Правовые эквиваленты ксенофобии. В отечественном праве термин «ксенофобия» не применяется. Это представляется совершенно оправданным, поскольку, по нашему мнению, данное явление относится к области интрапсихического, характеризует социальные установки и мировоззрение личности, ее взгляды и убеждения, которые не являются криминальными до тех пор, пока субъект не начинает публично распространять, пропагандировать противоправные идеи. Таким образом, юридически значимой является не сама ксенофобия, а различного рода противоправные действия, совершенные субъектом под влиянием таких взглядов. Кроме того, данное понятие недостаточно теоретически разработано и в таком виде не может использоваться в такой точной науке как право.
Наиболее близким к ксенофобии, но далеко не эквивалентным ей юридическим понятием, на наш взгляд, является «экстремизм» или «экстремистская деятельность» [56]. В отечественном законодательстве не дается четкого определения понятия «экстремизм», вместо этого в Федеральном законе РФ «О противодействии экстремистской деятельности» приводится лишь перечень отнесенных к ней противоправных действий (статья 1). Среди прочих, к их числу относятся: «возбуждение расовой, национальной или религиозной розни, а также социальной розни, связанной с насилием или призывами к насилию; унижение национального достоинства; осуществление массовых беспорядков, хулиганских действий и актов вандализма по мотивам идеологической, политической, расовой, национальной или религиозной ненависти либо вражды, а равно по мотивам ненависти либо вражды в отношении какой-либо социальной группы; пропаганду исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности…».
Как справедливо отмечает А.Р.Ратинов: «…антиэкстремистское законодательство объединило «в одной корзине» преступления различной правовой природы, например, унижение национального достоинства и создание незаконных вооруженных формирований, осквернение могил, терроризм и тому подобное… В разряде экстремистских смешались преступления различной тяжести: от наименее опасных, предусматривающих ответственность в виде штрафа или ареста на срок до трех месяцев, и вплоть до особо опасных государственных преступлений, за которые может быть назначено максимальное наказание в виде лишения свободы на срок до 20 лет… Углубленный анализ действий, признанных экстремистскими, позволил выявить искомый юридически релевантный признак психологической природы. Разбросанные по всему пространству посягательств на правоохраняемые ценности,клеймо экстремизма получили только идеологически (в широком смысле) мотивированные деяния, то есть совершаемые по мотивам национальной, расовой, религиозной, социальной, классовой, политической вражды и ненависти»[57].
В зарубежной (преимущественно западноевропейской и североамериканской) литературе по уголовному праву и криминологии активно используется еще одно понятие – преступления, совершенные на почве ненависти. Под последней здесь понимается расовая, национальная и религиозная ненависть и вражда. При этом имеются в виду, прежде всего, насильственные преступления, совершенные по ксенофобским мотивам. В зависимости от наличия в законодательстве той или иной страны соответствующих норм, под преступлениями данной категории иногда понимают также противоправную пропаганду ксенофобии. В последние годы данное понятие стало употребляться и в России, в первую очередь в журналистике и публицистике.
Представляется, что данный термин недостаточно точно отражает сущность соответствующих криминальных деяний, поскольку причины ненависти, лежащие в основе того или иного преступления, могут иметь личный характер, связанный с неприязненным отношением правонарушителя к конкретному лицу, а отнюдь не с расовой или национальной принадлежностью последнего. Поэтому мы полагаем совершенно оправданным то, что данный термин не употребляется в отечественном уголовном праве.
Рассмотрим далее некоторые наиболее распространенные формы проявления криминальной ксенофобии. Одной из них является дискриминация. Этот термин широко используется в международном праве, в многочисленных межгосударственных конвенциях, ратифицированных Российской Федерацией [58].
