1-й тип развивается по типу устранения от мира («робинзонада »);
2-й тип развивается по типу агрессии на окружающих;
3-й тип уступчивый – такие люди внимательные, любящие, уступчивые. Но их поведение компенсаторное, они действуют по принципу: «ты меня любишь, значит, не обидишь». Важно поэтому различать любовь истинную и невротическую псевдолюбовь.
Фрейд отрицает духовность, и все высшие проявления человека в психоанализе рассматриваются как невротический симптом. Если мы отрицаем в человеке духовное, то тогда смотрим все по наличному состоянию человека, а если признаем духовное, то тогда все приобретает другой смысл. Мы можем встретить такое явление, что в ком-то самоотречение существует как мнимая направленность личности: когда рационально и сознательно человек направлен на других, но при непосредственных побуждениях он направлен на себя. Эта раздвоенность может быть болезненной характеристикой личности. И я более оптимистично смотрю на психотерапевтическую помощь, так как главная задача – в изменении личности.
Т: Нам приводили примеры изменения личности в ходе медицинского лечения.
А.: Это не изменение, а помощь в изменении. Измениться человек может только сознательно. Если его меняют, это насилие над личностью. Сознательное изменение личности при помощи другого человека возможно в диалоге. Лечебный процесс всегда сопряжен с личностью врача, с беседой. Поэтому первичным оказывается все-таки диалогический путь.
Вернемся к болезненному самоотречению, когда у человека мотивация раздвоена: с одной стороны, он направлен на себя, а с другой – на других людей. Тут тоже прогноз может быть различен и зависит от соотношения духовного и наличного в человеке: духовное и наличное «Я» могут быть в диалоге, в противоречии и в конфликте. Следовательно, и здесь могут быть два соотношения: противоречие между стремлением жить и работать для других – и стремлением к самоутверждению; конфликт между этими стремлениями, когда человек сознательно принимает эгоистическую направленность и вытесняет в себе общественно полезную ориентацию, или диалог, когда человек сознательно стремится быть полезным другим, а не просто выгодно использовать свое положение. Тут возможны различные диагнозы и прогнозы. Давайте подумаем, какой может быть прогноз дальнейшего развития, если в подростковом возрасте у ребенка такая раздвоенная мотивация? Давайте сами попробуем решить такую психологическую задачу.
С: Возможны два пути: первый – он сознательно выберет ориентацию на других и отвергнет эгоистическую мотивацию на себя, к своему самоутверждению; второй – он сознательно отвергнет мотивацию на других и будет расти эгоистом.
А.: Это возможно, но может быть и так, что человек работает для других, не сознавая, что это – его путь самоутверждения.
Это более вероятный прогноз. Момент самости и самоутверждения может быть неосознанным в человеке, потому что для него очень важен момент самооценки.
В.: Один из путей – это углубление конфликта. Человек может продолжать свою общественную деятельность, но вместе с тем не получать удовлетворения и понимать, что это – не его. Такое раздвоение может потом вылиться в конфликт.
А.: В невроз. Это один из типичных видов невроза. Мотивация такая раздвоенная – и человек не чувствует удовлетворения. Он хочет одного, а получает другое. Происходит потеря себя, и образуется барьер в развитии личности. Личность не развивается из-за раздвоенности. Но фатален ли такой невроз?
В.: Человек может в этой общественной деятельности найти что-то близкое для себя, и это искренне станет его делом.
С: Важно, каково соотношение наличного и духовного «Я».
А.: Да, все зависит от соотношения наличного и духовного «Я». Если бы мы не учитывали этого соотношения, то прогноз был бы всегда фатально отрицателен, потому что своими силами ничего не получится. Своими силами человек не может выйти из этой позиции. Но если мы принимаем, что в человеке есть духовное «Я», которое им реально движет, если он на это духовное «Я» ориентирован, живет сознательной духовной жизнью и все время прислушивается к своей совести, пытается понять мотивы своих поступков и честен по отношению к себе, тогда он в диалоге со своим духовным «Я», тогда прогноз благоприятен. Человек может преодолеть свою неосознанную подспудную эгоистическую направленность – особенно путем покаяния: «Господи, даруй мне зрети моя согрешения». Он не будет вытеснять свое эгоистическое начало, а будет его осознавать. Очень важно, чтобы человек осознал свои истинные мотивы. Тогда, при открытости своему духовному «Я», эгоистическое начало преобразуется в подлинный альтруизм и в подлинную самоотверженность.
