Авантюра Мисао Хигути
Зажатое с двух сторон горами ущелье Асамаин было заполнено густым туманом, и после десяти часов вечера если не в двух шагах, то в десяти метрах уж точно ничего не было видно. Вдоль дороги, идущей по крутому склону, были установлены фонари, но они освещали бледным светом только несколько метров пути, а дальше была сплошная темнота.
В большинстве вилл, разбросанных по обе стороны склона, был выключен свет, их обитатели, видимо, уже легли спать, и только у ворот тускло горели светильники. Из тех вилл, где еще светились окна, доносились звуки работающих телевизора или радио, но и они были приглушены, как будто те, кто еще бодрствовал, боялись потревожить окружающих. Было такое чувство, что все ущелье, затаив дыхание, погрузилось на дно туманного моря.
Однако в этом ущелье со вчерашнего вечера и до наступления сегодняшней темноты царила большая суматоха. Сначала приехали полицейские, а за ними газетные репортеры. Вокруг бунгало стояла огромная толпа зевак. Сегодня весь район Асамаин трясло от возбуждения, которое достигло своей наивысшей точки после того, как стало известно о покушении на Тадахиро Асука в гольф-клубе и о том, что стрелявший якобы является жителем этого ущелья.
В этой обстановке Мисао Хигути чувствовала себя как рыба в воде. Она была настолько занята, как будто праздник О-Бон и Новый год случились в один день. Для нее, которая от скуки в мыслях совершала по одному убийству в день, более радостное событие трудно было себе представить: «Могла ли я подумать, что рядом с моим домом, более того, в доме, который принадлежит мне, живет убийца? Это потрясающе!» Она с присущим ей красноречием рассказывала всем о своем соседе. Если послушать ее, то Синдзи Цумура был убийцей и жертвой в одном лице.
В ее доме непрерывно раздавались звонки; здесь толклись полицейские, газетные репортеры и просто любопытные соседи. Что ни говори, а она владелица дома основного подозреваемого в покушении на убийство! К тому же у нее в доме есть телефон. Репортеры висели на телефоне, и она не только великодушно позволяла им это, но, не в пример своей обычной скаредности, даже угощала их чаем с печеньем, не забывая при этом получить от них свежую информацию. Вероятно, Мисао Хигути за этот день наговорила столько, сколько ей не удавалось и за десять лет, и в конце концов журналисты, измученные ее северным диалектом, поспешили ретироваться.
К вечеру даже такая энергичная женщина, как Мисао Хигути, почувствовала усталость, потому что в предыдущую ночь она почти не сомкнула глаз из-за того, что полиция приступила к раскопке оползня около бунгало Синдзи Цумура. Как владелица дома она имела право присутствовать при этом, а также проконтролировать, чтобы ее дому не был нанесен ущерб.
Она постоянно приставала к рабочим с вопросами, на которые не получала ответов (вероятно, сами рабочие не знали, зачем они здесь копают), но, подгоняемая любопытством, Хигути каждый час бегала туда, чтобы посмотреть, как продвигается работа, и, вернувшись, не забывала снова и снова припугнуть Нацуэ Фудзимура.
У Мисао Хигути была в руках важная козырная карта, она могла наслаждаться чувством превосходства как в разговорах с ненавистными ей полицейскими, так и с незадачливыми репортерами. Именно поэтому она была так увлечена и даже опьянена происшедшими событиями.
– Послушай, Нацуэ-тян, если у них так пойдет, то к утру они отроют пещеру. Интересно, что они там обнаружат? Может, ты мне скажешь? Давай уж начистоту.
У Мисао от нервного напряжения в очередной раз полопались сосудики в глазу, и ее вид стал еще более устрашающим: нет ничего удивительного, что Нацуэ Фудзимура просто тряслась от страха.
– Вчера вечером ты со второго этажа наблюдала за соседним домом. Что ты там видела? Судя по размерам пещеры, там можно спрятать и кое что большое. А, кажется, я поняла. Там труп, человеческий труп, который и ищет полиция. Нацуэ-тян, ты потрясающий человек! Как ты одна сумела убить двоих, Кего Маки и Синдзи Цумура, и как тебе удалось спрятать труп Синдзи Цумура в эту пещеру? Какая замечательная у меня подруга!
Слушая все это, Нацуэ Фудзимура молчала и только время от времени всхлипывала.
– Ну да ладно. Все станет ясно, как только они отроют эту пещеру. Однако вот незадача! Моя вилла стала местом громкого преступления, я боюсь, что в следующем году уже никто не возьмет ее в аренду.
Но, несмотря на меркантильные интересы, Мисао Хигути страстно желала, чтобы в пещере обнаружили труп, еще лучше – обезображенный труп, и всю ночь бегала к месту раскопок. Когда там не оказалось даже мертвой мыши, она пришла в ярость и стала командовать, показывая, в каком углу надо копать дальше. Но и это не принесло никаких результатов, тут она обрушила свой гнев на рабочих:
– Такой шум подняли! Что вы собирались найти в этой пещере? Я из-за вас не спала всю ночь!
