Боль… какая странная боль…
Жизнь… иль всего только роль…
Ложь… в оправе слов золотых…
Страсть… сильней, чем совесть и стыд…
Страх… сводящий чувства на нет…
Бог… сулящий правду и свет…
Грех… такой… как будто чужой…
Власть… над чьей-то слабой душой…
Зло… что так безжалостно бьёт…
Смех… лишённый радостных нот…
Миг… разнёсший всё в пух и прах…
Бред… тонувший в пьяных слезах…
Сон… мне предсказавший беду…
Он… меня водивший в аду…
Да… в котором правды на грош…
Нет… что не произнесёшь…
(Из дневника Ирины Линд и Валерия Золотухина.).
Пролог.
Я всё время буду помнить слова Минервы МакГонагалл, которые она сказала на моём третьем году обучения в Хогвартсе: «Я никогда не говорю плохо о моих коллегах... Прорицание – самая неточная ветвь магических знаний. Не стану от вас скрывать, я к ней отношусь недостаточно терпимо. Настоящие ясновидцы чрезвычайно редки, и профессор Трелони…»*
И я была полностью согласна со своим деканом, вспоминая заявление Трелони о моей слабой ауре и слабой восприимчивости к волнам, идущим из будущего.
Мне было пятнадцать лет, когда я решила поступить в Оксфорд на факультет высшей трансфигурации. И не изменила своего решения, впоследствии став одним из лучших специалистов в этой области. Но для этого мне понадобилось ещё семь долгих лет: я закончила Хогвартс, вызубрив все школьные предметы (исключая прорицание), поступила в университет и успешно проучилась там пять лет.
И все эти годы судьба настойчиво сталкивала меня с профессором Трелони – странной женщиной, похожей на стрекозу.
Но всё по порядку.
* Роулинг Дж.К. Гарри Поттер и узник Азкабана: Роман/ Пер. с англ. М.Литвиновой, - М.: ООО «Издательство «РОСМЭН-ПРЕСС», 2002. – С.129.
Глава 1.
Я принципиально отказалась посещать уроки прорицания, так что могла видеть Трелони только в Большом зале и только по большим праздникам, когда она соглашалась покидать свою башню. Иногда я даже забывала о её существовании… ненадолго… полностью забыть её мне не давала трескотня Парвати и Лаванды.
Но вскоре мне, как старосте, выделили отдельную комнату, и я могла наслаждаться чтением в тишине и покое.
Уже был поздний вечер. После обязательного обхода коридоров я заглянула в гостиную Гриффиндора, а затем пошла в совятню, чтобы отправить письмо родителям. Конечно, письмо могло подождать и до утра, но мне казалось, что когда я его отправлю, мне станет легче.
Ещё летом, приехав домой на каникулы, я поняла, что у родителей всё не так хорошо, как кажется. У меня вообще сложилось впечатление, что отец уже некоторое время не живёт с мамой и приехал с вещами только для того, чтобы на этот месяц, пока я буду дома, создать иллюзию нормальной семейной жизни. Они считали, что смогут продержаться эти четыре недели, а потом я уеду к Рону и Гарри в Нору, и с конспирацией на время будет покончено.
Отметив странное поведение родителей, я хлопнула ладонью по столу и потребовала объяснить, что происходит в этом доме. Я знала, что всегда останусь для родителей ребёнком, маленькой девочкой, даже если мне будет тридцать, сорок, пятьдесят лет.
Но я имела полное право знать, что они от меня скрывают.
Отец что-то буркнул и ушёл в кабинет; а мама, виновато улыбаясь, ответила, что они решили пожить пока отдельно, чтобы разобраться в своих чувствах и немного друг от друга отдохнуть. На этом наш разговор завершился.
Я никогда не считала себя романтичной особой, верящей в любовь до гроба и смерть в один день. Но мои родители сумели стать для меня примером: умные, целеустремлённые, они вместе занимались любимым делом; я росла, видя только заботу и любовь… Можно сказать, что ничто и никогда не омрачало наше тихое семейное счастье.
А сейчас всё рушилось у меня на глазах, и я совершенно не была к этому готова; впрочем, к подобному никак нельзя подготовиться.
Я не смогла скрыть от Гарри и Рона своё горе, устроив настоящую истерику. И честно могу признаться, что в подобном состоянии я была ещё всего один раз, когда осталась одна в незнакомой маггловской квартире с трёхмесячным ребёнком на руках, полностью отрезанная от магического мира. Но я опять опережаю события…
Когда я рассказала друзьям о том, что мои родители, скорее всего, разойдутся, то не смогла сдержать слёз. Рон обнял меня и долго гладил по спине, пока мои рыдания не утихли; Гарри тоже успокаивал меня, но мне кажется, что он так и не понял до конца всей глубины моей потери. Да, родители расходились, но ведь они были живы и здоровы.