Кетрин Култор в самоограничении видит патологию. Это может быть патология, когда налицо раздвоенная мотивация, когда человек ханжески изображает из себя самоотверженного человека. Но даже иногда в случаях, где есть такая раздвоенность как показатель какого-то этапа развития личности, человека не надо лечить от самоотречения. Надо, чтобы самоотречение стало подлинным, поскольку это – норма. Мы с вами рисовали человека в виде креста. Это нормально, не патологично. А если мы будем лечить самоотречение, равнодушие к деньгам, то встанем на путь взращивания гедонистической направленности в человеке, что с духовной точки зрения нездорово. Сребролюбие считается одним из первых грехов, а тут «патологией» считается равнодушие к удовольствиям и к деньгам. Если любовь к деньгам и к удовольствиям развивать, то они способны совершенно заглушить духовные устремления человека, потому что удовольствиями он насытиться никогда не может. Он в них будет постоянно погружаться и погружаться и, чем дальше, тем больше увязнет в этих наслаждениях. Тогда такого человека исцелить практически нельзя, потому что исцеление – это восстановление цельности. А цельность – это иерархия духовного, душевного и телесного. То есть, излечив человека от самоотречения, мы не восстановим его цельность. Поэтому, если мы избрали духовно ориентированную психотерапию, надо помнить об этой иерархии. Тут момент выбора и для врача, и для пациента: какой путь он предпочитает, какого врача. Выбирает ли он духовную ориентацию, или ему важно только избавиться от симптомов и благополучно прожить отведенный ему срок? Это проблема выбора. Но, поскольку мы с вами выбрали духовно ориентированную психотерапию, будем этим заниматься и таким образом постараемся с духовной точки зрения пересмотреть те диагнозы, интерпретации, ту типологию личности, которые мы имеем. Многое тут может совпадать, а многое будет нуждаться в пересмотре.
Я с удовольствием бы прочитала все работы К. Култор, потому что чувствуется, что человек психологически подкован, она дает очень тонкие психологические характеристики, но все они – на уровне наличного, абсолютно игнорируют реальную духовную жизнь человека.
Л.: Все-таки страна диктует. У них совершенно другая культура.
А.: Нельзя переносить принципы американской медицины и психологии в наши условия. У нас никто даже не пойдет, скажем, к врачу по поводу своего равнодушия к деньгам и к удовольствиям. А тут это серьезно обсуждается как болезненное и патологическое явление.
Замечательный психолог советского периода Л.С. Выготский говорил, что все симптомы надо рассматривать в логике развития личности. Это может быть момент закономерного кризиса в развитии, и какой-то симптом в момент кризиса может быть адекватен. Невроз – тупиковая ситуация, когда нужно вывести человека из тупика, из которого сам он выйти не может. Невроз является помехой в развитии личности. А почему человек не может сам выйти из этого конфликта?
Л.: Мешает соматика.
А.: Это существенный фактор, и тем не менее бывают случаи, когда человек преодолевает соматику и выходит из невроза. Значит, мы должны посмотреть, в каком соотношении духовное «Я» и наличное <<Я»: в противоречии или в конфликте. Противоречие существует на уровне сознания, человек осознает выбор: или то, или другое. Противоречие можно разрешить. А конфликт – нет, потому что одна из его сторон неосознаваемая. Конфликт часто носит принудительный, компульсивный характер. Человек вдруг на совершенно благополучном фоне разражается неадекватным бурным аффектом. Впоследствии он раскаивается, но в данной ситуации сдержаться не может, так как одна из сторон конфликта неосознаваема, и человек сам не знает, почему это происходит.
Что-то в подсознании накапливается подспудно, что человек не может принять.
У меня в практике консультирования был такой случай. Пришла разводиться супружеская пара. Супруг обвинял жену в том,,что, когда та была в положении и он принес ей вишни, она отказалась их есть. Он очень был этим недоволен. Когда она предложила ему сигареты, он отказался: «Ты не ешь мои вишни, а я буду брать твои сигареты!» Она возмутилась, был скандал, после чего она ушла. Все закончилось плачевным образом. Человек хотел сделать добро, достал вишни, принес жене, она вдруг отказалась – и у него такая реакция! Человек хотел добра, а получилось вот что. Значит, где-то в подсознании у него было желание благодарности. Поступок внешне альтруистический, а на самом деле – эгоистический. Он ждал благодарности, а она благодарности не проявила. Он отреагировал неуправляемым аффектом. И это говорит о том, каковы были глубинные мотивы его поступка. Не осознавая их, он при мне обвинял жену в эгоизме. А эгоист – он сам, но этого он за собой не видел. Таким образом, конфликт этих двух мотивов – альтруистического, сознательного и бессознательного, эгоистического – привел к бурной взрывной реакции.