– Извините нас, но мы сами не знали, что там может быть. Мы только выполняли приказ начальства.
– А это начальство что хотело там обнаружить? Зачем устроили такую суматоху?
– А вот начальство скоро придет, вы у него и спросите.
Вскоре действительно появилось несколько человек, похожих на начальство, последним шел мужчина довольно странного вида. Мисао вновь приняла воинственную позу и набросилась на пришедших с вопросами, заявив при этом, что она хозяйка дома и имеет право знать.
В ответ на это невзрачный коротышка, взъерошив волосы, сказал снисходительным тоном:
– Хозяйка, извините, что мы подняли такой шум. Какими бы сверхспособностями ни обладал преступник, но эту пещеру завалил вчера утром тайфун. Наша ошибка состоит в том, что позавчера вечером мы не смогли этого предположить. Так что вы уж нас простите.
«Что это за карлик пытается меня дурачить и говорит таким снисходительным тоном?» Мисао проводила его ненавидящим взглядом. В это мгновение у нее в голове, как божественное откровение, возникла мысль: «Что он хотел сказать фразой: „Какими бы сверхспособностями ни обладал преступник, но эту пещеру завалил вчера утром тайфун. Позавчера вечером мы не смогли этого предположить“? А означать это может вот что: полиция предполагала, что преступнику нужно было спрятать что-то крупное – тело Цумура! – и сделать это можно было только в пещере. Но вход в пещеру засыпал не он, это сделал тайфун. Преступник тут ни при чем».
Мисао с трудом подавила улыбку, ее лицо приняло строгое официальное выражение. «Но они не подозревают, что в доме существует тайник и о нем, кроме Цумура, знаю только я», – с наслаждением подумала она.
Мисао не спала всю ночь, но и днем она ни разу не прилегла, хотя всегда любила поспать. Она боялась, что если заснет, то ее «козырная карта» сбежит. Да и что значит сон по сравнению с фантастическим открытием, которое ее ожидает!
Когда к вечеру стало известно о покушении на Асука и было выдвинуто предположение, что стрелявшим мог быть Синдзи Цумура, а у его бунгало появился вооруженный полицейский, уверенность Мисао поколебалась.
По слухам, сейчас жизни Тадахиро Асука ничего не угрожает, однако, учитывая, что для наблюдения за бунгало был направлен вооруженный полицейский, положение должно быть серьезным. В рассуждениях Мисао Тадахиро Асука был пятым по счету мужчиной. Первых троих постигла внезапная смерть, а четвертый стрелял в пятого. Мисао даже задрожала от мысли, что ее теория «в день по одному убийству» почти буквально воплощается в жизнь.
А может статься, что женщина, которая сейчас сидит и плачет в ее доме, является сообщницей Синдзи Цумура. Ведь каждый раз, когда Нацуэ Фудзимура приезжает в Каруидзаву, здесь происходит преступление.
С наступлением ночи Мисао тайком принесла чай и печенье дежурившему у виллы молодому полицейскому и хитрыми вопросами выведала у него, что преступник еще не установлен, так как никто не видел его лица. После этого она несколько успокоилась. Мисао была уверена, что этим преступником не была Нацуэ Фудзимура, которая, хотя и была в прошлом актрисой и могла переодеться мужчиной, но сегодня ни разу не выходила из дома.
К сожалению, бунгало Цумура было под постоянным наблюдением вооруженного полицейского и полицейского в штатском, и они препятствовали Мисао совершить ее фантастическое открытие. Не в состоянии больше терпеть, она в десять часов вечера пошла проведать полицейского, которого уже угощала чаем и печеньем.
– Хватит, хозяйка. Вам лучше быть поаккуратней: мы сейчас отсюда уходим, у нас важное дело. Ни в коем случае не выходите из дома. Заприте дверь и никого не впускайте, преступник вооружен пистолетом. Если заметите что-то странное, сразу звоните в полицейское управление. Еще раз убедительно просим вас быть осторожной.
Это было для Мисао неожиданной удачей. Она изобразила испуг и специально стала звенеть связкой ключей вслед уходящему полицейскому. Подождала еще минут пять, чтобы убедиться, что полицейские спустились вниз и свернули за поворот дороги.
Дома Мисао прошла в комнату, обставленную в японском стиле, в которой на полу тихо сидела бледная Нацуэ Фудзимура с распущенными волосами. Казалось, силы совсем покинули ее, она была даже не накрашена.
– Ты чего тут витаешь в облаках? Вставай, пошли со мной!
– Куда?
– Ты что, не понимаешь? Пойдем обследовать.
– Что?
