Иллюзия ВВП: добавленная стоимость против присвоенной
Вступление
Часть первая: каков вклад рабочих Foxconn в прибыли Apple и Dell?
Айподы и Айфоны
Футболка
Чашка кофе
Не только Китай
Не только зарплаты
Часть вторая: Иллюзия ВВП
ВВП: некоторые парадоксы и особенности
Добавленная или… присвоенная стоимость?
Заключение
Вступление
“Иллюзия ВВП” — это ошибка восприятия, вызванная изъянами в сборе и толковании стандартных экономических данных. Её главный признак — систематическая недооценка вклада низкооплачиваемых рабочих глобального Юга в общемировое богатство и соответствующая переоценка внутреннего валового продукта США и других империалистических стран. Эти изъяны и искажённое восприятие возникают из-за неоклассических представлений о цене, стоимости и добавленной стоимости (v. added), которые влияют на сбор и осмысление статистики по ВВП, торговле и производительности. В итоге якобы объективные и независимые сырые данные о ВВП, производительности и торговле таковыми совсем не являются, а общепринятое истолкование таких данных скрывает, по крайней мере, столько же информации об источниках стоимости и прибыли в глобальной экономике, сколько показывает.
Три наиболее типичных примера “глобальных товаров” — iPhone, футболка и чашка кофе — подтверждают и иллюстрируют эту точку зрения; их разнообразие помогает выявить общее между ними и во всей остальной продукции глобализованного производственного процесса. Все данные и опыт, за исключением экономических, указывают на значительный вклад в прибыли Apple Inc. и других западных компаний тех рабочих, которые много, усердно и за низкую плату работают в производстве их товаров. При этом экономические данные ничего не говорят об этом вкладе; наоборот, судя по ним, основная часть стоимости, реализуемой при продаже этих товаров, и вся прибыль Apple и Starbucks, получаемая с продажи, возникают в стране, в которой они потребляются. Эти три глобальных товара, в свою очередь, демонстрируют более глубокие изменения в капиталистическом производстве.
Помимо этого экономическая статистика и её стандартная интерпретация затушёвывают эксплуатационные отношения между северными компаниями и южными производителями. Эти отношения эксплуатации не исчезают полностью и частично видны в парадоксах и аномалиях, переполняющих стандартные отчёты о глобальной политической экономии. Эти парадоксы и аномалии подобны пятнам на искажённой линзе, предупреждающим смотрящего о её существовании и заставляющим найти и описать искажение — чтобы стало возможным увидеть мир таким, какой он есть на самом деле. В данном случае искажение заключается в подмене присвоенной стоимости добавленной.
Часть первая: каков вклад рабочих Foxconn в прибыли Apple и Dell?
Каков вклад трёхсот тысяч рабочих Foxconn в Шэньчжэне (Китай), собирающих ноутбуки Dell и телефоны Apple, и десятков миллионов рабочих в остальных странах с низкой стоимостью труда, производящих промежуточное сырьё и потребительские товары для западных рынков, в прибыли Dell, Apple и прочих ведущих западных компаний? Или в доходы и прибыли обслуживающих компаний, которые предоставляют помещения и продают готовые товары в розницу? Согласно статистическим данным о ВВП, торговле и финансовых потоках — нулевой. Китайские, малазийские и прочие производственные мощности, на которых изготавливается и собирается продукция, не принадлежат Apple. В отличие от практики прямых иностранных инвестиций (ПИИ) и непосредственного участия в управлении, которые характеризовали транснациональные корпорации раньше, прямые поставщики Apple не получают обратно часть ежегодной прибыли. Общепринятая интерпретация экономической статистики, фиксирующей результаты рыночных транзакций, допускает, что участие в финальной цене iPhone любой американской или китайской компании тождественно добавленной стоимости (v. added), которую каждая из них создала. Статистика не показывает каких-либо трансграничных потоков прибыли или валютных переводов, которые могут влиять на распределение доходов между Apple и её многочисленными поставщиками. Единственная видимая прибыль, которую, по общим представлениям, получает Apple в Китае — прибыль от продажи товаров в этой стране. Согласно общепринятому толкованию экономических данных, стоимость товаров, как писал Маркс, “не просто реализуется в обращении, но возникает из него” 1. И таким же образом поток богатств из Китая и остальных стран с низкой оплатой труда, обеспечивающей прибыль и процветание северных компаний и государств, остаётся незаметным как в экономических данных, так и для самих экономистов.