Природа наша – это падшая природа. Все мы несем в себе эгоистическое начало. Но важно, что преобладает, доминирует. Люди с альтруистической ориентацией очень критичны в оценке себя.
Одна девочка, когда ее спросили, как она к себе относится, ответила: «Я очень плохой человек, потому что когда я помогаю кому-то учиться, то жду, что меня за это похвалят». Эта девочка была первая в классе по своей доброте и альтруизму, но уже к третьему классу осознала в себе эгоистическое начало. А дети с эгоистической направленностью не видят в себе этого. Зато они видят в других, какие те недоброжелательные, эгоистичные, завистливые. Дети с такой направленностью рвутся к самоутверждению. Это очень распространенный тип «общественника». У нас у всех есть эгоистическое начало. Мы все в этом смысле больны. Прогноз будет зависеть от того, к чему мы стремимся и на что ориентируемся, что доминирует в нашей психической жизни: духовное, общечеловеческое начало или инстинкт самосохранения, свое «Я». Если человек сознательно выбирает эгоистическую направленность, то даже если речь заходит о ребенке, о близком человеке, о друзьях, о своем народе, и в нем преобладает инстинкт самосохранения, – это нездоровое явление. Человек уже не целен и не человечен, потому что общечеловеческое, духовное, вечное должны доминировать в нем, и только тогда это – цельность и норма. Когда доминирует частичное, свое «Я», то человек частичен, он не исцелен и даже не исцелим, если не хочет выйти из этого состояния.
Никакой симптом нельзя характеризовать нейтрально. Самоотреченность, даже если на данный момент она не совсем выглядит как духовная самоотреченность, может быть развита в подлинную самоотреченность, если есть духовное стремление, если преобладает духовная ориентация. Равнодушие к деньгам может быть духовной характеристикой, даже если на данном этапе развития личности оно выглядит как невротическое качество.
Невроз сам по себе не обязательно плох. Это может быть не болезнь, а этап развития личности. И лечить тогда не обязательно. Как замечательно сказал Рильке: «Не хочу лечиться психоанализом, потому что могу вылечиться от творчества».
То есть не обязательно лечить невроз, избавляя от него. Леча, надо не избавлять человека от чего-то, а видя логику его развития, помочь ему в преображении вот этого своего наличного состояния в духовное. Потому что сам по себе невроз может быть симптомом того, что человек стремится к исцелению, но еще не достиг его. Невроз может быть переходным для человека этапом от наличного «Я» к своему духовному «Я». Поэтому нельзя всех эпилептиков, всех шизофреников расценивать как безнадежно больных и квалифицировать их только с этой точки зрения. Скажем, для врача Достоевский – эпилептик и только эпилептик. Но одно дело – Достоевский, а другое дело больной с полным распадом психики.
В качестве примера хотелось бы рассказать о храме, созданном в Центре психического здоровья. Священники, служащие здесь, являются одновременно и священнослужителями, и, по своей гражданской специальности, психиатрами и психотерапевтами. Когда я пришла туда на службу, то совершенно забыла, что нахожусь среди психически больных «прихожан». Я увидела молящихся людей нормального вида. И только после службы отец Валерий мне сказал, что это все – психически больные люди. Я была удивлена разнице, существующей между больными, которые не ходят в церковь, не причащаются, не живут духовной жизнью, и этими людьми. У первых слюна течет, деградация и распад, а здесь люди стоят нормально, имеют человеческий облик. Они еще не вылечены, но уже совсем в другом состоянии. Вот какую зримую роль играет то, открыт человек духовной жизни или он находится вне ее.
Н.: Может быть, это просто более легкая стадия болезни?
А.: Эти люди не сразу пришли к церковной жизни, а в результате общения со священником и врачом. Оказалось, что совершенно разные темпы вылечивания
людей церковных и не церковных. То есть открыт человек духовному «Я» или игнорирует его, – это играет очень важную роль в прогнозе лечения такого человека.
