ЗНАКИ ИСТИНЫ
Пантера
Этот рассказ о бессмертной девушке – агенте Федеральной расследовательной службы
Автор: Асазон Хэтчер (Игорь Докучаев).
Главная героиня: Каролина Би’Джей Олисен.
Дизайн обложки: Асазон Хэтчер (Игорь Докучаев).
Исключительные права данного содержания принадлежат автору Докучаеву Игорю Германовичу. Любое использование этого материала, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается! Псевдоним автора Асазон Азасон Хэтчер.
Кем бы мы ни были и где бы мы не находились,
для нас самым главным в жизни должно оставаться
одно – это то, к какой именно цели мы направляемся.
Эндерлийский философ Альвярен Пелянгаре
ЗНАКИ ИСТИНЫ
Пантера
Внимание!
Все места действия и действующие лица вымышлены
Аннотация:
Действия данного произведения происходят в вымышленном мире, созданном Богом Асазоном, а именно на одной из обитаемых планет галактики Иланаи, которая называется Армикон.
«Знаки истины» – это название специального отдела Федеральной расследовательной службы в самой великой на Армиконе стране Эндерлии. Эта секретная правительственная организация борется не только с преступным миром, но и с самым настоящим Злом – порождением Тьмы, которая всё чаще находит путь в их беспокойную жизнь.
Организация, одним из лучших агентов которой считается вечно молодая и бессмертная девушка Каролина Би’Джей Олисен по прозвищу Пантера. И она, несмотря на молодость, обладает: жёсткой хваткой, уникальной способностью предугадывать поведение преступника, а так же расшифровывать тайные знаки истины, которые ей преподносит судьба. Приключения непревзойдённой Пантеры начинаются!
С самым настоящим Злом могут бороться
только те, кто на самом деле этого достоин.
Эндерлийский философ Альвярен Пелянгаре
Пролог
Преступники и защитники правопорядка – это люди двух противоположных друг другу совершенно разных категорий. Первые нарушают закон, совершая дерзкие и страшные преступления, а вторые их за это наказывают. Наказывают по справедливости, беря во внимание каждую деталь совершённого преступления и учитывая уровень нанесённого данным преступлением ущерба. Каждый преступник, будучи пойманным, получает по заслугам за свои действия именно в такой степени, в какой он это заслуживает.
Но все эти детали совершённых преступлений и уровни нанесённых этими преступлениями ущербов берутся во внимание и учитываются защитниками правопорядка опирающихся при этом на закон, который стоит выше всего и даже выше них самих. Поэтому далеко не все виновные совершившие данные преступления по мнениям некоторых людей бывают наказаны по справедливости в полной мере, в какой по идее заслуживают. Но тот, кто защищает закон, в первую очередь должен его соблюдать.
Планета Армикон. Страна Эндерлия.
Город Блэкван. 10 сентября 2004 года.
Ночи.
По сырому грязному асфальту еле слышно пронёсся звук удаляющихся быстрых шаров. Невысокий седоволосый мужчина в белом халате остановился у высокого фонарного столба, чтобы отдышаться. Этот человек являлся учёным, а точнее профессором химических наук. Он разработчик взрывоопасных веществ и сильнодействующих наркотиков. Иначе говоря: «Это (его величество) доктор Генадий Бенедит Браун».
Доктором Брауном его зовут абсолютно все. Естественно, речь идёт о тех, кто его знает. И необязательно лично. Пусть даже и понаслышке. Дело в том, что наш доктор Генадий Бенедит Браун человек довольно-таки известный в городе Блэкване. И в основном в таких кругах, как мелкие преступные группировки и, конечно же, противостоящие им правительственные организации верных служителей закона, от главного департамента полиции до стоящего намного выше него Федерального бюро расследовательной службы, коротко обозначающейся аббревиатурой из трёх букв ФРС.