В общем виде под дискриминацией понимается «ущемление прав государства, юридических или физических лиц (по сравнению с другими государствами, юридическими или физическими лицами») [59]. Наиболее детально и развернуто определение дискриминации сформулировано в таких международно-правовых актах как Конвенция о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин, принятая Генеральной ассамблеей ООН 18 декабря 1979 года, Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации, принятая Генеральной ассамблеей ООН 7 марта 1966 года, и др. Так, в последней указано, что «В настоящей конвенции выражение «расовая дискриминация» означает любое различие, исключение, ограничение или предпочтение, основанное на признаках расы, цвета кожи, родового, национального или этнического происхождения, имеющие следствием уничтожение или умаление признания, использования или осуществления на равных началах прав человека и основных свобод в политической, социальной, культурной или любых других областях общественной жизни» (часть1, статья 1, пункт 1) [60].
Еще одним характерным проявлением криминальной ксенофобии выступает возбуждение в обществе национальной, расовой и религиозной вражды. Впервые соответствующая норма была включена в отечественное уголовное законодательство в 1922 году (статья 83 УК РСФСР от 1 июня 1922 г.). С тех пор эта норма менялась 14 раз[61]. В настоящее время уголовный запрет на разжигание вражды содержится в статье 282 УК РФ («Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства») в редакции от 8 декабря 2003 года.
Данная редакция значительно расширила содержание этой статьи, в ней теперь содержится запрет на возбуждение вражды не только на почве национальной, расовой и религиозной ненависти, но также и на основе других признаков – происхождения, языка, принадлежности к какой-либо социальной группе. Детальный уголовно-правовой анализ этой нормы проведен в нашей работе «Ответственность за разжигание вражды и ненависти. Психолого-правовая характеристика»[62]. Здесь же представляется уместным привести диспозицию статьи 282, поскольку в ней содержатся юридически значимые признаки состава преступления данного рода: «Действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо социальной группе, совершенные публично или с использованием средств массовой информации,…».
Аналогичные нормы, в той или иной форме запрещающие возбуждение в обществе вражды и розни по этническому, расовому или религиозному признаку, содержатся и в уголовном законодательстве ряда других стран, например, в Германии, Швеции. В иных же государствах, где краеугольным камнем правовых систем является принцип свободы слова (например, в США, Нидерландах), такого рода действия не являются уголовно наказуемыми.
Среди различных насильственных преступлений, совершенных по ксенофобским мотивам, одним из наиболее тяжких является геноцид. В международно-правовых актах геноцид был признан преступлением, нарушающим нормы международного права, независимо от того, совершается ли он в мирное или военное время, в Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 9 декабря 1948 года. В ней «…под геноцидом понимаются следующие действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу, как таковую: а) убийство членов такой группы; b) причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы; c) предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение ее; d) меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы; e) насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую» (статья 2)[63]. При этом, согласно статье 3, наказуемыми являются следующие действия: «а) геноцид; b) заговор с целью совершения геноцида; c) прямое и публичное подстрекательство к совершению геноцида; d) покушение на совершение геноцида; e) соучастие в геноциде»[64].
В отечественном уголовном праве дается очень близкое определение геноцида: «Действия, направленные на полное или частичное уничтожение национальной, этнической, расовой или религиозной группы путем убийства членов этой группы, причинения тяжкого вреда их здоровью, насильственного воспрепятствования деторождению, принудительной передачи детей либо иного создания жизненных условий, рассчитанных на физическое уничтожение членов этой группы» (статья 357 УК РФ). При этом данное деяние отнесено к числу преступлений против мира и безопасности человечества.
Правовая защита от проявлений криминальной ксенофобии в отечественном законодательстве. На наш взгляд, наибольшего внимания заслуживает вопрос о том, в какой степени российское законодательство защищает граждан от наиболее опасных, деструктивных проявлений ксенофобии. Так, в статье 19 Конституции РФ декларируется равенство прав и свобод для всех граждан страны. В ней указано, что «запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности». В статье 29 содержится запрет на пропаганду социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства, а также на возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной ненависти и вражды.
Данные конституционные положения находят отражение в уже упоминавшихся статьях 136 («Нарушение равенства прав и свобод человека и гражданина») и 282 («Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства») УК РФ, предусматривающих уголовную ответственность за указанные противоправные деяния.
