Стадии развития детского рисунка

Первые детские рисунки называются по-разному: и «марания», и «каляки», «каракули». В. Штерн [199] соотносит их с детским лепетом, подчеркивая тот факт, что и лепет, и каляки — начало нового этапа освоения мира.

Прежде чем начать рисовать, ребенок должен научиться вос­принимать чужой рисунок как изображение предметов, только тогда и свою собственную активность впоследствии он сможет осознать как создание таких картинок [115]. Постепенно между случайно начерченными каракулями и знакомым предметом воз­никает связь по сходству, и рисование включается в двигатель­ную игру, отображающую жизненные ситуации [128].

Позже слово начинает вносить символическое значение в ри­сунок; оно закрепляет связь рисунка и предмета, что позволит формировать замысел. Тогда калякам будет придаваться то или иное значение. Наконец ребенок начнет рисовать намерен­но, предваряя процесс собственным замыслом или указаниями взрослых. Готовность к воспроизведению собственных каракулей включается в зарождающуюся знаковую функцию сознания: ре­бенок начинает давать каракулям названия, и графические по­строения обретают значение.

Поскольку развитие детского рисунка идет в нескольких на­правлениях одновременно, то и классификация стадий его раз­вития оказывается крайне противоречивой в разных работах в зависимости от того, что рассматривается как развитие: взаи­мосвязь называния рисунка и процесса рисования, усложнение графического изображения или сюжета рисунка, структурирова­ние пространства. Мы будем выделять этапы развития, внутри которых рассмотрим стадии или ступени, хотя надо учитывать, что в различных исследованиях одни и те же ступени развития могут быть названы и этапами, и стадиями, и шагами. Не имеет значения, что называть стадией, а что — этапом, важно, что эти ступеньки развития отмечаются всеми без исключения автора­ми. Более того, этапы не появляются один за другим. На одном уровне развития рисунка каждый из этапов представлен в той или иной форме.

Первый этап — этап каракуль, или кинестетический рисунок, когда ребенок запечатлевает собственное движение по бумаге. Малыш, беря в руку карандаш, не стремится нарисовать что-то, он просто пробует свою руку и восхищается любым полученным результатом (рис. 4.2). Случайно возникающие формы становят­ся материалом для игры, причем удовольствие ребенок получает от простой активности на бумаге, от пятен краски, от того, как они сменяют друг друга. Он использует наиболее привычные движения: чиркания и круговые движения.

Каракули представляют собой графические следы, выпол­ненные пальцем, карандашом, фломастером или любым другим предметом, способным оставлять след на поверхности листа, бу­маги, стола, стены, обоев и т. д. Это могут быть точки, пятна, ли­нии. Нормально развивающийся ребенок начинает рисовать их

в возрасте около одного года (рис. 4.3). Постепенно в этом про­цессе происходит координация ощущений в зрительной и двига­тельной сфере, что приводит ко все более изощренным линиям, усилению нажима на лист и тому, что зрение успевает следить за движением руки. Ребенок осознает, что может оставлять ви­димые следы в этом мире [131].

Р. Арнхейм [9] утверждает, что рисование — это движение, то есть процесс рисования является видом двигательного поведе­ния человека, он развился из наиболее древних видов поведе­ния — жеста, описания формы предмета по его контуру.

На этапе каракуль ребенок проходит несколько ступеней, на каждой из которых появляется нечто новое в его рисунке.

Очередная ступень, на которую ребенок переходит (обычно в возрасте до года), состоит в том, что он обнаруживает опре­деленную взаимосвязь: кроме того, что оставленные им караку­ли могут существовать сами по себе, они могут означать еще и нечто другое. Он отмечает, что взрослые пытаются связывать то, что есть на бумаге, с реальными объектами. Тогда и он сам начинает интерпретировать то, что было нарисовано. Однако слишком неточное изображение позволяет обозначать одно и то же самым различным образом, а потому он может составить це­лый рассказ, в котором одна и та же форма выполняет разные функции.

Теперь отдельные изображения становятся элементами графи­ческого языка, при помощи которого ребенок создает изображе­ния людей, животных и предметов окружающего его мира. Ма­лыш, как волшебник, может вызывать к жизни существа. Он их нарисовал — и они есть. Он их не нарисовал — и их нет [131].

В египетском мифе бог Тот с лицом Ибиса пишет имя фарао­на. И пока он не напишет имени, фараон не существует. Ребен­ку свойственно мифологическое мышление, не чувствительное к фактам (то есть факты не могут изменить представление ре­бенка, оно меняется только под воздействием другого представ­ления), не чувствительное к числу (малыш еще не освоил коли­чество и легко воспринимает единое как многое). Оно сильно до тех пор, пока правое полушарие мозга осуществляет ведущую роль в познавательных процессах. Как только левое полушарие в связи с развитием речи примет эту функцию на себя, ребенок бу­дет способен к логике взрослых [98]. А пока он, как бог, создает и уничтожает маленькие вселенные на своих листочках бумаги.

Следующей ступенью в освоении пространства листа будет ощущение края. Оно возникает между первым и вторым годом жизни. Если в первых рисунках ребенок легко заходил за края

рисунка, не замечая этого, упоенный самой возможностью реа­лизоваться в зафиксированном движении, то теперь он уже ви­дит границу рисунка, и рука четко останавливается перед краем, или линии загибаются в области угла (рис. 4.4).

