Гитлер в Первой моровой войне

Пролог

Прошло почти шесть десятилетий после смерти героя этой книги, но до сих пор его образ никого не оставляет равнодушным. Большая часть человечества его ненави­дит, меньшая — боготворит. Да, тот след, который оста­вил в истории Адольф Гитлер, не исчезнет никогда. И тем удивительнее, что и сегодня фюрер находит немалое чис­ло поклонников, будь то неонацисты в Германии или скинхеды в России — стране, больше других пострадав­шей от гитлеровской агрессии (если брать абсолютное число жертв). В частности, в 1998 году московские скин­хеды отметили день рождения Гитлера серией нападений на африканцев, вьетнамцев, индийцев и других лиц «не­славянской национальности», которые подверглись жес­токим избиениям. И это только один пример из многих, ибо нападения на негров, кавказцев, представителей монголоидной расы стали обыденностью для жителей Москвы, Петербурга и других российских городов.

Кстати, самая многочисленная и законспирирован­ная группа российских скинхедов носит название «бри­гада 88», а цифры здесь — зашифрованное «Heil Hitler» (Н — восьмая буква латинского алфавита). Как мы убе­дились, здравицы Гитлеру провозглашают и в нашей стране, и еще выражают сожаление, что он не доистребил евреев, а заодно и всех цветных, к которым нынче относят и негров, и азиатов-монголоидов, и кавказцев (хотя последних фюрер числил чистокровными арийца­ми). Другие поклонники — в более цивилизованной Западной Европе. Они из числа правых радикалов и лепят по образу Гитлера фигуру этакого добродушного правителя. Фюрер, мол, ничего не знал ни о массовых репрессиях, ни об «окончательном решении еврейского вопроса» (да и самих евреев уничтожили всего ничего, каких-нибудь тысяч 30, а насчет шести миллионов — сионистский миф, благо 6 — в иудаизме одно из священных чисел). И войну будто бы Гитлер начал исключительно превентивную, поскольку Германия со всех сторон была окружена агрессорами и со времен Версальского мира французские экспансионисты, британские колонизаторы, американские плутократы, польские шовинисты, большевистские варвары только и думали, как бы ее уничтожить. Что ж, ничего оригинального тут нет. Еще до начала Второй мировой войны русский писатель-эмигрант (и один из первых политологов, весьма проницательный в этом качестве) Марк Алданов очень точно и остроумно сказал: «Наступательных войн в истории никогда не было и не будет: все войны делятся на оборонительные и «превентивные».

Однако и оппоненты Гитлера, а таковых, повторю, большинство, порой и сегодня готовы только к карика­турному изображению этого рокового порождения чело­вечества. Многие историки и публицисты до сих пор показывают нам «бесноватого фюрера», человека вздор­ного, как минимум, психически неуравновешенного, а как максимум — умственно неполноценного, мало­образованного, страдающего манией величия, неспособ­ного к принятию разумных решений, посредственного полководца, скверного администратора, и вообще — че­ловека, неспособного к критической оценке действи­тельности. Остается только удивляться, как Гитлер руко­водил партией, которая в момент его прихода насчитыва­ла с полдюжины активных членов, а через каких-нибудь 14 лет смогла получить большинство голосов на вполне свободных и демократических выборах и законным пу­тем прийти к власти в Германки. А возглавляемый фюре­ром вермахт на пике своих успехов завоевал почти всю Европу и контролировал территорию от мыса Нордкап до Эль-Аламейна и от Пиренеев до Волги. Вряд ли такое бы­ло бы под силу психопату и бездари!

Замечу также, что из чисто спекулятивных соображе­ний до сих пор продолжаются дебаты на тему, застрелил­ся Гитлер или отравился. Смерть от яда кажется оппонен­там Гитлера более позорной для предмета их ненависти, чем офицерская смерть от пистолетной пули, поэтому они предпочитают рисовать ласкающую их воображение картину: фюрер в своем бункере, трусливо раздавливаю­щий ампулу то ли с крысиным ядом (что уж совсем неве­роятно — от него смерть не мгновенная и мучительная), то ли с цианистым калием. Этот сюжет отражен, напри­мер, в картине Кукрыниксов «Конец». А уж некоторые чрезмерно охочие до сенсаций журналисты и историки до сих пор выдвигают версии, что Гитлеру все-таки уда­лось улизнуть из осажденного Берлина. Фюрер будто бы уплыл на подводной лодке в Латинскую Америку. Или какими-то неведомыми путями смог пробраться в Тибет или Гималаи, в легендарную Шамбалу, которую искали нацистские теософы, где он мирно скончался много лет спустя после Второй мировой войны. Найден­ные же в саду рейхсканцелярии останки якобы принадле­жат не Гитлеру, а совсем другому человеку. При этом сто­ронники версии о «спасенном Гитлере» спекулируют на недостаточно точно составленном советскими специ­алистами протоколе идентификации, действительно не дающем стопроцентной гарантии, что найденные в са­ду рейхсканцелярии сильно обгоревшие останки — это тела Гитлера и Евы Браун, и игнорируют показания мно­гочисленных свидетелей самоубийства фюрера, не остав­ляющие никаких сомнений в том, что Гитлер на самом деле покончил с собой.