А потом начался новый учебный год с трудными домашними заданиями, блестящими ответами, бессонными ночами над книгами, обязанностями старосты. Приближалось Рождество, и я сказала Гарри, Рону и Джинни, что на каникулы поеду домой к маме.
В тот вечер, отправив письмо со школьной совой, я возвращалась в свою комнату, зябко кутаясь в тёплую мантию: я никогда не любила холод, и до сих пор удивляюсь, как Снейп выдерживал сырость и сквозняки своих подземелий.
Неожиданно кто-то крепко ухватил меня за руку и развернул к себе лицом. Это была профессор Трелони. Никогда не думала, что могу встретить её ночью в коридоре.
- Профессор Трелони? – я была удивлена и обеспокоена. – Что-то случилось?
- Будет лучше, если ты не будешь летать на метле, - сказала мне Сивилла.
Я только фыркнула в ответ – чтобы заставить меня сесть на метлу нужно привести очень веские аргументы; я никогда не умела хорошо летать и не чувствовала себя уверенно в небе. Я бы ещё поняла, если подобное предупреждение Трелони сделала Гарри или Рону.
- Последний раз я садилась на метлу несколько лет назад, когда сдавала зачёт профессору Хуч, - ответила я предсказательнице.
- Тебе не стоит летать на метле над Запретным лесом, - настойчиво повторила Сивилла и покинула меня, на прощание звякнув браслетами.
Я пожала плечами и поспешила к себе в комнату – мне совершенно не хотелось столкнуться ещё и со Снейпом, который в последнее время почти утратил над собой контроль. Мне было известно, что он ведёт двойную игру, являясь шпионом Дамблдора, и постоянно рискует жизнью; но я уже не могла терпеть его придирки и циничные высказывания в мой адрес.
Мерлин! Я пыталась скрыть от себя самой, что лелею надежду о том, что увижу родителей вместе! Но вместо этого я увидела похудевшую маму и узнала, что она сменила фамилию Грейнджер на свою девичью. Меня утешало лишь то, что у отца никого не было.
Это было моё самое печальное Рождество.
В первый же день после каникул Малфой с Крэбом и Гойлом подстерегли Гарри и Рона в коридоре. Драка была в самом разгаре, когда подоспели я и Ли Джордан. В итоге, разъяренному Снейпу пришлось вести своих подопечных в больничное крыло, чтобы мадам Помфри вернула им человеческий облик, так как они стали похожи на слизней, которых добавляют в «Костерост» и ещё парочку лечебных зелий. Гарри, Рон и Ли две недели отбывали взыскание у Филча. Мне же, как главной виновнице, сотворившей со слизеринцами такой ужас, пришлось мыть полы у Снейпа в подземельях. С уверенностью могу сказать, что за те две недели, пока я таскала ведро и швабру, настроение у Снейпа несколько улучшилось. Но уж лучше попытаться хотьнемного привести в порядок этот гадюшник, чем в течение двух недель лежать в лазарете и пить всякую гадость, как Малфой со своими телохранителями.
Прошло ещё две недели. Ранним утром, в пятницу, я получила письмо от своей кузины Маргарет. Мы всегда находили общий язык, хотя она была старше меня, и мы совершенно не походили друг на друга ни характерами, ни взглядами на жизнь. Новость, которую она написала в письме, заставила меня пролить чай на стол и себе на колени. Она сообщала, что случайно встретила моего отца с молодой женщиной, но вначале не придала этому большого значения. Это могла быть коллега по работе, пациентка или просто знакомая. Но, как ни странно, мир тесен: соседи Роберта - парня Маргарет – продали дом, и новыми хозяевами дома стал мой отец и его новая спутница.
Если честно, я не знаю, написала бы я подобное письмо Маргарет, поменяйся мы местами. Но я была благодарна ей за правду. Меня всегда угнетала неопределённость, и она это знала.
С тех пор мне очень хотелось взглянуть на женщину, которая разрушила нашу семью. Я понимала, что мне не удастся с ней поговорить, во всяком случае, пока я в Хогвартсе.
Что же было в ней такого, чего не было в моей матери? Я не могла поверить, что главную роль играло только то, что она была моложе мамы лет на пятнадцать.
Я всегда старалась добиваться поставленной цели. Мне понадобился месяц, чтобы найти в запретной секции нужную мне книгу – «Душа. Полёты и возвращения».
В толстом старинном фолианте давались подробные рекомендации, как правильно отделить душу от тела и вновь соединить их с помощью специального зелья. Моя душа могла спокойно преодолеть расстояние до дома моего отца и узнать всё, что необходимо. Это был просто идеальный вариант. Трудность заключалась лишь в том, что большинство ингредиентов были очень редкими. Но у меня были друзья: кое-что нам удалось купить; кое-что – обменять; несколько ингредиентов нам пришлось стащить из хранилища Снейпа. Для полного состава мне не хватало коры очень редкого вида сосны.
