Дени де Монтовер был обеспокоен: принцессу пока не удалось отравить, несмотря на яд, регулярно подсыпавшийся ей в пищу; а почтовые голуби шпионов королевства доносили весьма тревожные сведения с границ. По полученной от них информации, армия фей выдвинулась в поход с целью взять донжон штурмом.
Молодой барон тотчас же передал новости Тибо, но тот, будучи занят при дворе, не ответил ему.
За отсутствием приказаний, Дени велел солдатам укрепить лагерь и подступы к башне. Они вырубили много деревьев и изготовили укрепления, но молодой человек все же был не уверен, что этого достаточно, чтобы удерживать фей на расстоянии.
«У них есть заколдованное оружие, – повторял он, – а у меня лишь плохо вооруженный отряд солдат. Когда я приехал сюда, то не думал, что мне придется биться с врагом, превосходящим нас по численности…»
Действительно, когда Тибо дал ему задание отравить принцессу, Дени думал, что за три дня все будет сделано. А через три дня он вернется во дворец, чтобы пожинать лавры славы его друга и сообщника, Тибо де Шато-Юрлана. Но дело продвигалось не так, как ему хотелось. Анну-Софию никак не удавалось отравить: или она объявила голодовку, или располагала достаточным запасом консервов. Дени призывал себя быть терпеливым, повторяя, что запасы еды узницы в конце концов иссякнут, и тогда она будет поставлена перед ужасным и окончательным выбором: умереть от голода или от яда… И в том и в другом случае он сможет вернуться во дворец с гордо поднятой головой.
В ожидании этого дня он наблюдал за лесом в тревоге, что из-за деревьев вот-вот покажется батальон разъяренных фей.
Он подозревал, что Тибо забыл о нем, теперь помощник ему больше не нужен… Знатные вельможи так устроены. Они часто страдают потерей памяти.
Малейший треск веток заставлял Дени вздрагивать. Весь день он ходил взад и вперед вдоль импровизированной стены укрепления, которую поспешил построить. Солдаты, чувствуя его нервное состояние, тоже начали беспокоиться.
И все же первая волна стрел застала их врасплох. Стрелы обрушились на них из ниоткуда, даже не было слышно характерного присвиста, который заставляет военных спрятаться за доспехами и поднять меч над головой, чтобы уберечься от смертоносного дождя..
Дени в ужасе понял, что феи стреляют из заколдованных арбалетов… Эти арбалеты позволяли им оставаться незамеченными и попадать в жертву, даже не видя ее!
– В укрытие! – закричал он в поисках своего шлема. – В укрытие!
Но солдаты, расталкивая друг друга, бросились врассыпную. Поляна была открытым местом. Дени понял, что ему следовало построить хижины, где люди могли бы спрятаться. Он не подумал об этом… Решил, что враг нападет спереди и укрепления могут спасти от противника. Он ошибся.
Одна стрела задела Дени, и он закричал от ужаса. Он был создан для интриг, заговоров, тайных махинаций, а не для настоящей битвы с мечом в руке, не для рукопашной. Война не его призвание. Он знал, что был превосходным шпионом, умелым отравителем, исключительным лгуном, удачливым убийцей, но не военным человеком, нет!
Охваченный паникой, Дени стал выкрикивать противоречивые приказы, которые никто не слушал… В ужасе он понял, что единственное место, где он может укрыться, – донжон! Башня, все входы в которую замурованы.
Пронзенные упавшими с неба стрелами, стали падать первые солдаты.
– Там что-то происходит! – сказал синий пес, вскочив на лапы. – Прислушайся!
Пегги повернулась в сторону доносившегося с улицы шума.
– Битва! – прошептала она. – Там идет бой. Кто-то напал на лагерь. Но кто?
– Какой-то друг пришел спасти нас! – залаял пес.
Пегги пожала плечами.
– Да ладно, – сказала она. – Никто из наших друзей на такое не способен. Колен умер, Антонен, верно, бродит по дорогам и просит подать на хлеб… Нет, я не знаю, кто…
И вдруг ее лицо перекосилось.
– Кто? Кто? – залаял синий пес.
– Феи… – задохнулась девочка, побледнев. – Они поклялись мне отомстить. Они пришли, чтобы взять меня в плен. Хотят забрать сонную палочку. Они думают, что она по-прежнему у меня.
Пес испустил сдавленный стон.
– Ты правильно волнуешься, – сказала Пегги. – Феи более жестокие, чем Тибо. Они будут пытать меня и страшно накажут. Если бы я знала, что меня ждет, я бы не задумываясь проглотила отравленную Дени еду.
Пегги содрогнулась, зная, что ей не стоит ждать милости от Сафры.
«Она превратит меня в лягушку, в жабу, в…» – повторяла она, и холодный пот стекал по ее вискам.