Постепенно ребенок выделяет необходимые и достаточные признаки, характеризующие различные объекты. Это сложней­шая задача — нарисовать собаку так, чтобы ее никто не спутал с человеком. Ребенок должен знать, сколько конечностей у того и другого, каковы их типичные позы и т. д. Таким образом, ри­сование само по себе активизирует процесс познания, умение видеть и понимать, соотносить и размышлять.

К трем годам малыш все чаще и точнее изображает окружно­сти. Сначала они похожи на непрерывный клубок, затем превра­щаются в отдельные кружки, которые он связывает с конкретны­ми предметами. Считается, что появление окружностей связано с созреванием нервной системы, ответственной за координацию. Но есть и психоаналитическое объяснение, что таким образом ребенок изображает грудь матери. Однако даже дети, выращен­ные в детском доме, вскормленные искусственно, точно так же рисуют окружности, что опровергает эту интерпретацию.

Круг — это самый простой рисунок и самая распространенная фигура в природе [62]. Есть и представление о том, что в своих рисунках ребенок отражает развитие частей его тела. Например, первое появление окружности соотносится с закрытием главно­го родничка на голове, а появление зубцов в рисунках — с нача­лом смены зубов у детей [154]. Доказательная база более сильна только у первого из этих представлений (хотя и она нуждается в более сильных аргументах).

Трехлетний ребенок, уже привыкший к карандашу и бумаге, сначала рисует фигуру, затем ее интерпретирует, хотя чуть позд­нее он может вновь изменить изображение в зависимости от на­правления игры или сказки. Например, нарисовав случайно не­ровный овал, он говорит: «О, киска получилась». Затем работает с этим образом, добавляя к нему необходимые элементы. Однако в любой момент в зависимости от настроения или внешней си­туации он может сказать, что «она не получилась». После этого он начинает новый рисунок либо с радостью обнаруживает, что киска превратилась в другой персонаж, причем это может быть и человек, и животное, и неживой объект. Для ребенка, чтобы приписать новую принадлежность его рисунку, будет важно не содержание этого объекта, а его форма.

Постепенно непрерывное фантазирование заменяется иной стратегией рисования: прежде чем дотронуться до листа бумаги, ребенок имеет в голове первоначальный замысел, которого он придерживается некоторое время. Например, садясь за стол, он объявляет, что будет рисовать кошку (рис. 4.5). Теперь рисунок будет оставаться рисунком кошки до конца игры-рисования. Од­нако такая кошка не сидит на месте, а активно участвует в игре, то выпуская когти, то прыгая, то ласкаясь. Поэтому со временем рисунок для внешнего наблюдателя все менее и менее соответ­ствует замыслу, оставаясь для ребенка таковым.

В процессе рисования ребенок комментирует свои действия, если у него есть благодарные слушатели. Но и оставшись один, он продолжает говорить за своих героев, хотя комментарии становятся более короткими. Поэтому всегда, особенно в есте­ственной для ребенка домашней обстановке, слышится бурча­ние, в котором можно разобрать реплики участников действия.

Возможности ребенка будут расти, а игра с героями будет еще юлго продолжаться. Она будет усложняться записями слов Уступными маленькому художнику для написания (рис. 4.6).

Детское рисование требует огромного количества листов бу­маги, поскольку малыши не стирают — это в этом возрасте дол­гий процесс, а ненужная черточка мешает воображению ребенка. Он вновь и вновь воспроизводит на листе бумаги похожие как две капли воды формы, так что внешнему наблюдателю смена листов бумаги кажется бессмысленным занятием. Однако в про­цессе этой деятельности, поскольку теперь изобразительная ак­тивность ребенка обрела цель, он укрепляет руку, карандаш все более и более точно движется по листу, а художник все более точно представляет свой замысел.

Важный параметр, влияющий на творчество, — эмоциональное состояние творца. Рисунки характеризуют самого ребенка боль­ше, нежели служащий моделью предмет [62J. Это легко заметить по рисунку. Кошка, которая лежит перед ребенком, свернулась в клубок, и ее лап не видно. Но ребенок знает, что у нее есть лапы, поэтому он честно рисует то, что не видят его глаза (см. рис. 4.1 и 4.5). Опыт рисования заставляет его сличать рисунок и ориги­нал. Если рядом окажется компетентный взрослый, который бу­дет осторожно обращать внимание ребенка на разницу, ребенок быстро научится рисовать то, что он видит, особенно при нали­чии образной памяти, более того, он просто научится видеть.

Мы уже отмечали, что человек видит лишь то, к чему готов. Ребенок рисует лапу кошки. Но он замечает, что она не похожа на реальную. Он вглядывается в реальную и видит когти. То­гда он рисует когти. Некоторое время это большее сходство его удовлетворяет. Но он вновь видит неточности, особенно в тех случаях, когда ребенок находится в детском коллективе и может сравнивать свои рисунки с другими, или есть взрослый, готовый помочь. Тогда он учится рисовать не лапу-палку, а лапу с изги­бом (см. рис. 4.1 и 4.5). Так постепенно идет познание мира с од­новременным обучением видеть формы, цвет, текстуру, световые блики.

Таким образом, развитие художественного мастерства ребенка движется в нескольких направлениях. С одной стороны, из спон­танной активности на бумаге оно переходит к связыванию изо­браженного с теми или иными образами, с другой — он сначала предсказывает будущий образ, а затем реализует его на бумаге.

К пяти годам у нормально развивающегося ребенка складыва­ется индивидуальная символическая система, позволяющая ему использовать пространственные и цветовые коды для передачи информации при помощи рисунка [131].

Следующим этапом развития детского творчества будет рисо­вание человека.