Я была не в силах отказаться от задуманного плана и очень обрадовалась, когда узнала, что недостающий ингредиент можно отыскать в Запретном лесу.
Гарри и Рон предложили мне свою помощь. Но вероятность того, что они смогут найти нужное дерево и срезать с него определённый кусок коры, была мала. Это я должна была сделать сама.
Вот когда мне пригодилось бы мастерство полётов на метле!
Когда я ночью в мантии-невидимке парила над Запретным лесом на метле Гарри, я очень хорошо понимала, что меня могут исключить из школы – в последнее время Дамблдор неоднократно предупреждал об опасностях леса.
Мне удалось без проблем отыскать сосну и срезать кору (ножиком пришлось работать довольно долго, так как я решила запастись редким ингредиентом и на будущее). Я уже возвращалась назад, когда из-за сильного порыва ветра не справилась с метлой и упала недалеко от дома Хагрида. Мне удалось немного смягчить удар о землю, но всё равно боль была настолько сильной, что я на некоторое время потеряла сознание.
Я не знаю, сколько я пролежала на земле; меня спасло то, что во время падения мантия-невидимка с меня сползла, и Снейп, возвращавшийся в Хогвартс, случайно на меня наткнулся.
Когда я пришла в себя, то сразу поняла, что лежу в луже: одежда промокла и неприятно прилипала к телу; было очень холодно.
Надо мной кто-то склонился, и я услышала хриплое: «Люмос!» Лучик света из волшебной палочки осветил моё лицо, а я, в свою очередь, узнала профессора Снейпа. Он сразу же оценил ситуацию, в которой я оказалась.
- Мисс Грейнджер, что, чёрт возьми, вы делаете ночью возле Запретного леса? Вы хотите, чтобы вас исключили?!
Я же так плохо себя чувствовала, что не могла ничего сказать.
Скривившись, Снейп опять наклонился ко мне и взял меня за руку, чтобы помочь подняться. Я громко застонала от боли: не думаю, что это был перелом, но вывих – точно.
- Глупая девчонка! – руки Снейпа оказались на моей талии, и он поставил меня на ноги. – Вы можете стоять?
Стоять я пока не могла и стала медленно оседать на землю.
«Вот ваш звёздный час, профессор Снейп, наслаждайтесь! – думала я с тоской. - Теперь меня точно исключат из Хогвартса, и на одного ненавистного гриффиндорца станет меньше…»
Неожиданно Снейп тяжело вздохнул и направил на меня волшебную палочку. Вскоре я лежала на носилках, которые Снейп левитировал в сторону Хогвартса.
В Хогвартс мы попали через потайной ход, который открылся, когда Снейп подошёл к стене. Туннель был настолько извилист и тёмен, что левитировать носилки со мной было практически невозможно. Тогда Снейп взял меня на руки и пошёл дальше, освещая себе путь волшебной палочкой. Когда Снейп прижал меня к себе, чтобы я не упала, моя рука заболела ещё сильнее. А ещё я поняла, что у меня проблема с правой ногой. Чувство шока постепенно проходило, я начала согреваться, но стала ещё острее ощущать боль.
Я думала, что Снейп отнесёт меня в больничное крыло, и была несколько удивлена, когда мы остановились у двери в личные комнаты профессора.
- Профессор Снейп, разве вы не будете идти в больничное крыло к мадам Помфри?
- Мисс Грейнджер, - Снейп вошёл в спальню и не совсем аккуратно уложил меня на кровать (я при этом громко охнула). - В школе эпидемия гриппа, и в больничном крыле полно учеников. Я бы не хотел, чтобы нас увидели в таком виде.
Теперь, при свете свечей, я смогла хорошо рассмотреть и самого Снейпа. И я поняла, почему он не хотел, чтобы кто-то видел, в каком состоянии он находится. Его лицо было в крови, губа рассечена, на лбу виднелось несколько глубоких порезов. Профессор был одет в чёрную парадную мантию с серебряными пряжками, но она была вся в грязи, и я не думаю, что он мог так испачкаться, пока вылавливал меня из лужи и нёс в подземелья.
- Теперь вы понимаете, мисс Грейнджер? – осведомился Снейп, когда заметил, что я его рассматриваю.
Я молча кивнула головой. Губы Снейпа скривились в презрительной усмешке, и он начал расстёгивать пряжки на мантии. Я никогда не видела, чтобы Снейп носил перстни, но сегодня на его пальцах блестело несколько дорогих перстней, а на безымянном пальце левой руки было обручальное кольцо. Я не знала, что Снейп был женат.