Град стрел прекратился, но треть отряда так и не встала с поля боя.
Дени пытался распрямиться под тяжестью непривычных для него доспехов. Он задыхался в шлеме, а меч был таким тяжелым, что болела рука.
И снова он стал проклинать Тибо за то, что отправил его в ловушку.
– У негодяек закончились стрелы! – проворчал Мальтрошю, старый сержант, чей побитый шлем повидал много битв. – Сейчас они перейдут в нападение… Говорят, у них нет мечей, а только волшебные палочки, которые они используют как клинки. Они с ловкостью кидают их, и если попадают…
Он не закончил фразу, а обернувшись, бросил красноречивый взгляд на раненых, лежавших за ним в траве. Те, кого коснулась стрела, превращались в колючие кусты…
– Нет ничего хуже, чем биться с феями, – проворчал он недовольно. – Это неравный бой, проигранный заранее.
При этих словах холодный пот потек у Дени по спине.
Старый сержант распрямился, чтобы обратиться к солдатам.
– Щит! – закричал он им. – Используйте щит.
Раздраженный Дени хотел было крикнуть сержанту, что ему не стоит проявлять инициативу, но, подумав, решил промолчать. По правде говоря, он боялся разжать зубы, чтобы они не застучали.
Спрятавшись за укреплениями, солдаты смотрели на опушку леса. Если бы они не были окружены, многие из них бросились бы бежать. Смелые в рукопашном бою с обычными вояками, они боялись фей, чьи хитрость и жестокость были всем хорошо известны.
Наступила страшная тишина, нарушаемая лишь усталым дыханием солдат. Прошло десять минут, затем послышалось шуршание листьев… Феи приближались.
Внезапно они появились. В зеленоватом свете перелеска их кожа казалась мертвенного цвета. Они зачесали волосы назад, словно львиную гриву. Их лица были разукрашены загадочными знаками, а туники – кроваво-красными цветами, они ехали без седел на диких скакунах.
В руках феи держали по волшебной палочке, острие каждой было еще влажным от яда.
– Да хранят нас боги, – пробормотал солдат слева от Дени. – Мы пропали…
– Прячьтесь за щитами, – повторил сержант. – Используйте копья, а не мечи. Не давайте им приблизиться. По возможности отрубайте им руки, тогда они не смогут метнуть свои проклятые волшебные палочки. Но главное, знайте, что и феи уязвимы. В них, как и в вас, течет кровь, они, как и вы, умирают… И если отрубить им голову, она не отрастает.
Эта речь словно приободрила солдат, которые ударили кулаками по щитам и закричали военный клич.
Тогда феи бросились вскачь. Они не пытались перепрыгнуть укрепления – ведь срубленные и заостренные стволы деревьев могли поранить их коней, а просто скакали кругами вокруг импровизированной стены, бросая волшебные палочки в солдат, чьи головы высовывались над укреплениями.
Как только волшебная колючка долетала до цели, она сама вырывалась из тела несчастного и, разрывая воздух, возвращалась в руки той, что ее кинула. Таким образом, у фей, на беду осажденным, никогда не иссякали запасы колючек.
Уколотый солдат превращался в свинью, курицу или тыкву… Некоторые падали и засыпали на две недели, а другие бросали мечи и начинали петь и танцевать. Некоторые сходили с ума от яда или думали, что стали птицами, махали руками и пищали «пи-пи-пи». При виде этого неприятного зрелища солдаты пугались больше, чем при виде кровавой раны или отрубленной головы, поскольку чувствовали себя безоружными перед магией.
Дени, бледный от ужаса, отразил две палочки с помощью щита. Он уже представлял себе, как превратится в розового зайца, бегающего по лесу от десятка лис.
Сержант Мальтрошю, опытный воин, сразил копьем двух фей. Несчастных фей пригвоздило к земле, из их ран текла голубоватая кровь.
– Видите! – закричал старый солдат. – Они уязвимы! Бросайте в них копья! Солдаты! Ну-ка! Смелее!
В ту же минуту волшебная палочка попала ему в шею, и он упал наземь, превратившись в молочного поросенка.
И тогда Дени де Монтовер понял, что битва проиграна.
Колен продвигался тайком, за ним шла стая серых волков. Закованный в сталь, он не обращал внимания на низкие ветки, которые стегали его по пути. Время от времени он клал руку на шею Огненного Гнева, чтобы призвать его к спокойствию. Огромный ратный конь, чувствуя запах битвы, уже начал закипать. Искры летели из его ноздрей, и копыта краснели, испепеляя траву под ними.
– Тише, – прошептал ему Колен. – Уж скоро… Потерпи.
Он и сам был охвачен яростной лихорадкой, дрожал, и пена текла у него изо рта… вернее, из пасти.