Стремясь всячески унизить Гитлера и после смерти, его критики охотно повторяют байки из пропаганды военно­го времени об импотенции или разного рода половых из­вращениях, которыми будто бы страдал фюрер. Даже весьма серьезные ученые нередко сводят все поступки Гитлера к различным комплексам сексуальной неполно­ценности, а причину его действий объясняют теми или иными недугами. А уж количество болезней, венеричес­ких и иных (вроде сифилиса и болезни Паркинсона), ко­торыми будто бы одновременно страдал Гитлер, прибли­жается к полусотне. Если поверить во все это, невольно засомневаешься, что Гитлер дожил до 56 лет и до послед­него дня мог исполнять обязанности главы государства и главнокомандующего армией. Жил бы ведь и дольше, если бы экстренные обстоятельства, а именно приближа­ющиеся к зданию рейхсканцелярии советские танки, не вынудили фюрера застрелиться. Поэтому представля­ется, что слухи как о психическом, так и о физическом нездоровье Гитлера значительно преувеличены.

Все эти и подобные им мифы я постараюсь развеять в своей книге.

Мне бы хотелось дать максимально объективный пор­трет Адольфа Гитлера, не оправдывая и не скрывая его злодеяний, но и не приписывая фюреру тех пороков и преступлений, которых он не совершал. Теперь, почти через шесть десятилетий после его гибели, настало время беспристрастно изобразить как политическую, так и ча­стную жизнь фюрера, ибо одна была неотделима от дру­гой. Как мне кажется, несчастье заключалось именно в том, что Гитлер, с одной стороны, был нормальным, простым человеком, а с другой — выдающейся личнос­тью. Своими манерами и привычками он достаточно по­ходил на рядового германского обывателя и хорошо знал его нужды и чаяния. Эти обстоятельства и помогли фю­реру завоевать симпатии германского народа. И в то же время Гитлер обладал незаурядными волевыми качества­ми и даром убеждения, чтобы увлечь миллионы людей в авантюру, с самого начала казавшуюся безнадежной, и подчинить своей воле как политиков, так и военных, заставив их продолжать до конца уже проигранную вой­ну. Аналитические способности, талант стратега и готов­ность использовать любые средства, не считаясь ни с ка­кими моральными ограничениями, помогли Гитлеру в первые годы развязанной им Второй мировой войны достичь небывалых успехов, уничтожив при этом десятки миллионов людей. Его фанатичная вера в великую мис­сию германского народа привела к тому, что он воодуше­вил этот народ на подвиги во имя неправого дела, кото­рое обернулось крупнейшей катастрофой в истории.

Одна из посвященных Гитлеру книг, принадлежащая перу голландского историка В. Де Бора, проницательно озаглавлена «Гитлер. Человек, сверхчеловек, недочело­век». Фюреру было не чуждо ничто человеческое, и в то же время во многих сферах он мнил себя сверхче­ловеком и действительно выказывал выдающиеся спо­собности, тогда как в иных сферах испытывал комплекс неполноценности.

Нередко Гитлеру приписывают экстрасенсорные спо­собности, способности оказывать гипнотическое воздей­ствие как на собеседников, так и на толпу, обладание свое­образной биологической энергией, довлеющей над энер­гией окружающих. А иной раз Гитлера рассматривают как энергетического вампира, способного питаться духовной энергией других людей. Все это — вопросы, которые нельзя исследовать, в них можно только верить. Я лично не склонен объяснять что-либо на биоэнергетическом уровне, но допускаю, что Гитлер обладал какими-то гип­нотическими способностями. Не случайно же на многих женщин, слушавших речи фюрера и видевших его во­очию, он действовал как мощнейший генератор эротиче­ских ощущений.