Профессор небрежно бросил грязную мантию на стул, оставшись в сюртуке, затем подошёл к шкафу и достал оттуда бутылочку с зельем.
Он добавил несколько капель зелья в стакан с водой и приподнял мне голову, чтобы я могла выпить лекарство.
- Это обезболивающее, - коротко пояснил зельевар. Но сейчас я доверяла ему и спокойно выпила всё содержимое стакана.
Я наблюдала, как профессор Снейп налил в стакан почти третью часть зелья из бутылочки и выпил его неразбавленным. Затем он тяжелооблокотился ладонями о стол и стоял так несколько минут. Пока я не решалась спросить у него, что же произошло.
Постояв, профессор Снейп снял с пальцев кольца и бросил их в выдвижной ящик стола, потом повернулся ко мне.
- Мисс Грейнджер, как вы себя чувствуете?
- Зелье начало действовать, боль уже не такая сильная.
Он кивнул и направился к двери в углу комнаты.
- Лежите так и не двигайтесь, должно пройти время, - приказал он. – Я скоро вернусь.
Вернулся профессор Снейп минут через десять. Он успел переодеться в другой сюртук и брюки.На его лице больше не было крови и порезов, но я видела, как он несколько раз поморщился, когда поворачивал голову.
Он подошёл к кровати, на которой я лежала, и принялся расстёгивать мою мантию.
- Я сама.
- Не думаю, что вы сможете это сделать сами. И ли вам нравится лежать в мокрой одежде после того, как вы упали с метлы?
- О, да, я получаю от этого несказанное удовольствие, профессор Снейп, - не выдержала я. От выпитого зелья у меня сильно кружилась голова, радовало только то, что боль стала терпимее.
Не обращая внимания на протесты, Снейп снял с меня мокрую мантию и ботинки.
- Я могу узнать, что вы делали ночью в Запретном лесу? – Снейп провёл надо мной своей палочкой и кивнул головой, соглашаясь со своими выводами. – Будет лучше, если вы скажете правду. Что заставило вас, мисс Грейнджер, лететь в Запретный лес ночью в такую плохую погоду? Вы же отвратительно летаете на метле, - слово «отвратительно» Снейп выделил с большим удовольствием.
- Я не хочу об этом говорить, - ответила я. Мысленно я уже прощалась со школой, и у меня не было никакого желания открывать Снейпу свою тайну.
- Что ж, поговорим об этом немного позже… Вы знаете, что у вас перелом правой ноги и вывих правого плеча?
- Я предполагала это, - буркнула я, разглядывая пламя в камине.
- Не думаю, что результат компенсирует затраченные вами усилия, - заметил Снейп. Я повернула к нему лицо, потому что тон, с которым были сказаны эти слова, не был ехидным или насмешливым.
В это же время я почувствовала, что Снейп расстегнул пряжку на моих джинсах и стал осторожно их стаскивать с меня.
Конечно, мне совсем не хотелось лежать с переломом и вывихом, мучаясь от боли, но перспектива оказаться перед Снейпом в одном нижнем белье меня тоже не привлекала.
- Я не смогу вправить вам плечо, когда на вас надето два свитера, - устало сказал Снейп. – Поверьте, меня совершенно не интересует цвет и фасон вашего белья. Мне нужно успеть всё сделать, пока действует обезболивающее.
Когда Снейп снял с меня мокрую и грязную одежду и несколькими точными движениями вправил мне плечо, я почувствовала себя намного лучше; затем он наложил мне на ногу мазь и дал выпить «Костерост».
- К утру всё пройдёт, - сказал Снейп, укрывая меня одеялом.
- Спасибо, профессор Снейп, - и моя благодарность была искренней.
Снейп кивнул и молча сел в кресло возле камина.
- Вы хотите есть? – спросил он через несколько минут.
Я встрепенулась, так как меня уже начало клонить в сон.
- Нет, спасибо, не хочу.
- Вас могут хватиться? Кто-нибудь знает, куда вы полетели?
- Только Гарри и Рон, - ответила я. – Правда, меня могут позвать, если что-нибудь случится, я же староста.
- Думаю, что ваши гриффиндорцы отсыпаются после матча; к тому же, завтра суббота…
Снейп замолчал, а потом задумчиво продолжил:
- Послушайте, мисс Грейнджер, я никому не расскажу об этом ночном инциденте, если вы объясните мне, зачем вам понадобилась вот эта кора, - Снейп показал мне мой мешочек.
Мои чувства в этот момент были очень противоречивы: облегчение, что я могу остаться в Хогвартсе, и возмущение – Снейп успел проверить карманы моей мантии.
Я прижала одеяло к груди и села, облокотившись на подушку.
