Иллюзии и симулякры в теории
Традиционно считается, что теория государства и права это фундамент всей юридической науки, система знаний направленная на формирование мировоззрения юриста. Это наука и учебная дисциплина, обладающие высокой степенью абстракции, но направленные на практический результат – формирование правосознания, правильно отражающее государственно-правовую действительность.
Тем не менее, в последние годы, все чаще, ведущие ученые нашей страны проявляют озабоченность, о современном состоянии данной науки[1].
Речь идет об иллюзорности, неочевидности теории государства и права и некоторых представлений о ней. Обозначим некоторые проблемы, связанные с неочевидностью иллюзорностью теории государства и права и которые, в последнее время обсуждаются в правовой науке.
Прежде всего, обратимся к наиболее фундаментальному вопросу о предмете теории государства и права. Известный отечественный теоретик права и государства В.В. Лазарев утверждает, что общая теория государства и права не имеет своего предмета исследования, т.к. государство и право это абстрактные конструкции самой теории государства и права[2].
Фактически близкую позицию занимает и В.М. Баранов, который в своем выступлении на научной конференции отметил, что предмет теории государства и права сформирован искусственно и, что необходимо изучение государства и права разделить на политологию (государство) и энциклопедию права (право)[3].
Отмеченная учеными фактическая иллюзорность предмета и объекта теории государства и права действительно имеет место быть, однако эта позиция не бесспорна.
В справочной литературе иллюзии - (от лат. illusio - обман) - искаженное восприятиедействительности, обман восприятия. 1) Иллюзии как следствиенесовершенства органов чувств; свойственны всем людям (напр., оптическиеиллюзии). 2) Иллюзии, обусловленные особым состоянием психики (например, страхом, снижением тонуса психической деятельности); наличие ложновоспринимаемого реального объекта отличает иллюзии от галлюцинаций.3)Ложные представления, связанные с определенными социальными установками индивида.4) Несбыточные надежды[4].
Иными словами справочная литература, в основном придает термину «иллюзия» отрицательный смысл, хоты значение этого термина изложенное в п.1 вполне применимо к теории государства и права хотя с известной долей условности, как неочевидность восприятияи интерпретации явлений государства и права. Тем не менее, думается, что предмет теории государства и права все же существует, хотя в мыслимой конструкции
Прежде всего, необходимо отметить, что наличие исследователей (субъекта исследования) предполагает уже наличие и того, на что направлены познавательные усилия субъекта, т.е. на объект и предмет.
Кроме того, думается, что мыслимая реальность, может порождать мыслимые объекты и предметы исследования. Конечно, государство и право это предметы, существующие в виде понятийных конструкции самой теории государства и права, как обозначает их В.В. Лазарев, используя терминологию Ж. Бодийяра, «симулякры»[5], но ведь и большинство объектов окружающей действительности так же можно назвать симулякрами, т.к. они воспринимаются субъективно через человеческие органы восприятия. Кроме того, и результаты исследований мира с помощью приборов так же могут быть симулякрами, т.к. созданные человечеством приборы для изучения действительности, созданы в соответствии с возможностями человеческого восприятия. Иными словами если признать предмет теории государства и права несуществующим, то с этим можно согласиться лишь с позиции принципиальной непознаваемости мира[6].К тому же, некоторые ученые изначально рассматривают предмет теории государства и права лишь понятийном выражении[7].
Следовательно, при изучении объектов мыслимой или иллюзорной действительности предмет науки, в частности теории государства и права конструируется самой наукой и является, скорее, не симулякром, а образом действительности о сущности, структуре и формах выражения которого исследователи как бы договариваются, формируя обобщенную конструкцию мыслимых объектов (в нашем случае государства и права).
Обобщенные картины мыслимого и реального мира это отражение личного и общественного опыта жизнедеятельности выраженного в системе понятий, обеспечивающих личностные суждения, умозаключения и в конечном итоге поведение человека. Иллюзии и их формы - симулякы, это способ интеллектуального упорядочения взаимосвязи человек-мир, поэтому государство и право, хотя и относительно иллюзорны, однако эти иллюзии служат для организации общественных отношений и, в конечном счете – поддержанию жизнедеятельности общества.Несмотря на определенную иллюзорность государства и права в сознании индивидов они имеют и материальные воплощения, прежде всего, это государственный аппарат и законодательство. Тем не менее, иллюзорность, абстрактность государства и права порождают симулякры и в представлениях о действии этих явлений.