Мария-Женевьева шла за ним пешком, среди волков.
Она старалась не показывать свой страх. Не то чтобы она боялась за свою жизнь, нет, она переживала за Колена, не зная, что феи могут с ним сделать. Был ли призрак Бреганога достаточно влиятельным, чтобы им противостоять? Она не знала. Она бы тысячу раз предпочла, чтобы Колен не ввязывался в эту историю. Судьба Анны-Софии, сестры, мало ее волновала. Она была соперница и чужачка, и Мария-Женевьева хотела, чтобы та исчезла. Она всей душой надеялась, что Колен придет слишком поздно, когда битва уже закончится и феи заберут Анну-Софию… и превратят ее в розовый куст! К несчастью, боги, видимо, скучали и решили не лишать себя зрелища битвы, вот почему они сделали так, чтобы предводитель волков появился на поле боя в самый подходящий момент.
Колен сощурил глаза под шлемом, осматривая подходы к башне. Люди Дени Монтовера пока еще бились с феями. Спрятавшись за укрытиями, они худо-бедно пытались отбить очередной штурм фей. У Колена была на все про все стая волков в тридцать голов. Злобные звери, но беззащитные перед стрелами и копьями. Колен знал, что они не раздумывая умрут за него, поскольку он был их предводителем. Их появление посеет панику и разрушит ряды сражающихся, но самое сложное ему придется делать одному. К счастью, он мог полагаться на свои волшебные доспехи, на меч-убийцу… и на Огненного Гнева.
Он привстал в седле и сказал рычащим голосом, который не имел ничего общего с человеческим:
– Друзья полнолуния, пробил час установить наше царствие с помощью когтей и клыков! Обед подан, на поляне полно свежего мяса, желаю вам, братья, приятного аппетита… Работайте получше челюстями, и пусть все противники полягут! В атаку!
И тогда, словно гибкая серая волна, волки ринулись вперед, с открытыми пастями, но не издав ни одного рыка. Феи и солдаты не заметили их приближения. Одним махом дикие звери оказались на месте битвы, появившись из ниоткуда, впиваясь сражающимся в горло. Кони встали на дыбы, сбрасывая наездниц. Феи покатились по земле, теряя волшебные палочки…
Волки перепрыгнули через укрепления, сбивая с ног воинов в доспехах. Через полминуты наступил настоящий хаос.
– Теперь наш черед! – свистнул Колен, пришпоривая Огненного Гнева.
Огромный ратный конь вылетел из леса, его грива пылала, из ноздрей вылетали искры. При его появлении кровь застыла в жилах самых закаленных воинов. Трава воспламенялась под его копытами, и, скача, он выписывал на поляне огненные круги.
Колен выхватил меч и рассек им воздух. Первой же фее, которая пыталась броситься на него, он снес голову одним ударом.
Остальное он видел сквозь багровый туман. Волшебные палочки, которые феи бросали в него, отскакивали от доспехов, не причиняя ему ни малейшего вреда. Огненный Гнев каждый раз, когда какой-нибудь солдат пытался по глупости ударить его по ногам, изрыгал сноп пламени, испепеляя несчастного, который тут же падал и катался по траве, превращаясь в обугленную марионетку.
Волки, одурев от запаха крови, не обращали ни малейшего внимания на полученные раны. Работая челюстями, готовые даже сломать себе клыки, они крошили все – будь то железо, мускулы или кости.
Тремя ударами волшебного меча Колен проделал брешь в укреплениях и бросился вперед. От огненной лошади дерево укреплений загорелось, так что вскоре донжон оказался в огненном кольце, отчего солдаты бросились в панике в бегство. Это было нечеловеческое, дьявольское зрелище.
Вдруг Колен, мчавшийся в сторону башни, заметил Дени де Монтовера, окаменевшего от ужаса, с мечом в трясущейся руке.
– Вот так так! – засмеялся Колен. – Вот и слуга, а где же хозяин?
И подняв забрало шлема, он показал несчастному свою ужасную мохнатую морду с горящими красными глазами.
– Говори! – завопил он. – Где прячется твой хозяин? Отвечай же!
В ужасе от вида волка-оборотня, из пасти которого валила пена, Дени чуть не лишился чувств. Он не понимал, что хотело от него чудовище. Но остатки чести мешали ему упасть на колени и просить о пощаде.
– Может, ты не узнаешь меня? – зарычал волк. – Я – Колен! Колен Манике, в которого ты пустил отравленную стрелу у входа в Проклятый лес.
– Колен… – пробормотал Дени, уверенный, что сошел с ума.
– Да, – подтвердил тот, – чтобы выжить, мне пришлось превратиться в чудовище… и с тех пор хорошенькие лица типа твоего выводят меня из себя. Потому мне придется или убить тебя, или отрезать тебе нос. Что выбираешь, слуга? Быстро отвечай…
– Но… нос… – пробормотал Дени, делая шаг назад.