Сборка продуктов Apple, а также Dell, Motorola и других американских, европейских, южнокорейских и японских компаний, происходит на заводах Foxconn, крупнейшего субсидария тайваньской Hon Hai Precision Industries. Согласно данным New York Times, миллион наёмных работников Foxconn собирают “примерно 40 % мировой потребительской электроники” 2. Комплекс из четырнадцати фабрик в Шеньчжэне в Южном Китае известен как из-за своих огромных размеров, так и из-за серии самоубийств среди рабочих в 2010 году. В тот год количество рабочих достигло пика в 430000 человек, но в настоящее время постепенно уменьшается в пользу создания заводов в других частях Китая. В январе 2012 Терри Гоу, председатель совета директоров Hon Hai, спровоцировал волну возмущения, заявив во время визита в тайбэйский зоопарк, что “человеческие существа тоже животные, и управлять миллионом животных — настоящая головная боль”, после чего он попросил совета у работника зоопарка о том, как управляться со своими “животными”. Want China Times прокомментировала: “Гоу мог бы выбирать слова поосторожнее… условия работы и жизни [на огромных заводах Foxconn в Китае] таковы, что многие из китайских сотрудников могли бы вполне согласиться, что с ними обращаются как с животными” 3.
Айподы и Айфоны
iPhone Apple и сопутствующие продукты — образцовые “глобальные товары”, являющиеся результатом чрезвычайного разнообразия конкретных трудовых операций рабочих со всех континентов. В каждом устройстве заключены социальные отношения современного глобального капитализма. Исследование того, кто создаёт эти товары, а кто получает прибыль от них, раскрывает многое. Самое поразительное и значительное — масштаб смещения производственных процессов в сторону стран с низкой заработной платой и соответствующее возрастание зависимости компаний и правительств Северной Америки, Европы и Японии от сверхприбылей, полученных за счёт живого труда в этих странах.
Исследование об iPod, опубликованное в 2007 году Грегом Линденом, Джейсоном Дэдриком и Кеннетом Крэмером, особенно ценно, потому что раскрывает две вещи, которые опускают остальные недавние работы по iPhone: 1) авторы подсчитывают количество людей, напрямую включённых в разработку, производство, транспортировку и продажу iPod; 2) и также они указывают на значительную разницу в зарплатах этих различных групп работников 4.
В 2006 году iPod 30 Гб продавался за $299, при этом общие расходы на полностью перенесенное за рубеж производство составляли $144,40, что даёт коэффициент валовой прибыли в 52%. То, что Линден, Дэдрик и Крэмер называют “валовой прибылью” — оставшиеся $154,60 — распределяются между Apple, её ритейлерами и дистрибьюторами, а также — через налоги с продаж, прибыли и зарплат — государством. Все эти 52% от конечной цены рассматриваются ими как добавленная стоимость, образовавшаяся внутри Соединённых Штатов и вносящая вклад в ВВП США. Они также обнаружили, что “в создании iPod и его компонентов в 2006 году по всему миру были задействованы 41000 рабочих мест: 27000 — за пределами США, и 14000 — в пределах США. Зарубежные трудящиеся заняты, в основном, в сфере низкооплачиваемого производства, тогда как рабочие места в США более равномерно распределены между высокооплачиваемыми инженерами и менеджерами и низкооплачиваемыми работниками розничной торговли и неквалифицированными рабочими” 5.
Всего лишь тридцать человек из 13920, работавших в США, были заняты в производстве (со среднегодовой зарплатой $47640); 7789 были заняты в “розничной торговле и других непрофессиональных/неквалифицированных областях” (со среднегодовой зарплатой $25,580); а остальные 6101 были “профессионалами”, т.е. менеджерами и инженерами, вовлечёнными в исследования и разработку. На эту последнюю категорию приходилось более двух третей от зарплат, выплаченных в США: их среднегодовой доход составлял $85000. При этом 12250 китайских рабочих, занятых в производстве, получали $1450 в год (или $30 в неделю) — всего лишь 6 % от средней зарплаты американского работника, занятого в продажах, 3,2% от зарплаты американского рабочего, занятого в производстве, и 1,8% от зарплаты американского “профессионала” 6. Количество работников, занятых в создании и продаже iPod, было одинаковым в США и Китае, однако в США в целом в качестве зарплат было выплачено $719 млн, а в Китае — 19 млн.