Не случайно В.В. Лазарев отмечает, что государство и право явления, сложные и во многом закрытые, всегда при соответствующей заинтересованности есть возможность рисовать нечто в розовом или черном свете[8].Например, что касается действия права, а точнее – выражающего его законодательства. Современное состояние законодательства и его реализации позволяет говорить о симулякрах или иллюзиях правового регулирования.
Во-первых, в качестве симулякра можно считатьсложившиеся в нашем обществе представления о том, что наличие определенного количества законов свидетельствует о наличии правового регулирования той или иной группы общественных отношений.На самом деле это иллюзия, изданный закон или другой нормативный правовой акт, чтобы реализоваться в поведении должен получить отражение в правосознании индивида, то есть индивид, как минимум должен знать норму закона, переживать по ее поводу и на этой основе моделировать свое поведение и требовать соответствующего поведения от других участников правоотношений.
На сегодняшний день только на всероссийском уровне законодательства издано 200 тысяч нормативно-правовых актов[9]. Большинство этих актов неизвестны субъектам правоотношений. Т.к. просто физически средний (нормальный) человек не может знать столько законов. Отсюда, незнание законов исключает их адекватную реализацию.
Во-вторых, симулякром является и суждение о том, что право это самый сильный регулятор общественных отношений, потому, что за ним стоит государство. Право было бы самым сильным регулятором, если бы субъекты правоотношений его знали и чувствовали его необходимость и справедливость. К тому же, сила любой социальной нормы в укорененности ее в сознании и в выработке на этой основе поведенческих стереотипов. У норм законодательства в силу его незнания участниками правоотношений, достаточно часто, выработка поведенческих стереотипов не происходит.
Думается, что именно этими и некоторыми другими обстоятельствами[10], обусловливается подмена или интерполяция позитивного права при осуществлении процедур правового регулирования общественных отношений. С учетом словарного значения термина «интерполяция», интерполяцию права целесообразно трактовать как умышленное или неосторожное искажение, подмена изначальных смыслов изданных юридических норм, а также подмена самих правовых норм другими социальными и несоциальными регуляторами при осуществлении процедур правового регулирования в целом.
Подмена или интерполяция права, как это ни странно, может произойти не только на этапе действия права, но и на этапе правотворчества. Эта ситуация может обусловливается тем, что в правовую систему включаются напрямую другие социальные нормы. В результате происходит легальная интерполяция правовых норм другими социальными регуляторами. Анализ действующего законодательства позволяет установить достаточно частое использование в текстах законов (в ссылочной форме) таких социальных норм как: мораль (нравственность), обычаи, традиции, ритуалы и религиозные нормы.
Ссылки на морально-нравственные нормы получили наибольшее распространение. В той или иной форме, на моральные нормы ссылаются более чем ста федеральных и региональных нормативных правовых актов.
Например, п.1 ч.1 ст. 6 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» в качестве одного из приоритетов интересов пациента при оказании медицинской помощи закрепляет обязанность медицинского персонала соблюдать этические и моральные нормы[11].
В соответствии с ч.1 ст. 6 Федерального закона «Об особенностях прохождения федеральной государственной гражданской службы в системе Министерства иностранных дел Российской Федерации» на сотрудника дипломатической службы в период работы в загранучреждении Министерства иностранных дел Российской Федерации возлагается обязанность соблюдать законы и обычаи государства пребывания, а так же общепринятые нормы поведения и морали [12].
За нарушение норм нравственности даже предусматривается уголовная и административная ответственность[13].
Как видно из приведенных примеров на нормы морали имеются лишь ссылки, но эти ссылки оформлены фактически как бланкетные диспозиции правовых норм и в силу этого упоминаемые моральные предписания обязательны для адресатов правовых предписаний. Следовательно, интегрируемое правовое предписание с моральной нормой интерполируется (замещается) моральной нормой.