Он не отступил и трех шагов, как меч, свистнув, отрубил ему нос, лицо Дени стало плоским. Воя от боли, он убежал, прижав руки к ране.
– Передавай мое почтение твоему хозяину Тибо! – проревел Колен. – Скажи ему, что его час пробил. Покажи ему, как я наказываю негодяев! Эй! Кстати… ты забыл свой нос!
При виде бегства Дени воины и феи бросились врассыпную. От Колена исходила такая ярость, что никто не осмеливался на него напасть.
– Бреганог! – слышался шепот. – Это – Бреганог! Он воскрес из мертвых! На нас лежит проклятие.
Даже фея Сафра была вынуждена признать свое поражение и отступить. Она не могла ничего поделать против живого трупа, скачущего на огненном дьявольском коне.
С яростью в сердце она повелела Токкате собрать раненых фей и отвести их в укрытие в лесу.
– Это лишь одна проигранная битва, – произнесли она, задыхаясь. – Будут другие. Много других.
Мария-Женевьева, остававшаяся в стороне от поля битвы, прошла сквозь брешь, проделанную в укреплениях Огненным Гневом. Она не участвовала в бойне, и поведение Колена внушало ей ужас. Если бы девушка не была так влюблена в него, она сразу же сбежала бы, чтобы больше никогда его не видеть. Она прошла неровной походкой между трупами, из-под ее деревянной маски катились слезы.
Как всегда бывало после большого сражения, Колен почувствовал, что силы оставляют его. Доспехи погружались в сон: прежде чем снова просить их о чем-то, надо было дать им время набраться сил. Он решил использовать последние минуты своей нечеловеческой силы, чтобы освободить Анну-Софию. Вспрыгнув на коня, он приблизился к башне и с помощью волшебного меча прорубил стену с такой легкостью, словно это был кусок масла. За стеной стояла в оцепенении Анна-София, синий пес прижался к ней.
Колен вонзил меч в стену и встал на колени.
Стукнув себя в грудь закованной в железо рукой, он сказал:
– Колен Манике, сын каменотеса и наследник барона Эрвана де Бреганога. Готов служить Вашему Высочеству.
– Спасибо, – пробормотала Пегги, пришедшая в ужас от его желтых глаз с узкими зрачками, блестевших из-под шлема.
Мост Прощаний
Колен отошел в сторону к огромному ратному коню, грива которого уже не горела. Волки подошли и легли у его ног, зализывая раны. Наступила тишина. Огонь, пожиравший укрепления, стал затихать. Пегги, ослепленная солнцем, сложив руку козырьком над глазами, вышла из башни. Вид поля битвы привел ее в ужас. Она заметила, что странная девушка в нелепой деревянной маске идет следом за ней.
– Кто ты? – спросила она.
– Мария-Женевьева, твоя старшая сестра, – ответила девушка. – Как и ты, когда-то давно я захотела стать феей, но обстоятельства обернулись против меня. Тебе повезло, что ты сбежала от фей.
Пегги на всякий случай улыбнулась, не зная, как вести себя с сестрой, внезапно свалившейся с небес, которая к тому же ведет себя не очень дружелюбно.
Она хотела спросить, почему Мария-Женевьева носит маску, но вдруг догадалась и избежала бестактного вопроса.
«Конечно же, – подумала она. – Она уродлива. Наказания фей обезобразили ее. Бедняжка».
Они сели у разрушенных окопов. Запах гари было трудно выносить, но прежде чем отправиться в путь, надо было дождаться, пока Колен наберется сил. Они стали расспрашивать друг друга о жизни каждой. Что они делали все эти годы? Как им удалось из всего выбраться?
Мария-Женевьева проявила большой интерес к земной цивилизации. Многое было странным для нее. Она не могла понять, например, что такое кино, телевидение или видеоигры. Ничего такого на Анкарте не существовало, тут основными развлечениями были чтение, балы, театр, симфонические концерты.
Сестры разговаривали тихо, чтобы не разбудить заснувшего Колена.
– Что с ним случилось? – прошептала Пегги. – Когда я видела его в последний раз, он был другим.
Мария-Женевьева с некоторой сдержанностью объяснила ей причины превращения юноши. В конце она сказала тоном, не допускающим возражений:
– Ему оставалось или превратиться в оборотня, или умереть.
Потом смягчилась и добавила умоляюще:
– Постарайся скрывать, что он внушает тебе ужас, иначе Колен умрет.
– Почему?
– Потому что он влюблен в тебя. Если ты оттолкнешь его, он снимет доспехи и упадет замертво.
– Ох…
Пегги ничего не добавила. Только теперь она поняла, что Мария-Женевьева сама без памяти влюблена в Колена.