В уголовном законодательстве содержатся и иные запреты на проявления криминальной ксенофобии. В частности, в четырех статьях Особенной части Уголовного кодекса РФ совершение преступлений по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды является квалифицирующим признаком при назначении наказания. К их числу относятся статьи 105 («Убийство), 111 («Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью»), 112 («Умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью»), 117 («Истязание»), 244 («Надругательство над телами умерших и местами их захоронения»).
Кроме того, в Общей части Уголовного кодекса в перечне обстоятельств, отягчающих наказание, указывается та же формулировка: «совершение преступлений по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды» (статья 63, часть 1, пункт «е»). Данное отягчающее обстоятельство, также как и любое другое, должно выявляться следователем в ходе расследования уголовного дела, а если оно установлено, то вменяться обвиняемому по любой статье Особенной части Уголовного кодекса. Вместе с тем по указанным мотивам, конечно же, могут совершаться лишь ограниченный круг преступлений.
Представляется, что пункт «е» статьи 63 может быть использован при квалификации противоправных деяний в первую очередь по статьям 115 («Умышленное причинение легкого вреда здоровью»), 116 («Побои»), 119 («Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью»), 148 («Воспрепятствование осуществлению права на свободу совести и вероисповеданий»), 167 («Умышленное уничтожение или повреждение имущества»), 212 («Массовые беспорядки»), 214, («Вандализм»), 243 («Уничтожение или повреждение памятников истории и культуры»), 280 («Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности»), 282.1 («Организация экстремистского сообщества»), 282.2 («Организация деятельности экстремистской организации») УК РФ. Таким образом, по ксенофобским мотивам может совершаться широкий спектр криминальных деяний, направленных против личности, собственности, государственной власти, а также мира и безопасности человечества. К их числу относятся как насильственные преступления, так и деяния, посягающие на равноправие граждан.
Наконец, в Уголовном кодексе России есть уже упоминавшаяся выше статья 357 («Геноцид»), предусматривающая ответственность за самые опасные проявления криминальной ксенофобии.
Соответствующие статьи, запрещающие пропаганду ксенофобии и дискриминацию граждан по национальному, расовому и религиозному признакам, имеются также в законодательстве о средствах массовой информации, об общественных объединениях, о свободе совести и религиозных объединениях, в Трудовом кодексе РФ и др.
Так, например, в статье 16 Федерального закона РФ «Об общественных объединениях» («Ограничения на создание и деятельность общественных объединений») сказано, что «Запрещаются создание и деятельность общественных объединений, цели или действия которых направлены на осуществление экстремистской деятельности». В статьях 23 и 24 этого закона указано на то, что названия и символика общественных объединений не должны оскорблять национальных и религиозных чувств граждан.
Статья 4 Закона РФ «О средствах массовой информации» («Недопустимость злоупотребления свободой массовой информации») утверждает: «Не допускается использование средств массовой информации в целях совершения уголовно наказуемых деяний, … для осуществления экстремистской деятельности». В статье 51 («Недопустимость злоупотребления правами журналиста») говорится, что «Запрещается использовать право журналиста на распространение информации с целью опорочить гражданина или отдельные категории граждан исключительно по признакам пола, возраста, расовой или национальной принадлежности, языка, отношения к религии, профессии, места жительства и работы, а также в связи с их политическими убеждениями». Список такого рода примеров можно было бы продолжать и далее.
Ксенофобия и правоприменительная практика. В целом можно заключить, что отечественное законодательство достаточно полно гарантирует обществу и гражданам право на защиту от проявлений криминальной ксенофобии. К сожалению, этого нельзя сказать о правоприменительной практике, деятельности правоохранительных органов по пресечению противоправных деяний, являющихся проявлением ксенофобского мировоззрения.
Так, например, по статье 282 УК РФ («Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства») в 2002 году по данным официальной статистики правоохранительными органами России было зарегистрировано лишь 74 преступления данного вида, в 2003 – 72 преступления, а в 2004 – 59. Эти цифры ни в коей мере не отражают реального положения дел. Данные мониторингов нарушений прав человека, проводящихся правозащитными организациями, а также специальных мониторингов материалов СМИ свидетельствуют о том, что преступлений подобной направленности совершается значительно (возможно, на порядок) больше [65]. Таким образом, данный вид преступлений обладает высокой латентностью, как естественной (незаявленные преступления), так и искусственной (скрытые преступления) [66].