Неудивительно, если у тех, кто не посвящён в детали, сам по себе напрашивается вопрос: «Почему профессор Браун больше всего прославился именно среди преступников, полицейских и Федеральных агентов?» Ответ на него будет прост: «Он на протяжении уже пяти лет занимается незаконными распространениями наркотических веществ изготовляемых либо по своим рецептам, либо по рецептам получаемых от бандитов – заказчиков». Но тут у непосвящённых, вполне возможно, напрашивается вопрос номер два: «Почему же тогда вышеупомянутые верные служители закона не арестуют доктора Брауна и не посадят его в тюрьму на довольно приличный, честно заработанный «праведными» трудами, срок?» Ответ и на этот вопрос будет не менее прост: «Профессора Генадия Брауна арестовывали уже много раз, но посадить его за решётку так никому и не удавалось. Его отпускали почти сразу же, и ни один суд за это дело так и не взялся, потому что в нём было недостаточно для подобных оснований веских улик. Вот и всё».
Однако сейчас доктор Браун казалось, был чем-то сильно обеспокоен, а если уж быть досконально точным, то, скорее всего, страшно напуган. Вытерев рукавом халата со лба пот, док огляделся по сторонам. Улица была совершенно пуста. Только где-то вдалеке горели редкие огни высоких домов. Город спал. Белые звёзды были неаккуратно разбросаны по бескрайнему ночному небу, словно серебряные монеты на тёмно-синем шёлковом полотне. «Пожалуй, неразумно от кого-либо прятаться посреди пустой улицы, ночью, возле фонарного столба. Особенно если тот отлично работает». – Отметил про себя док и нервно усмехнулся. Потом опять огляделся по сторонам и направился к тёмному переулку. Становилось прохладно. «Может быть, я всё-таки от них оторвался?» – Подумал Генадий Браун и зябко поёжился. Холод проникал внутрь. К его величайшему сожалению машину здесь поймать было практически невозможно. Дорога была перекрыта из-за ремонта уже который день. – «Чёрт бы её побрал». Док даже не знал, куда ему нужно идти. Местность была абсолютно незнакомая.
- Да, ты прав, Джони. Я веду себя, как настоящий параноик. – Произнёс он без тени улыбки. – Хотя причин для паранойи у меня хватает. Эти ублюдки каким-то образом вычислили, где находится моя подпольная лаборатория и нашли её. С помощью чуда я сумел улизнуть у них прямо из под носа, но они взяли след.
Нужно было где-то затаиться. Профессор зашёл за угол какого-то непонятного, и, похоже, давно уже заброшенного владельцами, так до конца и недостроенного, судя по всему частного, строения. Государство страны Эндерлия если во что-то вкладывает свои деньги, то обязательно доводит начатое дело до конца. Это только частные предприниматели способны за неимением денежных средств забросить тот или иной, пусть даже поначалу казавшийся им вполне удачным, проект.
Генадий, как можно осторожно ступая, отошёл в темноту. Здесь неприятно пахло сыростью и протухшим пивом. Огляделся – Никого. Сердце тяжело колотилось в груди. Пересохшее горло давало о себе знать. Мужчина посмотрел на часы. Электронное табло показывало полночь. Ровно. «Ну, и куда мне теперь идти в такое время?» – Зло спросил он сам себя и с трудом сглотнул тягучую, как слизь слюну. – «Хотя бы один глоток воды». Под ногами зашуршал обрывок старой газеты и совсем невдалеке послышался звук приближающихся… шагов! Сердце от страха замерло. «Неужели это они?» Генадий медленно отошёл в сторону. Хрустнула смятая пивная банка. «Громко. Слишком громко. Чёрт!» Мужчина замер, прислушиваясь. Шаги стихли. «Может быть, всё-таки показалось? Нет, не могло». Судорожно выдохнув воздух, профессор тихо, очень тихо шагнул от стены вперёд. И тут чья-то сильная рука совершенно неожиданно схватила его сзади за воротник и резко дёрнула назад к владельцу. Почти сразу же голова доктора Генадия Бенедита Брауна взорвалась мучительной болью и наступила тишина.
Глава 1
На пути к новой должности
Город Кубенкотунс.
Сентября 2004 года.
Дня.