Все усложнялось.
Чтобы прервать затянувшуюся паузу, Мария-Женевьева спросила:
– А теперь что ты собираешься делать?
– Забрать волшебную палочку и помешать ограм проснуться, – ответила Пегги.
Поскольку ее сестра ничего не знала, Пегги рассказала ей об опасности, нависшей над королевством.
– Это непросто, – проворчала Мария-Женевьева. – Если волшебная палочка по-прежнему находится во дворце, надо обмануть бдительность охраны. Я, вероятно, смогу помочь тебе в этом, поскольку знаю несколько тайных ходов – я там играла, когда была маленькой. Говоришь, наших родителей усыпили?
– Да, на сто лет, если не будет найдено противоядие. Премьер-министр временно управляет страной. Но Тибо де Шато-Юрлан скоро займет его место. Заговор был мастерски подстроен.
– Когда я слышу это, – вздохнула Мария-Женевьева, – не жалею, что сбежала из дворца с его интригами. Я всегда знала, что это болото, в котором кишат змеи.
Когда наступила ночь, Мария-Женевьева достала из своей сумки съестные припасы и разделила их с сестрой и псом. Они молча поели.
Пегги не могла помешать себе украдкой смотреть на Колена. Она была в ужасе от вида молодого человека, от его запаха дикого зверя и желтых глаз. Эта история напоминала ей историю Себастьяна, который тоже стал оборотнем. Решительно, ей не везло с молодыми людьми!
Приносила ли она им несчастье? Были ли они обречены стать чудовищами, познакомившись с ней?
Эти вопросы мучили ее.
– Ладно, – сказала Мария-Женевьева, – пора спать. До дворца далеко. Мы отправимся в путь, как только Колен проснется.
Они отправились в путь ночью. Ратный конь превратился в обычного, его грива и шкура больше не горели. Волки следовали за ними следом. Все молчали – старались экономить силы. Время от времени Пегги брала синего пса на руки, поскольку, роя подкоп, он так изранил лапы, что теперь ему было больно идти.
– Если нам повезет, – прошептала Мария-Женевьева, – мы придем во дворец к четырем часам утра. Охранники устанут, многие будут спать стоя, что упростит нашу задачу.
Ее расчеты оказались верными, они дошли до крепостной стены, когда часы на королевской обсерватории били четыре раза.
– Колен должен остаться здесь, с волками, – решила Мария-Женевьева. – Мы же проберемся во дворец через подземный ход, идущий от этого дуба. Если тоннель не обвалился, мы сможем пробраться в королевские покои.
Повернувшись к сестре, она спросила:
– Знаешь ли ты, где искать волшебную палочку?
– Да, – ответила Пегги. – У моего пса невероятный нюх, он найдет палочку, где бы ее ни спрятали.
– У нее особый запах, – объяснил пес. – Очень характерный, я узнаю его из тысячи.
Успокоившись, Мария-Женевьева пошла во главе маленькой группки в сторону крепостной стены. Они все чувствовали страшную усталость, потому лесная девушка вытащила из сумки пакет с черным мятым изюмом, не очень аппетитным на вид, объяснив:
– Пусть каждый съест по изюминке, это волшебные ягоды, которые снимают усталость. После них вы почувствуете себя бодрыми, словно проспали всю ночь.
Мария-Женевьева дошла до дуба и стала ощупывать ствол.
– Мало кто знает о существовании этого хода, – прошептала она. – Раньше, когда я скучала во дворце, я переодевалась крестьянкой и выходила через тайный лаз, чтобы поболтать с простым народом. Надеюсь, вход существует до сих пор. Возможно, никто не ходил по нему, с тех пор как я сбежала.
Наконец, после долгих поисков в стволе дерева, скрипя, открылась дверца, обнаружив колодец, в глубь которого вела лестница. На первой ступеньке стояла покрытая пылью свеча. Своей зажигалкой Мария-Женевьева зажгла фитиль.
– Я пойду вперед, – прошептала она. – Теперь больше ни звука! Тоннель устроен в толще стен дворца, но в некоторых местах перегородки такие тонкие, что нас могут услышать.
Вместе с синим псом девушки вошли в полый ствол, и дверца автоматически закрылась за ними. Тоннель был узким и извилистым. От огня свечки паутина сгорала, потрескивая, у них над головами. Пахло сыростью и лисами. Животные прятались при их приближении. В некоторых местах приходилось перешагивать через упавшие со свода камни и лужи из-за того, что вода просачивалась сквозь стены.
– Нам повезло, – прошептала Мария-Женевьева, – проход не осыпался.
Вдруг перед ними оказалась лестница. Пришлось по ней взобраться. Дворец был прямо над их головой.