В.: По-моему, это недопустимо – лечить человека от невротических состояний. Я здесь согласен с Рильке. Психотерапевт добьется какой-то гармонии, но эта гармония страшной может быть. Это могут быть разрушения, ничто, холод. Я по себе знаю: как только все нормально, все идеально у тебя – творчество как бы отпадает, ты уже не способен к этому.
А.: Я тоже думаю, как Вы, поэтому я против того, чтобы вмешиваться и менять что-то в человеке. Но мы с вами говорим сейчас о диалогическом методе, который и осуществляет этот принцип «не навреди! ». Диалогический метод возможен тогда, когда человек пришел к тебе со своей болью, он сам просит ему помочь. В данном случае я ему ничего не навязываю, я просто пытаюсь помочь ему осознать свою проблему, помочь ему, чтобы он сам сделал свой выбор и встал на точку зрения высшего в нем начала, т.е. стараюсь поддержать голос его совести, его духовное «Я ». Вот все, что я делаю. А все остальное делается через наш диалог. Это только среда, в которой может проявиться и реализоваться его духовное начало. Его собственное духовное начало ему не повредит. Вспомните парадокс воздействия: чем больше человек стремится воздействовать, тем хуже получается, и чем меньше он к этому стремится, тем надежнее его влияние. Потому что это не непосредственно его влияние, а через него, с его помощью, с его поддержкой. Потому что ситуация контакта, взаимного понимания, любви – это самое благоприятное условие к тому, чтобы человек нашел себя. Вот в чем суть диалогического подхода. Поэтому я совершенно с Вами согласна в том, что не надо его освобождать от проблем, пока он не дошел до того, что сам хочет разрешить свой конфликт. Можно помочь осознать, в чем его конфликт, в чем его подсознательная тенденция – тогда он сам сделает выбор. По крайней мере, он поймет, от чего возникают эти необузданные взрывы, реакции, которые его мучают, мешают ему жить, мешают владеть собой. Это одержимость своего рода, когда человеком владеет что-то постороннее для него, какая-то чуждая сила.
Еще какие есть вопросы? Может быть, я здесь не очень внятно сказала, но равнодушие к удовольствиям, к деньгам и самоотречение могут быть не совсем здоровыми моментами, но надо оговаривать и другое. Потому что когда это не оговорено, то все высшие проявления – самоотречение, равнодушие к деньгам и так далее – воспринимаются как патология. В психоанализе вполне определенная идеология. Эта идеология царит в западном обществе посильнее, чем у нас царил марксизм, потому что она работает на очень мощных влечениях, считая, что основой всего является биологическое влечение. В теории психоанализа вся энергетика, все силы человека выходят из Оно, из бессознательных влечений человека – агрессивных, сексуальных и т.д. Все остальное – это уже симптом, некое искусственное образование, приспособительные механизмы, которые по сути являются невротическими. То есть вся культура в этом смысле – невроз, всякое творение культуры – уже невротическое образование. Как таковое, оно не принимается за реальность, т.е. духовной реальности тут нет. И поскольку у взглядов К.Култор – явная психоаналитическая подоплека, то самоотречение и отсутствие стремления к материальным благам для нее могут быть только патологичными.
Здесь важен выбор своей позиции. Если встать на ту точку зрения, что духовный мир нереален, что духовного «Я» нет или это только некая идеализация, то только так и можно мыслить. В таком ключе это
все логично. Если мы признаем реальность духовного, то все надо пересматривать – и эту позицию, и всю диагностику.
Н.: Я считаю, что здесь должен быть индивидуальный подход. Это может быть патология, апатия например.
А.: Я бы хотела еще провести мысль о том, что любой симптом надо рассматривать не как такой, а в связи с историей развития человека и с точки зрения первой классификации, учитывая, ориентирован человек на духовное или нет. Если он ориентирован, то и ненормальное его состояние сейчас – равнодушие к удовольствиям, к деньгам, та же самоотреченность -– все равно это другой диагноз и другой прогноз. Поэтому духовную ориентацию всегда надо иметь в виду. Каждый случай надо рассматривать действительно индивидуально именно в плане логики развития данного конкретного человека. Западный мир мыслит иначе, потому что в значительной мере ориентирован на психоанализ.