На обычаи, действующие федеральные и региональные правовые предписания ссылаются более чем сорока актах. Например, Статья 5. Гражданского кодекса РФ закрепляет понятие обычая, под которым понимается сложившееся и широко применяемое в какой-либо области предпринимательской деятельности правило поведения, не предусмотренное законодательством, независимо от того, зафиксировано ли оно в каком-либо документе[14].
Традиции упоминаются в более чем 30 актах. Например, В части 1 статьи 131 Конституции РФ утверждается, что местное самоуправление осуществляется в городских, сельских поселениях и на других территориях с учетом исторических и иных местных традиций[15].
Обычаи и традиции в силу их инерционности наиболее мощно влияют на сознание, следовательно, на правотворческие процессы. При этом обычаи и традиции, закрепленные полностью в тексте правовой нормы, фактически оставаясь в сознании обычаем, формально становятся правом.
Ссылки на религиозные нормы менее выражены в законодательстве, но некоторые религиозные нормы санкционируются правом. Например, празднование Рождества Христова и Светлой Пасхи[16].
В целом использование различных социальных регуляторов в правотворчестве, позитивно. Право это элемент в системе социального регулирования и не может избежать влияния других ее элементов, однако распространенный ссылочный метод взаимодействия права и иных социальных норм ведет к практически автоматической интерполяции права.
Конечно, интерполяция права на этапе правотворчества порождает самые тяжелые смысловые последствия для права и правового регулирования, тем не менее, наиболее значительна и показательна интерполяция права на втором этапе правового регулирования – реализации и действия правовых норм.
Интерполяция права на этапе правоприменения, и вообще, реализации законодательства чаще всего связана: 1) с возможностями личностной юридической интерпретации, следующей из несовершенства самого права (производна от этапа правотворчества); 2) с широкими альтернативами возможных решений, предусмотренных самими нормами права; 3) со спецификой общественного, группового и индивидуального правосознания, а так же со спецификой оборота юридической информации среди населения России.
Итак, рассмотрим примеры правовой интерполяции при процедуре правоприменения. Подмена и искажение смысла правовых норм при применении права, происходит по многим причинам и одна из них связана несовершенством норм и, как следствие, появляются произвольные трактовки смыслов правовых предписаний правоприменителями. Чаще всего такая ситуация возникает при интерпретация нормы в процессе ее применения, однако простая интерпретация это не всегда искажение или подмена, иногда изначальный смысл ее может быть сохранен (например, если позиция законодателя, относительно смысла правовой нормы, совпадает с позицией правоприменителя).
Искажение или подмена смыслов происходит почти всегда при априорном изложении смысла нормы, а также в результате пробелов в ее содержании. Рассмотрим этот вид интерполяции на примере юридических норм, закрепляющих, в той или иной форме мысль, о том, что правосудие в РФ осуществляется только судом.
Не смотря, на конституционное закрепление, и тот факт, что термин «правосудие» упоминается текстах десятков нормативных правовых актов, различного уровня и юридической силы, легальная дефиниция явления обозначаемого термином «правосудие» фактически отсутствует.
Чаще всего в законах лишь отмечается, что правосудие осуществляется только судом. Например, в статье 118 Конституции Российской Федерации утверждается, что правосудие в Российской Федерации осуществляется специализированным органом – судом. Федеральный конституционный закон РФ «О судебной системе Российской Федерации» в части первой ст. 4 также утверждает, что правосудие в Российской Федерации осуществляется только судами[17].
Статья 1 этого же ФКЗ фактически отождествляет правосудие с судебной властью, при этом интерпретируя расширительно понятие суда: «Судебная власть в Российской Федерации осуществляется только судами в лице судей и привлекаемых в установленном законом порядке к осуществлению правосудия присяжных и арбитражных заседателей. Никакие другие органы и лица не вправе принимать на себя осуществление правосудия»[18].
Одни из последних изменений в Федеральных конституционных законах «О судах общей юрисдикции в Российской Федерации» и «Об арбитражных судах в Российской Федерации», вроде определили понятие «правосудие», применительно к деятельности судов общей юрисдикции и арбитражных судов.