Очень часто Гитлера представляют человеком глубоко иррациональным, мистически настроенным и осуществ­лявшим свои планы под влиянием потусторонних сил. Я же постараюсь показать, что почти все действия фюре­ра были вполне осознанны, рациональны и направлены на достижение конкретных целей. Сначала его целью был приход к власти в Германии и превращение этой власти в диктатуру, затем — война для достижения мирового гос­подства. Последняя цель, мировое господство, сама по себе была в принципе недостижима и потому иррациональна. Ведь установление на планете власти одной дер­жавы, а в пределе — одного человека, диктатора государ­ства-победителя, неизбежно приводит к остановке разви­тия человечества и смерти цивилизации. Иррациональ­ная цель, для достижения которой использовались рациональные средства, порождала представления о Гит­лере как о человеке непредсказуемом, чьи действия не­объяснимы с точки зрения здравомыслящего человека.

Сказанное не утверждает, что мистика была вовсе чуж­да натуре Гитлера. Известен его интерес к астрологии и та роль, которую на ранних стадиях национал-социалисти­ческого движения сыграло общество Туле, официально ставившее своей целью изучение древнегерманской лите­ратуры и культуры, а фактически возрождающее древне-германские языческие культы. Общество Туле отстаивало концепцию превосходства германской расы, которая ста­ла основой расовой доктрины Гитлера и национал-соци­ализма в целом, и насытило это движение многими сим­волами типа свастики. Чего стоит один только девиз Туле: «Помни, что ты немец. Держи свою кровь в чистоте!» Од­нако было бы ошибкой придавать мистическим настрое­ниям Гитлера основное значение, объясняя его действия как политика и стратега. Цель — создание Тысячелетнего Рейха германской расы — была утопией, но средства для ее достижения применялись вполне реальные и бесчело­вечные.

Как справедливо заметил американский историк Уиль­ям Ширер, «Адольф Гитлер, вероятно, последний из ве­ликих авантюристов-завоевателей, действовавших в духе Александра Македонского, Юлия Цезаря и Наполеона, а Третий Рейх — последняя из империй, решившая всту­пить на путь, ранее пройденный Францией, Древним Ри­мом и Македонией». Эта империя возникла благодаря ге­нию Гитлера и вместе с ним рухнула, поверженная во Второй мировой войне.

Детство волка

Дата рождения Адольфа Гитлера хорошо известна в об­ществе: по соответствующим метрическим документам, он родился вечером 20 апреля 1889 года, незадолго до Па­схи, в австрийском городке Браунау-на-Инне. Этот горо­док часто путают с городком Браунау (ныне Броумов) в Богемии (Чехия). Президент Гинденбург именно из-за такой путаницы всю жизнь называл Гитлера «богемским ефрейтором».

Отцом Адольфа был таможенный чиновник Алоиз Гит­лер. За 13 лет до рождения сына он изменил свою фами­лию Шикльгрубер на Гитлер. Это было связано с тем, что его фактический отец, Иоганн Непомук Хюттлер, бед­ный малоземельный крестьянин, впоследствии разбога­тевший, не мог дать свою фамилию незаконнорожденно­му сыну, на матери которого, Марии Анне Шикльгрубер, с 1842 года был женат его брат Иоганн Георг Хидлер, скончавшийся в 1857 году. Он и стал числиться офици­ально отцом Алоиза. Иоганн Непомук не мог признать своего отцовства при жизни своей жены Евы Марии, скончавшейся только в 1873 году. А тогда удобнее было представить Алоиза сыном Иоганна Георга Хидлера, ко­торый был законным мужем Марии Анны и братом Иоганна Непомука, в доме которого и воспитывался юный Алоиз. Но то ли под диктовку священник записал фамилию не совсем точно, то ли по каким-то иным, нам неведомым причинам она была изменена на Hitler. Так Алоиз Шикльгрубер стал Гитлером. Замечу также, что Иоганн Непомук был также дедом матери Адольфа Гитлеpa, Клары Пёльцль. Так что будущий фюрер родился от брака между достаточно близкими родственниками, что делало его более восприимчивым ко многим болез­ням.

То, что Алоиз Гитлер (по матери Шикльгрубер) родил­ся вне брака (а произошло это в 1837 году), не представ­ляло ничего необычного. В Нижней Австрии, откуда был родом Алоиз, в ту пору около 40 процентов детей рожда­лось вне брака. По данному показателю эта крестьянская провинция Австрии превосходила даже столицу Вену с ее космополитичным населением и свободой нравов, где доля внебрачных детей не превышала 25 процентов. Ве­роятно, отчасти все объяснялось тем, что крестьяне по своей бедности не спешили тратиться на обряд венча­ния и годами воспитывали детей в фактических браках. К тому же все они были католиками, а развод для пред­ставителей этой конфессии в XIX веке был крайне за­труднен, и для этого требовалось разрешение самого па­пы римского. Поэтому многие австрийские крестьяне жили уже в новых семьях, формально оставаясь связан­ными с прежними супругами узами нерасторгнутого брака.

