык перевод термин
Петр I оказал огромное влияние на развитие переводоведческой деятельности 18 века, а так же совершил огромный переворот в развитии всех областей перевода. Это проявилось в отклонении от православной традиции и переходу к западноевропейской. Полезными и важными считаются переводы, несущие новые знания. В петровскую эпоху расширился диапазон переводов светских нехудожественных текстов из различных областей знаний, такое явление можно проследить в областях военного дела, юриспруденции, инженерного дела, кораблестроение, фортификации, архитектуре, математике, географии. Почти половину всех текстов составляют переводы. Петр І сформулировал основы нового подхода к переводу, такие как отсутствие вымысла, стилистических фигур, индивидуальных авторских особенностей, передача только главной мысли, не заостряя внимания на преукрашение текстов.
Петр І способствовал изданию художественных переводов в России. Путем транскрипции и транслитерации появились заимствования из других языков, в особенности из французского.
Особую трудность для переводчиков представляла передача специальных терминов, отсутствовавших в русском языке. Для разрешения этой задачи предлагались различные пути, такие как:
) Заимствование недостающих единиц из европейских языков.
) Подбор или создание русских эквивалентов, которые бы им соответствовали.
Особо стоял вопрос и о проблемах поэтического перевода. Эта отрасль представляла наибольшую сложность, так как при переводе достаточно сложно передать всю эмоциональную составляющую поэзий языка оригинала.
Большая заслуга в стилистическом упорядочении русского литературного языка того времени заключается в создании стройной и продуманной стилистической системе, и принадлежит выдающимся писателям и деятелям культуры.
В середине XVIII века над обработкой и нормализацией русского языка трудились: Д. Кантемир, В.К. Тредиаковский. Огромная заслуга принадлежит в первую очередь великому поэту и ученому М.В. Ломоносову.
Эти особенности значительно облегчали усвоение письменности и способствовали широкому распространению грамотности в русском обществе, которое было всемерно заинтересовано в быстрейшем распространении светского образования среди всех общественных слоев.
Список использованной литературы
1. Бенвенист Э. Общая лингвистика - М., 1978.
2. Баренбаум. Французская переводная книга в России в XVIII веке. М., 2006.
. Виноградов В.В. Очерки по истории русского литературного языка XVII - XVIII вв. М., 1982.
. Житецкий П.И. К истории литературной русской речи в XVIII веке // Известия Отделения русского языка и словесности Императорской Академии наук. СПб., 1903. Т. VIII. Кн. 2.
5. Нелюбин Л.Л., Хухуни Г.Т. НАУКА О ПЕРЕВОДЕ (история и теория с древнейших времен до наших дней) Москва Издательство «Флинта».
6. Николаев С.И. Литературная культура петровской эпохи. СПб., 1996.
. Сдобников В.В., Петрова О.В. Теория перевода. Нижний Новгород -2001.
. Солнцев В.М. Россия в Петровские времена. - М., 1998.