В последующие полчаса она пробирались по узким проходам, выдолбленным прямо в стенах зала заседаний, рабочих кабинетов или спален. Пегги казалось, что она превратилась в призрак, что ходит по коридорам замка. Синий пес шел впереди и, пытаясь понять, где находится палочка, внюхивался так тщательно, что его нос чуть не лопался от усердия.
– Она все еще во дворце, – сказал он. – Я чувствую ее запах. Смесь лимона, горчицы, лаванды… и капелька аниса. Невозможно ошибиться.
После долгого хождения по лабиринту пес нашел волшебную колючку, спрятанную под половицей паркета, совсем рядом со спальней короля и королевы. На острие палочки была надета пробка, видимо, чтобы случайно не уколоться. Трясущимися руками Пегги схватила колючку.
– Хорошо, – сказала Мария-Женевьева, – возвращаемся.
И они поспешили в обратный путь. Им очень хотелось броситься бежать, но это было невозможно в узком тоннеле. Они вышли у полого дуба и вздохнули с облегчением.
– Что теперь делать? – спросила Пегги Сью.
– Если хочешь уколоть огров – пожирателей камней, надо дойти до северной границы, – ответила Мария-Женевьева. – Время не ждет. Если я все правильно поняла, они проснутся завтра в полдень. У нас остается мало времени. Самая короткая дорога до границы идет через мост Прощаний, стоящий на Черном озере… Это опасный путь.
– Почему?
– Мост прогнил. Уже давно по нему никто не ходит. Он стоит над глубоким озером с черной ледяной водой. Главное, из него не пить, потому что, по легенде, сделав хоть глоток из этого озера, превратишься в статую.
– А нам точно нужно идти этой дорогой? – заволновался синий пес.
– Да, – настаивала лесная девушка. – Если мы будем обходить озеро, то потеряем много времени. Мост приведет нас прямо к месту, где спят огры. И у нас останется два часа на то, чтобы их уколоть. Времени в обрез, но мы должны успеть.
– Хорошо, – сказала Пегги, – пойдем через мост Прощаний.
Мария-Женевьева открыла сумку и снова раздала всем по волшебной изюминке, а затем вся их команда ушла в темноту.
Тибо де Шато-Юрлан был разбужен около четырех часов утра своим слугой, тот в ужасе доложил, что барон Дени де Монтовер просит срочно его принять.
Тибо поднялся, недовольный. Накануне во время праздника во флигеле Нептуна он слишком много выпил, и теперь у него раскалывалась голова.
Запахнувшись в синий шелковый халат, расшитый золотой нитью, он дошел, пошатываясь, до будуара, проклиная незваного гостя, нарушившего его сон. Увидев несчастного, ждавшего его на диване, стеная и сжавшись в комочек, Тибо вздрогнул. Дени был весь в крови, а поперек лицо пересекала красноватая повязка, которую поддерживал кожаный ремешок. Дени был весь мокрый и грязный, словно полз по болоту.
– Боги милостивые! – сказал, задыхаясь, Тибо. – Это что за маскарад? Ты в кого переоделся?
Тогда Дени срывающимся от боли голосом стал рассказывать ему о печальной битве у башни. Феи… призрак Эрвана де Бреганога…
Тибо прервал его нетерпеливым движением руки. Из рассказа об этой эпопее он понял лишь одно: принцесса сбежала.
– Проклинаю тебя Великим дьявольским козлом! – завопил он. – Ты дал ей сбежать! Девчонке и собаке… Ты не смог удержать под стражей малолетку с ее собачонкой!
В ярости он бросился на Дени и стал бить его ногами. Несчастный упал со стоном, защищая лицо руками.
– Великим дьявольским козлом… – задыхался Тибо. – Великим дьявольским козлом…
Вдруг он замер, охваченный сомнением. А что, если…
– Волшебная палочка, – пробормотал он. – А вдруг Анна-София вернулась за волшебной палочкой?
Конечно же, это казалось маловероятным, но лучше проверить. Он пулей вылетел из будуара. Пройдя по коридорам, стал искать тайный ход, через который попал в прошлый раз в спальню короля и королевы. Уходя, он спрятал там волшебную колючку. Минут через десять он обнаружил, что половица паркета поднята и тайник пуст, и закричал от ярости. Каким чудом Анна-София смогла…
К черту! У него больше не было времени на раздумья. Сейчас принцесса торопится попасть на границу. Если ей удастся уколоть огров до полудня, все пропало. Мечты Тибо о славе рухнут. Ему надо во что бы то ни стало догнать ее, забрать палочку и избавиться от мерзкой воровки!
В поту, со спутанными волосами, он приказал своему слуге разбудить капитана гвардии, затем добрался до своего кабинета, чтобы изучить карты северных территорий. Когда солдат явился, Тибо уже пришел к выводу, что у беглецов есть только один выход: если они хотят перейти границу до пробуждения пожирателей камней, то непременно должны идти через мост Прощаний.