– Конечно, соседнюю виллу. Эта вилла принадлежит мне, поэтому мне нечего церемониться. Это твой карманный фонарик? Возьми с собой. Ну, чего ты ждешь? – продолжала нападать на нее Мисао.
Сколько же сейчас лет Нацуэ Фудзимура? Когда она в 1950 году рассталась с Кэндзо Акуцу, ей было тридцать четыре года, значит, в этом году должно исполниться сорок четыре. Однако она выглядит значительно старше своих лет. И в этом нет ничего странного. Со вчерашнего вечера Мисао терроризирует ее своими подозрениями и запугивает ее, вот уже сутки она трясется от страха. В противоположность ей у Мисао было отличное настроение, она была очень довольна, что ей удалось одурачить глупых полицейских, и в этот момент она определенно выглядела помолодевшей лет на десять.
– Следуй за мной! Если попробуешь убежать, я буду орать: «Убийца!» Ладно, извини. Не буду, не буду, потому что я всегда на стороне преступника.
В действительности же Мисао ни секунды не сомневалась в том, что ее подруга не может быть убийцей, в противном случае она ни за что не осталась бы с ней в одном доме. Для нее это была просто игра, и она получала удовольствие, зная, что держит в своих руках ключ к разгадке сложных и запутанных человеческих отношений.
Она тащила за собой Нацуэ просто потому, что боялась идти одна: ей была нужна покорная и послушная спутница. Кто из нас не хочет иметь рядом с собой человека, которым можно помыкать как душе угодно?
– Смотри под ноги! Осторожней! Направь фонарь повыше…
Мисао и ее спутница вышли наружу через заднюю дверь, откуда к бунгало Цумура вели скользкие ступеньки, вырытые в склоне обрыва. Освещая дорогу карманным фонариком, они сумели благополучно спуститься на площадку, откуда уже не представляло труда добраться до заднего хода бунгало, от которого Мисао как владелица дома имела ключи.
Поднявшись по узким бетонным ступенькам, они оказались на кухне. В доме была полная темнота, но Мисао, зная внутреннюю планировку, на ощупь прошла в комнату прислуги. Это была небольшая комнатка в японском стиле, пол которой в одном месте возвышался, образуя спальное место. Потолок был невысок: со спального места до него можно было легко достать рукой.
– Направь свет фонарика на потолок. Да не туда, вот сюда!
Нацуэ Фудзимура направила свет фонарика, как ей было сказано, а Мисао подняла руки к потолку и стала что-то искать. Вскоре часть потолка размером в квадратный метр сдвинулась в сторону, и за ним открылась большая черная дыра.
– Ой, что это? – сдавленным голосом спросила Нацуэ.
– Это тайник. Сейчас эта вилла сдается в аренду, поэтому он не нужен, однако когда-нибудь я ее, возможно, буду продавать, поэтому я его и сделала.
Мисао вытащила из дыры пятиступенчатую деревянную лестницу с крюком на конце, зацепила за край и, убедившись в ее устойчивости, сказала:
– Лезь вперед.
– А почему я?
– Не разговаривай, а поднимайся, иначе я закричу: «Убийца!»
– А что там наверху?
– Да разве мы не затем пришли, чтобы проверить? Если там что-то есть, это здорово, а нет – так нет. Ну поднимайся, поднимайся!
Лицо Мисао в свете карманного фонарика приобрело жуткие черты. Неприятная самодовольная ухмылка искривила рот, а заплывший кровью глаз еще усиливал зловещее выражение.
– Но наверху совсем темно.
– Если дернуть за шнур, то загорится свет. Хотя мы этого не будем делать – свет могут увидеть снаружи. Я лучше передам тебе фонарик.
– Но мне страшно…
– Что ж, тогда не лезь. А я закричу во всю глотку…
– Хорошо, хорошо. Я поняла. Поднимаюсь.
Наверху было небольшое помещение со скошенным потолком. В самом высоком месте человек мог встать во весь рост и даже сделать несколько шагов. В потолке было проделано маленькое вентиляционное окошечко.
Под свисавшей с потолка голой лампочкой в беспорядке были навалены старые стулья, маленький стол со сломанной ножкой, шезлонг и всякий другой ненужный хлам, который, судя по всему, принадлежал Мисао.
– Ах, вот где, оказывается, шезлонг! Так его еще можно использовать, – с жадностью сказала Мисао, направляя на шезлонг луч фонарика. Тут она издала странный икающий звук и схватила за руку стоявшую рядом Нацуэ.
– Что случилось, Мисао-сан?
– Там, посмотри… это ведь человеческая голова…
– Не говорите глупостей! Человек? В таком месте?… Этого не может быть. – Однако голос Нацуэ дрожал.
Шезлонг был повернут к ним спинкой, на нем лежал старый ковер. Дрожа всем телом, женщины приблизились, и в свете фонарика увидели…
В этой ситуации можно было только поразиться мужеству Мисао. Обычная женщина в ужасе бы убежала, однако она, издав победный клич и крепко держа Нацуэ за руку, бросилась к шезлонгу.