Погода стояла пасмурной с самого утра, но дождь, который обильно заливал огромную городскую улицу (которая при свете яркого солнца блестела, как очень большой драгоценный камень), не был серым и тусклым. В воздухе ощутимо пахло свежестью и чистотой. Улица, носящая название Анталия-Линц сейчас не была оживлённой. По мокрой чёрной дороге лениво тянулась короткая цепочка автомобилей: две полицейские машины, автобус, молочно-белого цвета фургон съёмочной группы (что было совсем уж нетрудно определить по располагающимся у него на крыше двум небольшим тарелкообразным антеннам), ну а замыкающим звеном было зелёное такси.
Оно остановилось напротив высокого серого бетонного здания. Задняя дверца машины открылась и из неё вышла стройная, невысокого роста брюнетка в чёрных брюках и такого же цвета вязаной кофте с длинными рукавами. Достав из маленькой модной сумочки деньги и отдав их водителю, девушка направилась к зданию детективного агентства. Это было высокое красивое строение, выкрашенное в бледно-серый цвет. Его многочисленные окна часто поблескивали от прямых лучей яркого полуденного солнца, как зеркальные шары в дорогих стрип-клубах. Дождь продолжал бросать вниз свои тяжёлые крупные капли. Но, несмотря на то, что зонтик у девушки был, она всё же не потрудилась его раскрывать. Да и зачем? Ведь до здания детективного агентства и так оставалось сделать всего-то пару-тройку шагов.
Открыв дверь служебного входа, и войдя в помещение, она стала подниматься на третий этаж, где располагался кабинет начальника отдела насильственных преступлений. У девушки было очень красивое запоминающееся лицо, которое красили глубокие карие глаза, чуть выпирающие скулы и тонкие губы. Обладательницу красивого лица зовут Каролина. Каролина Би’Джей Олисен. Ей двадцать пять лет. Год она проработала в детективном агентстве, в отделе убийств, а в настоящий момент она хочет уйти в отставку, чтобы получить новую работу, в качестве специального агента, в Федеральной расследовательной службе. Делиться причинами своего решения она ни с кем не собирается.
Пройдя по длинному широкому коридору, Каролина подошла к тёмно-коричневой двери кабинета, на блестящей металлической табличке которой была нанесена золотистыми печатными буквами гласящая надпись: «Начальник отдела насильственных преступлений. Норман Честерфилд». Секретарша почему-то отсутствовала и Каролина решила всё-таки немного подождать, пока она не появится на своём рабочем месте, а не стучаться без предупреждения к пусть и бывшему, но всё же начальнику. Во всяком случае, так здесь было положено всегда. И не только здесь, но и в других подобных этой организациях. А раз так, то во всём всегда должен соблюдаться порядок. Однако ждать Каролине секретаршу бывшего шефа Нормана Честерфилда пришлось недолго.
Неожиданно дверь его кабинета широко распахнулась прямо у неё перед носом и из просторного помещения, служившего ему отличным рабочим местом, медленно стала выходить далеко немолодая уже женщина в своём неизменном строгом светло-сером костюме. В обеих руках она крепко, словно боялась уронить, держала здоровую стопку бумаг, судя по всему выданных ей начальником для доскональной перепроверки, а так же для проставления некоторых, возможно забытых ранее, подписей в специально отведённых для этого нужных местах. Такая не совсем уж простая, но в тоже время и не очень-то сложная процедура проделывается всегда, но очень редко – один или два раза в пять лет, перед самой окончательной сдачей залежавшихся и уже совершенно никому ненужных отчётов, когда-то уже давно минувших, профессионально раскрытых опытными детективами, дел в пыльный железный ящик архива, который как ни странно находился в подвальном помещении здания детективного агентства.
Поздоровавшись с Каролиной еле заметным кивком головы, секретарша Нормана Честерфилда прошла мимо неё к своему полукруглому рабочему столу и, усевшись за него, сразу же начала что-то отстукивать на своём дешёвеньком компьютере прошлогоднего образца. Немного постояв в нерешительности у двери кабинета начальника отдела насильственных преступлений, а затем спросив разрешение у его секретарши: «Можно ли сейчас к шефу или нет?» – Каролина решительно постучалась к нему в дверь. После того, как раздалось в ответ громкое «Войдите!», она повернула круглую блестящую металлическую ручку, открывая себе вход в обширный кабинет своего бывшего начальника, под чьим руководством она целый год проработала в этом здании детективного агентства в качестве одного из лучших следователей в отделе убийств. Норман Честерфилд с важным видом восседал за широким рабочим столом и внимательно изучал какие-то материалы. «Наверное, он знакомится с докладом по новому делу или вероятнее всего проверяет на возможность ошибок чей-нибудь отчёт по законченному накануне расследованию». – Почему-то именно так решила Каролина Би’Джей Олисен, ровным шагом направляясь прямо к нему.