– Вот где мы их и настигнем, – сказал он капитану, указав место на карте. – Пока они впереди, но у нас хорошие лошади, мы сможем их догнать.
Военный сморщился.
– Ваша Светлость, – заметил он, – одним концом мост стоит на самой границе королевской территории. Мы не имеем права ее переходить. К тому же лучше и не пытаться, ведь мост очень ветхий…
– К черту детали, – отрезал Тибо. – Мы гонимся за могущественной колдуньей. Если мы ее не схватим, она разбудит огров, что спят по ту сторону границы, и они нападут на королевство. Вы этого хотите?
– Нет, конечно, нет, – пробормотал капитан.
– Тогда поднимайте ваших людей! Чтобы они были в седле через пятнадцать минут. Время не ждет! Скажите им, что они должны быть безжалостны, мы сражаемся с противником, силы которого превосходят всякое воображение. Я дам им по золотой монете за каждую отрубленную голову!
Вдруг вороны закаркали над Коленом, и тот выпрямился в седле. Летучие шпионы барона Бреганога всегда появлялись с тревожными вестями. Молодой человек вытянул руку, словно сокольничий, чтобы один из воронов смог сесть на его рукав. Едва устроившись, ворон стал громко каркать. Его пронзительные крики превращались в слова, как только достигали ушей Колена. С тех пор как он связал себя проклятием, юноша без труда понимал язык животных.
– Плохие новости, – проворчал Колен, косясь в сторону девушек. – Тибо бросился за нами в погоню. С ним скачет сотня солдат. Скоро они нас догонят. Придется сражаться.
– Ты знаешь, что это невозможно! – взорвалась Мария-Женевьева. – У тебя осталось только пятнадцать волков.
– У меня есть доспехи, – ответил юноша.
– Но даже в доспехах у тебя ничего не получится! Их целая сотня, они окружат тебя, возьмут количеством… Это самоубийство.
Поискав в сумке, лесная девушка вытащила мешочек с красными ягодами и рассыпала их на дороге.
– Что это? – спросила Пегги Сью.
– Маленькая хитрость, которая позволит нам выиграть немного времени, – объяснила Мария-Женевьева. – Запах этих ягод одурманит лошадей на час. У них станет кружиться голова, начнут заплетаться ноги, и они упадут одна за другой… но ненадолго.
– Тогда не будем терять времени! – предложила Пегги.
– Мост уже недалеко, – произнес Колен. – Мы увидим его, как только перейдем через этот холм.
И бегство продолжилось. Молодой человек ехал верхом на огромном ратном коне и старался не подавать виду, что тоска разрывает его сердце. Он быстро осознал, что Анна-София боится его. Она избегала его взгляда и отходила, как только он пытался приблизиться. Об этом он не подумал. Его ум, замутненный превращением, был охвачен обманчивым чувством мощи и неуязвимости. Он смог в конце концов убедить себя, что ему удастся все, что он предпримет, даже самые смелые начинания. Он понял, что ошибался.
Как же он мог быть таким глупым? Как мог забыть, что превратился в чудовище? Как мог думать, что принцесса не станет с этим считаться, не обратит внимания на такую «второстепенную» деталь?
Сумасшествие Бреганога помешало ему увидеть правду. Анна-София не любила его и никогда не полюбит, потому что он был ужасен, жесток… Только бедная Мария-Женевьева терпит его, потому что тоже уродлива, и это странным образом связывает их. Но Колена не интересовала Мария-Женевьева, он видел в ней лишь товарища по несчастью.
«Значит, мне нет смысла продолжать…» – сказал он, сжав поводья закованной в сталь рукой.
У Пегги больше не было сил. Действие волшебного изюма заканчивалось, усталость снова вступила в свои права, и девушка с трудом переставляла ноги.
К счастью, Черное озеро появилось внизу холма, огромное и угрожающее. Оно было вытянутым, с гладкой поверхностью, в которой ничто не отражалось, даже нависавший над озером мост. Он выглядел ужасно, речь скорее шла о качающихся подвесных мостках, чем о настоящем мосте! Он был построен в стародавние времена из перекрещенных досок, связанных друг с другом прогнившими кожаными шнурами. Когда поднимался ветер, слышно было, как доски стонут и трещат, словно того и гляди рухнут в воду.
– Именем атомной сосиски! – залаял синий пес. – Нам придется пройти по этому кошмару?
Мост поднимался дугой над озером. Он был длиной около ста метров. В тусклом свете начинающегося дня он казался похожим на останки огромного насекомого, распластанного между двумя берегами. Нечто похожее на доисторического кузнечика, иссохшего со временем.