Исследование о последнем продукте Apple, опубликованное Азиатским банком развития (АБР) в 2010 году, даёт ещё более впечатляющую оценку. “iPhone был представлен на американском рынке в 2007 году под всеобщее одобрение публики; в 2007 в США было продано примерно 3 млн штук, в 2008 — 5,3 млн, в 2009 — 11,3 млн”. Общая стоимость производства каждого iPhone составляла $178.96, а продажа велась за $500, что давало 64% валовой прибыли, которая распределялась между Apple, её дистрибьюторами и правительством США, считаясь “добавленной стоимостью”, образовавшейся внутри Соединённых Штатов. Основное внимание в докладе уделено влиянию производства iPhone на американо-китайский торговый дефицит; авторы показали, что “большая часть экспортной стоимости и дефицита из-за iPhone приписывается частям и деталям, импортированным из стран третьего мира”. Однако китайские рабочие “вносят в финальную стоимость производстве iPhone только $6,5, т.е. примерно 3,6 %” 7. Таким образом, более 96 % экспортной стоимости iPhone приходится на реэкспортированные детали, произведённые в странах третьего мира; всё это подсчитывается как китайский экспорт в США и не причисляется к ВВП Китая. Авторы исследования не стали подробно изучать, как эта прибыль делится между Apple, поставщиками услуг и правительством США, но они не смогли не отметить её поразительный объём, заметив, что “если бы на рынке царила жёсткая конкуренция, ожидаемая норма прибыли была бы намного меньше… Стремительный рост продаж и высокая прибыль заставляют полагать… что Apple занимает позицию почти что монополиста… Именно погоня за максимизацией прибыли, а не конкуренция, заставляет Apple размещать всю сборку iPhone в КНР” 8.
Это приводит исследователей из АБР к конструированию сценария, в котором Apple перенесла бы сборку iPhone в США. Предполагая, что американские зарплаты были бы в десять раз выше китайских, и что эти гипотетические американские рабочие работали бы также усердно, как реальные — на заводах Foxconn, они подсчитывают, что “если бы iPhone собирали в США, то стоимость сборки возросла бы до $65 [по сравнению с $6,5 в Китае], и всё равно размер прибыли Apple равнялся бы 50%” 9, и заканчивают призывом к Apple проявить хоть немного “корпоративной социальной ответственности”, отдавая “небольшую часть прибыли и распределяя её среди низкоквалифицированных американских рабочих” 10. Они могли бы с тем же успехом предложить Apple провести столь необходимую для китайской экономики стимуляцию спроса, распределив $110 млрд своей прибыли между рабочими Foxconn.
Продукты Apple демонстрируют общие тенденции и фундаментальные отношения, но в преувеличенной, гипертрофированной форме. В 2010 г. Hon Hai заработала $2,4 млрд, или $2,4 тыс. на работника, по сравнению с $263 тыс., которые заработала Apple на каждого из своих 63 тыс. сотрудников (43 тыс. из которых работают в США). Ожидается, что в 2012 году эта цифра вырастет до $405 тыс. В марте 2011 года акционерная стоимость Hon Hai составляла $36,9 млрд, а Apple, у которой нет ни одного завода, — 324,3 млрд 11. Цена Apple ещё больше выросла за прошедший год, её рыночная капитализация достигла $600 млрд, она обогнала Exxon и стала самой дорогой компанией в мире. Дальнейший рост цен на акции привёл к накоплению огромных запасов денежных средств на сумму $110 млрд, для которых Apple даже не может найти эффективного применения.
А в это время произошло то, что в одном исследовании называется “парадоксом нищеты производителей и богатства бренда”: прибыль и цена акций Hon Hai попали в тиски увеличивающихся китайских зарплат, растущих вместе с рабочим сопротивлением, и всё более обременительных контрактных требований, поскольку возрастающая сложность продуктов Apple (и других фирм) требует всё больше времени на сборку 12. И если цена акций Apple возросла более чем в десять раз с 2005 года, то акции Hon Hai упали почти на 80% за период с октября 2006 по январь 2011. В августе 2011 Financial Times сообщила: “затраты на одного сотрудника выросли на одну треть по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, составив почти 2900 долл.. В общем было выплачено зарплат на $272 млн: валовая прибыль почти удвоилась… повышение зарплат на материке снизило общую маржу операционной прибыли крупнейшего производителя электроники по контрактам… с 4-5% десять лет назад до нынешних 1-2%” 13.