- Я слушаю. – Снейп приподнял бровь. – Не забудьте: я прекрасно знаю, в каких зельях применяется эта кора.
Я тяжело вздохнула и попыталась собраться с мыслями, чтобы всё объяснить.
Снейп молча выслушал мой рассказ, ни разу меня не перебив, и я была благодарна ему за это. Рассказывая ему свою историю, я избавлялась от негативных эмоций и раздражения, связанного со всем этим; и, признаться, мне было важно узнать мнение взрослого человека.
Несмотря на все свои недостатки, профессор зельеварения был умным и опытным человеком.
- Мисс Грейнджер, вы понимаете, что даже если бы вы правильно сварили зелье перемещения, риск всё равно был слишком велик? Вы бы не смогли обеспечить себе стопроцентной гарантии возвращения. Ещё раз повторяю, такой риск не оправдывает цели.
Я уже и сама понимала это.
– Я удивлён, что вы дали волю эмоциям, и готовы были рисковать собственной жизнью. И ради чего? Ваша гриффиндорская бравада могла обернуться гибелью.
Я закрыла глаза, полностью соглашаясь со Снейпом.
- И ещё, - Снейп встал и направился к двери. - Не думаю, что вы сможете изменить ситуацию, сложившуюся в вашей семье. Чтобы всё встало на свои места, должно пройти время. И если ваш отец разлюбил вашу мать, то это не значит, что он перестал любить вас, мисс Грейнджер. Он ведь не давал вам повода так думать?
Я отрицательно покачала головой.
Перед тем, как выйти, уже стоя на пороге, Снейп сказал:
- Жизнь – бесценный дар, мисс Грейнджер, и вы не должны рисковать ею, повинуясь сиюминутным порывам и обидам. Спокойной ночи.
Я ещё долго сидела, разглядывая пламя в камине и думая над словами мрачного профессора. И уже засыпая, я вспомнила предупреждение профессора Трелони.
Да, она была права, когда говорила мне об опасности, но благодаря сегодняшнему вечеру я начала обретать давно утраченное душевное спокойствие. И я бы никогда не подумала, что поможет мне в этом профессор Снейп.
А ведь я так и не узнала, что случилось с ним этим вечером…
На следующий день я проснулась в восемь часов утра и не сразу смогла понять, где нахожусь. События вчерашней ночи заставили меня поспешить. Моя одежда, выстиранная и выглаженная эльфами-домовиками, аккуратной стопкой лежала на стуле. Эльфы даже умудрились постирать мантию-невидимку, которую я засунула во внутренний карман своей тёплой мантии. А вот метла Гарри так и осталась лежать на месте моего падения… Я надеялась, что она не сломалась. Я быстро оделась, умылась и завязала волосы в хвост.
Нужно было незаметно покинуть подземелья и вернуться в свою комнату.
Я открыла дверь спальни и оказалась в кабинете профессора Снейпа. Он сидел за столом спиной к двери и что-то писал; несмотря на то, что я открыла дверь очень тихо, он услышал меня.
- Доброе утро, мисс Грейнджер. Как вы себя чувствуете? – осведомился он.
- Доброе утро, профессор Снейп. У меня ничего не болит, спасибо.
Снейп отложил перо в сторону.
- Я думаю, что мне не стоит лишний раз напоминать вам, что вы не должны распространяться о событиях прошлой ночи.
- Профессор Снейп, а что произошло с вами?
- А вот это уже касается только меня, - отрезал профессор Снейп. – Идите, мисс Грейнджер, вам не стоит задерживаться.
Мне пришлось накинуть мантию-невидимку и побежать к башне Гриффиндора.
Гарри и Рон, обеспокоенные тем, что я долго не возвращаюсь, решили отправиться на мои поиски. Удивительно, что их не поймал Филч, ведь мантия-невидимка была у меня, а карту мародёров у Гарри одолжили на время Фред и Джордж (надеюсь, им хватит ума не пускать в продажу подобную продукцию).
Когда они нашли метлу, лежавшую в грязи, а меня не оказалось нигде поблизости, перепуганные парни вернулись в Хогвартс. Они уже собирались идти к профессору МакГонагалл, чтобы рассказать о моём исчезновении, когда я вбежала в гостиную Гриффиндора. Гарри и Рон потребовали объяснений, и я была вынуждена рассказать им о падении и о том, что меня принёс в Хогвартс Снейп. Я выполнила своё обещание и не поведала ребятам о внешнем виде профессора зельеварения и о своих догадках.
- Ну, это был его долг – оказать помощь своей ученице, - уверенно доказывал Рон.
- Рон, всё правильно. Но согласись, он мог спокойно устроить скандал, и Гермиону могли исключить из Хогвартса, - ответил Гарри. – Удивительно, что он не воспользовался ситуацией.