- Сэр, извините, пожалуйста, за опоздание. Я…
Начальник беспечно махнул рукой.
- Ничего страшного мисс Олисен. Присаживайтесь. – Он жестом указал ей на кресло и Каролина послушно в него опустилась.
- Сэр, вчера я подала заявление… - Начала она.
- Да, да, мне это уже известно. – Норман заметно помрачнел и вздохнул с горечью какого-то сожаления. Так вздыхает мужчина, когда видит, как его любимая ненаглядная супруга, которую он полюбил ещё со школьных времён и которая наконец-то после долгой и довольно упорной борьбы стала его, по окончанию развода уходит к престарелому, но вполне состоятельному засранцу. Немного помолчав, он тихо спросил:
- Мисс Олисен, вы уверены, что вы делаете правильный выбор?
Каролина кивнула.
- Да. Абсолютно. – Ответила она. – Сэр, вы должны к завтрашнему дню составить мою характеристику. Её надо будет отослать в бюро…
- Да, да, конечно мисс Олисен. Не волнуйтесь. Сегодня же я займусь этим, а уже завтра ваша характеристика будет лежать на столе директора бюро Федеральной расследовательной службы, мистера Грэгона Андерсона.
- Спасибо. – Каролина благодарно улыбнулась бывшему шефу.
В дверь постучали. Мужчина кашлянул и громко крикнул: «Войдите!» В дверном проёме тут же появилась его секретарша. Её звали Дорин. Вид у неё отчего-то был не самый добродушный. Впрочем, сколько Каролина себя здесь помнила (а помнила она себя здесь ровно год), такой вид у секретарши Нормана Честерфилда был всегда.
- Сэр, к вам пришёл детектив Митчел. – Доложила она официальным тоном и, помедлив пару секунд, добавила. – Говорит, что это очень срочно.
- Хорошо, Дорин. – Начальник отдела чуть заметно кивнул. – Скажи ему, чтобы подождал.
Когда Дорин вышла, аккуратно прикрыв за собою дверь, начальник отдела насильственных преступлений Норман Честерфилд перевёл грустный взгляд на свою бывшую подчинённую Каролину Би’Джей Олисен. Он всегда считал её хорошим детективом и опытным следователем в отделе убийств. И он очень горько сожалел о том, что она собирается так скоро уходить из детективного агентства. Ведь она проработала в нём всего лишь только год. Но поделать, конечно же, он ничего с этим не мог. Каролина Би’Джей всё-таки закончила академию ФРС в городе Баррипорт, и её всегда тянуло в Федеральную службу. Вот только почему она не пошла туда работать сразу после окончания той академии? Этого никто не знает. Да и какая в принципе разница? Это как-никак её личное дело.
- Мисс Олисен, я сегодня же займусь подробнейшим составлением вашей личной характеристики и уже с завтрашнего утра отправлю её и прочие ваши документы в бюро Федеральной расследовательной службы. Там работает мой старый знакомый Грэгон Андерсон. Он для вас всё устроит. И уже буквально через два-три дня вы там начнёте свою новую работу. Я даже уверен на все сто процентов, что у вас там всё получится довольно успешно. – Норман извлёк из кармана дорогого пиджака шариковую ручку и пододвинул к себе вчерашнее заявление Каролины Би’Джей Олисен. – Мне, конечно же, очень жаль, что вы от нас уходите, мисс Олисен, но, тем не менее, я желаю вам всего наилучшего в вашей новой должности. Я искренне надеюсь, что вы сделаете себе блестящую карьеру. – Заключил начальник отдела насильственных преступлений Норман Честерфилд и расписался.