По этой же статье Уголовного кодекса в 2003 году органами прокуратуры было завершено расследование 23 уголовных дел (на 34% меньше, чем в 2002 году). Эти дела были возбуждены в отношении 29 человек. Из них лишь 8 дел (35%) было направлено в суд, остальные 15 прекращены, в том числе 67% (10 дел) по реабилитирующим основаниям – за отсутствием события или состава преступления. Статистические данные за 2004 год свидетельствуют о некоторой активизации деятельности правоохранительных органов по противодействию криминальной ксенофобии. За этот период времени было завершено расследование 33 уголовных дел, возбужденных в отношении 49 человек. 24 дела (73%) были переданы в суд, по ним обвиняемыми проходили 40 человек. 9 дел были прекращены производством, в том числе 4 – по реабилитирующим основаниям.
До вынесения обвинительных судебных приговоров «добираются» лишь единичные дела. Так, в 2002 году по статье 282 УК РФ всего по России были вынесены обвинительные приговоры в отношении 4 человек, в 2003 году – 8 человек (в том числе 6 – основная квалификация и 2 – дополнительная). За последние восемь лет наиболее «урожайными» в этом плане были 2000 и 2004 годы, когда обвинительные приговоры были вынесены в отношении 10 и 11 человек соответственно.
Одной из причин недостаточного внимания, уделяемого работниками органов правоохраны успешному расследованию и раскрытию преступлений данной категории, по нашему мнению, является деформация их профессионального правосознания, проявляющаяся в следующих формах.
Во-первых, отметим, что российские правоохранительные органы существуют не в вакууме, они функционируют в государстве и обществе, находящемся на сложном, переломном этапе своего развития. По ставшему уже крылатой фразой выражению К.Маркса, «Жить в обществе и быть свободным от него невозможно». Работники этих органов составляют некоторый «срез» современного российского общества, соответственно какая-то их часть разделяет ксенофобскую идеологию и установки, сложившиеся у определенных общественных групп.
Такие «правоохранители», действуя в соответствии со своими убеждениями, препятствуют регистрации преступлений, возбуждению и расследованию уголовных дел данной категории, вынесению справедливых судебных приговоров. Однако представляется, что подобные лица составляют меньшинство среди сотрудников милиции, прокуратуры, государственной безопасности и суда, и не они определяют реальную политику и практику работы этих органов.
Во-вторых, многие правоприменители склонны недооценивать высокую общественную опасность преступлений данного вида, особенно когда речь идет о криминальных деяниях, связанных с пропагандой ксенофобии, призывами к дискриминации граждан. В результате все силы правоохранительных органов направляются на раскрытие других «более важных» видов преступлений, а факты возбуждения вражды и ненависти расследуются «по остаточному принципу».
При расследовании насильственных преступлений, совершенных по мотивам национальной, расовой или религиозной вражды и ненависти, недостаточное внимание уделяется анализу именно мотивационной основы этих деяний (субъективной стороне). Вследствие этого при квалификации преступлений следователи зачастую не вменяют обвиняемым указанное выше обстоятельство, отягчающее наказание (пункт «е», части 1 статьи 63 УК РФ), либо аналогичный квалифицирующий признак по соответствующим статьям Уголовного кодекса (105, 111 и др.)
Различные виды деформаций правосознания работников правоохранительных органов требуют адекватного реагирования. В случаях, когда такие лица являются убежденными ксенофобами и действуют в соответствии со своими установками и мировоззрением, различного рода меры профилактического и воспитательного характера вряд ли могут оказаться эффективными. Здесь необходимы «хирургические» кадровые решения.
