Непременным атрибутом функционирования общества является наличие неких общепринятых правил поведения и стандартов деятельности – социальных норм. Основная их функция – обеспечить упорядоченность, устойчивость и стабильность взаимодействия индивидов и социальных групп. Роль тех или иных социальных норм является важным индикатором для классификации обществ: обычаи и традиции – это основные регуляторы простых традиционных бесписьменных обществ. С усложнением жизни регуляторную функцию берёт на себя писаное право, имеющее своим источником на первых этапах право обычное. В качестве примера развития писаного права можно привести «Русскую правду» киевского князя Ярослава Мудрого. Данный письменный источник права кодифицировал установки права обычного: первые статьи были в основном посвящены уголовной сфере, позже наследниками («Правда Ярославичей») были кодифицированы элементы наследственного, торгового и процессуального права.
Если придерживаться классической линейной модели развития обществ «традиционное – индустриальное – постиндустриальное», то переход из одной стадии в другую неразрывно связан с эволюцией права:
В таком случае неформальные общественные нормы должны отойти на задний план:
 | |||||||
 |  | ||||||
 | |||||||
α β
На момент времени α область регулирования неформальными нормами выше, чем на более поздний этап β.
В модели постиндустриального общества, которая применима к странам Запада (Северная Америка, Западная Европа, вестернизированные страны Азии[1]), сферы общественной жизни регулируются стоящим на принципах естественного права позитивным правом, неформальные же общественные нормы работают по принципу «разрешено всё, что не запрещено законом». Подразумевается, что высокое правосознание граждан в атмосфере, приближенной к правовому государству, не создаст серьёзных противоречий между формальными и неформальными соц. нормами.
При применении данной модели к российскому обществу можно увидеть, что она теряет объяснительную силу: современная Россия является гибридным обществом, сочетающим в себе признаки и элементы разных социальных систем: от традиционной до постиндустриальной. Высокая инерция сословного принципа стратификации общества даёт знать о себе и поныне. На сегодняшний день для России характерна высокая удельная роль авторитарного государственного аппарата, делящего управляемое население на функциональные группы. Рядовой человек в призме государства практически всегда являлся лишь ресурсной единицей для более крупных сообществ. Основная масса населения достаточно долгое время не была причастна к управлению через какие-либо учреждённые государством представительные органы до конца 19 – начала 20 веков. После же их создания представительные органы подавлялись иными ветвями власти (перевод Госдумы на «ручное управление» при Николае II, фактическое руководство СССР верхушкой партийной номенклатуры при номинальном главенстве Верховных Советов). Таким образом, основной процент населения России скорее относится к политическим объектам, нежели субъектам. Низкая вовлеченность в политику характеризуется замкнутым кругом абсентеизма (относительно невысокие явки на недавних выборах в Госдуму (47,88 % – в 2016 году) и на выборах столичного значения (14,82 % – выборы муниципальных депутатов в Москве)) и правового нигилизма.
Вряд ли в таких условиях можно говорить о «вызревании» принципов естественного права. В данной модели государство является лишь сильнейшим игроком на территории, где оно распоряжается наибольшим количеством ресурсов. «Внешнее положение» государства приводит к тому, что население предпочитает либо уклоняться от контакта с властями, либо извлекать прямую выгоду в рамках патерналистских отношений, надеясь примкнуть к большему ресурсу:
В случае отчужденности госаппарата от населения и невысокого совпадения их интересов, государственные нормативно-правовые акты теряют в эффективности: регулятивная, оценочная и воспитательная функции уступают место функции сугубо охранительной. «Закон — что дышло: куда повернёшь — туда и вышло», – это лишь одна из многочисленных пословиц, демонстрирующих народный скептицизм к правовой системе.