Был и еще один, весьма специфический для Нижней Австрии фактор, причины которого не до конца понят­ны. Жители этой местности значительно чаще, чем, на­пример, живущие в сходных природных и климатических условиях их соседи швейцарцы, страдали от недостатка йода в организме. В результате развивалась базедова бо­лезнь, которая повышала риск бесплодия как у мужчин, так и у женщин. Поэтому австрийские крестьяне торопи­лись опробовать свою репродуктивную функцию, не слишком задумываясь о законности брака.

Кроме того, сексуальные связи нередко осуществля­лись между близкими родственниками, браки между ко­торыми были запрещены или порицались церковью. Не случайно Нижнюю Австрию называли «заповедником кретинов и карликов» для европейских цирков. Сказыва­лись генетические последствия близкородственных браков. Фактически и Адольф Гитлер, повторю, был плодом подобного союза, что, однако, вовсе не дает оснований подозревать его в слабоумии.

Но у Иоганна Непомука Хюттлера был другой случай, заставивший его в течение длительного времени скры­вать свое отцовство. Мария Анна Шикльгрубер служила в его доме прислугой, а он был женат и всячески таил свою связь с ней от законной жены. Всю генеалогию Гит­лера подробно исследовал Вернер Мазер, первым напи­савший «человечную» и объективную биографию Гитле­ра. К тексту этой замечательной книги я отсылаю читате­лей за подробностями. Здесь же замечу только, что мать Адольфа Гитлера, Клара Гитлер, урожденная Пёльцль, на­ходилась в слишком тесном родстве со своим мужем, так что на их брак потребовалось специальное церковное разрешение.

Некоторые историки впоследствии стали именовать Адольфа Гитлера Адольфом Шикльгрубером. Некоторые продолжают делать это до сих пор. Мотив здесь очевиден: фюрера пытались обвинить в еще одном неблаговидном поступке — присвоении не принадлежавшей ему по зако­ну фамилии. На самом деле, как мы убедились, фамилии Шикльгрубер Адольф Гитлер никогда не носил.

Незаконное рождение отца Гитлера породило легенды о разного рода экзотических предках фюрера. Памятуя его звериный антисемитизм, особый упор делался на вер­сии о еврейских предках, в число которых записывали да­же представителей семейства банкиров Ротшильдов. Здесь использовался и тот факт, что немецкая фамилия «Гитлер» была широко распространена и среди евреев. Однако детальные исследования, предпринятые В. Мазе­ром по церковным архивам, доказали, что никакого «ев­рейского следа», столь выгодного с пропагандистской точки зрения, в родословной фюрера нет и в помине.

Перемена фамилии, произведенная его отцом, в одном отношении существенно помогла будущему германскому фюреру. Как остроумно заметил американский историк Уильям Ширер, «удалось бы Гитлеру стать властелином Германии, если бы он остался Шикльгрубером? Есть что-то смешное в том, как эту фамилию произносят немцы на юге страны. Разве можно представить себе толпу, неисто­во выкрикивающую: «Хайль, хайль Шикльгрубер!»? (Скороговоркой этакое, пожалуй, труднее выговорить, чем знаменитое: «Карл у Клары украл кораллы...» — Б. С.) «Хайль Гитлер!» не только напоминало вагнеровскую музыку, воспевающую языческий дух древнегерманских саг и соответствующую мистическому настрою массовых нацистских сборищ, но и использовалось во времена Третьего Рейха как обязательная форма при­ветствия... «Хайль Шикльгрубер!» представить в этом ка­честве гораздо труднее». Кстати сказать, Гитлеру в его ораторской деятельности сильно помогло то, что он мог мастерски имитировать любой из германских диалектов и, следовательно, в каждой земле, будь то Бавария или Саксония, Рейнская область или Пруссия, воспринимал­ся как свой.

Алоиз Гитлер сделал блестящую по тем временам карь­еру, выбившись из среды отнюдь не зажиточных крестьян в чиновники. За сорок с лишним лет беспорочной служ­бы он получил довольно приличную пенсию. Между Ало­изом и Кларой разница в возрасте составляла 23 года, и она была его третьей женой (первые две жены умерли). От второй жены, Франциски Матцельсбергер, у Алоиза был внебрачный сын, тоже Алоиз, впоследствии усынов­ленный отцом, и законная дочь Ангела, дочь которой, то­же Ангела (Геля) Раубаль стала впоследствии любовницей Гитлера.