Штаб-квартира ФРС.
Город Кубенкотунс.
22 сентября. 10:00 утра.
Что чувствует человек, когда понимает, что безуспешно провалил очень важное дело? Когда понимает, что на него возлагались надежды очень влиятельных людей, и что он их не оправдал? Правильно, он чувствует досаду. Снаружи, конечно, этого не видно, но зато что у него творится в самой глубине души, знает один только Бог. Вот именно это сейчас и чувствовал специальный агент Федеральной расследовательной службы (коротко обозначающейся аббревиатурой из трёх букв ФРС) Джек Дэмен Харрисон. Высокого роста, с иссиня-чёрными густыми волосами сероглазый мужчина. Ему в этом году 16 августа исполнилось ровно тридцать лет.
Молодой агент – профессионал почти молча выслушивал тираду своего начальника являющегося заместителем директора данного бюро Федеральной расследовательной службы. Он при этом согласно кивал головой и местами вставлял, добавляя к этому кивку, слова: «Да, сэр» или «Конечно, сэр». А потом агент Харрисон принял от него тонкую чёрную пластиковую папку. Джек догадывался, что в ней такое находилось. Это никак не было связано с прошедшим делом, которым он занимался последние две недели. А это дело было весьма необычное и слишком уж запутанное, как неправильный морской узел. Его пришлось, «скрепя сердце», передать в другие руки. В нём было слишком много «натяжек».
Задержанного по подозрению сразу в двух, совсем не связанных между собой, убийствах пришлось отпустить. Поскольку у него было на удивление поразительное железное алиби. Даже не просто железное, а стальное! Из очень прочной чистой нержавеющей стали. Этот самый подозреваемый привёл с собой целую кучу свидетелей, которые единогласно подтвердили, что в моменты убийств он находился рядом с ними и никуда при этом не отлучался. Вот так. Да и результаты вскрытия несчастных жертв ничего толкового не дали. Ни одной ниточки, ни одной зацепочки. Короче ничего, абсолютный ноль. «Как будто вообще никакого дела не было и никаких убийств за последнее время в этом городе не происходило. А мы просто так, от нечего делать, занимались неизвестно чем». – Размышлял с самим собой агент Харрисон. Но потом уже это дело затребовали, и оно почти сразу же перекочевало в другой отдел. – «Вот теперь пускай они парятся».
- Джек, это было уже четвёртое твоё по счёту расследование, с которым ты не смог справиться самостоятельно. – Строгим голосом школьного преподавателя продолжал ему напутствовать заместитель директора ФРС Фрэнк Бари Олдман. Тоже высокий и вдобавок ещё довольно крепкого телосложения мужчина, сорока пяти лет от роду. Лицо этого человека никак нельзя было назвать некрасивым, но, тем не менее, было в нём что-то слегка страшноватое, даже можно будет сказать демоническое. Может быть, такое странное впечатление создавали складки в уголках его губ? Или быть может глаза? А может быть вместе и то и другое? Но, как бы там ни было, во всяком случае, его лица эти совсем незначительные детали нисколько не портили, а даже наоборот. Они ему поразительно подходили. – А из-за твоих, постоянных таких, неудачно заканчивающихся расследований Грэгон Андерсон на меня теперь злейшим волком смотрит. Я думаю, что он уже никогда, понимаешь, никогда не позволит мне снова открыть здесь, в стенах этого бюро давно закрытый отдел «Знаки истины». Понимаешь? Никогда! Никогда! А ты, Джек, прекрасно знаешь, как я сильно этого хочу. Я всегда этого сильно хотел. Всегда. Чёрт возьми! Мой отец, работая в нём, столько сил вложил. А я хочу продолжить его дело. Но на самом деле оказывается, что это всё просто пустые мечты. Просто пустые мечты главного заместителя директора ФРС. И больше ничего!