Что касается наших бесед и нашей работы, и нашего дела, то тут мне хочется вот что сказать: мы уже говорили, что каждый человек ответствен не только за свое состояние, но что его духовная жизнь, его духовная работа сказываются во всем. Человек – микрокосм, т.е. то, что происходит в его душе, влияет на все и на всех, и через него его душевное состояние распространяется на других. Важны глубина и цельность, чтобы не было расщепления между словом и его исполнением. Я предлагаю вести эту работу, вести такой дневник.
Недавно по телевидению шла передача об одном старце, подвижнике наших времен, который при очень тяжелых жизненных условиях вел ежедневный дневник своих состояний, замечая, когда в нем охладевает любовь, нет настоящего душевного покоя, и выясняя, от чего это происходит. Мы тоже должны следить за своим внутренним состоянием, за своею жизнью в семье, на работе.
Чтобы продолжить тему эгоизма и эгоцентризма, мне хочется перейти еще к одной теме, которая называется «аутизм». Это еще более тяжелая форма отгороженности от мира, форма монологичности.
АУТИЗМ
Слово «аутизм» происходит от «аутос» (сам). Это болезненное патологическое нарушение контакта человека с миром, связанное с наследственностью. Проявляется оно крайней формой отгороженности от жизни, отрешенностью, либо противостоянием и агрессивным отношением. Некоторые авторы уточняют, что по наследству передается не сам аутизм, а предрасположенность к нему. Эта предрасположенность может быть либо усилена условиями развития и воспитания ребенка, либо ослаблена и компенсирована. Интересно, что у всех аутичных детей понятие своего «Я» формируется поздно. Они дольше говорят о себе в третьем лице. Это очень показательно: оторванность от людей, от мира приводит к тому, что у человека не формируется чувство своего «Я». Для развития чувства «Я» нужен контакт ребенка с миром.
У эгоцентричных детей с доминантой на себе, на своем «Я» также не развито чувство своей личности, своей идентичности. Их переживания замкнуты на себя, а чувство «Я» формируется с отставанием, как у аутичного ребенка. Это разные степени одного и то же явления. Аутизм связан с хромосомными, наследственными явлениями, т.е. существует генетическая предрасположенность к нему. Он может проявиться не с самого рождения, а в более позднем возрасте, если ситуация взращивания младенца была неблагоприятной. Одним из факторов может быть помещение ребенка в больницу, отрыв от матери, переезд, нарушение привычной ситуации.
При определенной предрасположенности и в условиях жизни, способствующих развитию отгороженности, у ребенка развивается аутизм. Он проявляется в том, что младенец отрешен от внешнего мира, как бы не замечает его. У него не возникает комплекса оживления при виде матери, он «не видит» ее. Он невозмутим, у него на лице – спокойствие («выражение принца»). Речь его может развиваться нормально, а может – медленно, но, как правило, она эгоцентрична и монологична. Ребенок произносит монолог, хотя может при этом говорить развернутые фразы. Он, с одной стороны, малоконтактен, а с другой – очень привязан к матери, держится за нее. С одной стороны, он не любит, чтобы его выводили из состояния самозамкнутости, а с другой – боится, что его оставят. Такова противоречивость внутреннего мира аутичного ребенка. Эти дети, с одной стороны, как бы недоступны для воздействия внешней среды, закрыты от них, маловосприимчивы, а с другой – характеризуются повышенной чувствительностью, сензитивностью. Их закрытость от мира может быть интерпретирована как закрытость от чрезмерных внешних раздражений. Внешний мир травмирует их, и они вырабатывают свои защитные механизмы против его воздействий.
Каковы же возможности дальнейшего развития таких детей? Что можно об этом сказать? Л.С.Выготский считал, что у детей с врожденными аномалиями наиболее трудно поддаются развитию те функции, которые связаны с органическими – врожденными предпосылками и задатками. Существуют, с одной стороны, первичные, элементарные психические функции: кратковременная память, непосредственное внимание, ориентировочные реакции. С другой стороны, есть высшие психические функции, которые формируются прижизненно: воля, произвольное внимание, произвольная память. Что касается высших психических функций, то они поддаются воздействию легче. Во власти воспитателя, психолога или психотерапевта повлиять именно на эти высшие психические функции. У ау-тичного ребенка их можно сформировать. У таких детей, с одной стороны, мы нередко наблюдаем неразвитость непосредственных форм контакта с внешним миром, неразвитость приспособительных, инстинктивных реакций. А с другой стороны, они могут хорошо усваивать какие-то сложные формы деятельности, построение отвлеченных схем. Для них вообще характерна стереотипность действий и движений. Они способны освоить сложные интеллектуальные действия.