В 1895 году Алоиз Гитлер, дослужившийся до довольно высокого чина старшего официала, вышел в отставку по болезни и вскоре поселился в приобретенном доме с участком земли в Леондинге близ Линца. Умер он в 1903 году. Жена пережила его только на четыре года и скончалась в 1907 году. В 1888 году Алоиз успел полу­чить значительное наследство от Иоганна Непомука Хюттлера. Оно позволило Адольфу Гитлеру даже после смерти родителей вести относительно безбедное существование. Сестра его матери Иоганна Пёльцль, выступав­шая свидетельницей при крещении Адольфа Гитлера 22 апреля 1889 года, умерла в 1911 году и также оставила Адольфу наследство, так что он, не нуждаясь в деньгах, отказался от полагавшейся ему пенсии за потерю кор­мильца в пользу своей младшей сестры Паулы.

Отец Адольфа Гитлера был человеком властным и це­леустремленным, сумевшим благодаря этим качествам своими силами выбиться в люди. Эту целеустремлен­ность отца фюрер особо подчеркивал в книге «Моя борь­ба». У самого Адольфа отцовский характер проявился в еще большей степени. В книге «Моя борьба» он так го­ворит о родителях: «В небольшом городишке, озаренном золотыми лучами мученичества задело немецкого народа (Гитлер имеет в виду расстрел в Браунау французскими оккупантами во времена наполеоновского владычества нюрнбергского книготорговца Иоганна Пальма, велико-германского националиста. — Б. С.), в этом городишке, баварском по крови, австрийском по государственной принадлежности, в конце 80-х годов прошлого столетия жили мои родители. Отец был добросовестным государ­ственным чиновником, мать занималась домашним хо­зяйством, равномерно деля свою любовь между всеми нами, ее детьми. Только очень немногое осталось в моей памяти из этих времен...

Учитывая мои наклонности и темперамент, отец при­шел к выводу, что отдать меня в гимназию, где преобла­дают гуманитарные науки, было бы неправильно. Ему казалось, что лучше определить меня в реальное учили­ще. Еще больше в этом намерении его укрепляли мои очевидные способности к рисованию. А этот предмет, по его убеждению, в австрийской гимназии находился в совершеннейшем загоне... Он думал, что его сын, как и он сам, со временем должен стать чиновником, и очень гордился, что всего достиг сам, своим трудом. Властная натура отца, закалившаяся в тяжелой борьбе за существование, не допускала и мысли о том, что нео­пытный мальчик будет сам выбирать себе дорогу в жизни. Тогда он счел бы себя плохим отцом...» Но Адольф хотел быть свободным художником и уже в детстве про­являл волю и упрямство.

В 1895 году, в год, когда прекратилась служебная дея­тельность его отца, Адольф пошел в начальную школу в Фишльхаме. Учился он на «отлично». Алоиз надеялся, что его сын тоже будет чиновником. В 1896—1898 годах Гитлер учился в школе бенедиктинского монастыря в Ламбахе, где брал уроки пения и пел в хоре мальчиков. В 1939 году Гитлер посетил ламбахскую школу и опять по­сидел за своей школьной партой. Фюрер распорядился построить в Ламбахе новую школу, а старую купил под здание музея.

В 1896 году из-за конфликта с отцом ушел из дома сводный брат Адольфа Алоиз, которого отец постоянно попрекал за безделье. После этого Адольф стал главной надеждой отца и его наследником. Но чиновничья карье­ра не прельщала будущего фюрера, и не только потому, что он хотел быть свободным художником. Еще в школь­ные годы, по воспоминаниям одноклассников, проявлял повышенный интерес ко всему, что было связано с вой­ной и воинской службой. Один из одноклассников, Балдуин Висмайр, утверждал: «Больше всего на свете он лю­бил играть в войну».

В 1899 году семейство Гитлер переехало в Леондинг. Соученик Адольфа по леондингской школе, Иоганн Вайнбергер, вспоминал, как во время игры в Англо-бур­скую войну «мы под командованием Гитлера были бура­ми, а ребята из Унтергаумберга англичанами». Тогда же Гитлер, по его собственному признанию, «начал оттачи­вать свой ораторский талант в более или менее ожесто­ченных спорах с одноклассниками. Я стал маленьким за­водилой».

В июне 1900 года умер от кори брат Адольфа Эдмунд, и он остается единственным сыном в семье. В сентябре Адольф поступил в государственное реальное училище в Линце. Он считал, что Леондинг — лучшее место в Ав­стрии, и там он продолжал жить все время учебы в доме отца на Михаэльсбергштрассе, 16. После смерти отца дом был продан, и Гитлер переселился в школьное общежи­тие в Линце.

