Обширная восточноевропейская равнина, на которой образовалось русское государство, в начале нашей истории не является на всем своем пространстве заселенной тем народом, который доселе делает её историю. Наша история открывается тем явлением, что восточная ветвь славянства, потом разросшаяся в русский народ, вступает на русскую равнину из одного её угла, с юго-запада, со склонов Карпат. В продолжении многих веков этого славянского населения было далеко недостаточно, чтобы сплошь с некоторой равномерностью занять всю равнину. Притом по условиям своей исторической жизни и географической обстановки оно распространялось по равнине не постепенно путём нарождения не расселяясь, а переселяясь, переносилось птичьими перелетами из края в край, покидая насиженные места и садясь на новые. При каждом таком передвижении оно становилось под действием новых условий, вытекавших как из физических особенностей новозанятого края, так и из новых внешних отношений, какие завязывались на новых места. Эти местные особенности и отношения при каждом новом размещении народа сообщали народной жизни особое направление, особый склад и характер.
История России есть история страны которая колонизируется. Область колонизации в ней расширилась вместе с государственной её территорией. То падая, то поднимаясь, это вековое движение продолжается до наших дней. Оно усиливается с отменой крепостного права, когда начался отлив из центрально черноземных губерний, где оно долго искусственно сгущалось и насильственно задерживалось. Отсюда население пошло разносторонними струями в Новороссию, на Кавказ, за Волгу и далее за каспийское море, особенно за Урал в Сибирь, до берегов Тихого океана.
Переселение, колонизация страны была основным фактом нашей истории, с которым в близкой или отдаленной связи стояли все другие её факты.
С VIII до XIII в. масса русского населения сосредоточивалась на среднем и верхнем Днепре с его притоками и с его историческим водным продолжением – линией Ловать-Волхов. Всё это время Русь политически разбита на отдельные более или менее обособленные области, в каждой из которых политическим и хозяйственным центром является большой торговый город, устроитель и руководитель её политического быта, потом встретивший соперника в пришлом князе, но при нем не терявший важного значения. Господствующий политический факт экономической жизни этого времени является внешняя торговля с вызванными ею лесными промыслами, звероловством и лесным пчеловодством.
Английский историк Ф.Скрин остроумно заметил: «Дано: народ, обладающий колонизационным инстинктом и самими обстоятельствами натренированный терпеть и побеждать; абсолютистская власть, глубоко укоренившаяся в живой религиозности. Неизбежный результат: Российская империя».
Как указывал исследователь русской крестьянской колонизации А.Кауфман, массовые переселенческие движения России, в отличие от Западной Европы, «были издревле и остаются до сих пор явлением внутреннего быта». Однако это «явление внутреннего быта» имело очень своеобразный характер, а именно –в каких бы формах оно ни выражалось, оно имело характер бегства от государства (вызванного в конечном счете постоянным конфликтом между крестьянским миром и государственными структурами). По точному замечанию историка Сокольского, «бегство народа от государственной власти составляло все содержание народной истории России. Вслед за народом шла государственная власть, укрепляя за собой заселенные области и обращая беглых вновь в свое владычество».
Начиная с первого правительственного указа о запрещении переселений и утверждении застав (1683 г.) первыми его нарушителями «были царские воеводы, о чем хорошо знало и центральное правительство. Воеводы вместо того, чтобы разорять самовольные поселения накладывали на них государственные подати и оставляли их покойно обрабатывать земли». Но при всей важности для государства народной колонизации (без которой «казенная колонизация не имела бы поддержки и стерлась бы», идет словно игра в «кошки-мышки». Вплоть до 20 в. «переселенец тайком бежал с родины, тайком пробирался в Сибирь». Когда же государство, наконец, разрешает переселение официально, оно все-таки не управляет процессом. Исследователь переселений начала 20 в. продолжает говорить о «вольной колонизации»: «от тундры до пустыни идет вольная русская колонизация: я говорю вольная, так как дело Переселенческого управления сводится к неполном удовлетворению спроса». Поскольку колонизация зачастую оставалась «вольной», то переселенцы в новых «забранных» краях были в большинстве случаев предоставлены сами себе и успех предприятия зависел, в частности, от их умения и средств входить в сделки с аборигенами.
Итак, модель русской колонизации может быть представлена следующим образом.Русские, присоединяя к своей державе очередной участок территории, словно бы вновь и вновь разыгрывали на нем историческую драму:бегство народа от государства – возвращение беглых вновь под государственную юрисдикцию – государственная колонизация новоприобретенных земель. Крестьянская колонизация практически во всех её формах – может быть представлена как выражение конфликта крестьянского «мира» с централизованным государством.
Итак, процесс освоения территории связан с адаптацией человека к среде обитания – в том числе, адаптация психологической. В ходе неё формируется определенные модели человеческой деятельности, имеющие целью снизить психологически степень дисгармонизации между человеком и миром.