Фрэнк Олдман поняв, что повысил голос на своего подчинённого выше положенной грани, как он её всегда называл – «дисциплинарной отметкой» или «дисциплинарной чертой», почти сразу же замолчал. Замолчал, потому что он старался никогда не заходить за эту самую, проложенную самим же собой для самого же себя «дисциплинарную отметку-черту», то есть грань, в служебных профессиональных отношениях со старшими и младшими по званиям и должностям коллегами в этом Федеральном бюро расследовательной службы, в котором он играл далеко не самую последнюю роль. А именно роль главного помощника директора ФРС. А это, должен вам сказать, довольно уж престижная и ответственная профессия. Да! Профессия, за которую грызлись и до сих пор продолжают грызться очень даже многие служащие этого Федерального бюро! Профессия, которая никогда для них не перестанет быть вечно актуальным пределом мечтаний. Профессия, которая потом, а может быть и в скором будущем, предоставит какому-нибудь одному везунчику аж само кресло или, как его ещё здесь называют – «трон» самого директора, который наконец-то примет для себя немаловажное и окончательное решение уйти на пенсию по состоянию своего ухудшающегося здоровья, или, быть может, по какой-нибудь другой причине. Вот так!
Фрэнк Олдман, тяжело вздохнув, медленно вышел из-за своего широкого рабочего письменного стола, а затем сняв с переносицы дорогие, стильные, не имеющие никакой оправы, очки и вытащив из правого кармана тёмно-серых костюмных брюк белого цвета носовой платок, начал, не спеша прохаживаясь из стороны в сторону по своему просторному рабочему кабинету, неторопливо протирать этим самым белоснежным носовым платком, совершенно не требующие этого, прямоугольные стёкла своих дорогих, стильных, не имеющих никакой оправы, очков. А Джек Харрисон так и продолжал стоять на одном месте, перед широким рабочим письменным столом заместителя директора ФРС, понуро, словно и впрямь провинившийся перед школьным преподавателем нерадивый ученик, опустив виноватый взгляд к застеленному очень дорогим красивым, с золотистыми узорами, ярко-синим ковром паркетному полу.
Оба мужчин прекрасно понимали, что эта молчаливая пауза в их серьёзном разговоре заметно затягивается, но никто из них пока так и не решался произнести хотя бы одно слово. Начальник молчал, потому что он посчитал себя слишком уж дерзким по отношению к своему подчинённому и теперь, успокаивавшись, подбирал для него более мягкие и примирительные слова, а подчинённый молчал, потому что он посчитал себя слишком уж виноватым по отношению к своему начальнику и теперь, с горечью осознавая все свои допущенные в расследовании непростительные ошибки, спокойно ожидал от своего шефа хотя пусть и сурового, но в тоже время вполне и справедливого наказания. «И правильно! Что ты заслужил, то и получил!» – Мысленно произнёс он в свой адрес. – «Как у нас ещё говорят: «К чему ты стремился, того ты и добился!» Вот так вот, специальный агент! Всё правильно!»
Наконец-то Фрэнк Олдман закончил протирать свои дорогие стильные, не имеющие никакой оправы, очки и водрузив их обратно себе на переносицу, а белоснежный носовой платок убрав обратно в карман тёмно-серых костюмных брюк, остановился и медленно повернувшись к Джеку Харрисону, совершенно спокойным ровным тоном, как будто он и не повышал голоса всего пару минут назад, ему проговорил:
- Послушай, Джек… Я тебя очень хорошо понимаю. Очень хорошо. Просто отлично. И ты можешь быть абсолютно уверен на все сто процентов, что я могу себе представить, насколько может быть печальным и болезненным официальный развод с любимым человеком. Пусть в моей семье никогда такого не происходило. Пусть. Мой брак всегда был счастливым. Но, тем не менее, я могу себе такое представить. Могу. Поверь, Джек, я не стал бы с тобой вообще на эту тему разговаривать, если бы действительно не сочувствовал тому, что полгода назад произошло в твоей семье. А конкретно, между тобой и твоей женой Лорен. Поверь, Джек, мне действительно очень жаль, что у вас так всё в конечном итоге получилось. Мне действительно очень жаль. – Начальник на несколько секунд замолчал, явно снова подбирая для него более мягкие и примирительные слова и опять начав медленно расхаживать по своему просторному рабочему кабинету, продолжил. – Но и ты тоже должен меня понять, Джек. Меня и всё Федеральное бюро, в котором ты до сих пор продолжаешь работать. Наш директор Грэгон Андерсон сам лично проявил инициативу о том, чтобы дать тебе двухмесячный отпуск, несмотря на то, что по определённым стандартам специальным агентам ФРС больше одного месяца отпуска давать не положено. Не положено для того, чтобы специальный агент не слишком уж сильно расслаблялся во время отдыха и не потерял за такое продолжительное время отпуска форму. А ты Джек, вместо двух месяцев отпуска отдыхал три! Потому что тебе, видите ли, двух месяцев почему-то оказалось недостаточно! Ты попросил ещё один месяц и Грэгон Андерсон пошёл тебе навстречу! А ты знаешь, какой у него суровый характер! Знаешь! – Фрэнк Олдман сам того не замечая начал постепенно повышать голос. – Но он поступил по отношению к тебе благородно, Джек! Очень благородно! Тебе дали целых три месяца для того, чтобы ты пришёл в себя! Целых три месяца! А теперь, когда время прошло, и ты снова вернулся к своей работе, ты видишь, как ты поступаешь по отношению ко всем нам?! Видишь?! – Начальник опять начал срываться на крик. – Видишь?! Я спрашиваю!