– Нашла, нашла, наконец-то нашла! Я просто восхищаюсь тобой! За один вечер две жертвы…
– Нет, нет! Я ничего не знаю, пощадите меня, пощадите…
– Ты ведь знала об этом тайнике? Ты узнала о нем, когда приезжала еще в прошлом году, а затем умело воспользовалась им. Кто же это может быть? Во всяком случае, похоже, что мужчина… Ладно, я могу и не спрашивать. Пойду сама посмотрю. Значит, ты принесла в жертву еще одного мужчину.
Мисао издевалась над Нацуэ так, как в старину свекрови измывалась над невестками. Крепко вцепившись в ее руку, Мисао обошла шезлонг, зацепилась ногой за край ковра и чуть не упала на тело мужчины, который лежал на разложенном шезлонге.
Он был в нижнем белье из крепа, его живот был обмотан шерстяным поясом, на свисавших с шезлонга худых ногах – носки. Больше на нем ничего не было.
Мисао медленно перемещала луч фонарика и, когда свет достиг его лица, издала победный клич:
– А, так оно и есть! Что ты за поразительный человек! Своими руками похоронила всех пятерых мужей этой женщины. Восхитительно, просто восхитительно, Нацуэ-тян!
Вероятно, одиночество, постоянное недовольство окружающим миром и горькая обида разбили ее сердце, а дикие нездоровые фантазии, порожденные бесконечным чтением детективных романов, да и сильное возбуждение от случившегося рядом с ней преступления натянули ее нервы до предела. Свет, который внезапно загорелся в тайнике, напугал ее до истерики.
– Кто это?! – взвизгнула Нацуэ, подпрыгнув от неожиданности, а Мисао вся содрогнулась, как от удара тока.
– Кто здесь? – раздался строгий голос.
Но Мисао уже не могла ответить. Силы покинули ее тело, она опустилась на пол, как будто из нее выпустили воздух.
– Кто здесь? Отвечайте, я буду стрелять!
– Не стреляйте! – закричала Нацуэ. – Мисао-сан, Мисао-сан, что с вами?… Там кто-то пришел!
– Что? Тут женщины? – В отверстии тайника появилась голова детектива Кондо, который из предосторожности продолжал держать наготове пистолет. Посмотрев с удивлением на двух женщин, он перевел взгляд на шезлонг и поспешно поднялся в тайник. – Киндаити-сэнсей, здесь труп… Труп Синдзи Цумура…
Наверх взобрался также помощник инспектора Хибия, но на его появление Мисао никак не отреагировала.
Лицо Синдзи Цумура, лежавшего в шезлонге в одном нижнем белье, имело что-то общее с лицом убитого Кего Маки. Оно было искажено, изо рта свисал почерневший язык. Тот, кто принес сюда тело, не удосужился закрыть ему глаза, и они зловеще блестели.
– Есть раны? – спросил Хибия.
– Нет, похоже, цианистый калий. Оку-сан, а как, собственно говоря, вы здесь… – Не договорив, детектив Кондо в удивлении замолчал.
– В чем дело, Кондо-кун, ты знаешь эту женщину?
– Это Нацуэ Фудзимура! – В напряженном голосе Кондо прозвучали смущение и раздражение одновременно.
Услышав эти слова, инспектор Тодороку просунул в отверстие голову. Сзади него на приставной лестнице виднелась макушка инспектора Ямасита.
Глава двадцать пятая
Слежка
– Фудзимура-сан, нам надо с вами поговорить.
Помощник инспектора Хибия начал беседу в манере, которая значительно отличалась от его прежнего поведения. В течение последних двух дней он набрался некоторого опыта в общении с женщинами подобного круга и осознал, что с ними нельзя вести себя высокомерно. Его подозрительность так и не исчезла, однако он стремился по возможности спрятать ее за толстыми стеклами очков.
Беседа проходила в богато обставленной гостиной виллы «Бандзандзо», которая, по мнению Коскэ Киндаити, лучше располагала к откровенности, чем сухая и прозаичная атмосфера следственной комнаты полицейского управления. Рядом сидели инспекторы Тодороку и Ямасита, а также детектив Кондо. Нечего говорить, что немного в стороне сидел Коскэ Киндаити со своим обычным сонным выражением лица.
– И с чего мне лучше всего начать? – спросила Нацуэ Фудзимура.
Она, казалось, почувствовала большое облегчение после того, как была обнаружена полицией в бунгало Синдзи Цумура, и сейчас выглядела совершенно спокойной. Она еще не совсем поняла, насколько лучше оказаться в таком положении, нежели быть объектом издевательств Мисао, которая изводила ее с утра до вечера своими фантастическими выдумками, но уже сейчас выглядела как человек, освободившийся от давнего и тяжелого бремени.