Так, «Арбитражные суды в Российской Федерации осуществляют правосудие путем разрешения экономических споров и рассмотрения иных дел, отнесенных к их компетенции настоящим Федеральным конституционным законом, Арбитражным процессуальным кодексом Российской Федерации и принимаемыми в соответствии с ними другими федеральными законами»[19]. Понятие правосудия применительно к судам общей юрисдикции более детализировано: «Суды общей юрисдикции осуществляют правосудие, разрешая споры и рассматривая дела, отнесенные к их компетенции, посредством гражданского, административного и уголовного судопроизводства»[20].
Иными словами, в объем понятия «правосудие» законодательство включает только деятельность судов по рассмотрению и разрешению различных юридических дел,отнесенных законом к компетенции этих судов.
Данное определение вызывает возражения. Во-первых, дела об административных правонарушениях уполномочены рассматривать и разрешать не только судьи, но и целый ряд других субъектов (ОВД, органы и учреждения уголовно-исполнительной системы, налоговые органы, и т.д.[21]). Получается, что, либо все виды рассмотрения и разрешения дел об административных правонарушениях являются правосудием (которое, отнюдь, осуществляется не только судом), либо рассмотрение и разрешение дел об административных правонарушений это не правосудие вообще.
Во-вторых, согласно главе 31 уголовного кодекса РФ, помимо рассмотрения и разрешения уголовных дел судами, к правосудию относится и деятельность по дознанию, расследованию преступлений, а так же исполнение наказаний за совершенные преступления, т.к. перечисленные деяния перечислены в качестве объектов уголовно-правовой охраны и обозначаются как преступления против правосудия. Получается, что правосудие расширяется уголовным законом и в этом случае, оно так же не осуществляется только судом.
Как видим, законодательно понятие правосудие четко не определено. Что предоставляет большие возможности для интерпретации правосудия и, как правило, интерполяцию смысла правосудия на практике.
Значительна интерполяция права при процедуре правоприменения, происходящая из предусмотренной правовыми нормами возможности правоприменительного усмотрения. В данном случае интерполяция происходит при персонализации нормативного предписания, что правильно в общем, а применительно к конкретному лицу решение по данному правилу может играть противоположную от задуманной законодателем роли. Так, известны случаи, когда бывшие осужденные вновь совершали преступления, чтобы оказаться в местах лишения свободы, где о них заботятся[22]. Следовательно, в данном случае, наказание преступника не достигает цели, а выступает своего рода поощрением.
Иногда интерполяция права при процедуре правоприменения происходит официально, когда правоприменительный орган издает обязательное толкование для всех субъектов правоотношений. Тем самым фактически создается новая норма права в правоприменительном решении, подменяющая норму закона. (Например, некоторые решения Конституционного и Верховного судов России).
В отдельных случаях возможность интерполяции отечественного позитивного права предусматривается законом. Например, Конституцией Российской Федерации устанавливается: «Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора»[23].
В целом, интерполяция позитивного права это явление пронизывающее всю правовую систему, доктрину и юридическую практику и обусловливается иллюзией в форме симулякра об эффективности правового регулирования, к сожалению практика формирования и реализации законодательства свидетельствуют об обратном.
Отметим еще один симулякр о том, что теория государства и права потеряла фундаментальную роль в правоведении и юридической практике.
Тот несомненный факт потери отечественной теорией государства и права ведущей роли в правоведении [24].
Что бы обосновать или опровергнуть указанный выше симулякр, выявить специфику отношения к теории государства и права со стороны обучающихся и практиков проведено социологическое исследование. Исследование проводилось в сентябре 2015 года. В исследовании принимали участие 108 выпускников 2015 года Владимирского юридического института ФСИН России (1-ая группа) и 60 практических работников правоохранительных органов (суда прокуратуры, адвокатуры, ФСИН), отработавших по специальности не менее 10 лет (разбивка по категориям правоохранительных органов не проводилась, учитывался только срок работы или службы), (2-ая группа). Опрос проводился в виде закрытого анкетирования, без учета демографических факторов[25].