- Значит, он ещё не совсем сволочь, - сделал вывод Рон.
*****
После этого случая прошло несколько лет. Я успешно окончила школу и поступила в Оксфорд. Гарри решил посвятить себя ЗОТС и учился на соседнем факультете, так что мы могли часто видеться. В отличие от Гарри Рон продолжил спортивную карьеру и принял приглашение одной довольно известной квиддичной команды.
Мы могли позволить себе это: мирную жизнь, учёбу, встречи с близкими и друзьями.
На одном из собраний «Ордена Феникса» Снейп сообщил нам о том, что Тёмный Лорд исчез. Мы готовились к самому худшему, так как считали, что это был один из пунктов стратегического плана Волдеморта. Но его исчезновение вызвало недоумение и переполох и у самих Упивающихся смертью.
На все вопросы Гарри отвечал, что шрам у него больше не болит; и кошмары, постоянно мучившие его ночью, прекратились. Дамблдор разводил руками и говорил, что обязательно бы нам всё рассказал, если бы у него была хоть какая-то информация. От нервного перенапряжения Снейп побледнел ещё больше, практически перестал спать и стал просто невыносимым. Я очень сочувствовала детям, которым приходилось спускаться в его подземелья три раза в неделю на уроки зельеварения.
Какие только версии не выдвигались! О, это было золотое время для прессы.
Волшебному миру понадобилось два года, чтобы обрести утерянное спокойствие.
Смыслом моей жизни стала учёба. Я настолько привыкла к спокойной и размеренной жизни, что встреча с профессором Трелони на свадьбе у Гарри и Джинни выбила у меня почву из-под ног.
После окончания университета Гарри вернулся в Хогвартс уже в качестве преподавателя Защиты От Тёмных Сил; а я успешно защитила диссертацию и рассчитывала остаться на кафедре, с дня на день ожидая сову с официальным предложением. Совсем не плохо для магглорожденной ведьмы двадцати пяти лет.
Был конец августа, и погода была просто великолепная. Свадьбу праздновали в доме Гарри в Годриковой лощине.
Я решила выйти на улицу, чтобы немного подышать свежим воздухом и отдохнуть от шумного веселья. Я села на ступеньку крыльца и запрокинула голову, вдыхая аромат уже желтеющих листьев.
Гарри и Джинни пригласили на свадьбу всех преподавателей Хогвартса, и я была приятно удивлена, когда увидела, что профессор Трелони приняла приглашение и покинула свою башню. Тихий стук каблуков и шорох ткани заставили меня обернуться – Сивилла стояла позади меня и смотрела на заходящее солнце.
- Они будут счастливы вместе, - сказала она то ли себе самой, то ли обращаясь ко мне.
И мне очень захотелось ей поверить, наверно, впервые с тех пор, как я узнала о таком предмете, как прорицание.
- Гарри и Джинни заслуживают счастья, - ответила я ей.
Профессор Трелони кивнула и присела рядом со мной на ступеньку, кутаясь в шаль.
- Иногда путь к счастью очень долог и кажется, что тебя окружают лишь разочарование и несбывшиеся мечты, - задумчиво сказала прорицательница, повернувшись в мою сторону.
- Что вы хотите этим сказать? – осторожно спросила я. Это были слова о её жизни, или она пыталась рассказать мне о моём будущем? Неужели она до сих пор не поняла моего отношения к прорицанию?!
- Не ищи в моих словах какого-то двойного смысла, всё и так предельно ясно.
Продолжить разговор нам не дали Фред и Джордж, выбежавшие из дома проверить фейерверки.
Тем вечером Рон признался мне в любви. Мерлин! Мне понадобилось несколько часов объяснений и уговоров, чтобы сдержать его страстные порывы. Я совершенно не испытывала к нему влечения и относилась, как к брату. Я боялась обидеть его и потерять хорошего друга, но дала понять, что у нас ничего не получится.
В моей личной жизни (одинокой личной жизни) не намечалось никаких изменений, что очень огорчало маму. К этому времени моя кузина Маргарет давно успела выйти замуж за Роберта и родить близнецов. Я же пока не давала возможности маме понянчиться с внуками.
*****
До зимних каникул оставалась неделя! О Мерлин, я смогу немного отдохнуть! Естественно, я приняла предложение университета и осталась на кафедре высшей трансфигурации в качестве преподавателя. Сказать, что я очень устала за этот семестр – значит, не сказать ничего.
Моя мама, наконец, устроила свою личную жизнь, и я пообещала ей, что обязательно приеду, чтобы познакомиться с её избранником. Гарри и Джинни тоже настойчиво приглашали к себе в гости, так что каникулы мне пришлось разделить пополам.