Для формирования у сотрудников органов правоохраны адекватной оценки степени общественной опасности преступлений, направленных на возбуждение вражды и ненависти либо совершенных по ксенофобским мотивам, требуется, на наш взгляд, целый комплекс разнообразных мер просветительского, обучающего плана. При этом крайне важно донести до каждого работника позицию высшего политического руководства страны, руководителей Генеральной прокуратуры РФ по данным вопросам, то, какое значение они сейчас придают противодействию криминальной ксенофобии средствами правового реагирования [67].
Кроме того, существенную роль играет деятельность правозащитных организаций, проводимые ими общественные кампании по противодействию ксенофобии и национализму. Широкое освещение случаев криминальной ксенофобии в средствах массовой информации, привлечение внимания к ним граждан страны формируют в обществе атмосферу нетерпимости к подобным преступным деяниям. Общественный контроль, воздействие многочисленных выступлений масс-медиа заставляет работников правоохранительных органов более внимательно и тщательно относиться к расследованию и раскрытию подобных преступлений, способствует формированию у них адекватного представления о высокой общественной опасности криминальной ксенофобии и, таким образом, «корректирует» указанные деформации правосознания.
Еще одна причина недостаточной активности правоохранительных органов связана с тем, что многие их работники не умеют раскрывать преступления и расследовать уголовные дела данной категории. Так, при расследовании насильственных криминальных деяний правоприменители испытывают большие трудности при анализе мотивационной стороны подобных преступлений, доказательстве того факта, что они совершаются по ксенофобским мотивам. Как правило, следователи опасаются, что из-за недостаточности доказательств такого рода дела «развалятся» при судебном рассмотрении. Поэтому они предпочитают квалифицировать подобные деяния как совершенные по другим мотивам (преимущественно хулиганским), не используют соответствующий квалифицирующий признак или обстоятельство, отягчающее ответственность (см. о них выше), действуя по принципу «лучше синица в руках, чем журавль в небе».
Следует отметить, что две последние указанные причины недостаточного внимания, уделяемого правоприменителями противодействию криминальной ксенофобии, – недооценка общественной опасности такого рода преступлений и неумение их расследовать – тесно связаны между собой. Так, например, прокурор, недооценивая высокую опасность преступлений данного рода, при поступлении жалобы, заявления по ксенофобскому материалу, как правило, поручает проведение доследственной проверки своему самому младшему помощнику, молодому специалисту, не имеющему опыта работы с подобными специфическими материалами, необходимых профессиональных знаний и навыков (другие, опытные помощники проводят «более важные» проверки). В случае, если заводится уголовное дело, его расследование также поручается молодому, начинающему следователю, который ничего не знает о соответствующих Методических рекомендациях Генеральной прокуратуры РФ[68].
Представляется, что существенную помощь сотрудникам правоохранительных органов в анализе мотивационной основы криминальной, насильственной ксенофобии могли бы оказать юридические психологи. В то же время данная проблема практически не разработана ни в научном, ни в методическом плане, по ней отсутствует специальная литература.
Аналогичная ситуация наблюдается и с расследованием преступлений, связанных с пропагандой ксенофобии (статья 282 УК РФ). У правоприменителей зачастую возникают значительные трудности при расследовании такого рода дел [69]. Эти сложности обусловлены, в частности, недостаточной разработанностью уголовно-правовой теории применительно к указанной норме закона. Сказанное относится и к другим правовым дисциплинам: уголовному процессу, криминалистике, теории судебных экспертиз и пр., а также к юридической психологии.
Указанные трудность в первую очередь связаны с тем, что в самой публичной речи или материале масс-медиа заключен весь «Corpus delicti», то есть объективные признаки преступления. Именно текст и невербальные компоненты обнародованных материалов являются главным предметом исследования и основным источником доказательств по делам рассматриваемой категории, а иные источники, как правило, отсутствуют. Определение смыслового содержания текста, его ксенофобской направленности является предварительным и непременным условием юридической оценки деяния как противоправного.