Отчуждённость власти и стремление немалой части населения решать жизненные проблемы на уровне локальных групп без лишнего «взора сверху» вызывает к жизни архаичные, часто неформальные способы общественной регуляции: в дополнение к сословной структуре статусов по выполняемым функциями прилагается система неформальных социальных норм – т.н. понятий. По структуре они напоминают нормы обычного права: относительно статичные консенсусно зафиксированные нормы общественного поведения. С «понятиями» тесно связан концепт справедливости. В отличие от правового мышления, согласно которому справедливость тесно связана со всеобщим равенством перед законом (лат. justitia значит как и «справедливость», так и «законность»), в ресурсном государстве понятие справедливости с понятием законности пересекается меньше и может быть выражена слоганом «каждому – по делам его», где «дела» прямо зависят от общественного положения и функции. Статусные неформальные отношения очень часто попадают под определение коррупции – использования властным лицом полномочий для личной выгоды. Данное определение коррупции можно назвать интерпретацией статусных отношений теми, кто в них не включен. В российских условиях коррупционные деяния являются фактической статусной рентой: «распилы – откаты – заносы» составляют немаловажную часть неформальных отношений для лиц высокого ранга, взятки и посулы в натуральной форме или невысоком денежном эквиваленте (низовая коррупция) входят в состав отношений с менее статусными должностными лицами.
Правоприменение в данной системе исполняет не столько регуляторную роль, как было сказано выше, но и является следствием неформальных санкций. Для иллюстрации можно рассмотреть пару кейсов внутри госаппарата и вне его. В качестве первого примера приведем трактовку общественным деятелем Симоном Кордонским ареста министра экономического развития Алексея Улюкаева[2]: обвинение в даче взятки было предъявлено де-факто из-за нарушения неформальных правил функционирования и субординации (действие вопреки указаниям Президента повременить с увольнением в трудный период). В качестве второго примера рассмотрим неформальные отношения в «гаражной экономике» (термин, используемый уже первыми лицами государства по отношению к производственному сектору теневой экономики). В данном секторе уход от «белого» налогообложения, который для предпринимателя-гаражника выглядит как избыточный оброк на непонятные цели с мало гарантированным «обратным эффектом», компенсируется податнОй разнарядкой, зависящей от оборота и благосостояния предпринимателя, на локальном и муниципальном уровнях. Вместо работы по закону с налоговыми службами и иными органами предприниматели ведут прямые переговоры с местными властями и статусными людьми об отчислениях на запрашиваемые нужды. Сумма «серых» налогов оказывается меньше потенциальных «белых» и позволяет сформировать денежные фонды («общаки») для решения локальных проблем без необходимости лишнего взаимодействия с вышестоящими органами власти. Привлечение к ответственности за нарушение налогового законодательства («натравливание проверяющих инстанций» происходит в таких условиях за нарушение неформальных договорённостей, согласно которым считается справедливым налогообложение предпринимателей (полу– или нелегальных) на уровне «дать жить, но не дать разбогатеть»).
В данной статье были использованы термины, для которых есть синонимы в словаре общественных наук (коррупция – синоним статусной ренты). Для более результативного изучения незападных обществ можно применять локализованные понятийные системы, так как общеупотребимые термины (касающиеся стратификации, общественных отношений, институтов) сформированы на ином эмпирическом материале. Несоответствие терминов и реального содержания изучаемых социальных явлений в рамках единых, стадиально-эволюционных взглядов на развитие общества было осознано в социальной антропологии ещё в середине 20 века, вызвав подвижки к использованию цивилизационного подхода для познания незападных обществ и феноменов.
Список литературы:
1.Аузан А.А. Институциональная экономика: учебник. М., 2006.
2.Кордонский С.Г. Ресурсное государство. М. 2007.
3.Кордонский С.Г. Сословная структура современной России. М. 2008.
5.Никишенков А.А. История британской социальной антропологии. М., 2010.
6.Селеев С.С., Павлов А.Б. Гаражники. М., 2016.
Тест:
1. Верны ли следующие суждения?
А. В социальных нормах люди видят эталоны, модели, стандарты должного поведения.
Б. Нарушение формальных социальных норм всегда нарушает неформальные социальные нормы.