Известие о появлении Волдеморта застало меня в Оксфорде. Я как раз заканчивала паковать чемодан, когда из камина появился бледный Гарри и сообщил мне о ночном нападении на Хогвартс. Жертв удалось избежать – и всё благодаря тому, что Дамблдор так и не снял со школы защиту, которую весь педагогический состав исправно проверял и поддерживал все эти годы.
Я тяжело опустилась на ковёр и потрясённо смотрела на Гарри, который нервно расхаживал по моей спальне. Министерство магии уже обо всём было извещено, аврорат поставлен на ноги, а попечительский совет распорядился о том, что для безопасности дети должны были остаться в Хогвартсе.
Всё это время у меня перед глазами почему-то мелькало два лица: побледневшее от напряжения, почти серое, лицо Мастера зелий и стрекозье - профессора Трелони.
В университете меня больше ничего не держало, и мы с Гарри могли отправиться в Хогвартс. Я уменьшила свой чемодан с вещами и захватила с вешалки свою тёплую мантию – зима в этом году была очень холодная и снежная.
- Дамблдор отключает школьные камины от каминной сети. Мы с тобой последние пользователи; через минуту мы будем в кабинете директора, - Гарри пропал в зеленоватом огне.
Мне оставалось только взять корзину с Живоглотом и последовать за Гарри.
Я рассчитывала оказаться в Хогвартсе, в кабинете Дамблдора, но кубарем вылетела из какого-то старого камина прямо в снег. Я быстро вскочила на ноги и отряхнула одежду, коченея от холода. Я выхватила из рукава жакета палочку и оглянулась по сторонам – вокруг меня были руины старинного замка. Рядом валялась моя мантия и корзина с Живоглотом. Кот выскочил из корзины и зашипел.
Я была уверена, что произошёл какой-то сбой в каминной сети, мне нужно было установить, где я нахожусь. Я подняла с земли мантию и сумочку, позвала Живоглота, но он не захотел меня слушаться и скрылся между обломками кирпича и балок, словно зовя за собой.
Я последовала за ним и через несколько минут наткнулась на тело в чёрной мантии и маске. Сжимая палочку, я тихо позвала Живоглота – в разрушенном замке я с трудом узнала поместье Снейпа. Один раз мне приходилось бывать здесь по заданию «Ордена Феникса».
Кругом было необычайно тихо, тишину нарушало лишь завывание ветра и еле слышный скрип снега под моими сапогами.
Живоглот появился так же быстро, как и убежал; он выглянул из-за обломка колонны и посмотрел на меня. Я, стараясь ступать как можно тише, начала обходить руины замка, надеясь найти кого-нибудь, оставшегося в живых. Было видно, что нападение на поместье произошло недавно, этой ночью.
Ответом на мои вопросы послужил тихий стон; Живоглот крутился перед моими ногами и тоже всё слышал. Вдвоём мы кинулись к дальней полуразрушенной стене.
На снегу лежала миловидная женщина лет тридцати пяти. Её длинные русые волосы слиплись от крови и казались темными; на ней была тонкая шёлковая мантия и домашние туфли – хозяева поместья не ожидали нападения. Я опустилась на колени и тихо позвала незнакомку.
Она услышала меня и открыла глаза, но ничего не могла сказать. Я стащила с себя мантию и попыталась укутать её, было очень холодно.
- На поместье напали Упивающиеся? – спросила я. Женщина только еле кивнула и попыталась показать мне что-то рукой.
Её мантия была вся в крови, и я с ужасом поняла, что она вот-вот может умереть.
- Вы миссис Снейп? Жена профессора Снейпа?
Она медленно сглотнула слюну и что-то прошептала. Я наклонилась к её губам и услышала:
- Там… сын…
- Сын? Ребёнок? – переспросила я. – Где он?
Женщина отвела взгляд вправо, указывая мне направление. Я встала с колен и начала обыскивать руины, молясь, чтобы мне удалось найти ребёнка, и он был жив.
Помог мне Живоглот: он громко замяукал, и я поспешила к нему. Кот сидел рядом с большим свёртком и смотрел на меня, сверкая глазами. В одеяло был завёрнут ребёнок. Ему было не больше трёх-четырёх месяцев. Признаться, я не очень верно угадываю возраст детей, но хорошо запомнила близнецов Маргарет в таком возрасте. Ребёнок заходился в беззвучном плаче – мать успела наложить на него заглушающее заклинание и спрятать.
Я подхватила ребёнка на руки и побежала к миссис Снейп. Мерлин, я даже не знала, как её зовут.
- Миссис Снейп? – женщина с трудом открыла глаза. – Я нашла его, с вашим сыном всё в порядке.
- Возьми… - прошептала женщина.
- Да, я заберу его отсюда, - заверила я.