В реальном училище Адольф не мог похвастать такими же успехами, как в начальной школе. Здесь он имел от­личные отметки только по истории, географии и рисова­нию. По этим предметам, как вспоминал его преподава­тель Сикстль, Гитлер знал больше, чем его учителя. Зато из-за неуспеваемости по другим дисциплинам будущий фюрер Великой Германии остался в первом классе реаль­ного училища на второй год. Причина, как объяснил Гит­лер в книге «Моя борьба», заключалась в следующем: «Мои оценки в то время отражали две крайности в зави­симости от предмета и моего отношения к нему. Наряду с похвальными и отличными оценками в табеле были удовлетворительные и даже неудовлетворительные. Лучше всего были мои успехи в географии и особенно во всемирной истории. Это были два любимых предме­та, в которых я был на голову выше всего класса... То, что мне нравилось, я учил... То, что казалось не имею­щим значения и не привлекало меня, я полностью сабо­тировал».

Все попытки отца убедить Адольфа, что надо хорошо учиться, чтобы стать чиновником и достичь большего, чем достиг он сам, ни к чему не привели. Фюрер вспоми­нал: «Чем жестче и решительнее пытался отец провести в жизнь свои планы и намерения, тем все более упрямо и дерзко сын восставал против этого. Я не хотел быть чи­новником. Ни уговоры, ни внушения не могли сломить моего отпора. Я не хотел быть чиновником... Все попыт­ки отца на собственном примере породить во мне любовь к этой профессии достигали прямо противоположного результата. Меня разбирала зевота при мысли о том, что я буду сидеть в конторе, не имея возможности распоря­жаться собой и своим временем».

Как бы протестуя против намерения отца, Гитлер стал манкировать занятиями в реальном училище. По-настоя­щему будущий фюрер увлекался рисованием и надеялся стать художником. Ему претили те предметы, которые требовали усидчивости и усердных занятий.

В 1903 году Алоиз Гитлер скоропостижно скончался от инсульта. Адольф любил отца и искренне горевал, ры­дая над гробом близкого человека. И хотя теперь как буд­то не было уже против кого протестовать, стал учиться еще хуже, откровенно прогуливая занятия и еще более укрепившись в намерении стать художником, а не чинов­ником.

Хуже всего давался Гитлеру французский язык, хотя в годы Первой мировой войны, во время длительного пребывания во Франции, он освоил этот язык весьма прилично. Но при переводе в четвертый класс реально­го училища ему пришлось даже пересдавать этот пред­мет. Его преподаватель Эдуард Хюмер свидетельствовал на судебном процессе над участниками «пивного пут­ча» в 1924 году: «Гитлер был определенно одаренным учеником, хотя и несколько односторонним, однако он не умел владеть собой и считался строптивым, само­вольным, несговорчивым и вспыльчивым юношей. Ему было сложно подчиняться школьным порядкам. Не от­личался он и прилежанием, потому что при его бес­спорных задатках он мог бы добиться значительно больших успехов».

В 1904 году Гитлер поступает в четвертый класс уже другого реального училища — в Штайре. Здесь он учил­ся совсем плохо, что называется из рук вон. А по случаю получения аттестата Гитлер единственный раз в своей жизни напился пьяным. И было с чего! Он вспоминал: «Мы получили свидетельства и решили отпраздновать это дело. «Мамочка» (квартирная хозяйка из обеднев­ших дворян. — Б. С.), узнав, что все уже позади, была слегка растроганна. Мы потихоньку поехали в один кре­стьянский трактир и там пили и говорили ужасные ве­щи. Как все это было в точности, я не помню... мне при­шлось потом восстанавливать события. Свидетельство было у меня в кармане. На следующий день меня разбу­дила молочница, которая... нашла меня на дороге. В таком ужасном состоянии я явился к своей «мамочке». «Боже мой, Адольф, как вы выглядите!» Я вымылся, она подала мне черный кофе и спросила: «И какое же свиде­тельство вы получили?» Я полез в карман — свидетель­ства нет. «Господи! Мне же нужно что-то показать мате­ри!» Я решил: скажу, что показывал его кому-то в поез­де, а тут налетел ветер и вырвал из рук. Но «мамочка» настаивала: «Куда же оно могло пропасть?» — «Навер­ное, кто-то взял!» — «Ну тогда выход только один: вы немедленно пойдете и попросите выдать дубликат. У вас вообще-то деньги есть?» — «Не осталось». Она дала мне пять гульденов, и я пошел. Тем временем четыре обрыв­ка моего свидетельства уже доставили в школу. Будучи без памяти, я перепутал его с туалетной бумагой. Это был кошмар. Все, что мне наговорил ректор, я просто не могу передать. Это было ужасно. Я поклялся всеми свя­тыми, что никогда в жизни больше не буду пить. Я полу­чил дубликат... Мне было так стыдно! Когда я вернулся к «мамочке», она спросила: «Ну и что он сказал?» — «Этого я вам не могу сказать, но скажу одно: я никогда в жизни больше не буду пить». Это был такой урок, что я никогда больше не брал в рот спиртного. Потом я с ра­достным сердцем отправился домой. Правда, особой ра­дости-то и не было, потому что свидетельство было не из лучших».