Гипотеза исследования предполагает, что выпускники и практические работники признают значимость теории государства и права при изучении юриспруденции, для практики с позиции респондентов, теория государства и права не нужна.
Первая группа вопросов, касалась представлений участников о сущности теории государства и права
На вопрос о понятии теории государства и права большинство респондентов первой группы отметили, что теория государства и права это наука о наиболее общих закономерностях возникновения, развития и функционирования государства и права, а так же связанных с ними форм сознания (78%). Большинство респондентов второй группы ответили, что теория государства и права это наука о государстве и праве.
На вопрос о том, можно ли считать, что теория государства и права является хорошим подспорьем в изучении юриспруденции? Большинство респондентов ответили положительно – 82,3% (1-ая группа) и 74,6% (2-ая группа).
На вопрос о том, насколько теория государства и права помогла Вам в изучении других юридических дисциплин, ответы были противоречивы. Так, большинство респондентов 1-ой группы отметили в своих ответах, что теория государства и права если и помогала в изучении других дисциплин, то не существенно (58,4%). 19,2%. Юристы практики (2-ая группа) в большинстве отметили, что теория государства и права существенно помогла в изучении других юридических дисциплин (56,8%).
Интересен тот факт, что 3,2% выпускников теория государства и права мешала в изучении других юридических дисциплин.
На вопрос о том, что из теории государства и права чаще всего используется отраслевыми юридическими науками, ответы участников опроса обеих групп были схожи и большинство из них отметили, что теория государства и права используется отраслевыми юридическими науками. Обычно это использование происходит в части:понятийно-категориального аппарата, правовых символов, правил формирования нормативно-правовых актов, учения об актах реализации законодательства, учения о юридической ответственности, учения о правоотношении и юридических фактах. Иными словами большинство респондентов отметили в анкетах графу «все перечисленное» 74,1% (1-ая группа) и 82,4% (2-ая группа).
На вопрос о явлениях изучаемых теорией государства и права первое место среди участников анкетирования получил ответ, что теория государства и права изучает наиболее общие, закономерные явления, характеризующие бытие государства и права 54,6% (1-ая группа) и 67,2% (2-ая группа). Второе место занял ответ о том, что теория государства и права изучает, как правило, закономерные и случайные явления, характеризующие бытие государства и права 42,1% (1-ая группа) и 33,3% (2-ая группа).
В целом результаты анкетирования по данной группе вопросов свидетельствуют о верных представлениях выпускников и практиков о сущности теории государства и права.
Вторая группа вопросов была направлена на изучение оценок значения теории государства и права для практики
Вопрос: «Насколько необходима теория государства и права для юридической практики?» получил утвердительный ответ у 72,4% юристов-практиков, а 68,6% выпускников отдали предпочтение ответу, о том, что теория государства и права необходима лишь для отдельных видов юридической практики (например, для правотворчества).
На вопрос о том, что первично теория государства и права или юридическая практика большинство респондентов первой группы ответили, что первична практика, т.к. на основе практики формируются различные концепции и, в конечном итоге, теория – 72,1%. Респонденты второй группы, в основном, выбрали ответ о том, что в отдельных случаях первична практика, т.к. обусловливает необходимость в теоретическом обобщении, но на основании этого обобщения теорией планируется будущая практика – 60,6%.
На вопрос о том, вчем проявляются значение теории государства и права для правоприменительных процессов, респонденты первой группы преимущественно ответили, что значение теории государства и права проявляется:во влиянии на правовое поведение участников правоотношений,в отражении теоретической информации в письменных юридических предписаниях и в систематичности воздействия теоретических сведений на поведение индивидов - 56,6%. Вторая группа опрошенных больше всего отметила ответ, о том, что значение теории государства и права проявляется:во влиянии на правовое поведение участников правоотношений – 73,8%.
На вопрос о том, что можно ли считать теорию правотворчества частью юридической практики в виде законотворчества, наибольшее количество в обеих группах получил ответ о том, что теория и практика законотворчества это взаимосвязанные, но самостоятельные явления, поэтому можно считать, теорию частью практики правотворчества, но и наоборот – практика правотворчества, часть теории правотворчества – 72,1%.(1-ая группа), 69,2% (2-ая группа).