- Возьми, - опять повторила она. И я поняла, что она хотела, чтобы я что-то взяла у неё.
Я осторожно убрала в сторону свою мантию и проверила карманы её одежды.
- Что, что мне взять? – я очень волновалась. Ни в карманах мантии, ни в карманах платья ничего не было; в руках она ничего не сжимала. Я с ужасом обнаружила, что с женщины были сорваны серьги и, вероятно, украшение с шеи. Я начала беззвучно плакать, а Живоглот бегал вокруг меня, тихо шипя. Наконец, из её рукава я вынула волшебную палочку.
- Я должна взять палочку? Я больше ничего не нашла.
Женщина моргнула и продолжала смотреть на меня пристальным взглядом.
Я убрала её палочку во внутренний карман своего жакета.
- Я заберу вашего ребёнка, - сновазаверила я, глотая слёзы. – Всё будет хорошо. А потом я обязательно вернусь за вами.
Женщина молчала.
- Меня зовут Гермиона Грейнджер, ваш муж был моим преподавателем. А где профессор Снейп?
Но волшебница уже ничего не могла сказать.
Когда я наклонилась к миссис Снейп, чтобы получше укутать её в мою мантию, она уже была мертва.
Я медленно встала на ноги и пошла между руинами, обдумывая своё положение. Аппарировать с ребёнком на руках я не могла, портключа у меня не было. Я попыталась вызвать автобус, но лишь потратила время – он так и не появился. Происходило что-то непонятное.
Я знала, что недалеко от поместья была небольшая маггловская деревушка, и это был единственный выход в сложившейся ситуации. Я наложила на себя и ребёнка согревающее заклинание и покинула разрушенное поместье Снейпов.
Но далеко мне уйти не удалось. Двое Упивающихся преградили мне путь, выскочив из-за угла садовой теплицы. Если бы у меня на руках не было ребёнка, я бы ещё попыталась защититься; но сейчас…
Один из упивающихся вырвал у меня из рук волшебную палочку и переломал её пополам. В тот момент я готова была вцепиться ему в глотку. Наверно, они поняли, в каком я состоянии, и не опускали свои палочки, держа меня под прицелом. Мерлин, двое здоровых мужиков опасались, что на них нападёт безоружная девушка!
Они обменялись взглядами и громко засмеялись, а потом приказали мне войти в теплицу.
Многие стёкла в теплице были разбиты, но всё равно здесь было намного теплее, чем на улице.
- Брось этого ублюдка здесь! – я почувствовала, как мне в спину больно ткнули палочкой. Когда я укладывала ребёнка в большую корзину для рассады, краем глаза я заметила рыжее пятно, мелькнувшее за стёклами.
- Живее! Стань здесь и раздевайся!
Я медленно подняла руки к вороту, начав расстёгивать многочисленные пуговицы и с ненавистью глядя на мужчин; они не видели, что за их спинами Живоглот приготовился к прыжку
- Опусти голову, а то на тебя смотреть тошно! – рявкнул один.
- Так не смотри! – огрызнулась я, быстро просовывая руку во внутренний карман жакета, где лежала палочка миссис Снейп – у меня не было другого выхода.
Мой выкрик: «Expelliarmus!» сбил с ног упивающегося, который стоял ближе ко мне. В это же мгновение Живоглот вскочил на голову другого, отчаянно шипя и остервенело царапаясь.
Через несколько секунд всё было кончено.
Из оцепенения меня вывел громкий детский плач. Я подошла к корзине и взяла ребёнка на руки. Когда я вышла из теплицы и побежала прочь от этого злополучного места, Живоглот вприпрыжку нёсся впереди меня. Его рыжая шерсть на фоне белого снега казалась ещё ярче, и я старалась не упустить его из вида. Сегодня он ещё раз доказал свою кошачью преданность, встав на мою защиту.
Когда я услышала, что кто-то зовёт меня по имени, то подумала, что у меня начались слуховые галлюцинации. Но зов повторился, и я обернулась.
Ко мне спешил Дамблдор.
Я прижала ребёнка к груди и в изнеможении села прямо в снег. С появлением директора я поняла, что спасена. Живоглот положил свои передние лапы ко мне на колени и начал обнюхивать ребёнка.
Директор быстро подошёл ко мне и что-то накинул мне на плечи. Я опустила глаза и поняла, что это был длинный шарф крупной вязки, но почему-то цветов Слизерина.
- Что происходит? – поспешно спросила я, глядя Дамблдору в глаза.
- Этот портключ перенесёт тебя в маггловский Лондон, сейчас так надо. Жди меня, я вернусь за тобой.
Я не успела сказать и слова, когда почувствовала рывок и оторвалась от земли.
*****
Я неловко приземлилась на бок. Хорошо еще, что у<