Джек Харрисон видел и всё прекрасно понимал. Ему было жутко стыдно и неудобно перед своим начальником Фрэнком Олдманом и, конечно же, перед самим директором данного бюро ФРС Грэгоном Андерсоном, но ничего поделать с этим он, к сожалению не мог. В последнее время всяческие обстоятельства складывались совсем не в его пользу. Можно сказать: «Джеку Харрисону в последнее время просто не везло». Но с другой стороны эти самые невезения в большей степени зависели и от него самого. Он действительно после болезненного развода со своей любимой женой Лорен очень сильно расслабился и перестал относиться к своей работе должным образом. Поэтому после трёх месяцев отпуска раскрываемость его дел сильно упала. Вот так!
- Да сэр. Я вижу. – В очередной раз кивнув, прошептал специальный агент. – Я вижу и всё прекрасно понимаю. И я знаю, что виноват перед вами и господином директором Грэгоном Андерсоном. И мне действительно жутко стыдно и неудобно перед вами обоими и перед всем Федеральным бюро расследовательной службы. Но я сэр, к большому сожалению, ничего с этим поделать не могу. В последнее время всяческие обстоятельства складываются совсем не в мою пользу. Мне в последнее время просто не везёт. Но я не отрицаю, что с другой стороны эти самые невезения в большей степени зависят и от меня самого. Я действительно после болезненного развода со своей любимой женой Лорен очень сильно расслабился и перестал относиться к своей работе должным образом. И поэтому после трёх месяцев отпуска раскрываемость моих дел сильно упала. Я это признаю. Я знаю, что я виноват. Но сэр… - Джек Харрисон вдруг резко замолчал, оторвал взгляд от созерцания ярко-синего с золотистыми узорами ковра и, посмотрев прямо в глаза заместителю директора ФРС Фрэнку Олдману, спокойно продолжил. – Я постараюсь исправить все свои допущенные ошибки. И я не успокоюсь, пока они не будут исправлены, и пока вы не станете мною довольны. Я обещаю.
Фрэнк Олдман выдержав пристальный взгляд своего подчинённого Джека Харрисона, а затем, выдержав небольшую, но от того не менее напряжённую паузу, коротко кивнул, как будто дал себе немое согласие на то, что хотел, по всей видимости, сейчас ему сказать, а потом чуть заметно усмехнувшись тому, что прикидывал в настоящий момент у себя в мозгу и кивком дав себе немое согласие ещё раз, спокойно произнёс:
- Хорошо, агент Харрисон. Очень хорошо. Вы даже себе не можете представить, как мне приятно слышать от вас такие слова. И я очень надеюсь, что вы действительно возьмёте в скором времени себя в руки и перестанете допускать в последующих расследованиях подобные ошибки, которые будут неизменно приводить вас к очередному провалу проводимого вами расследования. – Внезапная смена тона начальника Фрэнка Олдмана с обычного на официальный в разговоре с подчинёнными обычно свидетельствовала о том, что проводимая им «выволочка» постепенно приближается к завершению и что находящийся у него в подчинении специальный агент может теперь облегчённо вздохнуть. Поняв, что это как раз такой случай, специальный агент ФРС Джек Дэмен Харрисон так и сделал. А заместитель директора ФРС Фрэнк Бари Олдман продолжал говорить свою речь. – Я рад, что вы всё прекрасно понимаете агент Харрисон. Я рад, что вы осознаёте свою вину перед своим начальством и перед всем Федеральным бюро расследовательной службы. И я действительно надеюсь на то, что вы больше не будете допускать провалов своих расследований, и что их больше не придётся передавать в другие отделы. Я действительно надеюсь на вас агент Харрисон.