По дороге сюда они заехали на виллу Мисао Хигути, где Нацуэ смогла переодеться, привести в порядок волосы и наложить на лицо макияж, так что она выглядела теперь значительно лучше, чем на чердаке бунгало Синдзи Цумура. У нее были правильные черты лица, хрупкое телосложение, и ее четкое произношение выдавало в ней профессиональную театральную актрису.
– В таком случае мы будем задавать вопросы, а вы на них отвечайте, – сказал Хибия, просматривая список вопросов, который подготовил Кондо. – Вы в прошлом были актрисой современного театра и женой Кэндзо Акуцу, который также играл в этом театре?
– Да.
– Кэндзо Акуцу в тысяча девятьсот пятидесятом году, после того как вы развелись, женился на Тиёко Отори?
– Мы не развелись, он меня бросил, – ответила Нацуэ равнодушно.
– Поэтому вы оставили сцену и устроились на работу в редакцию журнала мод «Собиэн»?
– Да, главный редактор этого журнала, Ясуко Такамори, училась со мной в женском Университете искусств, только годом раньше.
– А в каких вы отношениях с Мисао Хигути?
– Она также училась в этом университете, а прежде мы вместе заканчивали женскую школу в городе Сэндай.
Полицейский Кондо от досады щелкнул языком, инспектор Ямасита ухмыльнулся, а инспектор Тодороку улыбнулся уголками губ. Подобная реакция должна была показать молодому помощнику инспектора, что любая тщательная проверка не является идеальной.
– Итак, пятнадцатого августа прошлого года, то есть в тот день, когда вечером погиб странной смертью первый муж Тиёко Отори, вы были в Каруидзаве? У нас есть достоверный свидетель.
– Да, была, – без колебаний ответила Нацуэ.
– И вы жили на вилле Хигути-сан?
– Да.
– Однако в тот вечер, по словам видевшего вас свидетеля, вы якобы следили за Фуэкодзи. Это так?
Нацуэ немного удивилась и после недолгого молчания сказала:
– Да, так. А где видел меня этот свидетель?
– Насколько я знаю, около кафе «Мимоза». Вы ведь стояли около книжного магазина, читали журнал и наблюдали за дверью в кафе?
– А потом?
– Свидетель видел только это. И вспомнил об этом лишь после того, как Фуэкодзи погиб.
Нацуэ глубоко вздохнула.
– Было бы хорошо, если бы этот человек продолжил за мной следить. Тогда я была бы избавлена от года страданий.
При этих словах у Нацуэ впервые показались слезы, но она быстро взяла себя в руки и вытерла платком глаза.
– Вы были знакомы с Фуэкодзи? – с сочувствием в голосе спросил Киндаити.
Нацуэ повернулась к нему и слегка наклонила голову.
– Насколько я понимаю, вы Киндаити-сэнсей. Ваше имя мне известно. Если бы я знала, что вы принимаете участие в расследовании, то я уже давно обратилась бы к вам за советом. – Сказав это, Нацуэ еще раз поклонилась в сторону Киндаити и продолжала: – Я расскажу всю правду. Я ни разу не встречалась с ним, пока накануне, то есть четырнадцатого августа, случайно не оказалась с ним в одном вагоне в поезде, который шел сюда, в Каруидзаву.
Хибия с подозрением посмотрел на Нацуэ, но Киндаити, не обратив на это внимания, продолжал задавать вопросы:
– Как случилось, что вы, случайно оказавшись с ним в одном вагоне, поняли, что это Фуэкодзи-сан?
– Он ведь в прошлом был знаменит, снимался в кино даже после войны. Хотя он и сильно изменился, но в вагоне не одна я узнала его, актера аристократического происхождения, который блистал в довоенных фильмах в амплуа первого любовника. Мне-то была известна и его дальнейшая судьба. Не только присутствующий здесь помощник инспектора, но и Мисао-сан почему-то считают, что я преследовала его до Каруидзавы. Но это не так. Все произошло совершенно случайно. Теперь понятно, что это была несчастливая случайность.
Нацуэ опять глубоко вздохнула. Она говорила совершенно спокойным тоном, и ее рассказ звучал правдиво.
– В поезде вы заговорили с Фуэкодзи?
– Нет, конечно, Киндаити-сэнсей.
– Значит, Фуэкодзи-сан вас не заметил?
– Он, вероятно, даже и не знал, что существует женщина по имени Нацуэ Фудзимура.
– Послушайте, оку-сан. Когда вы в прошлом году приехали сюда, вы знали, что по соседству с Мисао Хигути живет Синдзи Цумура, четвертый муж Тиёко Отори?
Нацуэ некоторое время колебалась, но, кажется, не потому, что старалась что-то скрыть, а просто раздумывала, с чего начать. Глубоко вздохнув, она заговорила, и речь ее полилась, будто прорвало плотину.