Развитие таких детей зависит от родителей и воспитателей. Надо помнить, что актуализация врожденных отрицательных качеств у них обусловлена условиями среды. Поэтому все воспитательные воздействия надо направить на то, чтобы нейтрализовать эти отрицательные факторы, связанные с угрозой внешней среды. С такими детьми надо быть терпеливыми. Эти дети обязывают воспитателей, родителей и врачей быть диалогичными. Если не понять состояние такого ребенка, почему он отгорожен, агрессивен, не понять, насколько он раним, впечатлителен, как болезненно его душевное состояние, можно способствовать тому, что у него выработаются вторичные и третичные симптомы уже психогенного характера: на врожденную неблагоприятную почву могут наслоиться приобретенные отрицательные качества. И наоборот, эти врожденные отрицательные качества могут быть компенсированы условиями развития и воспитания такого ребенка. Он и к матери, и к воспитателю предъявляет требования особой чуткости и доминанты на нем, истинной самоотреченности. Если в семье есть такой ребенок, то это призыв к подвигу любви и самоотречения. Конечно, для этих детей душевное тепло необходимо как солнце. Любовь, тепло, ласка и разумность способствуют их нормальному развитию.
Мы с вами познакомились с тремя разновидностями монологичности человека: эгоизм, эгоцентризм и аутизм. Если рассмотреть и другие виды патологии, то можно увидеть, что они так или иначе связаны с тем, что человек отгорожен, лишен доброкачественной способности общения, диалогизма. Отсюда, естественно, вытекает вывод, что диалогичность – это норма развития человека. Если у подростка ведущей является направленность на себя, то с этим сопряжена целая система патологических качеств: эффект неадекватности, обидчивость, неудовлетворенность.
Сопоставляя характеристики личности, описанные у разных авторов, я пришла к выводу, что эгоизм, эгоцентризм, направленность на себя – это корень и источник всех отрицательных проявлений личности. Общим знаменателем оказывается направленность на себя.
Этот вывод, сделанный на языке психологической науки, совпадает с поучениями святых Отцов Церкви о том, что гордость (самость) – корень всех грехов. Психологический анализ приводит к тому же заключению: общим знаменателем всех отрицательных качеств личности является эгоизм, эгоцентризм, замкнутость на себе. И напротив, все положительные качества человека, к которым мы стремимся, связаны с направленностью на других. Л.И. Божович, разработавшая в психологии учение о направленности личности, говорила, что эта направленность – критерий разделения добра и зла.
Грех и болезнь – сопряженные качества. Болезнь нередко является следствием греха. Покаяние – самый прямой путь излечения личности. К этому выводу я пришла не рассудочным путем, но опытно. Занимаясь в аспирантские годы проблемой направленности личности, я очень ясно на себе осознавала, что все неблагоприятные душевные состояния, плохие настроения, трудные переживания связаны с эгоизмом. Везде можно найти этот корень: я недовольна отношением ко мне, я обижаюсь, потому что ко мне плохо относятся, меня не любят и так далее. Всякий внутренний разлад связан с доминированием своего «Я». Основное зло находится в тебе, следовательно, чтобы избавиться от этого неблагополучия, надо перестроить доминанту, как говорил Ухтомский, перевести центр тяжести от себя на других, построить доминанту на другом человеке. Вот такая задача стоит перед каждым. Самому человеку сделать это очень трудно. Можно стремиться к этому, биться над такой задачей, но, как сказано в Евангелии, «человекам это невозможно» (Мф.19.26). Самому человеку невозможно себя изменить, он меняется только потому, что в нем есть духовное «Я».
Изменение происходит с помощью Бо-жией, через покаяние, обращение к Богу в молитве: «Господи, даруй мне зрети моя прегрешения». Мы просим: «даруй мне зрети», потому что сами их, как правило, не видим, но чем дальше мы продвигаемся по духовному пути, тем яснее видим глубину свою, осознаем свои грехи, – и только тогда получаем помощь. Люди, которые приходят в церковь, ясно ощущают, что стоит только покаяться в дурном поступке или чувстве, – этого уже в тебе нет. Поэтому путь сознательной духовной жизни открывает возможность изменения своей направленности и формирования доминанты на другом. А доминанта на другом возможна, когда человек с Богом, когда с Ним установлен диалог. Когда есть вера, на первом месте стоит Бог, а не «Я». Если такой доминанты нет, то возникает раздвоенность: человек думает, что он обращается к Богу, а на самом деле только произносит имя, занят собой.