В целом, по данной группе ответов на вопросы можно заключить, что все респонденты достаточно высоко оценивают значение теории государства и права для юридической практики.
В рамках третьейгруппы вопросов изучалась регулятивная роль теории государства и права.
На вопрос о том можно ли с помощью теоретической концепции регулировать правовые отношения, респонденты ответили неоднозначно. «Пальму первенства» поделили два ответа: во-первых ответ о том, что с помощью теоретической концепции можно регулировать правовые отношения, в правовых системах, где правовая доктрина признается в качестве источника права – 44,2% респондентов 1-ой группы и 38,5% респондентов 2-ой группы. Во-вторых, значительную долю положительных ответов получил вопрос о том, что с помощью теоретической концепции можно регулировать правовые отношения, но не напрямую, а через правосознание 36,8% - выпускников (1-ая группа) и 43,0% практиков (2-ая группа).
На вопрос о формировании теорией государства и права жизненных стратегий и целевых установок личности положительно ответили 83,6% выпускников и 88,1% практиков.
На вопрос о том, с каких теоретических позиций Вы оцениваете, свое поведение, и поведение других лиц? Большинство респондентов обеих групп ответили, что оценивают свое поведение и поведение других лиц на основе теории прав человека, теории правоотношений, теории государства и теории юридической ответственности 66,3% (1-ая группа) и 70,0%(2-ая группа).
Вопрос о том насколько современная теория государства и права регулирует общественные отношения, положительно для себя решен 33,9% выпускников и 12,0% практиков. Отрицательно на этот вопрос ответили 54,7% выпускников и 88,1% практиков.
В целом анализируя ответы по вопросам данной группы, можно считать. У теории государства и права имеются определенный регулятивныйпотенциал, что, в свою очередь, свидетельствует об еще оном направлении интерполяции позитивного права.
В целом, резюмируя итоги исследования можно заключить, что гипотеза опроса подтвердилась
Во-первых, с точки зрения респондентов – участников проведенного исследования необходимость в теории государства и права для юриспруденции бесспорна. Это наука и учебная дисциплина, формирующая понятийную базу правосознания будущих юристов.
Во-вторых, значение теории государства и права неочевидно для выпускников юридического вуза, но вполне осязаемо и понятно для юристов-практиков.
В-третьих, теория государства и права имеет некоторые регулятивные свойства, как правило, опосредованные через правосознание, что является дополнительным основанием интерполяции позитивного права и обстоятельства.
Регулятивность теории государства и права обусловлена ее влиянием на правосознание субъектов правоотношений, кроме того, теория государства и права это часть правовой доктрины как источника права.
Следовательно, теория государства и права в глазах выпускников юридических вузов и практиков с многолетним стажем имеет существенное значение и для правовой науки в целом и для юридической практики вчастности.
Таким образом, государство и право, предмет исследования теории государства и права выступают юридическими относительно иллюзорными, мыслимыми конструкциями в виде реальных явлений данных нам в ощущениях и частично, в форме юридических симулякров. Юридические иллюзии и симулякры государства и права и их предмета на сегодняшний день занимают достаточно прочное место в общественном сознании и играют не только негативную роль (в отдельных случаях интерполяции позитивного права), но и имеют позитивное значение для организации общественных отношений и поддержанию стабильности жизнедеятельности общества.
[1] Например, Лазарев В.В. Юридическая наука: современное состояние, вызовы и перспективы (размышления теоретика)// «LexRussica», 2013, №2; Крусс В.И. О современном состоянии юридической науки./ Юридическая наука и ее значение в современном обществе: сборник докладов на международной научно-практической конференции. М..2015;
[2] Лазарев В.В. О юридической науке: продолжение полемики//«LexRussica», 2015, №11.
[3] Выступление В.М. Баранова на научной конференции Теория права и государства: в науке, образовании практике, посвященная 75-летию профессора В.В. Лазарева 27.10.2015.