Колумнист Financial Times Робин Квонг сообщает, что Hon Hai, стремясь найти более дешёвую рабочую силу и уменьшить зависимость от всё более организованных рабочих в Шэньчжэне, “серьёзно инвестировали в перемещение производства из прибрежных районов Китая вглубь страны и в процесс повышения автоматизации труда на заводах. В результате в прошлом году прибыли Hon Hai ещё больше сократились” 14. Сочетание резкого роста зарплат, больших капиталовложений и неуклонного сокращения расходов компаниями вроде Apple — достаточно плохая ситуация, но хуже всего — постоянное падение спроса на основных экспортных рынках Hon Hai и Китая. Квонг заключает: “Нетрудно понять, почему последнее, что нужно Гоу после строительства всех этих фабрик внутри страны, — падение спроса” 15.
Футболка
Поразительная сложность iPhone и знаковый статус этого бренда легко могут увести наблюдателя от понимания того, что он воплощает в себе эксплуататорский и империалистический характер социальных и экономических отношений. Тем не менее, те же самые фундаментальные отношения прослеживаются во всех потребительских товарах. Возьмём для примера скромную футболку. Тони Норфилд в работе «Что на самом деле значит “китайская цена“» рассказывает о футболке, произведённой в Бангладеш и проданной в Германии за 4,95 евро шведским ритейлером Hennes & Mauritz (H&M). H&M платит бангладешскому производителю за каждую футболку £1,35, или 28% от окончательной розничной цены, причём сорок евроцентов из этого покрывают стоимость 400 г хлопка, импортированного из США; ещё 6 центов добавляет к стоимости каждой футболки отправка в Гамбург. Оставшиеся £3,54 считаются частью ВВП Германии, где футболка потребляется, и распределяются следующим образом: £2,05 отходят немецким перевозчикам, оптовикам, розничным торговцам и рекламодателям (часть этих денег переходит к государству через различные налоги); H&M получает в виде прибыли 60 центов за футболку; государство получает 79 центов от розничной цены через 19 % НДС; 16 центов покрывают “другие расходы” 16.
Таким образом, по словам Норфилда, “большая часть розничной цены отходит государству в виде налогов и широкому кругу работников, руководителей, арендодателей и фирм в Германии. Дешёвые футболки и большой ассортимент других импортных товаров доступны для покупателя и в то же время являются важным источником дохода для государства и населения наиболее богатых стран”.
Бангладешский завод производит 125 тыс. футболок в день, из которых половину покупает H&M, а остальное — другие западные ритейлеры. Рабочие фабрики, 80% из которых женщины, получают лишь £1,36 за смену длиной в 10-12 часов. Станок, за которым они работают, производит 250 футболок в час или 18 футболок за каждый евроцент зарплаты. Эта фабрика — всего лишь одна из 4,5 тыс. швейных фабрик в Бангладеш, на которых работают 3,5 млн человек. Согласно Норфилду, их низкая зарплата частично объясняет, “почему богатые страны могут позволить себе множество продавцов, водителей, менеджеров и администраторов, бухгалтеров, рекламщиков, широкий спектр социальных выплат и многое другое. Уровень заработной платы в Бангладеш особенно низок, но даже в разы более высокие зарплаты в других бедных странах указывают в том же направлении: угнетение трудящихся в более бедных странах — прямая экономическая выгода для огромного количества людей в странах более богатых” 17.