Это опытно можно понять: есть такое состояние, когда ты целиком обращен к Богу, и есть состояние раздвоенности. Тогда ты говоришь слова, но на самом деле ты не в диалоге. То есть те принципы диалога, о которых мы говорили, особенно важны в молитве, в обращенности к Богу. Эти принципы действуют как на уровне молитвенном, так и на уровне общения с другими людьми. Научившись диалогу с людьми, мы уже тем самым учимся диалогу молитвенному, диалогу с Богом. Это два пути, сопряженные друг с другом. Нельзя любить Бога, не любя человека. Нельзя быть в диалоге с Богом, если ты не можешь быть в диалоге с человеком.
Бывают случаи, когда у человека есть дар диалога, доминанты на другом, но его сознание, ум, воспитанные в других понятиях, не приемлют церковности, религиозности, хотя сам человек может быть необычайно добрым, наделенным даром самоотверженной любви. Однако нередко бывает и обратное: человек ходит в церковь, а дара любви к людям у него нет, и его религиозность носит чисто внешний, обрядовый характер. Оптимальным является гармоничное сочетание любви к Богу и человеку, о чем писал Авва Дорофей: «чем ближе люди друг к другу, тем ближе они к Богу». «Бог есть любовь» (1 Ин. 4.8). Когда мы в любви, тогда мы в Боге.
ОЧИЩЕНИЕ ДУШИ
В психотерапевтическом процессе сначала устанавливается контакт с человеком благодаря сочувствию ему, потом появляется радостное согласное общение между людьми, потом может даже возникнуть какой-то эмоциональный взрыв со стороны консультируемого. Этот взрыв говорит о том, что нащупано больное место. Консультируемый может возмущаться, протестовать, но для консультанта важно не реагировать болезненно на аффективный взрыв. Он понимает, что это момент выздоровления – душевный нарыв прорвался. И тогда человек оказывается перед проблемой выбора: оставаться ли ему в своем эгоизме, или выбрать верное решение с отказом от эгоистического желания. Конфликт, как правило, представляет собою конфликт между эгоцентрическим «Я» и истинным решением, связанным с отречением от своего эгоистического желания. Когда человек видит, что истинным является то, что идет против его «Я», наступает момент радостного согласия: и консультируемый, и психотерапевт понимают, что решение найдено и выбор сделан правильно. Тогда это праздник! На психотерапевтическом языке это состояние называется «катарсис». Происходит очищение, человек отвергает как неправильную свою прежнюю эгоистическую установку, принимает решение действовать согласно своей совести, голосу своего духовного начала. И это – победа. И тогда, когда он осознает реальность голоса совести, своего духовного «Я» (как бы он это ни называл), он вступает во внутренний диалог со своим духовным «Я». Такой диалог есть начало сознательного духовного пути. Человек начинает ориентироваться на этот голос, учится ему следовать. Он как бы вступает в послушание духовному началу.
Для человека религиозного – это послушание духовнику, через духовника – послушание Богу. Он не сам себя меняет, формирует своими усилиями. Он понимает, что если он идет за голосом духовного, то его развитие идет нормально. Старчество на духовном пути – это такое влияние, когда человек вступает в отношение послушания к своему руководителю, старцу. А у старца есть дар видеть путь духовного развития данного конкретного человека. И человек вступает в послушание, т.е. он выполняет указания и советы старца: как ему поступать в данном случае, как ему справляться со своими состояниями, открывает помыслы, все свои дурные чувства, раскаивается, ищет помощи и совета. Старчество и осуществляет руководство человеком на его жизненном духовном пути. Это самый оптимальный путь духовного развития.
Однако еще в Псалтыри сказано: «оскуде преподобный», т.е. старцев во все времена было немного. Человеку остается путь поиска внутреннего источника, внутреннего наставника. Бог живет в каждом человеке и ждет только его обращения. Человек может обрести в себе этот источник духовного наставничества, т.е. вступить в послушание голосу духовного «Я», голосу совести, истины, красоты. Это необходимо для исцеления. Если мы сами нездоровы в этом смысле, если мы не стремимся к духовному выздоровлению, то как мы можем помочь другим людям?