Представляется, что теоретическая разработка данной проблемы и последующее обучение правоприменителей технологии расследования криминальных деяний, связанных с пропагандой ксенофобии, в том числе и с опорой на материалы и разработки, подготовленные юристами и психологами НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре РФ, позволило бы существенно повысить раскрываемость подобных преступлений. В не меньшей степени необходимо организовать и обучение специалистов, привлекаемых для производства судебных экспертиз по делам данной категории. В будущем следовало бы создать в системе Министерства юстиции РФ специальные психолингвистические подразделения для проведения таких исследований по запросам работников правоохранительных органов и судей. Все это, на наш взгляд, позволило бы намного эффективнее осуществлять противодействие пропаганде криминальной ксенофобии правовыми средствами.
Заключение.
Приведенные выше способы противодействия криминальной ксенофобии являются крайне важными, однако, одних лишь мер правового реагирования, на наш взгляд, совершенно недостаточно для того, чтобы улучшить ситуацию, сложившуюся в настоящее время в России. Необходима также систематическая превенция ксенофобии, разработка и реализация комплекса мер по ее профилактике. Важную роль здесь играют программы по формированию толерантного сознания у различных слоев населения, особенно у молодежи.
Как известно, основы отношения к «чужим» закладываются в раннем детстве, при этом ребенок некритично перенимает систему оценок и поведения, принятую в родительской семье. Скорректировать негативные установки, «впитанные с молоком матери», достаточно сложно, но возможно, особенно если информация исходит от источника, авторитетного для ребенка – например, от уважаемой и любимой учительницы.
В советские времена (которые теперь не критикует только ленивый) в школьных программах было заложено «интернациональное воспитание». Насколько эффективным оно было, насколько воплощалось в жизнь – вопрос особый и не к учителям. К сожалению, в настоящее время подобная задача не ставится даже формально, а образовавшийся вакуум заполняется отнюдь не «разумным, добрым, вечным». В учебные заведения хлынули проповедники нетрадиционных вероучений (от сайентологов до ваххабитов), занятия по военно-патриотическому воспитанию нередко ведутся членами радикально-националистических движений. В результате активно проводится пропаганда расовой, религиозной, социальной вражды и ненависти. Такое положение дел является нетерпимым. В связи с этим остро актуальной задачей является внедрение в образовательный процесс мероприятий, направленных на формирование у подрастающего поколения основ толерантности.
Еще одной целевой группой, требующей повышенного внимания, являются журналисты, работники средств массовой коммуникации. Низкий порог толерантности, наличие ксенофобских установок, пусть даже и не осознаваемых субъектом, у представителей данной профессиональной группы приводит к тому, что они транслируют свое отношение к «инаким» на всю страну, повышая «градус» ксенофобии в обществе, формируя у аудитории соответствующие стереотипы и предубеждения. Именно данная профессиональная группа в значительной степени влияет на состояние и динамику массового сознания у россиян, поэтому снижение ксенофобии у журналистов, обучение их тому, как можно, а как ни в коем случае нельзя писать (снимать, делать репортажи, передачи и пр.) о проблемах межэтнических, межрелигиозных отношений, должно входить в число первоочередных задач.
К сожалению, государственная поддержка программ формирования толерантного сознания в последнее время была существенно сокращена, и сейчас такого рода проекты осуществляются, как правило, при поддержке различных общественных организаций, зарубежных фондов и пр. Представляется, что возобновление полномасштабного государственного финансирования программ формирования толерантности сейчас крайне необходимо, оно позволило бы значительно шире развернуть эту работу, включать в ее орбиту все новые группы населения.
Вместе с тем, хотелось бы и предостеречь от излишнего оптимизма. Как показал проведенный анализ, ксенофобия является одним из древнейших свойств человеческой психики, она развивалась и приобретала все новые формы на протяжении всей человеческой цивилизации. Ксенофобия «естественным образом» воспроизводится как в ходе развития общества, так и в процессе социализации субъекта, некоторый ее уровень является неизбежным для любого человеческого сообщества. Возможно, что в той или иной мере она заложена в самой природе человека, как бы не было грустно это признать.
Ее же противоположность – толерантность – является культурно обусловленным свойством. Для формирования толерантности необходимо прикладывать специальные усилия, развивать ее как в процессе воспитания индивида, так и в социуме в целом в отличие от ксенофобии, произрастающей как сорняк на огороде.