Чашка кофе
Наша картина окончательно сложится с добавлением третьего знакового глобального товара — чашки кофе. Возможно, вы как раз пьёте кофе, пока читаете это — не пролейте на футболку или смартфон! Кофе примечателен тем, что он единственный из основных сельскохозяйственных продуктов, участвующих в международной торговле, не выращивается в империалистических странах (если не считать маленьких плантаций на Гавайях), и поэтому он никогда не был субъектом сельскохозяйственных дотаций (как, например, сахар или хлопок), искажающих данные о торговле. А при этом фермеры, выращивающие кофе, переживают времена не менее тяжёлые, чем остальные производители сырьевой продукции. Большая часть мирового кофе выращивается на небольших семейных фермах, которые обеспечивают занятость 25 млн фермеров и их семей по всему миру; но в мировой торговле кофе доминируют две американские и две европейские компании (Sara Lee, Kraft, Nestlé, и Procter & Gamble). Те, кто выращивает кофе и собирает урожай, получают менее 2% от окончательной розничной цены 18. Согласно данным Международной организации по кофе, в 2009 году обжарка, маркетинг и продажа кофе добавили $31 млрд в ВВП девяти основных импортёров кофе, что более чем в два раза превышает доходы от экспорта всех стран-производителей кофе.
Как и в случае с остальными глобальными товарами, часть цены чашки кофе, считающаяся добавленной стоимостью, возникшей внутри страны-потребителя, со временем неуклонно повышалась. Наиболее яркий пример такого повышения — в Великобритании: между 1975 и 1989 импортная цена в среднем составляла 43 % розничной, между 2000 и 2009 — всего 14 % 19.
Также как, по мнению экономистов и бухгалтеров, ни один цент из прибыли Apple не поступает от китайских рабочих, а H&M ничем не обязана сверхэксплуатируемым бангладешским рабочим, так и все прибыли Starbucks и Caffè Nero, как представляется, возникают из их маркетинга, брендинга и продажного гения, и ни пенни нельзя отнести к работе обедневших фермеров, которые собирают “fresh cherry”. Во всех трёх наших примерах наиболее типичных глобальных товаров валовая прибыль, т.е. разница между себестоимостью и розничной ценой, намного превышает 50%, что приукрашивает не только прибыли северных компаний, но и ВВП их стран 20.
Не только Китай
Мы завершим этот раздел, кратко рассмотрев масштабные преобразования, которые олицетворяют смартфоны, футболки и чашки кофе. Удивительный рост Китая как крупного экспортёра промышленной продукции широко известен, но между 1990 и 2004 50% или даже больше роста экспорта продукции обрабатывающей промышленности приходилось на другие сорок “развивающихся стран”, чьё совокупное население больше китайского в два раза. В двадцати трёх из этих стран (включая Китай) проживает 76% всего населения глобального Юга, и эти страны, включая десять самых густонаселённых, в 2004 году получали большую часть своих экспортных доходов от промышленных товаров 21. Кроме того, многие другие менее крупные страны предприняли решительные меры для переориентации на экспорт промышленных товаров, предоставив территории для производственных анклавов, что оказало мощное искажающее влияние на их экономики. Хотя промышленное развитие в странах глобального Юга может быть неравномерным, оно, без сомнений, очень широко распространено, о чём свидетельствует появление зон экспортной переработки (ЗЭП). В 2006, последнем году, по которому есть статистика, более чем 63 млн рабочих (что в три раза превышает показатели предыдущего десятилетия), большая часть из которых — женщины, были устроены в 2,7 тыс. ЗЭП в более чем 130 странах 22, в основном производя продукцию для конечной продажи на рынках Триады 23 [Имеется в виду триада наиболее интегрированных крупнейших экономик мира — США, ЕС и Японии. — Прим. пер.].
“Освободив” сотни миллионов рабочих и фермеров от их связи с землёй или от рабочих мест в защищённых государственных отраслях, неолиберальная глобализация создала огромный массив пригодных к сверхэксплуатации трудовых ресурсов в государствах глобального Юга. Американские, японские и европейские компании с энтузиазмом отреагировали на массовый перенос производства в страны с низкой оплатой труда либо посредством прямых иностранных инвестиций, либо через договорные отношения с независимыми поставщиками. Возникший в результате этого феномен аутсорсинга серьёзно изменил империалистические экономики, ускорив снижение доли промышленного производства в их ВВП. Наиболее значительно он изменил мировой рабочий класс: всего за три десятилетия доля рабочих Юга среди всех остальных выросла до 80% против прежнего паритета с “промышленно развитыми странами”. Согласно Гэри Джереффи, “поразительная черта современной глобализации состоит в том, что очень большая и постоянно растущая часть рабочей силы многих производственно-сбытовых цепочек находится в развивающихся странах. Одним словом, центр тяжести мирового промышленного производства сместился с Севера на Юг глобальной экономики” 24.