– Если бы я этого не знала, то сюда бы и не приехала. За несколько дней до этого Мисао-сан приезжала в Токио и рассказала мне об этом. Поэтому я и захотела приехать в Асамаин… Киндаити-сэнсей, женщины – это греховные существа, они злые и мстительные. Особенно это касается меня, ведь у меня другая женщина отобрала мужа.
Нацуэ говорила без злобы, в ее голосе слышались и отрешенность, и покорность судьбе, и воспоминания о тяжелом горе и острой обиде.
– Я гордый человек. Однако, Киндаити-сэнсей, не поймите меня неправильно. Гордость отличается от самомнения. Именно потому, что у меня есть гордость, я без скандала рассталась с Акуцу. Я осознала, что между мной и этой женщиной, Тиёко Отори, – пропасть, причем я внизу, а она наверху. И когда я отчетливо поняла, что сердце Акуцу больше мне не принадлежит, его украли, моя гордость не позволила мне цепляться за него. Но ненависть осталась. Надолго. К этой женщине.
Нацуэ немного помолчала, но никто не решился вмешаться в ее монолог.
– Не думайте, что с тех пор я выслеживаю ее, ожидая момента броситься на нее, как тигр на добычу. Если бы мне Акуцу в свое время не рассказал кое-что, то я бы, может, сейчас вообще была к ней безразлична.
– А когда и что рассказал вам Акуцу-сан?
Незаметно Киндаити взял на себя роль ведущего в этой беседе. Его мягкая манера задавать вопросы ненавязчиво подталкивала собеседницу к продолжению рассказа. Оба инспектора хорошо это понимали и полностью положились на него. Даже Хибия понимал это.
– Это случилось на следующий год после того, как Цумура после бурного романа женился на этой женщине, осенью пятьдесят седьмого года. Акуцу вдруг попросил меня встретиться с ним. Мы сидели вдвоем в отдельном кабинете ресторана. Это была единственная наша встреча после развода. Тогда он попросил меня вернуться в театр, но я отказалась. По правде говоря, когда я после развода с Акуцу ушла со сцены, у меня были предложения от телевидения, но я каждый раз отказывалась: в рекламе обязательно обыграли бы тот факт, что я брошенная жена. По этой же причине я отказала и Акуцу, к тому же я была довольна своей новой работой. То, что сказал на этой встрече Акуцу, еще больше разожгло мою ненависть.
Нацуэ рассказывала все это довольно равнодушно, и только когда она произнесла последние слова, глаза ее загорелись.
– А что сказал Акуцу-сан?
– Когда мы прощались, я не выдержала и сказала: «В конечном счете, эта женщина и вас бросила». Как и следовало ожидать, он возмутился: «Не говори глупостей, это я ее бросил!» Конечно, его слова можно истолковать как нежелание мужчины признать свое поражение, но он продолжил: «Маки, вероятно, поступил так же. Дело в том, что мы джентльмены и, оберегая ее честь, согласились на мирный развод по взаимной договоренности. Вот увидишь, скоро и Цумура ее бросит».
– И в чем причина?
– Он не сказал. Высказав все это в порыве гнева, он затем как будто пожалел об этом. А я из гордости не стала его расспрашивать. К тому же я не поверила ему до конца.
– Однако и в самом деле: не прошло и трех лет, как Синдзи Цумура расстался с Тиёко Отори. Поэтому ваши подозрения вспыхнули вновь?
– Да. Киндаити-сэнсей, она такая очаровательная женщина! Я слышала, что многие мужчины хотели бы жениться на ней. Почему же, женившись, мужчины бросают такую женщину? Мне очень захотелось это узнать.
– А тут еще вы случайно услышали от Хигути-сан, что Цумура поселился на соседней вилле, и поэтому приехали в Каруидзаву.
– Я слышала, что Цумура беспечен и наивен, как мальчик, и думала, что мне удастся у него что-нибудь выведать. Но не поймите меня неправильно. Я отнюдь не собиралась, узнав эту тайну, мстить Тиёко или шантажировать ее. Просто как женщина, которая в прошлом потерпела от нее поражение, в глубине сердца я мечтала почувствовать свое превосходство над ней. Киндаити-сэнсей, вряд ли вы поймете эту борьбу между женщинами.
Никто из присутствующих не сомневался в искренности сказанных ею слов.
– Я вас понял. Однако в поезде по дороге сюда вы неожиданно столкнулись с Фуэкодзи.
– Да, и подумала: «Вот странное совпадение!» Со станции я вышла сразу вслед за ним и слышала, какой адрес он назвал водителю такси. Мое сердце прямо так и сжалось от боли.
– Он назвал кемпинг «Белая береза»?
– Да. Ведь я знаю, что представляет собой это место – простую ночлежку. У меня много знакомых, и среди них есть студенты. Но даже им там неуютно.