Поэтому правильно было бы ставить вопрос не о полном искоренении ксенофобии, что было бы совершенно нереалистично, а лишь о ее снижении до некоторого социально приемлемого уровня, а также минимизации наиболее опасных, криминальных проявлений. В условиях же современных российских реалий даже незначительное снижение уровня ксенофобии в обществе было бы большим достижением. Думается, что такой подход к проблеме является наиболее реалистичным, учитывающим базовые свойства человеческой психологии и природы межгрупповых отношений.
Л И Т Е Р А Т У Р А
1. Агеев В.С. Межгрупповое взаимодействие: социально-психологические проблемы. – М. 1990.
2. Андреева Г.М. Социальная психология. Учебник для высших учебных заведений. – М. 1994.
3. Антисемитизм, ксенофобия и религиозное преследование в российских регионах. – М. 2001.
4. Асмолов А.Г., Солдатова Г.У., Шайгерова Л.А. О смыслах понятия «толерантность // «Язык вражды» и свобода слова: Межэтническое и межконфессиональное в российских СМИ как проблемное поле / Профессиональная этика журналиста: Рабочие материалы. В 2-х частях. Ч. 1. В поисках «мерной линейки». – М. 2003.
5. Белинская Е.П., Тихомадрицкая О.А. Социальная психология личности. Учебное пособие для вузов. – М. 2001.
6. Берковиц Л. Агрессия: причины, последствия и контроль. – СПб. 2001.
7. Бэрон Р., Бирн Д., Джонсон Б. Социальная психология: ключевые идеи. – СПб. 2003.
8. Волженкин Б.В. Из истории становления ст. 74 // Проблема ответственности за разжигание межнациональной розни. – М. 1993.
9. Гозман Л.Я., Шестопал Е.Б. Политическая психология. – Ростов-на-Дону. 1996.
10. Горяинов К.К. Латентная преступность в России: результаты исследования и меры борьбы с ней // Латентная преступность: познание, политика, стратегия. Сборник материалов международного семинара. – М. 1993.
11. Диагностика толерантности в средствах массовой информации / Под ред. В.К.Мальковой. – М. 2002.
12. Закон Российской Федерации «О средствах массовой информации» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2004. № 45. Ст. 4377.
13. Изард К.Е. Эмоции человека. – М. 1980.
14. Кельберг А.А. Ксенофобия как социально-психологический феномен // Вестник СПбГУ. 1996. Сер. 6. Вып. 2 (№ 13).
15. Кожевникова Г. Радикальный национализм в России: проявления и противодействие. Обзор событий 2004 года / Под ред. А.Верховского. – М. 2005. https://xeno.sova-center.ru
16. Кон И.С. Психология предрассудка. О социально-психологических корнях этнических предубеждений // Новый мир. 1966. № 9.
17. Краткий психологический словарь / Под ред. А.В.Петровского, М.Г.Ярошевского. – М. 1985.
18. Краткий словарь современных понятий и терминов / Под ред. А.В.Макаренко. – М. 1995.
19. Лоренц К. Агрессия (так называемое «зло»). – М. 1994.
20. Муравьев А. Ксенофобия: от инстинкта к идее // Отечественные записки. 2004. № 4 (19).
21. Нагорная О.В. Теоретические аспекты ксенофобии и межнациональных конфликтов. – https://www.orenburg.ru
22. Нафиков И.С. Надзор за расследованием преступлений, связанных с возбуждением национальной, расовой или религиозной вражды // Из опыта работы городских и районных прокуроров в современных условиях. (Методическое пособие по материалам совещания-семинара городских и районных прокуроров Приволжского федерального округа) / Под ред. С.И.Герасимова. – Нижний Новгород. 2003. С. 141-151.
23. Национализм, ксенофобия и нетерпимость в современной России / Отв. ред. С.Лукашевский, Т.Локшина. – М. 2002.
24. Общественное мнение – 2003. Ежегодник. – М. 2003.
25. Паин Э. Почему помолодела ксенофобия? // Независимая газета. 14.10.2003.