Редакторы Monthly Review отмечали ещё в 2004 году: “Таким образом многонациональный капитал может использовать неравенства мирового развития, чтобы создавать ещё более дикие формы конкуренции между резервами рабочей силы, которые немобильны географически и потому не могут объединиться” 25. Главный элемент этих “неравенств мирового развития” — запрет на свободное передвижение рабочей силы через границы, что поддерживается постоянной мобилизацией огромной политической и военной силы, являющейся, в свою очередь, частью более широкой инфраструктуры расизма и национального гнёта. Это препятствует объединению рабочих в международное движение, и в сочетании с этими неравенствами чрезвычайно увеличившееся предложение рабочей силы в странах глобального Юга приводит к сильнейшей мировой дифференциации заработной платы, далеко превосходящей различия цен любых других глобальных товаров.
Итоговое различие в оплате труда между северными и южными странами даёт северным капиталистам два способа увеличить прибыль: 1) усиление эксплуатации рабочих путём переноса производства в страны с низкой оплатой труда; или 2) сверхэксплуатация низкооплачиваемых рабочих “дома”. “Перспективы развития мировой экономики на 2007 год”, выпущенные МВФ, очень чётко указывают на эту связь и отмечают, что “для стран с развитой экономикой мировой резервуар рабочей силы может стать доступен через иммиграцию и импорт”, заявляя, что торговля — “наиболее важный и быстро расширяющийся канал, большей частью из-за того, что во многих странах иммиграция по-прежнему остаётся очень ограниченной” 26. Стивен Роач, старший экономист в Morgan Stanley, показал эту движущую силу неолиберальной глобализации под непривычно острым углом: “в эпоху избыточного предложения компании как никогда нуждаются в рычагах ценообразования. Из-за этого они должны быть безжалостны в поисках новых возможностей… зарубежный аутсорсинг, через который они получают продукцию от относительно низкооплачиваемых рабочих из развивающихся стран, становится всё более насущной тактикой выживания для компаний из развитых стран” 27.
Не только зарплаты
Несмотря на десятилетия стагнации заработной платы в США и её роста в Китае, соотношение между ними, скорректированное на паритет покупательной способности, остаётся чрезвычайно неравным. Согласно одному исследованию, основанному на данных Национального статистического бюро Китая, оценка разницы в 2009 составляла 16 к 1, — 37 к 1, при использовании действующего обменного курса; и именно это является определяющим фактором в решении американских, европейский и японских компаний о том, переводить ли производство на аутсорсинг 28. Зарплата очень различается между разными районами Китая, между мигрантами и гражданами, между государственными и частными предприятиями. Эти и другие искажения затрудняют сравнения, и приведённые здесь соотношения отражают это.
Но сверхнизкие зарплаты — не единственное, что привлекает жаждущие прибыли западные компании. Их влечёт также гибкость рабочей силы и способность рабочих к интенсивной работе. Это ярко иллюстрируют Чарльз Дахиг и Кит Брэдшер в часто цитируемом исследовании New York Times: “Один бывший руководитель рассказал, как [Apple] заставила китайскую фабрику изменить процесс производства iPhone всего за несколько недель до старта продаж. В последний момент Apple изменила дизайн экрана, из-за чего пришлось пересобрать производственную линию. Новые экраны стали поступать на завод около полуночи. По словам менеджера, бригадир тут же разбудил 8000 рабочих в заводских общежитиях. Каждому рабочему выдали галету и чашку чая и направили на рабочее место. Через полчаса началась двенадцатичасовая смена, и рабочие принялись вставлять экраны в скошенные рамки. Через 96 часов этот завод выпускал 10000 iPhone в день” 29.
Высокие показатели гибкости и интенсивности труда на глобальном Юге вызывают сомнения в заявлениях, что низкие зарплаты следуют из низкой “южной” продуктивности. Когда мы принимаем во внимание не только разницу в заработной плате, но и условия, длительность, интенсивность труда, а также практически полное отсутствие “социальных выплат”, то становится неоспоримым, что рабочие Китая, Бангладеш и Мексики подвержены более сильной эксплуатации, чем рабочие в США, Испании или Германии. Другими словами, китайские, бангладешские и мексиканские рабочие получают в виде зарплаты меньшую часть созданного ими богатства, чем рабочие империалистических стран.