– Поэтому на следующий день, то есть вечером пятнадцатого августа, вы пошли в кемпинг «Белая береза»?
– Нет. Я только собиралась это сделать, и в одном из магазинов на Старой дороге спросила, как пройти туда. Затем я стала спускаться по Старой дороге и внизу, на перекрестке, встретилась с Фуэкодзи, который шел с противоположной стороны. Он был сильно пьян.
– И вы шли за ним до кафе «Мимоза»?
– Да.
– По дороге произошло что-нибудь странное?
– Ничего.
– А, вот как. О том, что вы стояли у книжного магазина недалеко от «Мимозы» и, делая вид, что читаете, наблюдали за выходом из кафе, мы уже знаем. А что было дальше?
– Киндаити-сэнсей. – Нацуэ неожиданно задрожала, как в ознобе, и пристально посмотрела в лицо Коскэ Киндаити. – Дальше я расскажу все, как было. Только вы не решайте сразу, кто преступник. Я и до сих пор до конца не понимаю, что это означает, все это слишком ужасно…
– Хорошо, я вас понял. Вы рассказываете все, что вы видели, а мы проанализируем и только потом будем делать выводы.
Эта женщина так же, как и Хироко, боится ложно обвинить кого-либо своим признанием. Вероятно, Нацуэ была свидетелем чего-то ужасного, хотя и Хироко очень переживала, рассказывая про встречу с ней в день смерти Фуэкодзи. Поэтому нет ничего удивительного, что атмосфера в зале была накалена до предела.
– Я забыла сказать, что в тот вечер был густой туман. Идти по такой освещенной улице, как Старая дорога, не представляло труда, но стоило углубиться в улочки между виллами, то там и в десяти метрах уже ничего не было видно. Тогда был такой же вечер, как и сегодня.
– А вы не проходили мимо площади, где проходили танцы О-Бон?
– Да, да. Там было довольно оживленно и светло. Но только я прошла это место, из-за высоких деревьев и густого тумана совсем ничего не стало видно, и можно было ориентироваться только по уличным фонарям. Фуэкодзи был сильно пьян, все время что-то кричал, то рычал, то пытался подражать воинственным кличам американских индейцев. Думаю, он не мог заметить, что за ним следят.
Нацуэ немного перевела дух.
– Когда он дошел до перекрестка, он остановился и задумался на некоторое время. После этого сделал несколько шагов налево, а затем, передумав, пошел прямо и стал громким голосом выкрикивать какие-то фразы. Я прислушалась, что-то вроде: «Хотя женщина и родила семерых детей, не доверяй ей. Я тебе скоро покажу! Око за око, зуб за зуб…» Он кричал это во весь голос, не обращая внимания на окружающих. А потом громко рассмеялся. Было такое впечатление, что он просто истекает злобой.
Присутствующие переглянулись. Нацуэ об этом еще не знает, но они-то поняли: несомненно, в пьяном бреду его мучила мысль о Мися. Как раз в то время Ясухиса Фуэкодзи узнал, что Мися не его ребенок, и собирался шантажировать Тиёко.
– Затем… – Нацуэ хотела было продолжать рассказ, но Хибия перебил ее:
– Одну минутку, оку-сан, вы только что сказали, что Фуэкодзи сделал несколько шагов от перекрестка в левую сторону, а вы не обратили внимания, что там находилось?
– Сквозь туман можно было разглядеть множество окон, в которых горел свет. Наверное, отель «Такахара».
– И Фуэкодзи туда не пошел?
– Нет, не пошел. Он определенно собирался это сделать, но передумал.
– Ах, вот как. Ну тогда продолжайте.
– Мне становилось все труднее следить за ним. Прокричавшись, он замолчал, и мне приходилось идти только на звук его шагов. К тому же туман все сгущался. Вскоре дорога уперлась в т-образный перекресток, оттуда идет довольно крутой извилистый подъем. Фуэкодзи-сан поднялся по этому склону, я за ним, и с удивлением обнаружила, что на верху склона был мост, который ведет в Асамаин. Пока я смотрела по сторонам в поисках Фуэкодзи, звук его шагов в тумане стих.
Взглянув на Коскэ Киндаити, Нацуэ продолжала:
– За мостом дорога раздваивается. Если пойти наверх, то попадешь в Асамаин, а вниз – в Сакура-но-дзава, где, как сэнсей знает, находится вилла Фуэкодзи. Но я об этом тогда не знала и, как я поняла позже, довольно далеко прошла, даже миновала виллу. Туман становился все гуще, нависавшие с обеих сторон ветви больших деревьев превратили дорогу в своеобразный тоннель. Единственное, на что можно было ориентироваться, так это на редкие уличные фонари. Я шла-шла, но шагов все не было слышно, я даже попробовала бежать, но Фуэкодзи так и не догнала. Поэтому я решила, что он пошел в Асамаин, и поспешила повернуть назад. Когда я возвращалась обратно, то услышала слева от себя что-то похожее на женский крик. Я рефлекторно повернулась в ту сторону, однако… Что я там увидела, я и сейчас не до конца понимаю.