26. Поршнев Б.Ф. Социальная психология и история. – М. 1979.
27. Права и свободы личности. Международные документы. Комментарии. – 1998. Вып. № 19.
28. Права человека в регионах Российской Федерации. Сборник докладов. – М. 2002.
29. Психолингвистическая экспертиза ксенофобии в средствах массовой информации. Методические рекомендации для работников правоохранительных органов. – М. 2003.
30. Психологический словарь / Под ред. В.В.Давыдова, А.В.Запорожца, Б.Ф.Ломова и др. – М. 1983.
31. Ратинов А.Р., Кроз М.В., Ратинова Н.А. Ответственность за разжигание вражды и ненависти. Психолого-правовая характеристика / Под ред. А.Р.Ратинова. – М. 2005.
32. Справочник по психиатрии / Под ред. А.В.Снежневского. – М. 1985.
33. Стефаненко Т.Г. Социальные стереотипы и межэтнические отношения // Общение и оптимизация совместной деятельности / Под ред. Г.М.Андреевой, Я.Яноушека. – М. 1987.
34. Стефаненко Т.Г. Этнопсихология. Выпуск III. – М. 1998.
35. Тейлор Ш., Пипло Л., Сирс Д. Социальная психология. – СПб. 2004.
36. Толковый словарь русского языка. В 4 т. / Под ред. Д.Н.Ушакова.– М. 1940. т. 4.
37. Уголовный кодекс Российской Федерации. – М. 2004.
38. Урнов М.Ю. Синдром радикального авторитаризма в российском массовом сознании. – https://www.antirasizm.ru
39. Федеральный закон Российской Федерации «Об общественных объединениях» // Собрание законодательства Российской Федерации. 1995. № 21. Ст. 1930.
40. Федеральный закон Российской Федерации «О противодействии экстремистской деятельности» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. № 30. Ст. 30-31.
41. Фромм Э. Бегство от свободы. Человек для себя. – Минск. 2000.
42. Штемберг А.С. Ксенофобия. Размышления холодного философа // Энергия. 2001. № 12.
43. Юридический энциклопедический словарь. – М. 2003.
44. Язык мой… Проблема этнической и религиозной нетерпимости в российских СМИ. – М. 2002.
45. Adorno T.W., Frendel-Brunswik E., Levinson D. J., Sanford R.N. The authoritarian personality. – N.Y. 1950.
46. Feshbach S. The function of aggression and the regulation of aggressive drive // Psychological Review. 1964.
[1] Штемберг А.С. Ксенофобия. Размышления холодного философа // Энергия. 2001. № 12. С. 68.
[2] См., например: Национализм, ксенофобия и нетерпимость в современной России / Отв. ред. С.Лукашевский, Т.Локшина. – М. 2002; Права человека в регионах Российской Федерации. Сборник докладов. – М. 2002; Антисемитизм, ксенофобия и религиозное преследование в российских регионах. – М. 2001; Язык мой… Проблема этнической и религиозной нетерпимости в российских СМИ. – М. 2002; Диагностика толерантности в средствах массовой информации / Под ред. В.К.Мальковой. – М. 2002; Кожевникова Г. Радикальный национализм в России: проявления и противодействие. Обзор событий 2004 года / Под ред. А.Верховского. – М. 2005. (https://xeno.sova-center.ru).
[3] С сентября 2003 г. – аналитической службой «ВЦИОМ-А».
[4] Респондентам задавался вопрос: «Как Вы в целом относитесь к людям следующих национальностей…?» Приведенные выше проценты – это сумма ответов «с неприязнью, раздражением» и «со страхом, недоверием». (Данные доклада Л.Д.Гудкова «Динамика этнофобий в России последнего десятилетия» на конференции «Национальные меньшинства в Российской Федерации» (Москва, 2003 г.). Цит. по: Паин Э. Почему помолодела ксенофобия? // Независимая газета. 14.10.2003. См. также: Общественное мнение – 2003. Ежегодник. – М. 2003. С. 65-67.)
[5] Паин Э. Почему помолодела ксенофобия? // Независимая газета. 14.10.2003.