[4]Энциклопедический словарь. URL:https://tolkslovar.ru/i1790.html. Обращение к ресурсу: 17.11.2015.
[5]Бодрияр Ж. Симулякры и симуляции.https://lit.lib.ru/k/kachalow_a/simulacres_et_simulation.shtml. Обращение к ресурсу: 28.10.2015.
[6] У И. Канта это феномен и ноумен.
[7]Нерсесянц, В. С. Юриспруденция. Введение в курс общей теории права и государства: для юридических вузов и факультетов / В. С. Нерсесянц. - Москва: НОРМА; Москва: ИНФРА-М, 2009.
[8] Лазарев В.В. Юридическая наука: современное состояние, вызовы и перспективы (размышления теоретика)// «LexRussica», 2013, №2;
[9] По данным информационно-справочной системы Консультант Плюс на сегодняшний день имеют юридическую силу 177790 федеральных нормативно-правовых актов. Обращение к ресурсу: 08.05.2015.
[10] См., подробнее: Головкин Р.Б. Сущность юридической интерполяции//Вестник Владимирского юридического института ФСИН России № 4(33). 2014. С.155-162.
[11] Федеральный закон от 21.11.2011 N 323-ФЗ (ред. от 06.04.2015) «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» (с изм. и доп., вступ. в силу с 09.05.2015).
[12] Федеральный закон от 27.07.2010 N 205-ФЗ (ред. от 02.07.2013) «Об особенностях прохождения федеральной государственной гражданской службы в системе Министерства иностранных дел Российской Федерации».
[13] Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30.12.2001 N 195-ФЗ (ред. от 02.05.2015) Глава 6. Административные правонарушения, посягающие на здоровье, санитарно-эпидемиологическое благополучие населения и общественную нравственность; Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 N 63-ФЗ (ред. от 30.03.2015, с изм. от 07.04.2015). Глава 25. Преступления против здоровья населения и общественной нравственности.
[14] Ст.5 Гражданского кодекса РФ.
[15] Ст.131. Конституции РФ.
[16] 7 января - Рождество Христово в соответствии со статьяей112 Трудового кодекса РФ нерабочим праздничным днем. Православная Пасха - Светлое Христово Воскресение так же официально признается праздничным нерабочим днем (п. 10-1 Закона СПб от 13.05.2009 N 210-44).
[17] Ст. 4 Федерального конституционного закона от 31.12.1996 N 1-ФКЗ (ред. от 05.02.2014) «О судебной системе Российской Федерации».
[18] Ст. 1Федерального конституционного закона от 31.12.1996 N 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» (в ред. Федерального конституционного закона от 03.02.2014 N 1-ФКЗ).
[19] Федеральный конституционный закон от 28.04.1995 N 1-ФКЗ (ред. от 23.06.2014) «Об арбитражных судах в Российской Федерации» (с изм. и доп., вступ. в силу с 06.08.2014).
[20] Федеральный конституционный закон от 07.02.2011 N 1-ФКЗ (ред. от 12.03.2014) «О судах общей юрисдикции в Российской Федерации».
[21] Глава 23 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях.
[22] См., например: Осужденный условно сам попросился в тюрьму.https://anekdot-dnya.ru/smeshnye-novosti/1421-osuzhdennyj-uslovno-sam-poprosilsya-v-tyurmu. Сбежавший зек попросился обратно в тюрьму https://www.utro.ru/articles/2008/05/14/737794.shtml Обращение к ресурсу:07.11.2014, и др. случаи.
[23] ч.4 ст. 15 Конституции Российской Федерации.
[24] Выступления В.В. Лазарева и В.М. Баранова на научной конференции Теория права и государства: в науке, образовании практике, посвященная 75-летию профессора В.В. Лазарева 27.10.2015
[25]Опрос проводился межвузовской рабочей группой Р.Б. Головкиным и О.Д. Третьяковой, при участии преподавателей, адъюнктов и студентов ФКОУ ВПО «Владимирский юридический институт федеральной службы исполнения наказаний» и ФБОО ВО «Владимирский государственный гуманитарный университет им. А.Г. и Н.Г. Столетовых»