Аттестат, который Гитлер получил в Линце 11 февраля 1905 года, действительно был такой, что его не жалко бы­ло употребить вместо туалетной бумаги. Будущий фюрер германского народа получил «неуды» по немецкому, французскому, математике и стенографии. «Отлично» и «превосходно» он получил лишь по рисованию и физ­культуре, по остальным предметам его знания были оце­нены на «удовлетворительно».

Судя по всему, в тот день Гитлер по-настоящему на­пился в первый и в последний раз в своей жизни. Что ж, повод был весомый. Во многих странах, а не только в Австрии и Германии, школьники и студенты отмечали и отмечают окончание старших классов и сессий шумными пирушками, обильными по части выпивки, но не закуски.

Довольно часто возникает вопрос, что было бы, если бы Гитлер смог реализовать себя как художник. По мне­нию многих, за исключением совсем уж нетерпимых про­тивников Гитлера, определенные художественные спо­собности к живописи и архитектуре у фюрера действи­тельно были. И как думают некоторые исследователи и публицисты, стал бы Гитлер профессиональным живо­писцем или архитектором, и не было бы национал-соци­ализма в Германии, «окончательного решения еврейско­го вопроса» и Второй мировой войны. Но мне кажется, что и в случае, если бы Гитлера приняли в Академию ху­дожеств, долго в роли профессионального живописца он бы существовать не смог. Адольф мыслил себя не иначе как великим человеком, способным потрясти мир. Чтобы достичь такого положения в мире прекрасного, Гитлеру потребовалось бы, как минимум, достичь уровня Сальва­дора Дали. А столь неординарных способностей к живо­писи, по единодушному мнению экспертов, у фюрера не было. Да и сам он признавался, что хотел быть не худож­ником, а архитектором. Но и в этом, как мы убедимся, не преуспел. Так что единственным поприщем, где он имел возможность достичь величия, оставалась политика и война как ее самое крайнее проявление. Но до этого было еще далеко. Пока же перед Гитлером стояла насущ­ная задача окончить школу и получить аттестат о среднем образовании.

В Штайре Гитлер учился успешнее, чем в Линце, но от­личные оценки по-прежнему были у него только по рисо­ванию и физкультуре. За первое полугодие 1905 года он прогулял 30 дней. 3 марта 1942 года он вспоминал в «Вольфшанце»: «В общем, я учил не более 10 процентов от того, что учили другие. Я всегда очень быстро справ­лялся с домашними заданиями. Однако в истории я раз­бирался хорошо. Часто мне было жаль своих однокласс­ников. «Пойдем играть!» — предлагал я. «Нет, мне еще за­ниматься надо!» Они готовятся к экзаменам. Они сдают их! И как же они потом разочаровываются, когда прихо­дит человек без подготовки и тоже справляется с экзаме­национными заданиями. «Как же так! Ведь мы же готови­лись!» Господи, одному это дано, а другому нет». Гитлер с ранней юности верил в свою избранность Провидени­ем, а потому смело пропускал занятия и не считал нуж­ным особенно усердно готовиться к экзаменам. Бог или судьба все равно не допустят провала.

Все же кое-что Гитлер в последний год учебы смог по­править. Так, по французскому у него вместо «неуда» стояло «удовлетворительно». Точно такие же оценки он получил и по всем остальным предметам, кроме рисова­ния и физкультуры, за которые в заключительном сви­детельстве стояли отличные оценки. На «удовлетвори­тельно» были оценены поведение и прилежание Гитле­ра. Он стал готовиться к экзаменам на аттестат зрелости, но тяжело заболел и вынужден был оставить училище, так и не получив аттестата. Позднее фюрер вспоминал об этом как о счастливом подарке судьбы: «И тут мне на помощь пришла болезнь и всего за несколько недель оп­ределила мое будущее, ликвидировала постоянный ис­точник домашних споров. Ввиду тяжелой легочной бо­лезни врач настоятельно посоветовал матери... ни при каких обстоятельствах не отдавать меня на службу в контору. Посещение училища требовалось приостано­вить по крайней мере на год. То, на что я втайне так дол­го надеялся... вдруг стало явью... Под впечатлением мо­ей болезни мать наконец согласилась забрать меня из реального училища и разрешила поступать в Акаде­мию художеств».