Пегги призналась себе, что чувствует себя не очень обнадеженной.
Им потребовалось три четверти часа, чтобы спуститься к подножию холма по извилистой тропинке и дойти до берега озера. Было холодно. Вся окружающая растительность была угольного цвета. Вороны не переставали летать над Коленом и каркали ему свои донесения.
– Твоя хитрость не сработала, – заявил юноша, повернувшись к Марии-Женевьеве. – Тибо гонится за нами по пятам. Он – по другую сторону холма.
– Поскорей перейдем мост! – закричала Пегги. – Возможно, он не осмелится гнаться за нами по ту сторону границы. По законам королевства это запрещено.
– Не думаю, что он очень заботится о соблюдении законов, – посмеялся Колен, – но все же пойдем. В любом случае это единственный выход, который у нас остается.
Он ехал позади с волками, закрывая шествие, а девушки и синий пес шли впереди. Мост заскрипел, как только Пегги ступила на него. Она задержала дыхание, уверенная, что мост рухнет и они упадут в черную воду.
Продвигаться ли ей шаг за шагом или, наоборот, бежать быстро? Она не знала.
Когда они дошли до середины моста, Тибо появился на вершине холма во главе своего отряда. Охваченный яростью, он мчался во весь опор, с мечом в руке.
Колен слез с лошади и жестом подозвал Марию-Женевьеву.
Когда девушка подошла к нему, он прошептал:
– Идите без меня, я постараюсь их задержать.
– Но… – заговорила она.
Жестом он заставил ее замолчать.
– Не надо продолжать, – прошептал он дрожащим голосом. – Анна-София… я противен ей. Она не может смотреть на меня без содрогания… и она права. Я останусь здесь, по крайней мере, хоть на что-то сгожусь.
Резким движением он снял со своего пальца кольцо с печатью[17] Эрвана де Бреганога и вложил в руку Марии-Женевьевы.
– Береги его, – приказал он. – Если когда-нибудь Анна-София окажется в опасности, брось это кольцо в озеро, и я восстану из мертвых, чтобы ее спасти. Ты все поняла? Из мертвых… А теперь иди, догони ее и заботься о ней.
Мария-Женевьева молча отступила. По тому, как сотрясалась ее деревянная маска, Колен понял, что она плачет.
– Иди! – приказал он ей внезапно голосом Бреганога-Волка. – Я не смогу надолго их задержать.
Девушка развернулась и быстро убежала. Колен глубоко вдохнул, вставил ногу в стремя и вскочил на лошадь.
Огненный Гнев заржал, словно понял, что должно произойти. Он не чувствовал страха. Для ратного коня было честью погибнуть в бою, а не в конюшне, беззубым, от старости! Волки, раскрыв пасти, сбились в стаю вокруг своего предводителя.
– Надежда только на нас, сородичи! – крикнул им Колен. – Их целая сотня, а нас лишь пятнадцать, но этого достаточно, чтобы противостоять им… Да, достаточно, слово Бреганога Безумного!
Тибо достиг берега. Сотня метров отделяла его от беглецов; он уже дрожал от нетерпения. Он твердо решил перейти границу. Как только он отрубит голову этому рыцарю-чучелу, он догонит Анну-Софию и заберет волшебную палочку…
– Быстрей! Быстрей! – завопил Тибо, обращаясь к капитану. – Мне нужна принцесса… Не дайте ей добраться до огров.
Всадники галопом помчались по мосту.
Колен повернул голову, чтобы посмотреть назад. С облегчением он увидел, что Анна-София и Мария-Женевьева добрались до того берега. Его сердце было охвачено странным возбуждением, он сорвал свой шлем и бросил его подальше через поручни моста, в озеро. В свете утренней зари он предстал каким был: чудовищем с черной шерстью, желтыми глазами, клыкастой пастью.
В то же мгновение грива Огненного Гнева загорелась, а волки завыли.
– Вперед, братья! – закричал им Колен. – До скорой встречи в ином мире! Бреганог! Бреганог!
Огненный Гнев взметнулся, топоча копытами по проезжей части моста. Столетнее дерево загорелось. В это время Колен начал махать налево и направо своим волшебным мечом, перерубая кожаные ремни, которые держали балки.
Когда Тибо понял, в какую западню попал, было слишком поздно, все его сто всадников уже находились над озером на хрупком сооружении.
И вдруг раздался ужасный треск, и мост Прощаний стал рушиться. В хаосе смешавшихся балок, досок, лошадей и людей он упал в водную бездну. Перекрывая крики ужаса идущих на дно солдат, торжествующий вой огласил долину. Позже пастухи с дальних пастбищ говорили, что это был вой волка, но другие пастухи, находившиеся ближе к берегу, говорили, что чей-то хохот. Хохот, от которого мороз шел п