Закончив говорить, заместитель директора ФРС Фрэнк Бари Олдман сел за свой широкий рабочий письменный стол и начал без всякой необходимости перебирать аккуратно разложенные на нём бумаги, давая понять, что данный неприятный разговор наконец-то подошёл к концу. Правильно поняв своего начальника, специальный агент ФРС Джек Дэмен Харрисон вежливо попросил разрешения выйти из его кабинета, чтобы вернуться к своим обязанностям и, получив на это разрешение положительный ответ, также вежливо попрощался и вышел, аккуратно прикрыв за собою дверь. Он долго размышлял об этом тупиковом деле. Порой даже ночью не мог уснуть. Но он так и не смог понять смысл произошедшего преступления. Впрочем, его это уже совсем не касается. Дело переведено в другой отдел и теперь им будут заниматься другие агенты.
«Проклятие! Это было уже четвёртое моё по счёту расследование, с которым я не смог справиться самостоятельно! Значит действительно дело во мне, а не в запутанности этих преступлений. Лорен от меня ушла, а я после этого совсем расслабился и перестал относиться к себе достаточно строго. Но только одно лишь меня сейчас успокаивает. Я знаю, что она меня по-прежнему любит. Она ушла от меня не потому что разлюбила, а потому что больше не смогла быть женой офицера. Постоянно переживать за своего мужа и задавать себе один и тот же вопрос: «Вернётся он сегодня домой или нет?» Она не смогла смириться с такой неспокойной жизнью и после развода переехала жить в Валивен к своим родителям. Но я знаю, что Лорен до сих пор меня любит. Я знаю. Я в этом уверен. По крайней мере, причин считать по-другому у меня нет. Может быть, она когда-нибудь передумает и вернётся. Я всегда буду ждать её возвращения. Я ведь тоже её люблю. Но сейчас у меня есть важная работа и мне надо ей заниматься».
Джек Харрисон толкнул дверь в свой кабинет и зашёл в него. Небрежно бросил переданную ему начальником папку на заваленный бумагами стол. После «выволочки», которую ему устроил Фрэнк Олдман, смотреть её пока не хотелось. Настроение у специального агента сейчас было напрочь испорчено. Скорее всего на целый день.
Город Блэкван.
В это же время.
Чёрный фургон с тонированными стёклами медленно подъезжал к железобетонному бледно-серому ангару, который был высотой примерно с двухэтажный дом. Ангар находился на широком поле, поросшем сухой жухлой травой. Вокруг никаких других строений больше не было. Фургон остановился в метрах десяти от ангара и из машины вышел высокий делового вида мужчина в строгом чёрном костюме с галстуком и чёрных солнцезащитных очках. От ангара к нему навстречу шёл невысокий пожилой человек, который также был одет в строгий чёрный костюм с галстуком, а его глаза были скрыты за чёрными солнцезащитными очками. В руках он держал металлический пуленепробиваемый кейс. Они молча подошли друг к другу, и пожилой мужчина вручил свой кейс молодому. Некоторое время они стояли, молча, глядя друг другу в глаза сквозь чёрные стёкла очков. Их каменные лица по-прежнему ничего не выражали. Потом тот, который был моложе развернулся и медленным шагом направился к своему чёрному фургону. Пожилой стоял на месте и молча смотрел ему вслед. Тихий ветер шевелил его седые волосы, а сухая жёсткая трава колыхалась у него под ногами.