Нацуэ не сводила глаз с лица Киндаити. Она прижала обе руки к сердцу, как будто хотела заглушить крик своей души.
– Так что вы там увидели? – спокойно спросил Киндаити. – Говорите все как есть. Вам ведь самой лучше освободиться от этого груза и помочь нам в расследовании.
– Киндаити-сэнсей, пожалуйста, доведите это дело до конца, я расскажу вам все, что видела, – сказала Нацуэ тихо с печалью в голосе. – Ниже дороги я увидела виллу. На ее крыльце горел фонарь. С левой стороны от крыльца была комната, в которую ведет стеклянная дверь, завешенная изнутри шторой. Когда я, услышав крик, повернулась в ту сторону, то увидела на шторе силуэты, отчетливые, как в театре теней.
Далее она говорила, будто произносила заученный текст.
– Мужчина обнимал женщину, которая, кажется, отчаянно сопротивлялась. Она вроде бы была одета в пижаму. В конце концов мужчина повалил ее и накрыл своим телом. Их тени исчезли, но и после этого несколько раз были слышны придушенные, короткие крики. Потом наступила полная тишина, и свет погас.
Нацуэ замолчала. Всем стало ясно, кто была женщина, с которой Фуэкодзи имел половое сношение перед тем, как он очутился в воде. Через некоторое время Киндаити, прокашлявшись, нарушил молчание.
– Ваши впечатления можно суммировать следующим образом. Женщина лежала в кровати в пижаме, около ее подушки горел ночник. Ворвавшись, мужчина после борьбы изнасиловал ее. Верно?
– Киндаити-сэнсей, мое первое впечатление было именно такое. Но затем я сделала глупость.
– Что за глупость?
– Я решила узнать, кому принадлежит эта вилла, и подошла поближе. На табличке я прочитала: Фуэкодзи… Я сразу решила, что тень мужчины, которую я видела, принадлежала Фуэкодзи. Но моя нелепая ошибка состояла в том, что за женщину в пижаме я приняла эту… то есть Тиёко Отори.
– Оку-сан, когда и почему вы пришли к выводу, что женщина в пижаме не была Тиёко Отори? – с трудом выговорил инспектор Ямасита.
Среди множества дел, в расследовании которых принимал участие этот опытный инспектор, такого вызывающего отвращение случая еще не было.
– Ямасита-сама, послушайте, что было дальше. Киндаити-сэнсей, я видела не только это. Я стала свидетелем еще одного события, смысл которого не могу понять до сих пор.
Волнение Нацуэ, казалось, передалось всем мужчинам. Все в испуге смотрели в ее лицо.
– Оку-сан, если вы… – заговорил сдавленным голосом молодой помощник инспектора, но его остановил инспектор Ямасита:
– Хибия-кун, не лучше ли нам выслушать до конца рассказ оку-сан. Затем в том, что ей непонятно, попытаемся разобраться мы. Киндаити-сэнсей, вы согласны?
– Это будет самое лучшее. Итак, Фудзимура-сан, успокойтесь, возьмите себя в руки. Значит, вы ошибочно приняли женщину в пижаме за Тиёко Отори. И что было потом?
Подбадриваемая Коскэ Киндаити, Нацуэ немного успокоилась и продолжала:
– Спасибо, сэнсей. В то время я испытывала сильную ненависть и презрение к этой женщине, то есть к Тиёко Отори. Я подумала, что в этом и состоит ее тайна, на которую намекал Акуцу. Формально она развелась с Фуэкодзи, а в действительности продолжала отношения с ним. Именно по этой причине Акуцу, Маки и Цумура бросили ее.
– Вполне резонно. С вашими моральными принципами вы вряд ли можете одобрить такое поведение.
– Я, наверное, женщина старого склада. Хотя Акуцу бросил меня, как изношенную обувь, у меня не возникло даже мысли выйти замуж за другого мужчину.
Нацуэ печально улыбнулась и продолжала:
– Однако, Киндаити-сэнсей, я осталась там стоять не из любопытства. Я просто не могла двигаться, ноги как приросли к земле.
– Я вас вполне понимаю.
– Как долго я там стояла? Пять минут? Десять? Или дольше? Я полностью потеряла ощущение времени. Поэтому…
– Одну минутку, Фудзимура-сан, – перебил ее Коскэ Киндаити. – Когда вы там стояли, была слышна музыка с праздника О-Бон?
Нацуэ с удивлением посмотрела на Коскэ Киндаити.
– Да. Я слышала ее постоянно. Ведь было еще не поздно… Это имеет какое-то значение, сэнсей?
– Смысл этого вопроса станет ясен позже. Итак, продолжайте.
Его коллеги поняли, что он име