Гитлера отправили к родственникам в Шпиталь. Там парное молоко, сытная и обильная деревенская пища и чистый горный воздух способствовали тому, что боль­ной быстро пошел на поправку. Досуг Гитлер посвящал игре на цитре, рисованию и прогулкам. Он с интересом наблюдал за полевыми работами родственников, но не пытался им помочь. С родственниками 16-летний Адольф держался довольно отчужденно, не пытаясь сблизиться ни со своей теткой — сестрой матери, ни с ее детьми, своими ровесниками.

В мае 1906 года Гитлер приехал в Вену для сдачи всту­пительных экзаменов в Академию художеств и впервые всерьез посетил музеи австрийской столицы и всемирно знаменитую Венскую оперу. Однако в 1906 году поступать не стал, предпочтя вернуться в Линц и предаваться бла­женному безделью. Вернее, нельзя сказать, что Гитлер бездельничал. Он просто занимался только тем, чем хо­тел: много читал, записавшись в библиотеку Общества народного образования, брал уроки игры на фортепиано.

Тем временем здоровье Клары Гитлер значительно ухудшилось, и, возможно, именно это обстоятельство по­будило Гитлера отказаться от поступления в Академию осенью 1906 года и вернуться домой, чтобы ухаживать за матерью. В январе 1907 года ей сделали операцию сар­комы груди, но это лишь ненамного отсрочило печаль­ный конец. Клара очень огорчалась, что горячо любимый сын Адольф «пойдет своей дорогой, как будто он живет один в этом мире». И понимала, что сын действительно вскоре останется в одиночестве. Тем не менее Клара сде­лала вид, что после операции чувствует себя лучше, и ус­покоенный Адольф в сентябре 1907 года уехал в Вену сда­вать экзамены в Академию изобразительных искусств, оставив мать на попечение своей сестры Паулы. Клара в последние месяцы жизни надеялась, что сын посвятит свое будущее любимому делу.

Перед вами, дорогие читатели, первая биография Гит­лера, написанная русским автором не в карикатурно-сар­кастической, а в максимально объективной манере. Об­личать Гитлера, смешивать его с грязью, выставлять ти­пом, внушающим отвращение и ужас на всех этапах своего жизненного пути, сегодня, полвека спустя после его гибели, дело просто смешное и бесперспективное. Людей уже закормили обличительно-пропагандистскими биографиями фюрера. С другой стороны, никакое при­знание достоинств Гитлера в какой бы то ни было сфере ни в малейшей степени не умалит его преступлений и то го зла, которое он принес всему человечеству, не исклю­чая германского народа. Сейчас уже пришла пора попы­таться спокойно, без гнева и пристрастия, взглянуть на личность и судьбу Адольфа Гитлера и при этом попы­таться понять причины и следствия его поступков, когда произошел перелом и как из симпатичного в общем-то молодого человека, любящего сына и брата и любимого родителями, подававшего определенные надежды худож­ника и архитектора, храброго солдата Первой мировой войны, возник фюрер германского народа.

Венские годы

Первый экзамен, заключавшийся в написании двух этюдов (тема каждого из них выбиралась из четырех предложенных), Гитлер выдержал успешно. На этом эта­пе из 112 претендентов отсеялись 33. Второй этап экзаме­на заключался в том, что абитуриенты демонстрировали приемной комиссии привезенные с собой рисунки. И здесь Гитлеру не повезло. Основанием, по которому ему отказали в приеме, послужило то, что среди его ри­сунков было очень мало портретов. Вместе с ним неудачу потерпел еще 51 кандидат. Только 28 счастливцев посту­пили в Академию. Интересно, что, по иронии судьбы, вместе с Гитлером отсеяли и Робина Христиана Андерсе­на, который после 1945 года руководил мастерской живо­писи в Венской академии изобразительных искусств, а в 1946—1948 годах был даже ее ректором. Еще раз под­твердилась истина, что любой экзамен — лотерея и его исход в большей мере зависит не от талантов и способно­стей студентов, а от субъективных мнений экзаменаторов и даже от их настроения. Гитлера неудача не заставила ра­зочароваться в своем таланте живописца. Он был до кон­ца жизни убежден, что «гения только гений может оце­нить по достоинству».

К тому же в тот момент еще не все казалось потерян­ным. Ректор академии Зигмунд д'Альман, которому Гит­лер был представлен сразу после экзамена, сказал, что «привезенные им рисунки однозначно свидетельствуют о том, что его способности, несомненно, лучше всего проявятся в области архитектуры». Действительно, на его картинах люди встречаются сравнительно редко, зато ар­хитектурные детали прорисованы весьма тщательно.

После провала при поступлении на отделение живопи­си Гитлер решил попытать счастья на отделении архитек­туры. Но тут непреодолимым препятствием стало отсут­ствие у него аттестата о среднем образовании. В дан