Перед врачом эта задача стоит со всей своей остротой и силой. Другого пути просто нет – пути к цельности и исцелению. И, конечно, цель может быть очень далекой, но сама направленность уже дает чувство покоя, радости и удовлетворения. Найден путь духовный. Это уже много. Ведь в Евангельских заповедях блаженства, о которых мы говорили – «блаженны нищие духом», «блаженны плачущие» (Мф. 5.3–12), говорится в настоящем времени: не будут блаженны, а уже блаженны, встали на духовный путь. Человек, который на этот путь встал, уже блажен. «Они Бога узрят», – еще не узрели, но уже блаженны, потому что встали на этот путь. Начало пути, найденность пути уже много значат. Причем пора уже обрести путь, а не быть все время в состоянии поиска его.
Я вспомнила случай, когда на похоронах одной восьмидесятилетней женщины кто-то сказал: «Какая замечательная женщина, она всю жизнь искала». И тут один мудрый человек заметил: «Но пора бы уже и найти». То есть возможность найти открыта каждому человеку. Всю жизнь ее искать не надо. Путь есть. Пора уже и найти.
Интересно то, что путь этот не ищется рационально, рациональными способами. Можно очень хорошо знать историю религии, хорошо и правильно рассуждать о христианстве, но это еще не даст реальности духовной жизни. Я знаю людей, которые все прекрасно изучили, но настоящей духовной жизни у них нет. Они сами подтверждают, что знают и понимают, но верить не могут. То есть этот путь не от ума, а от непосредственного внутреннего опыта.
Отец Павел Флоренский хорошо сказал, что католицизм и протестантизм можно изучить по книгам, а православие понять по книгам невозможно: «надо зажить православно». Надо вступить на реальный путь церковной жизни, надо зажить, и тогда только через это можно понять. Тогда открывается реальность духовного пути. Только непосредственный опыт может поставить человека на путь духовной жизни, но чтобы его получить, надо сделать шаги и потом уже не поворачивать назад.
Л.: Вы как-то говорили о женщине, одаренной даром доминанты на собеседнике. Но то, что она не понимала своего друга, живущего церковной жизнью, это тоже дефект диалога?
А.: Это дефект диалога, потому что ей не открыт был церковный путь. Но она слушала все его советы и реально была у него в послушании. Был дефект ее интеллекта. Характерно, что умирала она в состоянии слабоумия, – это было как бы очищение ума от неправильной позиции. Но сердце ее все равно было чутким ко всему доброму. Когда она стала лежачей больной и этот человек пришел к ней в больницу, попросил составить ему компанию для прогулки, к удивлению всех врачей, считавших, что она вообще не способна двигаться, с ним под ручку эта женщина впервые смогла прогуляться. То есть эта готовность помогать другому у нее была чрезвычайно развита. Я сейчас просто расскажу случай, который меня потряс, потому что это была вершина человеческого самоотвержения. Во время войны одна знакомая семья оказалась без средств к существованию, там был больной муж. Эта женщина предложила продать персидский ковер, как она говорила, для друга, который, по ее словам, собирал ковры, и за это он будет давать продуктовые карточки. Конечно, та семья согласилась. Женщина взяла ковер, и на протяжении всего времени военной блокады снабжала семью продовольственными карточками. Потом, по окончании войны, она привезла ковер назад. Тут выяснилось, что карточки она получала, отдавая свою кровь, – она была донором. И таких случаев про нее можно рассказать очень много. Это был человек, одаренный самоотверженностью. Но стереотип мышления, воспитание сознания не позволяли ей вместить в сознание церковный путь. У нее было сформировано марксистское мировоззрение, а душа и жизнь оставались совершенно христианскими.
Мы встречаем и противоположные явления, когда люди, ходящие в церковь, ведут себя не по-христиански. Тут очень сложные закономерности, коренящиеся в строении личности, когда сознание – это одно, а непосредственная жизнь – другое. Полюсность, расщепленность личности – и совершенно разные судьбы. Не на все вопросы мы можем ответить. Тайна сия велика есть, и пути Господни неисповедимы.
Занятие 6
…Терапия личности проход